Часть 1
9 февраля 2024 г. в 19:57
Мастер крутится перед камерами смущенно, пока его не просят сделать что-то конкретное. Он может импровизировать на съёмках кино, на сцене театра — с удовольствием, но фотосессии его пугают всё так же сильно, как энцефалитные клещи и кошмарные сны, ставшие обыденностью в его нынешней жизни. И зачем он только согласился? Ведь мог же постер его новой постановки обойтись без него! Мастер — человек серьёзный, но трепетный. Молодая девушка — визажистка — нежно улыбается ему, поправляя слой грима на лице. Он едва дергает уголками губ в ответ. Она симпатичная и мягкая, её в этой квартире все зовут Сашенькой. Но Сашенька, хоть и милая, не удостоится даже формального комплимента, чего уж говорить о большем. Поэтому улыбку её Мастер отклоняет. Конечно, он верен своей Маргарите.
Но ещё больше он верен Воланду. Сейчас он наверняка занят, думается Мастеру. Сидит в своей огромной мрачной комнате и что-то черкает в бесконечных бумагах, которые выстраиваются перед ним необъятным полотном ненависти. Его муза скучающе вздыхает, почти не глядя в его сторону. Муза Мастера совсем другая, она вдохновленная и трепетная, а порой жестокая и решительная, а Муза дьявола — это все равно что повесить табличку с надписью «обречено на провал». Изредка она подходит к нему совсем близко, и, замерев от страха, касается его властных плеч. Тогда Воланд медленно опускается в кресло и прикрывает глаза. В комнате то и дело появляются различные особы, но Ему всё равно на них. Воланд знает, во сколько у Мастера фотосессия и сколько она будет идти. Когда Мастер выйдет на улицу, Воланд непременно окажется рядом, как бы случайно, скривит рот в улыбке и предложит прогуляться по вечерней Москве. Он всегда всё решает сам, и Мастеру стыдно признаться, что ему это нравится.
Воланд завораживает сам по себе. В нём нет ничего святого (побойтесь бога дьявола и не смейте упоминать это слово рядом с его именем!), в нём непоколебимая свобода — и тысяча и одно ограничение. Воланд всезнающий, Воланд злой, Воланд неисправимо прекрасный и жестокий. Мастер плавится весь под его руками: Мессир во всём чёрном всегда берёт его жадно и жестко. Воланду нравится покорность и робость Мастера, а тот ему отдаёт это с искренним каким-то отчаянием. Они никогда не говорят о том, что между ними происходит: дьявола все устраивает, пока все под его контролем (а всё всегда под его контролем), а Мастеру остаётся лишь очень громкое молчание, потому что любые намеки на подобные разговоры делают Воланда ещё грубее. А Маргарите не объяснишь синяки и укусы по всему телу.
Мастер боится, что любит его. Боится, что каждый день любит, а не только редкими ночами, когда они видятся. Папа воспитывал в нем хорошее отношение к женщинам, а с мужчинами вышел… пробел в знаниях, чего уж говорить о дьяволах. Мастер не пытается с собой бороться, а скребущееся внутри бедствие тушит всепоглощающей страстью к литературе и, конечно, Маргаритой. Воланд знает, что такое любовь, но не верит ей. Сжечь это чувство дотла! Этот огонь наполняет лёгкие едким дымом, как сигареты Мастера, а стенки болезненно обгорели и теперь каждый вдох сопровождается ноющей болью. Воланд себя за это ненавидит сильно — Мастера ещё сильнее.
В театр после всех этих разговоров про любовь Воланд не ходит к нему принципиально, чтобы не увидеть редких, но попадающих точно в цель намеков — понятных только ему одному, но когда свита всё-таки уговаривает его сходить на новый спектакль Мастера, ему сложно сидеть спокойно. Во время антракта он появляется в гримерке, вот так, даже не удосужившись войти через дверь. Его изящная величественная фигура возвышается над сидящим Мастером почти сокрушительно, твёрдо. Воздух тяжелый и плотный, такой, что будто можно потрогать его руками. Воланд что-то говорит о постановке, о том, как всё здорово они устроили, какой молодец его любимый писатель. Его сладостные речи льются рекой, обволкаивая тонкими потоками Мастера со всех сторон. Хитрые глаза смотрят на него, слова ждут его внимания, но и Мастер ждет. Чего ждет не совсем понятно, но всё же. У него жар по телу и шум в ушах, когда Мессир склоняется над ним и, не отрывая взгляда от его глаз, подносит руку писателя к своим сухим теплым губам.
— Поцелуйте меня, — шепчет, наконец, Мастер, почти не надеясь. До конца антракта несколько минут.
— Боюсь, для этого придется немного поиграть со временем, — качает головой Воланд, сжимая крепче трость и отстраняясь. Он усмехается уголками губ, по-прежнему глядя на Мастера. — Стоит ли это того, мой дорогой писатель?
Мастер смеётся, смотрит умоляюще, по-щенячьи — не потому что хочет выпросить что-нибудь, а скорее случайно, по инерции, по привычке. Он знает, что Воланд сделает все, что он попросит. Только потом заставить расплатиться в два раза больше. Писатель закуривает сигарету. Он всё знает, он своё непременно получит. Он по роду деятельности ищет одобрительные взгляды, хочет апплодисментов, хочет восхищения — яркого, липкого, чувственного. И особенно ждёт он внимания от хромающего дьявола в черном.
Когда минута до окончания антракта, Мастер подрывается с места и, мельком взглянув на себя в зеркало, сбегает из гримёрки с гулко стучащим сердцем, по пути подло оставив мимолётный поцелуй на тонких губах Воланда. Тот успевает схватить его за руку. Его реакция моментальна, и Мастер думает, что это не от того, что Мессир резв и внимателен, а от того, что он о его мыслях и желаниях узнает даже раньше, чем он сам. В его глазах адское пламя, и оно готово перекинуться на Мастера, сжечь всё нутро, оставив только глаза, чтобы тот мог любоваться своим Воландом. Мессир возвращает ему легкий поцелуй и шепчет по-немецки тихое пожелание прямо в губы. Писатель вздрагивает, смущенно отводит взгляд и спешит откланяться — пора на сцену.
Ещё бы — вечером его ждет восхитительная благодарность за прелестнейшую пьесу, лично от самого дьявола. Будет сложно вытерпеть столько времени, плавясь под чарами предвкушения и липкого дикого страха.
Они встретятся в квартире Мастера, обменяются тихими ничего незначащими фразами, обсудят постановку, новый роман, погоду, историю, каких-нибудь античных философов. Воланд предложит вино — Мастер предсказуемо не откажется. Он выкурит несколько сигарет за вечер и будет лицезреть уникальное представление в лице эротично лежащего на диване Воланда. Но недолго. Они окажутся в одной постели раньше, чем Мастер допьёт свой бокал. Это странно — заниматься любовью с дьяволом. Когда Мастер произнесет это вслух, Воланд хрипло рассмеется и закроет ему рот ладонью. Мастер успокаивает себя тем, что между ними ничего нет, кроме искусства и секса. Воланд на это всегда усмехается по-особенному злобно.
Он знает, что Мастер лжет.
Мастер тоже это знает.