* * *
Тэхён никогда не отличался застенчивостью, но на то, чтобы подойти к Чонгуку, ему понадобилась неделя борьбы с самим собой: то ли дело в том, что этот парень невероятно горяч, то ли в том, какое прошлое их связывает, то ли в том, какое у них настоящее (неужели Чонгук и правда просто взял и смахнул его анкету? Всё ещё не верится). Для ясности надо отметить, что последовательность была такой: в университете начался учебный год, Тэхён вернулся от родителей и, стоило наконец геолокации смениться, открыл приложение, которое скачал на каникулах от скуки. Оно отображало тех, кто находится с тобой поблизости, и Тэхён надеялся, что в Сеуле, в отличие от родного города, встретит кого-нибудь поинтереснее очередного извращенца, для которого «заняться сексом с парнем — это просто эксперимент, а не что-то серьёзное» (прямая цитата из анкеты очередного придурка). Каково же было удивление, когда одним из первых, кого Тэхён увидел, открыв приложение в стенах кампуса, оказался Чон Чонгук. Две фотографии (казалось бы, довольно простые, но на них — парень с ясным прямым взглядом без заигрываний) и отсутствие информации о себе (только в графе «тип личности» выбрано «ISFP», а в ориентации отмечено «гей», ну и указаны места учебы — школа и университет). Первой мыслью было: «О боже…» Второй: «Это точно он на фотографиях?..» — но этот вопрос быстро был отброшен, потому что анкета была подтверждённой, с синей галочкой. Третья мысль: «Будда, Иисус и другие, кто меня слышит, я взываю ко всем! Мне нужен такой парень». И наконец: «Какая-какая школа?..» Да, та самая старшая школа, в которой учился Тэхён. И да, приглядись, Тэхён: тот самый Чон Чонгук, мелкий застенчивый первогодка, которого два года назад только и хотелось, что потрепать игриво по голове. Читавший вебтуны, стеснявшийся своей худобы и путающий цвет шоколада, который надо подарить понравившейся девчонке на Белый день. Теперь с экрана мобильного на Тэхёна смотрел совсем другой человек. Стильная одежда, волосы с прямым пробором (о! мой! бог!), подкачанное тело. Но важно другое — прямой, ясный, не заигрывающий взгляд человека, который не строит из себя кого-то и что-то. Вживую Тэхён увидел нового Чонгука, когда тот заходил в деканат забирать какие-то бумаги. Он был одет в тёмно-синие плотные джинсы с высокой талией и белую футболку без принта, на ногах — чёрные кеды, на шее — едва заметный чокер из мелких жемчужин. Когда Тэхён увидел несколько серёг в ухе, ему стало плохо. Ну или хорошо. Зависит от точки зрения на перехваченное дыхание. В тот раз Чонгук его не заметил, как и во второй — в столовой, когда Тэхён вознамерился всё-таки подойти и заговорить. Третий и четвёртый разы у Чонгука не было и шанса (вознамерившийся подойти скрывался, когда риск, что его заметят, достигал максимума). Ну а на пятый раз всё получилось. Немного, может быть, и не так, как в своём воображении рисовал Тэхён, но он и живёт по девизу: лучше что-то, чем ничего.* * *
Тэхён решил: будь что будет, не надо заранее планировать, что скажу — то и сказал. Поэтому так получилось, что начал он… с такого: — Привет, красавчик. И тут же подумал, что сейчас услышит: «Ты кто?» Но в ответ прозвучало спокойное: — Привет. Член студсовета Ким Тэхён оказался здесь, в клубе на Итэвоне, где проходило посвящение первокурсников, можно сказать, по долгу службы. Можно также сказать, что он вызвался сюда сам, хотя его никто об этом не просил. Чонгук стоял, уткнувшись в барную стойку локтями, и пил колу. То, что там нет виски, Тэхён знал, потому что наблюдал за ним последние полчаса. — Вот уж не ожидал, Чонгук-и! Сколько лет, сколько зим. — Два года. — Отдыхаешь? — Как видишь. Да уж. Холодновато. Но лучше не поддаваться преждевременной панике. И не думать о том, что Чонгук вообще не удивлён его, Тэхёна, встретить. — А чего колу пьёшь? Совершеннолетний же уже. Хочешь хён тебе подольёт? — Я не пью. — Ясно. За рулём? — Нет. — А помнишь Юнги? Он был моим одноклассником, а сейчас мы на одном курсе. Он за рулём. — Вообще-то Тэхён хотел предложить подвезти (руками Юнги, которого думал вызвонить и умолять приехать и забрать их — ничего, будет опять ему должен), но так и не договорил. У него вспотели ладони. — Рад за него. Ладно, я пойду. Ыну там один остался. Вот так и поговорили. Тэхён никогда не отличался особой тягой к алкоголю, однако, как мы помним, Тэхён и застенчивостью не отличался, но с момента, как Чон Чонгук проигнорировал его в приложении для знакомств, многое пошло наперекосяк. Он не собирался напиваться на посвящении первокурсников. Он, честное слово, выпил всего два коктейля (остановился потому, что они были ужасно горькими на вкус), но отчего-то ему ударило в голову. Поэтому нет ничего преднамеренного, чтобы упасть в руки к Чонгуку — Тэхён шёл в туалет ополоснуть лицо, заметил его, прислонившегося к стене и набирающего что-то в телефоне, и споткнулся как раз тогда, когда проходил мимо. Споткнулся не носом вперёд, а по траектории куда-то — к Чонгуку — в бок. Тот успел его поймать, перехватив талию с обеих сторон. У него был распахнутый взгляд, учащённое дыхание и знакомый блеск в глазах. Тэхён спросил: — Это Mojave Ghost? — Что? — Парфюм твой. — Хён, ты… — Он тебе подходит. — И подался вперёд, накрывая губы Чонгука своими. Отстранился — увидел его шокированное лицо. И подался снова, не проникая языком, просто касаясь. — А здесь — сладко. — Ты что, не в себе? — прошептал Чонгук, но не спешил его отталкивать, только сильнее вцепился в талию. — Почему ты смахнул мою анкету? — Тэхён был достаточно пьян (так он себе говорил). И в достаточной мере чувствовал, что Чонгук ему не сопротивляется. — Ты опять решил поиздеваться? — Мы будем говорить друг с другом вопросами? Чонгук тяжело выдохнул — как человек, который задолбался нести тяжёлый груз на своих плечах. И тут же расслабился, и тут же — стал похож на того Чонгука, который приходил к Тэхёну на выпускной. Выразилось это в смягчённом взгляде, изломе верхней губы, неприкрытой застенчивости. — Ты пьян, хён. Пойдём, я провожу тебя домой. — А Ыну? — Тэхён спросил только для того, чтобы на сто процентов удостовериться в том, какой статус у их отношений. — Он справится без меня. — И я. — Ну, это просто так сказано. Для гордости. Конечно, Тэхён хотел, чтобы они с Чонгуком ушли вдвоём, даже если причиной этому будет, что о нём решили позаботиться, как о младшем. И вообще, оказывается, это бывает… приятно? — Ну да. Конечно, — саркастично протянул Чонгук и, взяв Тэхёна за локоть, повёл за собой к выходу.* * *
— Тебе понравился мой парфюм? — Чонгук, когда флиртуешь, не спрашивай напрямую. Надо зайти издалека… — Ты просто ужасен, когда выпьешь, хён. — Я не так уж и пьян. — Тогда отпусти мою руку и иди сам. — Блин, голова всё-таки кружится… — И навалился на Чонгука, почти укладывая голову ему на плечо. Они уже миновали шумный Итэвон и теперь шли по полупустой ночной улице мимо проезжей части. Кампус с общежитиями располагался не очень далеко, и Тэхён попросил пройтись на свежем воздухе. Ещё попросил купить ему воду и мороженое, когда они проходили мимо супермаркета. Чонгук сказал подождать снаружи, оглядел лицо Тэхёна со сдержанным беспокойством — и только после этого скрылся. Бутылку, вернувшись, открыл сам. — Спасибо. — Пожалуйста. — Я буду тебе должен. — Не стоит… — Иначе я не могу, — сказал Тэхён и снова навалился на Чонгука, беря его под руку. Свободной рукой он покрутил перед глазами пломбир и поморщился. — Что-то мне нехорошо стало от мыслей о сладком. Съешь ты. — Я не ем сладкое. — Ну один раз. Жалко выбрасывать. — Отдашь соседу в общаге. — Растает, — заныл Тэхён, сильнее вжимаясь в Чонгука. — Съешь, пожалуйста. Так план и удался: под напором тот, кто якобы не ест сладкое, легко сдался, и Тэхён сумел увидеть… Лучше, пожалуй, высказать в словах: — Аккуратно берёшь. — Ч-что? — В рот. Чонгук закашлял. Громко. Тэхён вполне трезво похлопал его по спине. — Я про мороженое. Фу, ну и мысли у тебя, — сказал он спокойным голосом. — Ты думаешь, такой флирт лучше, чем спросить про парфюм? — Чонгук вытер губы тыльной стороной ладони. О мороженом он и думать забыл: накрыл остатки пластиковой крышкой. — Да какой флирт, я же просто сказал про мороженое… — Тебя так задело, что я смахнул твою анкету? — на удивление серьёзно спросил Чонгук. Тэхён уже рассказывал, каким глубоким стал этот голос? И что, слыша его, Тэхён покрывается мурашками, и у него холодеет в животе? — А тебя бы не задело? — переспросил, уставившись, не мигая, в точёный профиль. Привычка Чонгука кусать губы никуда не делась. Он смотрел вниз, под ноги, и о чём-то сосредоточенно размышлял. — Я думал, ты мне по приколу поставил лайк. — Какому такому приколу? — Не прикидывайся. — Я ни черта не понимаю. — Ты же ясно дал мне понять, — продолжил Чонгук, не поднимая головы, — что я тебе неинтересен. Ещё в школе. — Что??? — переспросил Тэхён. От удивления он затормозил на месте, вынуждая и Чонгука замереть. — Что? — более спокойно повторил тот и наконец посмотрел в глаза. Он не выглядел растерянным или смущённым — скорее, оскорблённым и немного злым. То, что Чонгук умеет проявлять характер, Тэхён хорошо помнил. В отличие от тех придурков, которые пытались его задирать в школе, он знал, что за застенчивостью и скромностью кроется далеко не мямля. — Чонгук, я не понимаю… — Кажется, они поменялись местами. Этот разговор казался Тэхёну до ужаса знакомым. — Ещё скажи, что забыл про случай с шоколадом. Давай, хён, пойдём, хватит разыгрывать эти сцены из жалости… — Какой ещё нахрен жалости? — Тэхён не на шутку завёлся. Он схватил Чонгука, попытавшегося пойти дальше, за локоть. И зафиксировал рядом с собой, чтобы не вырывался. — И конечно, я помню про шоколад, ты хотел подарить его девчонке. Но я же извинился! Я не собирался задевать тебя, когда сказал, что у вас с ней ничего не получилось. Я не насмехался над тобой! Я просто… боже, да я вообще никогда не думал над тобой подшучивать из-за этого — тогда, на выпускном, я просто ляпнул, вот и всё. Может быть, было что-то ещё? Тэхён смутно помнил многие детали из старшей школы. Неужели он забывает о чём-то важном?.. — Подожди… — Чонгук уставился на него во все глаза и, кажется, даже немного побледнел. На проезжей части сигналили машины, и его голос был едва различим. — Хочешь сказать, ты реально думал, что я собирался подарить шоколад девушке? — Ну да, — оторопело произнёс Тэхён, — ты ведь сам сказал. — Я не говорил, — резко прервал Чонгук. «Я сделал шоколад сам. Чтобы подарить завтра человеку, который мне нравится». О нет… Подождите-ка! — Поэтому шоколад был чёрным? Ты хотел подарить его… реально, что ли, мне? Молчание Чонгука было красноречивее любых слов. И… на его лице тоже появлялась тень осознания. — Так ты не знал? — чуть менее уверенно спросил он. — Конечно, не знал! Откуда я вообще должен был знать, если ты мне ничего не говорил? И если ты так и не подарил мне грёбаный шоколад. — Тэхён испытывал одновременно шок и неверие. Он что, нравился этому потрясающему парню? Или… нет-нет, не может быть. Не может быть, чтобы Тэхён был… его первой любовью? — Я подарил. — Не дарил! — Подарил. Белый. Вот тут Тэхён уже готов свалиться в обморок. Так не бывает… — Вашу ж мать… — Я подарил, но ты его выкинул прямо в раздевалке, а на вопросы парней с усмешкой сказал, что человек явно ошибся. О чём ещё Тэхён мог подумать, когда увидел в своём шкафчике белый шоколад, который парни дарят девушкам? Не мог же он предположить, что паренёк-первогодка вывернул его давешние слова так, что решил, будто мужчина мужчине должен дарить белый шоколад, а не чёрный! — Ты что… — Он хотел сказать «идиот», но, взглянув на Чонгука, на лице которого отражалось всё больше понимания, вздохнул и медленно проговорил: — Когда я говорил тебе про то, что парни должны дарить чёрный шоколад, а не белый, я имел в виду подарок парня девушке… — Я запутался. — Я тоже! — Я решил, — выдохнул Чонгук, — что если дарю шоколад парню, то должен учитывать его личность и, соответственно, его пол. Я исходил не из того, что чёрный шоколад дарят девушки парням, а из того, что чёрный шоколад получают парни. Потом ты сказал, что парни дарят белый шоколад, и я подумал, что ты придерживаешься мнения, что важен пол не того человека, который получает подарок, а пол человека, который его дарит… — Ты что, реально обо всём этом размышлял в шестнадцать? — обречённо прошептал Тэхён. — У меня сейчас пар из ушей пойдёт… У тебя полная стипендия, да? Но Чонгук продолжал, как будто не слыша его: — И я был уверен, что ты знаешь, что ты мне нравишься. Поэтому тогда, в канун Белого дня, я подумал, ты мне намекаешь, чтобы я сделал тебе белый шоколад, а не чёрный… А потом ты сказал, что человек ошибся, и я решил… — Что??? — Что? — Откуда я должен был знать, что нравлюсь тебе? — Я ждал тебя после занятий. — Ты просто читал вебтуны. — Я покупал тебе газировки в автомате. — Мы были в одной команде, это нормально… — Я всегда покупал только тебе и себе. И я всегда ждал, чтобы проводить тебя после занятий по волейболу, но ты был занят. Нет, это не может быть правдой. Если его ущипнуть, он наверняка проснётся. — Ты сейчас серьёзно? — Ты правда не знал? — Конечно, не знал! — Я думал, ты специально сказал на выпускном о девушке… Думал, ты намекаешь, что мне должны нравиться девушки… — Ты вообще слишком много думаешь. Лучше бы так же много говорил. Хотя… это плохая идея. Хорошая идея: пусть он много говорит только с Тэхёном. Но это они обсудят потом. А пока: — У меня в анкете написано, что я гей, это тебя не смутило? — Так это сейчас. А тогда… — Но ты всё равно меня смахнул. Ещё скажи, ты подумал, я специально анкету создал, чтоб притвориться геем и над тобой поиздеваться! Ты вообще за кого меня принимаешь? — Тэхён, сказать по правде, эту сцену с обидой разыгрывал уже специально. Ему нравилось наблюдать за растерянным выражением лица Чонгука. И нравилось всё так же держать его за руку — он коснулся ладони Чонгука, сплетая их пальцы, и тот не сопротивлялся, наоборот — отвечал тем же. — Прости, хён, я просто… не мог поверить. Я же… Надо его дожать, подумал Тэхён. И потому продолжил: — Это я не могу поверить, что ты такого ужасного мнения обо мне. — Нет, хён! — Чонгук в нетерпении подался вперёд, почти наступая носками своих кед на лоферы Тэхёна. — Конечно же, я так не думаю… Я решил, что ты осознал свою ориентацию уже после школы… — Забавное совпадение, про себя усмехнулся Тэхён, ведь он так же подумал про Чонгука. Но за сегодняшний вечер он уже разучился удивляться совпадениям. — И я боялся опять на что-то надеяться… — Что у тебя с Ыну? — перебил Тэхён, разглядывая вблизи зардевшегося Чонгука. — Ничего, — мгновенно проговорил тот, как на допросе, крепче сжимая ладонь Тэхёна и в нетерпении облизывая губы. — Кого-то уже подыскал себе в том приложении? — Нет, — так же моментально. — А вне его пределов? У тебя есть кто-то? — Нет… — Иди сюда. Машины всё ещё сигналили, и мимо проходила какая-то пара пожилых мужчины и женщины, но Тэхён ничего не видел, кроме губ Чонгука, и слышал только его утяжелившееся дыхание. Поцелуй вышел сначала осторожным, Тэхён слизал с нижней губы Чонгука вкус мороженого, толкнулся языком внутрь, когда ему замычали в рот. Надавив на затылок, прижал к себе и застонал. Отстранился, чтобы выдохнуть, увидеть потемневший, опьянённый и растерянный взгляд, и поцеловал снова. Хотя и старался вести явно неумелого Чонгука, Тэхён почти умер. Ну или готов был зарыдать от восторга. Зависит от точки зрения на судорогу в челюсти, ощущение жгута в животе и заторможенность в мыслях. Не осталось ничего, кроме: Чонгук-Чонгук-Чонгук. Тот хватался за футболку Тэхёна в плечах, сминал кулаками ткань. И был таким сладким, что если бы сказали его съесть — Тэхён предпочёл бы начать со рта. Втянул бы этот язык, прикусил бы губу… — Стой… — Чонгук немного оттолкнул его, уперевшись ладонями в грудь. Его дыхание было тяжелым, губы красными, волосы взъерошенными. У Тэхёна потяжелело в паху. И в груди. Наверное, сначала в груди, а потом в паху… Господи, да и какая разница, если: — Это был лучший поцелуй в моей жизни. Чонгук молча и растерянно хлопал глазами. И продолжал учащённо дышать. — И если ты продолжишь давить мне на соски, Чонгук… — О боже, хён… — Я ведь сказал, что должен тебе. Поэтому в субботу у нас свидание. Чувствуя дыхание Чонгука на губах, Тэхён мысленно поблагодарил Юнги: идея с постоянной оплатой выдуманных долгов отлично работает, когда хочешь к себе привязать кого-то, будь то друг или понравившийся парень.* * *
— И как это понимать? — Сегодня Белый день. Я решил, что подойдёт чёрно-белый шоколад… — Постой-ка, Чонгук. По этой логике выходит, что один из нас парень, а второй — девушка? Фу, не думал, что ты… — Нет, — уверенно перебил он. А Тэхён хмыкнул, потому что именно этой реакции и добивался. — Это значит, что учитывается пол и того, кто дарит, и того, кто принимает подарок. Я решил, это честно. Вот такой у Тэхёна парень. Умный, занудливый, всем сердцем любящий свою будущую профессию. Пишет себе, располагаясь в библиотеке, какие-то статьи о свободе и равенстве, а Тэхён садится напротив и не может никак насмотреться на складку, пролегающую между его бровей, пока он о чём-то усиленно размышляет, и на поджатые губы (будем честны, особенно на поджатые губы). А размышляет Чонгук много — слава всем богам, которые известны. Иначе Тэхён лишился бы возможности рассматривать его лицо в такие моменты. — Хм, неплохо. Как думаешь, концепцию Белого дня стоит пересмотреть? — Тэхён специально подстёгивал его вопросами. Протянутую плитку чёрно-белого шоколада в прозрачной упаковке он принял сразу же. Чонгук, конечно же, сделал его сам. У Тэхёна, представившего, как его парень часами корпел над этим милым занятием, по телу разлилось тепло. — Это интересный вопрос. — Начинается. У них было общее окно, и они сидели в парке неподалёку от кампуса. Тэхён удобнее расположился на лавке и уставился на профиль Чонгука, сосредоточившегося на своих мыслях. — Но я думаю, что нет. Праздник неразрывно связан с прошлым, мы не можем наложить на него современные представления о мире, каким бы несправедливым ни было это прошлое по отношению к таким, как мы с тобой… Это немного похоже на Рождество. Разве ты думал о рождении Иисуса, когда звал меня на свидание в Рождество? — Ну, под конец свидания, находясь с тобой в горизонтальном положении, я, конечно, не раз упоминал господа всуе… Чонгук шлёпнул Тэхёна по ладони и не убрал свою руку — оставил у него на бедре. — Я о том, — продолжил он, — что такие изменения в обществе происходят не по принуждению, они формируются по методу синтеза… Тэхён был бы не прочь синтезировать их губы в эту самую секунду, но он дал Чонгуку, у которого заинтересованно горели глаза, договорить и слушал его с искренним интересом: как бы ни придуривался, он разделял взгляды Чонгука на всё, о чём тот писал, говорил и думал. — И для начала ты синтезировал шоколад, — в довершение сказал Тэхён. И всё-таки… не сдержался: — Как думаешь, мы поможем обществу, если сегодня вечером я растоплю этот шоколад на своём теле, а ты его с меня слижешь? И если раньше Чонгук на такие заявления смущался, то теперь… честное слово, Тэхёну порой становилось страшно, что его, не сдержавшись, нагнут прилюдно. Бывало, Тэхён с умилением вспоминал Чонгука, который дёргано говорил ему перед их первым сексом, что хотел бы занять «верхнюю» позицию. — Слава богу… — прошептал тогда Тэхён. — Что? — Чонгук смутился, но изо всех сил попытался это скрыть за напускным безразличием. — Я про твои предпочтения. Честно говоря, я бы и меняться не хотел. Но, может быть, в будущем окажется, что я не против экспериментов. Но как ты вообще понял, что тебе нравится? Я точно у тебя первый? — с сарказмом спросил Тэхён, садясь своему парню на колени и закидывая руки ему на плечи. — Конечно… — Он принял поцелуй, но тут же напрягся, отстраняясь. — Подожди, а ты как понял? — Это в Чонгуке говорил собственник, который молча (и мило) злился, что у Тэхёна до него были поцелуи и петтинг. — Фантазии, Чонгук-и. — Тэхён клюнул его в нос. — И эксперименты. Ты не пробовал? — Только… фантазировал. — Обо мне? — Конечно, о тебе, хён, о ком же ещё… — Надеюсь, ты в этих фантазиях активно работал ртом?.. Надо ли говорить, что Тэхён идеально знает, на какие точки надавить, чтобы у Чонгука сорвало крышу? Он пользовался этим всегда. Как, например, сегодня, в их первый совместный Белый день, когда, отказавшись от свидания, на которое позвал Чонгук, сказал ему: «Юнги уезжает, так что давай ко мне». А открыв вечером дверь на тихий стук (Тэхён узнавал Чонгука даже по таким привычкам), сходу бросился целовать и, оттянув зубами мочку, выпалил: — Во мне анальная пробка. И если ты сейчас же не трахнешь меня в рот, то я больше никогда не стану слушать про твой синтез, свободу, равенство… Чонгук на мгновение замер с сжатой челюстью, прежде чем засунуть ему пальцы в рот, толкая свободной рукой к кровати, — Тэхён замычал и прикрыл глаза от удовольствия: его распаляли аккуратные, уверенные движения тёплых пальцев, проходящихся по языку, и темнеющий взгляд Чонгука. — Развлекался без меня? Тэхён застонал, попытавшись кивнуть. Он обожал, когда Чонгук начинал говорить с ним низким грудным голосом. Ни с кем другим он таким не был. — Что именно представлял? — С этими словами он вынул пальцы, толкая Тэхёна, одетого в одну лишь футболку, на кровать. — Признáюсь, что всегда хотел отсосать тебе в библиотеке. — Он облизнулся, наблюдая за тем, как Чонгук стягивает джинсы, футболку, носки. Член у него уже почти стоял через нижнее бельё. — Представлял, как отсасываешь мне в библиотеке, пока растягивал себя для меня. — Он навис сверху. Его голос звучал тихо, но беззастенчиво. Так же он рассказывает о своей грёбаной профессии. — Тебе хватает этого, чтобы кончить? У Тэхёна сердце было готово вот-вот выпрыгнуть из груди. За всеми попытками, в которых он брал роль более опытного и ведущего в их отношениях, Тэхён упустил момент, когда Чонгук стал… таким. Происходило это постепенно, и если Чонгук мало умел говорить, то Тэхён был тем, до кого очевидные вещи могли доходить с небольшим опозданием. — Мне надо, чтобы ты трахнул меня в рот, — сипло прошептал Тэхён. Сам он был не на шутку возбуждён — завёлся, пока растягивал себя, думая о Чонгуке, — но совершенно не ожидал, что и его парень подхватит эту игру настолько быстро. Наверное, можно сказать, что они наконец сравняли темп, и теперь двигались вровень не только в романтических отношениях, но и сексе. Наверное, много о чём можно было бы сказать, но Тэхён не настроен думать связно, когда Чонгук тянет его за волосы вверх и толкается членом в рот. — Без рук, Тэхён. Работай только ртом. В другой ситуации он бы с улыбкой щёлкнул Чонгука за нос, но сейчас чуть не задохнулся от его негромкого требовательного голоса. Тэхён высунул кончик языка, посмотрел, как за ним наблюдает Чонгук, и утонул в удовольствии, обведя головку языком. Надсадно выдохнув, Чонгук крепче схватил его за волосы, но не толкнулся тут же на всю длину — терпеливо ждал, пока позволят. Тэхён обхватил головку губами, втянул щёки и, привстав на локтях, насадился на член. В ответ раздалось мычание, Чонгук выждал несколько секунд, но спустя пару поступательных движений сорвался: зафиксировав его голову рукой, вошёл на всю длину, сначала неуверенно, а затем глубже, и глубже, и глубже… В груди и животе разлился жар, захотелось себя коснуться, но с анальной пробкой, надавливающей на простату, Тэхён бы слишком быстро кончил. Он расслабил горло, задышал через нос и постарался не жмуриться. Они оба смотрели друг другу в глаза, и было в этом моменте что-то трепетное, несмотря на то, что Тэхёна, как последнюю шлюху, имели в рот. Он готов был умолять, чтобы Чонгук, вопреки своим привычкам, кончил в него, и, когда почувствовал, что тот близко — учащённое дыхание, более резкие и грубые толчки, — переместил вес на один локоть, а свободной рукой надавил ему на ягодицы, чтобы не отстранялся. У Чонгука загорелись глаза, его грудь опускалась и поднималась. Даже если не хотел кончать внутрь, он был сейчас слишком потерян, чтобы возразить, и на выдохе, почти стоне, излился Тэхёну в горло. — Что ты творишь… Было не до ответов. Тэхён быстро проглотил, чтобы тут же протяжно откашляться. Щёки взмокли от слёз, челюсть занемела, и всё, на что его хватило, сказать хриплое: — Это называется горловой, милый. А сейчас ляг. Чонгук после оргазма был всегда разморённый и податливый. Тэхён обожал этим пользоваться. Оседлав его бёдра, он навалился сверху и слизал капли пота с живота, прошёлся языком вокруг пупка, дошёл до самой чувствительной точки — нежная кожа рядом с пахом, — укусил и тут же подул; на это Чонгук дёрнулся бёдрами вверх и замычал. — Не двигайся. И без рук, Чонгук. Целуя и зализывая ему низ живота, Тэхён завёл себе руку за спину и, не сдержав почти хныкающего стона, вынул анальную пробку. — Тэхён… — прохрипел Чонгук. Он привстал на локтях и умоляюще посмотрел на него. — Я всё сам. Лежи. Иначе останешься без минета в библиотеке. Видимо, прозвучало достаточно убедительно. Обречённо застонав, Чонгук откинулся назад. — Хочу без проникновения, — сказал Тэхён. — Между моих бёдер? — спросил с опаской, но в случае чего явно был готов согласиться. Тэхён едва удержался от улыбки. — Нет, просто лежи. И держи руки при себе. Чонгук был достаточно горд и не сказал «понял», но всё-таки молча сдался. К тому же его наверняка интересовало, какой новый опыт пришёл Тэхёну на ум. — Я могу хотя бы говорить? — с усмешкой, в которой читалось: хорошо, в этот раз развлекайся. — Ты должен. — Тэхён обхватил свой член и стал медленно надрачивать, неотрывно глядя на Чонгука. Тот облизал губы, наблюдая то за лицом своего парня, то смотря вниз — на движение его руки. — А держать за бёдра? — Нет. Я же сказал — без рук. — Чёрт, Тэхён… — И никаких поцелуев. — Он знал, что это жестоко по отношению к Чонгуку, который обожает целоваться. Тэхёна самого всегда вело от мысли, что он стал первым и единственным, с кем его парень разделил поцелуй. Почему-то это приводило его в больший восторг, чем то, что они оба друг у друга первые в полноценных отношениях и сексе. — Не смотри на меня так. — Как? — переспросил Чонгук и замычал, когда Тэхён прошёлся задом по его неэрегированному члену. — Как будто хочешь нагнуть и отыметь. Ответные слова застряли у Чонгука в горле, он прогнулся в спине, когда Тэхён стал тереться о его член. Смазки было мало — только остатки той, которая понадобилась для растяжки и анальной пробки. — Сухо? — спросил Тэхён. — Н-нормально. Вот оно, снова Чонгук, который перед ним заикается. Тэхён хмыкнул, с нажимом проезжаясь по твердеющему члену. — Не закрывайся. Смотри на меня. Чонгук втянул воздух через нос и послушно разомкнул веки. — Тяжело смотреть на тебя и не касаться. — А ты включи воображение, как в семнадцать, пока дрочил на меня, и сможешь кончить, — усмехнулся Тэхён, ускоряя темп. — Твою мать… — Ну так что? О чём думаешь, милый? — После этого я отымею тебя у стены и запрещу даже звуки издавать… — Пошли угрозы, — усмехнулся он и сполз ниже, окольцовывая член Чонгука рукой и чуть сдавливая. Тот зашипел, подаваясь бёдрами вперёд. Мышцы его живота напряглись, руками он стискивал простыню — до выступивших вен. — Я сказал не закрывать глаза, Чонгук. Что представляешь? — Тэхён оттянул крайнюю плоть, наслаждаясь ответным стоном из любимого рта. — Говори. — Зачем мне фантазировать, — Чонгук тяжело дышал, глядя ему в глаза, — если все мои фантазии прямо сейчас передо мной. А это уже запрещённый приём. Перед таким Чонгуком Тэхёну хотелось скулить. Точнее, под ним. Но он быстро собрался. Оседлал его, закрыв рот ладонью, и ускорил движения, имитируя толчки. Трение было горячим, кожа к коже. Заставить Чонгука кончить без прямого контакта — вот чего желал Тэхён. Даже если самому хотелось, чтобы ему вставили и вжали лицом в матрас. Он убрал ладонь со рта, зацепил пальцами сосок Чонгука, чуть оттягивая. Тот с шипением выдохнул его имя и нетерпеливо подался бёдрами навстречу. — Сможешь кончить так? — спросил Тэхён, тяжело дыша. — Продолжай двигаться как сейчас, — хрипло произнёс Чонгук. Не заглядеться на линию его челюсти, на напряжённые мышцы живота и рук так, чтобы не кончить самому, стало пыткой. Тэхён выпустил свой член и сказал: — Потом твоя очередь отработать ртом. — Всё, что пожелаешь. — Расскажешь о своих самых сумасшедших мыслях? Что бы ты хотел со мной сделать? — Тэхён… — Чонгук тяжело сглотнул, сильнее сжимая простыни в кулаках. — Говори. — Движения стали резкими и грубыми. Тэхён задыхался от ощущения горячего члена прямо у растянутого отверстия, вымазанного в смазке. — Я… я просто думаю о тебе. И всё. Мне достаточно того, чтобы это был ты. И снова запрещённый приём. Тэхён хотел захныкать от твёрдой уверенности, с который Чонгук говорил о таком, даже когда задыхался от желания. Поэтому вырвалось: — Ты меня с ума сведёшь… — Я люблю тебя, — хрипло простонал Чонгук. Тэхён ускорил движения. Он уже мало что осознавал, его сводили с ума стоны, которые он слышал, сдержанный вид, разрешение подчинить себя. Главное, сохранить быстрый темп — такой нравится Чонгуку. Двигаться, двигаться, двигаться… Ощущение гладкой горячей плоти, пульсация. Задержанное дыхание. Хрип. И наконец: — Тэхён… — Чонгук кончил, как часто это делал, с его именем на губах. Сперма вылилась на живот, частично — брызнула Тэхёну на внутреннюю сторону бёдер. Он устало перекатился на бок, уверенный, что Чонгук не станет оттягивать время, чтобы окончательно прийти в себя. Они знают привычки друг друга во всём. Чонгук знает и то, что Тэхён обожает его рот, и потому вобрал сразу на всю длину и вошёл двумя пальцами в растраханный пробкой вход. Прогнул фаланги, надавливая и массируя простату. И захрипел, когда Тэхён вбился ему в горло на всю длину. В паху потяжелело. И в груди. Наверное, сначала в груди, а потом в паху… Господи, да и какая разница, если: — Чонгук… — Тэхён, выгнувшись, обильно кончил в разгорячённое горло. Всё вокруг плыло, перед глазами запрыгали мушки, в горле и на губах — ужасная сухость. Чонгук, откашлявшись, упал рядом, притягивая Тэхёна ближе и укладывая его голову себе на плечо. Он делал так всегда. Но чего не делал никогда — признание в любви во время секса. Точнее, Чонгук до этого не признавался… в принципе. Сознание Тэхёна постепенно прояснялось. Он аккуратно чмокнул Чонгука в плечо и на выдохе произнёс: — Ты сказал, что любишь меня. — И? — Тот явно не понимал, почему Тэхён говорит об этом. — Ты впервые признался. Повисла недолгая пауза, а после Чонгук в своей спокойной манере сказал: — Я думал, это и так очевидно. — О боже, я встречаюсь с… — Тэхён хотел сказать «идиотом», или «самым милым придурком из всех», или «лучшим парнем из существующих», но вместо этого сказал то, что берёг в себе последние несколько месяцев: — Я тоже тебя люблю. Чонгук одеревенел, затаив дыхание, и лишь крепче обнял Тэхёна, вдыхая запах его волос. И спустя минуту, когда они оба отдышались, Тэхён на выдохе произнёс: — Вообще-то, знаешь, я не шутил про чёрно-белый шоколад. Мне его растопить?