Недостаток "ян"

- Без этой мелкой с-АПЧХИ! - Сюэ Ян потер зудевший нос и продолжил немного культурнее, - Без А-Цин тут так хорошо, что я и без лекарств поправлюсь. - Я не хотел, чтобы она заразилась, - покаялся Сяо Синчэнь, эти самые лекарства и отмеряя в пиалу. Те, что еще остались. - Ну конечно, - пробурчал босяк, глубже кутаясь в тонкое одеяло, не особо спасавшее от озноба, бившего его уже который день, - кто бы сомневался, что вся забота была о ней, а для несчастного больного и пальцем о палец не ударишь… Даоджан, уже стерший пальцы о ступку для лекарств за прошедшие четыре дня, только тяжело вздохнул. Дорогой друг стал особенно ворчливым, когда заболел, но осадить его язык не поворачивался. Все же из-за него, Сяо Синчэня, Ченмэй и простудился, когда пошел с ним под проливным дождем на ночную охоту при своем-то слабом золотом ядре. Всегда ходил. А осень была до невозможности холодной, дождь перемежался с мелким колючим снегом, что на пронизывающем ветру ощущалось настоящим ледяным Диюем. От сунутой под нос пиалы с горькой настойкой темный заклинатель скривился и даже пожалел, что даоджан его не видит, чтобы оценить плоды своих лекарских трудов. - Это полынь, что ли? - Сюэ Ян отвел пиалу в сторону одним пальцем, стараясь не расплескать на постель, чтобы это пойло не воняло тут потом всю ночь. - Да, осталась только настойка полыни, остальное мы уже перепробовали. У тебя серьезный недостаток «ян». Босяк поперхнулся воздухом. Потом сообразил, что полагавшейся для обращения паузы не было, и высунул нос из-под одеяла: - Что у меня? - Янская энергия истощилась за четыре дня лихорадки, ее нужно восполнить, иначе «внутренний холод» не уйдет. - Обойдусь, - после короткой заминки и секундной борьбы с собой Сюэ Ян решительно зарылся в одеяло по самую макушку. - Не буду это пить. Сяо Синчэнь нащупал край одеяла и начал решительно распутывать образовавшийся кокон одной рукой, рассчитывая второй снова сунуть пиалу под нос несговорчивому пациенту. Дорогой друг вяло отбивался, сползая по кровати все ниже. - Потом конфету дам, - пустил даоджан в ход самое действенное оружие. Хватка на одеяле немного ослабла, Сюэ Ян выглянул наружу: - Две. Синчэнь постарался принять строгий вид и не дать торговаться, но Ченмэй так выжидательно сопел заложенным носом, что улыбка сама собой растягивала губы. - Ладно, две. Босяк нехотя вытянул из-под одеяла руку и взял пиалу. За две конфеты можно и выпить, так и быть. Настойка полыни оказалась не такой уж и горькой, или просто улыбка даоджана отвлекала, постоянно притягивая взгляд. Темный заклинатель упорно убеждал себя, что сопротивляется лечению, чтобы поизводить Синчэня, из-за которого и заболел, но отчего-то сразу сдавался, увидев эту терпеливую, мягкую улыбку, будто только ради нее и старался. Гуй с ним, вот поправится, тогда и придумает, как заставить этого даоса страдать. От мысли, что рассуждал так уже полгода, но так ничего больше и не сделал после истребления «лютых мертвецов», Сюэ Ян беспечно отмахивался, мол, момент неподходящий, потом отомщу. Месяц шел за месяцем, к городу И приближалась зима, а это «потом» становилось все более вялым и далеким, но грело сердце босяка. Весной отомстит, точно. Или летом, весной будет занят, крыша ведь опять потечет, когда снег растает. Но летом можно будет испортить даоджану репутацию тем, что будет запугивать торговцев, которые снова попытаются втюхать этому растяпе прошлогодний урожай… Точно, следующей осенью отомстит. А нет, там заготовка дров начнется, нельзя же оставлять дом не протопленным, а то Синчэнь еще заболеет, чего доброго. Ну когда-нибудь точно отомстит. Только не зимой. Зимой холодно, не хочется выходить из дома, тут стараниями Сяо Синчэня будет тепло. Рядом с ним, почему-то, всегда тепло… Протянутая на ладони конфета отвлекла Сюэ Яна от приятных мыслей о предстоящей мести. Темный заклинатель глянул на пиалу в своей правой руке и с опаской потянулся за заслуженной сладостью левой, взял ее двумя пальцами, чтобы не дотронуться перчаткой. - Тут одна, - напомнил он, скорее сунув сахарный шарик в рот, чтобы перебить горечь настойки. - Вторую позже, тебе еще другие лекарства пить, - непреклонно заявил даоджан. Сюэ Ян задумался о том, чтобы все же отомстить зимой. Следующей. Наверное. Он еще подумает. Но думать помешала холодная ладонь, легшая на его лоб, потом спустившаяся ниже, к сердцу. Сяо Синчэнь нахмурился, пощупал еще и руку с пиалой, попутно забрав чашку и отставив на стол. - Тебе нужно пропотеть, руки все равно ледяные, - заключил он. - Пропотеешь тут таким холодом, - буркнул темный заклинатель, снова сползая под нихрена не помогавшее одеяло. - Раздевайся, - огорошил его даоджан. - Мне и так холодно, спасибо, - Сюэ Ян на секунду захотел отомстить уже завтра, но тут же забыл об этом. Синчэнь сам начал раздеваться. - Ты что удумал, даоджан? - Буду тебя греть, - ничуть не смутился тот, сосредоточенно распутывая затянувшуюся не в ту сторону завязку наощупь. От одной этой картины стало на порядок теплее, но темный заклинатель упрямо отполз дальше по кровати, кутаясь в одеяло еще глубже. Вот еще, станет он греться с *лядским даосом… Он мстить собирается, а не… Оказавшийся рядом под одеялом Сяо Синчэнь в одном только чжуньи резко оборвал возмущенные мысли, в голове вдруг стало удивительно пусто. Ладно, потом отомстит. При случае. Впрочем… От прикосновения ледяной руки к теплому боку даоджан поежился, Сюэ Ян воодушевился. Чем не месть? Правильно, пусть греет его тут, старается, а потом сгорает со стыда назавтра. Босяк ну очень мстительно прижался потеснее, так и левая рука оказалась в недосягаемости за спиной Синчэня, можно было не бояться разоблачения. Даоджан ежился, хихикал от щекотки, но не отстранялся, действительно взявшись греть дорогого друга на совесть. И только когда тот перестал тереть ледяные руки ему о спину и спустился ими ниже, на талию, Синчэнь залился краской. От этого волшебным образом стало еще теплее, но не рукам. Несмотря на озноб, появилось вполне себе конкретное желание погреться о этот белый лотос самым грязным образом. Мстительно, конечно же, а как иначе-то. Сюэ Ян давно уже ловил себя на совершенно неприличных мыслях, когда засматривался на Сяо Синчэня, а тут этот наивный даос сам провоцирует, и ведь даже не догадывается своей светлой головой, наверняка уверенный, что все вокруг такие же добропорядочные, как и он сам. - Ты такой теплый, даоджан, - промурлыкал Сюэ Ян, уткнувшись ему в шею и почувствовав, как судорожно на ней дернулся кадык. - Но мне все еще холодно, я так точно не вспотею… - М-может, еще горячего чаю? - осторожно предложил Сяо Синчэнь, но с места не двинулся. - Я знаю способ получше, - Сюэ Ян опустил руки ниже, сжал пальцы на филее даоса и прижал его бедра к себе еще крепче, чтобы тот наверняка заметил, что в него упирается. - Ты же полечишь меня? Но осекся, почувствовав бедром, что не один он тут не против погреться способом получше. - Даоджан? - темный заклинатель даже немного отстранился с нервным смешком, чтобы заглянуть ему в пылавшее от смущения лицо. Видеть бы еще выражение глаз… Но Синчэнь решительно скользнул ладонью со спины босяка на затылок и притянул обратно, коснулся губами скулы, щеки и, наконец, губ. Поцелуй, робкий и осторожный, был с привкусом полыни после настойки, но таким долгожданным. Даоджан давно уже хотел сказать своему дорогому другу, что будет заботиться о нем и без болезни, что готов греть его и просто в холодные ночи, что не хочет отпускать его. Но Ченмэй и сам, похоже, никуда не спешил уходить, оставаясь в похоронном доме уже полгода. Помогал, ходил с ним на ночные охоты, без конца шутил и заново учил потерявшего опору даоса улыбаться. Такого поворота Сюэ Ян не ожидал, уверенный, что даоджан будет как минимум против поругания своей белоснежной чести, что оттолкнет и уйдет, будет злиться на него еще пару дней, и придется оправдываться, что разум помутился за время болезни, переводить все в глупую шутку. Но тот уже вполне однозначно забросил на него колено, огорошив окончательно. Он еще и знает, что делать? Внутри неожиданно заворочалось недовольство от мысли, что Сяо Синчэнь уже был с кем-то раньше, и темный заклинатель решительно опрокинул его на спину и прижал собой к постели. Так не пойдет, этот белый лотос может быть опорочен только им одним. Во всяком случае, Сюэ Ян сделает так, чтобы он забыл всех остальных. Чтобы даоджан принадлежал только ему. Клычки собственнически прикусили кожу на доверчиво открытой шее, руки беспрестанно шарили по горячему телу, по послушно разведенным коленям, желая заклеймить все это, оставить метки поскорее, пока Синчэнь не опомнился. - Даоджан, - глухо простонал Сюэ Ян ему в ключицы в каком-то отчаянии от того, что не может охватить все сразу, будто дорвался до чего-то, чего давно уже хотел, но не смел даже помыслить о том, что это можно получить. До чего-то, чего он хотел больше мести, но настойчиво вытеснял из мыслей. Прикоснуться к непогрешимому Сяо Синчэню? Да разве это возможно, пока он не отомстит, пока белый лотос не падет до его уровня, пока не окажется достаточно грязным, чтобы босяк и пакостник из Куйджоу был его достоин? Оказалось, что возможно, и от этого кружилась голова и бросало в жар. Какой еще «недостаток ян», когда его тут такой избыток, что все тело пылает. Или это все из-за того, что даоджан так трепетно и нежно обнимал не знавшего ласки темного заклинателя, позволяя ему оставлять на своей безупречной коже багровые следы от поцелуев. Сюэ Ян старался не думать обо всем этом, торопливо избавляясь от одежды, пока это прекрасное наваждение не исчезло, оказавшись порождением болезненного ума от лихорадки. Но Сяо Синчэнь не только не исчез, а еще и привстал на локте, нащупал плечо, щеку, лоб темного заклинателя: - Тише, не спеши, у тебя же жар, - попросил он со своей невыносимой мягкой улыбкой. - Или придется снова пить лекарство. - К гуям лекарство, - шикнул Сюэ Ян, выпутавшись, наконец, непослушными, дрожащими руками из рубашки, - я хочу конфету. Брови даоджана удивленно приподнялись над повязкой, и он озадаченно «оглянулся» на оставленное около кровати ханьфу, в котором был кулек с конфетами, но темный заклинатель тут же снова прижал его к кровати. Ему виднее, где тут целительная конфета.