Химия

      В новой обстановке Джейн почему-то полюбила спать под открытым небом. Видимо, еще одно проявление ее исследовательской натуры: даже во сне необходимо ощущать простор. Куана сказал ей, что дух тоже должен путешествовать, но делать это беспрепятственно и безопасно для тела он может лишь в часы покоя. Наверно, ее дух хочет вырываться только в бескрайнее звездное полотно.       Артефакт вновь вынудил компанию отправиться в дальний путь. В этот раз дорога вела их прямиком через одну из пустынь Техаса, и спутники Джейн уже несколько дней подряд рассказывали ей небылицы и ужасы этой местности. Точнее, рассказывал только Джереми, да так активно, что остальные уже чуть ли не силой его затыкали. Даже болтливая мисс Эймс пару раз замахивалась на него своим кулачком.       Сегодня они остановились на ночь на границе пустыни и прерий. Мистер Ривз настаивал на том, чтобы Джейн присоединилась ко всем и легла в ветхом домишке, построенном, видимо, для всех путников, рискнувших путешествовать по этим краям, но девушка отказалась.       – Мисс Хантер, ночи в пустыне бывают очень холодными.       – Переживу.       Мустанг после нескольких минут топтания на месте и пары съеденных яблок все-таки ускакал куда-то, и Джейн с тяжелым вздохом опустилась на землю поближе к огню. Ночь действительно была самой холодной из всех, что девушка заставала в этом времени. Она бросила быстрый взгляд на домишко. На окнах расцветали бутоны инея.       Возможно, ей действительно стоило присоединиться к спутникам, но она знала, что своим присутствием в доме она посеет еще больше волнения. Ее история до сих пор вызывала недоверие у мистера Ривза и мистера Оллгуда, откровенную насмешку у Джереми, нездоровый интерес у мисс Эймс и напряжение у Куаны. Каждая из этих реакций была по-своему неприятной для Джейн, поэтому она старалась избегать своих попутчиков… хотя бы ночью. Ведь именно ночью она не могла не думать.       То роковое столкновение с невозможным, с тем, как Уолтер вернул из мертвых Карлу… с той самой ночи девушка думала об этом практически всегда, и ночью было особенно трудно удержать свои мысли, чтобы не думать уже о том, как Уолтер мог бы вернуть ее семью. Он мог… она была уверена.       Джейн смотрела на языки пламени и думала, думала, думала. С каждой секундой она обманывала себя воспоминаниями об отце: думала о том, каким он бывал строгим, но справедливым; о том, как он любил ее, как много ей позволял во времена, когда все ее подруги могли думать лишь о замужестве; о том, каким жадным он был с чужаками, но как баловал своих родных. Обманывала себя воспоминаниями и о братьях: думала о том, какими несносными они были в соперничестве с ней, но как на самом деле льстили ей, позволяя в принципе бороться с ними наравне; о том, как они смешно шутили. Джейн действительно обманывала себя этими воспоминаниями и мыслями о родных, ведь на самом деле была еще одна причина, по которой она не желала больше расспрашивать Уолтера о воскрешении, но уже почти готова была это сделать.       – Уолтер… Если ты меня слышишь, то прошу… нет, молю тебя: запрети мне даже думать о том, чтобы я попросила тебя их вернуть.       По щекам Джейн потекли слезы, и она спешно потянулась к лицу, чтобы вытереть их. Становилось все холоднее, и влага на лице явно ни к чему. «Что за детский лепет. Соберись!» – приказала она себе, но слезы ее не слушали и продолжали течь. Девушка легла и очень тихо прошептала:       – Молю, Уолтер. Я не хочу привязываться к тебе еще сильнее.

***

      Уолтер взглянул на костер, который хотел уж было потухнуть, и пламя с новой силой взметнулось в воздух. Дрожь у девушки не прекратилась, но уже не так сильно отвлекала его от увлекательного занятия: мужчина сидел рядом и аккуратно перебирал черные пряди ее волос. Очень аккуратно, чтобы маленькой мисс Хантер лишь чудились чужие пальцы, а утром она бы списала это на странный сон или на ветер.       «Я не хочу привязываться к тебе еще сильнее.»       Она сказала это так тихо… человек бы не услышал. Но тот, кто слышит и видит на этих землях все: голоса, события, время… Он не мог не услышать. Кривая усмешка оставалась на его губах уже несколько часов ее сна.       – Куда сильнее, мисс Хантер, – прошептал он запоздалый ответ, но ветер прерий тут же подхватил его шепот и унес вдаль.       Уолтер прекрасно видел, что творится с девушкой. Существо, питающееся в том числе и ненавистью, не могло не знать, что такое любовь. Конечно, это была еще не она… по крайней мере, пока Джейн находилась в стадии отрицания, химический процесс не мог быть завершен. Девушка препятствовала этому, подогревала в своей душе другие чувства, еще более понятные и близкие Уолтеру: черствость, семейную алчность, хладнокровие, эгоизм. Корни их были в желании отомстить ему, и что бы он ни говорил ей при каждой встрече, но именно это чувство помогало Джейн бороться с ним. Сейчас он видел, как буйный цвет ее желаний сходил на нет… корни вяли. Ведь рядом росли уже другие чувства, гораздо более опасные для маленькой мисс Хантер.       Любовь ко злу, коим он являлся по сути своей, недолговечна. Для самого подопытного в этой химической лаборатории, естественно. Уолтер знал: когда мисс Хантер признает свои чувства и поделится ими с ним, счет ее жизни пойдет если не на минуты, то точно на часы. Либо она сама не справится с этим откровением, либо он поможет девушке и убьет ее. Терять личного врага, за которым было так весело наблюдать, неприятно, но необходимо. Враг, увы, был потерян тогда, когда маленькая мисс Хантер решила полюбить его грехи.       Любовь ко злу, коим он являлся по сути своей, оскорбительна. Уолтер себя знал: гордыня – важная составляющая его сущности. Полюбив его, мисс Хантер возомнила, что она ему равна. Человек и древний дух, как смешно. Он действительно посмеялся своим размышлениям и случайно дернул чужую прядь сильнее, чем планировал. Носик девушки слегка наморщился, она придвинулась ближе к костру. Уолтер понаблюдал за ней еще какое-то время.       Любовь ко злу, коим он являлся по сути своей, унизительна. Девушка уже почти отказалась от своей мести… а ведь он убил тех, кто растил ее и рос вместе с ней. Конечно, она может убеждать себя в том, что месть не нужна, когда он может вернуть ей близких с того света. Но разве это не унижение – принимать подачки от того, кто виноват в том, что воскрешать кого-то в принципе необходимо?       Мужчина поднялся с земли, попутно поправляя тонкую накидку, которой девушка укрывалась во сне. Что, если он прямо сейчас вернет ее родственников? Она проснется, очаровательно протрет свои зеленые глаза, смахивая остатки сна, да так и застынет от шока. Интересно было бы взглянуть, но Уолтер и так терял врага из-за простейшей химии. А в глубине своей черной сущности он хотел продлить их игру еще хотя бы немного. Наверно, веселья ради.       – Еще увидимся, мисс Хантер.       Он бросил последний взгляд на горизонт, где уже начинал зарождаться рассвет. Привычно отследил химические процессы внутри девушки: все та же месть с букетом темных чувств, постепенно сдающаяся под натиском чего-то мерзкого, светлого, как та полоса неба, самая близкая к горизонту. Отследил и свою сущность: все та же непроглядная чернь. Ни единого проблеска света, что не могло не доставлять ему болезненное удовольствие.       – Я бы полюбил тебя…       Вот только черная дыра его сущности поглощала все и растворяла все. В том числе и химию.