на полу в домике на дереве

      Мы сидим на полу в домике на дереве, кажется, целую вечность, и от его холода нас спасает только постеленный плед. Родители нас уже наверняка потеряли. Ты затягиваешься сигаретой и выдыхаешь в сторону, потому что знаешь, как меня это в последнее время раздражает. Молча поджимаю губы.       Красиво. Успокаивает. Лунный свет освещает твой профиль и дым. Выглядит слишком уж нереально. Кажется, что если я протяну руку, то ничего не почувствую.       Я как в бреду тянусь, заворожённо наблюдая, как ты стряхиваешь пепел, и вместо пустоты чувствую тепло твоей руки. Ты отвлекаешься от безразличного созерцания мотыльков, которые прилетели на свет уже выключенной лампы и переводишь на меня свой немного обеспокоенный взгляд.       Быстро смотришь на мою руку, сжимающую твоё запястье, наверно, слишком сильно, с выражением некого отчаяния жмуришься и шепчешь совсем тихо, как будто кто-то может услышать.       — Знаю, ты не рад, но мне правда надо.       Я не собирался мешать тебе курить, несмотря на то, что действительно не хочу, чтобы ты убивал себя.       Улыбаюсь легко совсем, но, вроде, почти искренне. Я рад, что ты понял это именно так, потому что объяснять свой поступок совершенно не хочется.       Мне просто потребовалось убедиться в реальности момента.       Часть твоего лица всё ещё освещается бледным светом. Выглядишь нездорово, но всё ещё прекрасно. Снова отворачиваешься.       Я отпускаю тебя, хоть и не хочу, и невольно задумываюсь о своих ощущениях. Одновременно и невероятно комфортно рядом с тобой в эту летнюю ночь, и неуютно из-за тишины. Пытаюсь понять, давит ли она на меня. Наверное, нет. С тобой и молча классно.       Когда ты снова на меня смотришь, я не успеваю понять, хочу ли я завязать разговор, но абсолютно точно понимаю, как сильно хочу тебя поцеловать.       Эта навязчивая идея кажется бредовой, и я, наверное, не обратил бы на неё никакого внимания, если бы она не мелькала в голове так часто в последнее время.       Ты выглядишь заинтересованным, а я особенным усилием воли заставляю себя смотреть тебе в глаза и не опускать взгляд на губы.       — Сал, а мы когда-нибудь обсуждали отношения?       Иногда мне кажется, что ты умеешь мои мысли читать. Ты криво усмехаешься, не обращая внимания на тлеющую сигарету в руках, пристально смотришь в глаза, не скрытые сейчас волосами или протезом. Кажется, будто пытаешься в душу мне заглянуть.       Я недолго думаю над твоим вопросом, но, впрочем, быстро вспоминаю такой случай.       — Один раз, когда мне ещё нравилась Эшли, но она замутила с тем додиком.       На твоём лице столько непонимания, что я пытался вспомнить какие-нибудь подробности.       — Ты мне тогда ещё рассказывал, как круто, когда ни в кого не влюблён, — понятнее тебе, кажется, не стало. — Месяца три назад. Мы тут сидели, я выкурил всю твою новую пачку сигарет, а потом мы с тобой сошлись на том, что когда хочется обнимать и целовать, надо так и делать, а чувства для лохов.       Этот разговор был болезненным и забавным одновременно. Мне было так плохо из-за того, что у нас с Эшли всё вроде как взаимно было, но она выбрала какого-то парня из параллельного класса.       У тебя в глазах отражался огонь зажигалки, плескалось беспокойство и что-то, что я не смог понять.       Ты, похоже, наконец-то понял. Сначала протяжно промычал что-то, а потом как-то хитро улыбнулся.       — А ты после этого хотел кого-нибудь обнять и поцеловать? — ты спрашиваешь это так, будто мы обсуждаем музыку или твои картины, но с одной лишь разницей, что моська ну хитрющая у тебя.       — Ларри, счастье моё, к чему такой вопрос? — хоть в моём голосе явно читается некоторая настороженность, я быстро расслабляюсь и поворачиваюсь к окошку.       Ты почти разочарованно вздыхаешь и тоже отворачиваешься. Мы смотрим в это тёмное небо, и я очень хочу либо закурить, либо поцеловать тебя. Хоть мы и обсуждали, что надо так и сделать, мне страшно. Хотя тебе, кажется, плевать.       — Хотел, — всё же отвечаю я. — И обнять, и... ну, — я неловко запинаюсь, потому что вслух это признавать странно.       — А сделал? — снова воодушевившись, ты даже придвинулся ближе, глядя прямо в мои глаза своими невероятными глазами.       Я залипаю, твоё лицо так близко, слишком близко, я даже чувствую твоё дыхание на своей коже. До одури близко, я не могу думать ни о чём другом, сверля тебя наверняка нечитаемым взглядом. Я опускаю его на твои губы только на секунду, всё ещё зависнув от того, насколько ты близко, но ты всё равно замечаешь и улыбаешься, ярко так, а главное близко. Я немного испуганно вздыхаю, но стараюсь вернуть свои мысли в привычное русло.       — Нет.       — А почему? — ты кажешься действительно удивлённым.       — Это будет иметь последствия.       — А не похуй ли на последствия?       Я действительно задумываюсь об этом, и как-то неожиданно понимаю, что мне нет до этого никакого дела. Киваю, подтверждая твои слова.       — Ну тогда, когда снова захочешь, реально, просто сделай.       Мне вдруг становится весело, и я не сдерживаю смешков.       — Что, если я хочу прямо сейчас? Хочу до безумия тебя поцеловать. Что тогда?       — Что тебя останавливает?       Я не могу понять, шутишь ли ты, потому что вид у тебя весёлый и легкомысленный, но и сдерживать себя больше не могу. Я пялюсь на твои губы, и это должно бы смущать, но я вижу, как ты придвигаешься ко мне.       Я слепо тянусь к тебе, своими маленькими ладошками обхватываю твои щёки, и прикрываю глаза, когда наконец-то прикасаюсь. Целую совсем несмело, чувствуя твою улыбку. Неожиданно приходит осознание, что, всё-таки, не похуй, из-за чего я дёргаюсь, но ты резко кладёшь свои руки на мою шею, прижимаешь крепче, и целуешь уверенно и сразу глубоко, хоть и всё ещё медленно.       Я чувствую, как что-то внутри меня умирает. Слишком ярко, твои губы на моих, твои руки на моём теле. Я открываю глаза, но вижу только твой поплывший взгляд из-под подрагивающих ресниц. Мне становится дурно. Я словно схожу с ума, мои поцелуи становятся быстрыми и резкими, мне так мало. Я так хочу ближе. Крепко жмурюсь, даже вижу перед глазами звёзды, и они, наверное, нас осуждают.       Ты, кажется, тоже обезумел, потому что слишком быстро толкаешь меня назад, разрывая так поцелуй. Я ложусь на спину, и, вроде, холодно, уже поздно слишком, и надо бы домой, но я думаю только о том, что хочу снова поцеловать тебя.       — Сал, а мы обсуждали только объятия и поцелуи?       Я поднимаю на тебя непонимающий взгляд. К чему ты вообще клонишь?       — Вроде, да. А что?       Ты странно улыбаешься мне, а у меня по всему телу мурашки, и лёгкая тревога предвкушения внутри.       — Просто в этот момент я очень сильно хочу посмотреть, как ты кончишь из-за меня. Позволишь?       Твоя рука опускается на низ моего живота и аккуратно проникает под край моей кофты. Мой рассудок плывёт, и, судя по твоему лицу, темнота ночи это совершенно не скрывает.       Я киваю, и твой взгляд как-то сразу тяжелеет. Ты аккуратно скользишь под кофтой по моему животу своей ладонью, поднимаясь к груди. Я чувствую острую необходимость в твоих губах. Тяну к тебе свои руки, надеясь, что ты всё поймёшь.       Ты тихо смеёшься, но раздвигаешь мои ноги в разные стороны и садишься между ними, и когда я уже начинаю хныкать от недовольства, резко нависаешь надо мной, упираясь одним предплечьем прямо рядом с моей головой. Я, наконец, укладываю свои руки на твою шею и нетерпеливо притягиваю к себе.       Всё происходящее — это слишком, но думать об этом не получается, да и не хочется. Не когда я с остервенением сминаю твои губы своими во время секундного перехвата инициативы. Не когда ты делаешь то же самое, снова забирая управление всем процессом, языком мажа по моему.       Одна твоя ладонь аккуратно перебирает пряди моих волос, а вторая уже свободно блуждает под одеждой, и, ладно, может быть, это слишком хорошо. Ты прижимаешься пальцем к моему соску, обводишь его по кругу, из-за чего меня почти подбрасывает, и я особенно сильно кусаю твою губу, скуля тебе в рот.       Ты снова отстраняешься, чем я очень недоволен, но ничего не говорю, ожидая твоих действий. Ты садишься ровно и хватаешь край моей кофты, а потом смотришь на меня вопросительно. И, возможно, у меня получается кивнуть только после очень тихого стона, сорвавшегося с губ и вызвавшего твою яркую улыбку. Я приподнимаюсь, чтобы облегчить тебе задачу, и ты снимаешь её с меня, снова толкая обратно.       Ты спускаешься поцелуями от линии челюсти вниз по шее и груди, обхватываешь губами мои соски, усмехаешься в ответ на мой несдержанный стон.       — Ты правда согласен? Уверен, что мы справимся с последствиями? — ты вдруг останавливаешься и взволнованно шепчешь куда-то мне в грудь.       — А не похуй ли на последствия? Сам же говорил мне, забыл?       — Действительно.       Этого достаточно, чтобы ты снова поцеловал меня и стянул остатки нашей одежды.

···

      Уже поздно, и родители нас наверняка потеряли. Только вот нам всё равно. Мы продолжаем сидеть на полу в домике на дереве, и только куча пледов спасает нас от его холода. Ты не куришь, как обычно, а сидишь рядом со мной, пока я лежу на твоём плече. Ты смотришь в окно на бледную луну, когда я поворачиваюсь к тебе. Твоё лицо под её светом выглядит нездоровым, но всё таким же прекрасным.       — Лар, мы будем это как-то обсуждать или просто забудем?       Ты молчишь, но я даже не начинаю нервничать, потому что это всё равно комфортно.       — Ты мне нравишься, — всё же говоришь ты. — Давно так. Сильно очень. И я не могу соврать, что нихрена это для меня не значило, потому что значило, и очень много.       Теперь молчу я. А что я должен сказать? Я не знаю. Ты начинаешь немного нервно щёлкать зажигалкой, уменьшая срок её жизни. Удивительно, как мы можем решать судьбу всех этих вещей. Одно наше желание, и от любого предмета ничего не останется. Я снова смотрю на тебя.       — Ты тоже мне нравишься. Тоже очень сильно.       Ты отстраняешься и смотришь мне в лицо пристальным взглядом.       — Значит ли это, что я могу поцеловать тебя как моего парня?       Я смеюсь в ответ и киваю, уже через секунду оказываюсь в твоих руках и чувствую твои губы на своих.       — И курить бросай уже, бесишь, — шепчу я в них и углубляю поцелуй, чувствуя твой смешок.       — Всё, что захочешь, — шепчешь мне в ответ, чуть отстраняясь, и прижимаешься снова.       И телефоны вибрируют где-то на полу рядом, и скоро уже солнце подниматься будет, но нам всё равно. Мы сидим на полу в этом домике на дереве и целуемся, улыбаясь от одной мысли о том, что мы теперь принадлежим друг другу.