Лампочка

      Эту проблему Дима пытался игнорировать. Но проблема не давала забыть о себе всё время, что Дима был дома. Отсутствие лампочки в спальне сильно усложняло жизнь столице УССР. Но поменять лампочку он не мог. После войны руки ужасно болели. Настолько, что сейчас Киев старался не поднимать ничего тяжелее книги. Миша говорил, что всё обязательно пройдёт и предлагал направить кого-то в помощь из столицы, но Дима отказывался. Таким образом, он как будто показывал Мише, что обижается из-за его поведения. Но обидеться по-настоящему не выходило. Да и Мише сейчас всё равно на его обиды. Коля предлагал, конечно, свою помощь, но Диме казалось, что самому Минску физически и морально будет легче, если Киев откажется от помощи.       А проблема становилась всё более видимой. Дима чувствовал, что зрение у него падает, но звонок одному человеку всё откладывал. Он, наверное, занят. Поэтому Дима просто тихо мучился, но звать на помощь кого-то из близких не спешил. Правда, помощь пришла к нему сама.       — Спасибо. Можете быть свободны, — Киев закончил собрание и начал собираться домой. Сумка, конечно, получится тяжеловатая, но он должен справиться.       Дима медленно поплёлся к выходу из здания.       — Мить, давай помогу! — Родион быстро догнал столицу и вырвал сумку у него из рук. — Тебе же тяжело, наверное. Ты, как говорят, до конца ещё не восстановился.       — Да не так уж тяжело, — отмахнулся Дима, испытывая облегчение. — Дошёл бы как-нибудь до остановки.       — Жаль, что тебе до сих пор не стало лучше, — вздохнул Родион. — Ты же всё-таки, значимый город.       — Просто я до сих пор не отпустил эту ситуацию. Поэтому, пока так, — ответил Дима.       — Ну, ничего. Я с тобой! — Чернобыль обнял Киева. — Пригласишь к себе?       — Я бы с радостью, — усмехнулся Дима. — Только у меня там темно. Лампочка перегорела… вчера.       — Точно вчера? — Родион развернул друга к себе и внимательно посмотрел ему в глаза. — Или опять о проблемах молчишь?       Митя пожал плечами.       — Какой же ты, — Родион нахмурился, улыбаясь. — Москва просил приглядывать за тобой. Ну, как просил… Ты знаешь, как он сейчас себя ведёт. Но, видимо, любит тебя до сих пор очень сильно. Надеюсь, перебесится. А то ты грустный такой постоянно из-за него.       Митя надавил ногтем на незаживший ожог. Плакать перед Родей он точно не будет. От такого позора ему никогда не отмыться.       — Всё наладится, мой милый Митенька, — Родион крепко обнял Киева и нежно погладил по спине. — Совсем скоро тебе перестанет быть так больно, вот увидишь. А лампочку я тебе заменю. Пойдём в магазин.       Из-за кома в горле Дима смог только кивнуть. А Родион уже тянул его в сторону магазина бытовой техники.       Чернобыль со знанием дела выбирал лампочку. Дима просто стоял рядом с ним, ожидая.       — Вот эта точно тебе подойдёт, — Родион улыбнулся. — Всё хорошо? Сейчас домой поедем.       — Не стоит беспокоиться, я просто устал, — вздохнул Киев. — Я заплачу.       Они вместе вышли из магазина. Дима старался сосредоточиться на истории, которую рассказывал Родион, но мысли постоянно возвращались к собственным проблемам.       — Митюш, что такое? — спросил Чернобыль. — Ты опять за братьев переживаешь?       — Так заметно? — Киев отвёл взгляд.       — Я знаю, как это выглядит, потому что не впервые тебя таким вижу. Да и не первый век тебя знаю, — Родион сжал плечо Димы. — Вот увидишь, всё наладится!       Дима вымученно улыбнулся:       — Когда это говорит такой лучик, невольно начинаешь в это верить.       Родион смущённо улыбнулся       — Сейчас разберёмся с лампочкой твоей, — пообещал Родион. — Потом чай попьём. Где тут у тебя инструменты?       Приготовив всё что нужно, Чернобыль принялся за работу. Дима пытался ему помочь сначала, но Родион сразу же возразил:       — Не надо вокруг меня прыгать, Митюш. Иначе мы до вечера провозимся.       Митя уселся на диван и стал наблюдать за ловкими движениями Родиона. Чернобыль, вне всяких сомнений, был красив. Киев никогда не мог похвастаться такими выдающимися внешними данными. Густые чёрные кудри, красивая ровная кожа, яркие глаза-изумруды. Любой бы назвал Родиона красивым. Но не любой бы назвал красивым Диму. Но Киев в душе всё равно надеялся, что Чернобыль мог бы полюбить в нём то, что он сам в себе принять не может. Родион всё возился с лампочкой, а Дима всё смотрел влюблённым взглядом, пока на него внимания не обращают. Но с каждой минутой Киев чувствовал, как его голова тяжелела, а глаза закрывались сами собой. Наверное, хронический недосып сказывался. Потому что сейчас с Родей ему наконец-то стало спокойно на душе. Насколько спокойно может быть в союзе.       — Мить, просыпайся, — Родион потряс Киев за плечо.       Дима медленно открыл глаза и удивлённо уставился на Припятского.       — Ты, конечно, очень милый, когда спишь, но нам ещё нужно поесть, — Родион улыбнулся.       Дима продолжал разглядывать Чернобыль. Как же неловко! Киеву столько лет, а он всё ещё в руках себя держать не умеет. Оставшись наедине с собой, Дима пару раз ударил себя, чтобы немного взбодриться. Теперь ему до конца жизни будет стыдно.       — Надеюсь, ничего, что я тебя сразу не разбудил? Мне просто так жалко тебя стало. Ты работаешь так много, не спишь ещё, наверное, — рассуждал Родион, двигая стол. — Ты такой молодец! Знал, что ты очень сильный у нас? Надеюсь, знал.       Дима смущённо улыбнулся. Он до сих пор не мог привыкнуть, что столько эмоций в нём вызывает этот, казалось бы, обычный город. Хотя, говорить, что Чернобыль обычный — врать самому себе. В Родионе было необыкновенно всё.       — Я себе часто делаю такой суп, — рассказывал Родион. — Я ем его с сухарями, потому что так намного вкуснее, но у тебя я их не нашёл и сделал бутерброды. Я решил, что нам лучше поесть. Тем более, кто ж тебя накормит, кроме меня?       — Спасибо, Родь, — ответил Дима. И на этом лимит его слов был исчерпан. Ну, а что тут ещё скажешь?       — Мне только в радость помочь, — Родион махнул рукой и начал есть. — Тем более, тебе сейчас нелегко.       Дима попробовал суп, и сразу понял, как давно он не ел так хорошо. Он старался не есть слишком быстро, чтобы не выглядеть нелепо. Но всё равно присутствие Родиона здесь ощущалось таким правильным, как будто недостающим элементом.       — Ты не против, если я останусь с тобой до вечера, чтобы мы вместе оценили мою работу? — невинно попросил Чернобыль.       Дима неуверенно кивнул. Ему теперь нужно придумывать, что делать с ещё несколько часов с Родионом. А в голову лезли только самые дурацкие варианты.       — Давай сделаем уборку? — предложил Родион. — Уверен, ты сам толком ничего не успеваешь.       — Давай! — согласился Дима. — Извини, что всё так.       — Не извиняйся, Митенька, — Родион улыбнулся. — Близкие для того и нужны, чтобы помогать.

***

      — Вот и вечер! — обрадовался Родион. — Теперь можем проверить мою работу!       Родион потащил Диму в комнату. Чернобыль с улыбкой нажал на выключатель, и в до этого мрачной комнате разлился уютный свет.       — Теперь хоть зрение не посадишь! — Родион притянул Киев к себе за талию. — Так нормально или нужно другую лампочку подобрать?       – Свет теперь, как у меня на даче, — проговорил Дима, не зная, как реагировать на ледяную ладонь на своей талии.       Неизвестно, сколько они так простояли в уютном молчании и без движения.       — Спасибо, — запоздало поблагодарил Дима. Родион на это только кивнул.       — Как думаешь, это мы в светлое будущее смотрим? — спросил Родион, нежно улыбаясь.       Киев почему-то эти слова покоробили. Он знал, что рано или поздно всегда всё становится хорошо. Сколько раз жизнь ему это доказывала. Вот только сейчас, когда один брат стремительно сходил с ума, а второй кое-как пытался восстановиться после разрушительной войны, когда сам Киев едва мог свыкнуться с происходящим вокруг него, всё казалось бессмысленным и катящемся в пропасть. Но Чернобыль рядом давал немного тепла и света даже в такое до ужаса тёмное время.       — Я думаю, да.       Может быть, хотя бы Родион останется с Димой навсегда? Может хотя бы его огонёк не погаснет?