***
Королевская семья обычно проводила в Тарнике лето. Дворцовый парк по праву считался одним из самых красивых в Золотых землях: Франциск Второй выписал архитекторов из самой Гайифы, чтобы сделать приятное молодой жене. Но сейчас, в начале весны, великолепные каскадные фонтаны были отключены, статуи укутаны в мешковину, а клумбы вовсе было не разглядеть под слоем ноздреватого снега. Летняя резиденция семейства Приддов представляла собой двухэтажный особняк. Бальный зал, малая гостиная, салон, обеденный зал, библиотека, оружейная, кабинет, спальни для хозяев и гостей. За домом располагались хозяйственные постройки и оранжерея. Яблоневый сад только-только оттаивал после зимы, серые ветки наводили тоску. В доме Приддов вообще было тоскливо. Слуг приучили не попадаться хозяевам на глаза. Единственная, с кем удавалось перемолвиться словом, была горничная, сопровождавшая «молодую графиню». Нанетта помогала Арно шнуровать корсет и укладывать парик в прическу, но большую часть времени проводила на кухне с другими слугами. В первую брачную ночь Арно положил под подушку кинжал, однако его опасения не оправдались. Супружеским долгом — как бы он его ни представлял — Валентин не озаботился. Покои графа и графини соединяла скрытая гобеленом дверь, но ни в ту, ни в последующие ночи она не открылась ни разу. Уже на второй день Арно стало скучно. Валентин сразу же дал понять, что в обществе супруги не нуждается, и запирался в библиотеке, выходя только к обеду и ужину. Арно больше нравилась оружейная. В платье шпагой не намахаешься, но приятно было касаться старинных клинков, взвешивать их в руке, изучать клейма… В конце концов он не выдержал. Когда в Олларии слуги складывали его приданное, Арно не зря вертелся рядом: на дне одного из сундуков был припрятан мужской костюм. Развязывая корсет, он чуть не вывихнул руки, но все же справился. Парик полетел на туалетный столик, сбив на пол шкатулку с заколками. До чего же здорово было оказаться в привычной одежде, в которой ничего не давит и не жмет! Арно даже колет не стал надевать, так и скатился по лестнице в штанах, рубашке и туфлях — мужских, слава Создателю, бегать в женских, с их длинными узкими носами, было совершенно невозможно. Сняв со стены палаш времен Франциска Второго, Арно сделал пару выпадов на пробу. Баланс был непривычный, но приноровиться можно. Арно поймал клинком солнечный луч и засмеялся. Наконец-то. Фехтование — это ноги, господа унары! Как наяву Арно услышал голос господина Фурье, стук его жезла. Выпад. Закрыться. Выпад! — Эрэа, ваше поведение непристойно. От неожиданности Арно подпрыгнул, едва не выронив палаш. На пороге оружейной стоял Валентин. — Ха! Извольте защищаться, сударь! Острие почти коснулось шитья на колете, но Валентин не дрогнул. В кои-то веки он смотрел Арно прямо в глаза. — Будьте любезны подняться к себе и сменить одежду на приличествующую вашему статусу. Подобного тона Арно стерпеть не мог никак: — Или что? Папеньке пожалуетесь? Невозможно было не заметить, что Валентин избегает кабинета — хозяином там по-прежнему оставался герцог Вальтер, на конторке лежало забытое им письмо от управляющего Васспардом. Но если Валентина и задел намек, виду он не подал. — Ваше поведение ставит под угрозу репутацию обоих семей. Мне придется запереть вас в ваших покоях. — Мы не в Лаик, а вы — не капитан Арамона! Много о себе мните! С тем же успехом можно было спорить с весенней льдиной: — С сегодняшнего дня оружейная будет заперта. Ваши сундуки обыщут. Очевидно, было ошибкой доверять вашему благоразумию. Отныне за пределами ваших покоев вас будет сопровождать слуга. Учтите, ему будет известно, кто вы, и если ваши действия покажутся ему неразумными, женское платье вас не защитит. Я понятно изложил свою мысль? — Рано или поздно этот фарс закончится, — прошипел Арно, — и тогда вы пожалеете. — Ваше положение не позволяет вызвать на поединок кого бы то ни было. Со временем мы вернемся к этому вопросу, но сейчас извольте вести себя как подобает. Арно долго смотрел на него, ища на бесстрастном лице хотя бы проблеск понимания, но так и не увидел. — Подавитесь! — рявкнул он и грохнул палашом об пол так, что от звона заложило уши. Валентин кивнул, как будто это тоже входило в его планы. — Позвольте мне сопроводить вас до ваших комнат, — он посторонился с безупречной вежливостью. Проходя мимо, Арно постарался задеть его плечом, но ничего не вышло. Валентин успел ускользнуть — плавно, как речная волна. Вопреки ожиданиям, Валентин не стал унижать его еще больше. Вместо того, чтобы сорвать и сжечь неугодный костюм в камине, он просто-напросто запер дверь и удалился в неизвестном направлении. Не прошло и четверти часа, как ключ снова повернулся в замке. Хмурая Нанетта сделала книксен и предложила «госпоже графине» помочь ей надеть лиловое платье. Обещанный обыск так и не состоялся, слуги по-прежнему держались в отдалении, но угрозу Арно оценил. До вечера он просидел у себя, обдумывая план побега. Основное место в этом плане занимала веревка из простыней. Как назло, именно в его комнатах запасное белье не хранили. Да и куда бежать? За окном лил дождь, это означало, что дороги вскоре окончательно развезет. Можно украсть из оружейной шпагу поновее и, оглушив конюха, увести из конюшни лошадь, но что потом? Братья отошлют его назад под конвоем. Ехать в Торку нечего и думать, любой офицер сразу же узнает Арно в лицо. Мелькнула мысль попросить помощи у Дика и тут же исчезла. В доме Рокэ заправляют кэналлийцы, они не станут прятать беглеца. Предыдущие четыре побега Арно кое-чему научили. Ужин принесли прямо в покои. Наннета всё ещё хмурилась, и Арно попросил прощения — выходило, что служанке досталось за него. Выслушав его извинения, Нанетта оттаяла и нашептала по секрету, что господин граф пообещал назавтра выпустить супругу из заточения. Так и случилось. Убедившись, что оружейная и в самом деле заперта, Арно отправился в библиотеку. О библиотеке Васспарда ходили легенды, но здесь, в летней резиденции, книг было мало. Валентин читал, сидя в кресле. Увидев Арно, он как будто удивился. — Сударыня, — он немедля поднялся и отвесил подобающий этикету поклон, — чем обязан такой чести? — Вы обещали звать меня Ноно. Арно прошелся вдоль полок. Дидерих, Веннен, Иссерциал, Лахуза, несколько книг на дриксен, гальтарском и почему-то гайи. Ни одной приличной хроники. Придды, что с них взять? Валентин молча наблюдал, как Арно усаживается во второе кресло и, складочка к складочке, расправляет юбки. Удовлетворившись результатом, Арно сложил руки на коленях и смиренно уставился на супруга. — Вы хотели о чем-то поговорить? — осведомился Валентин. — Никоим образом. Продолжайте ваше занятие, я не помешаю. Смерив его настороженным взглядом, Валентин вновь опустил глаза в книгу. Часы в малой гостиной отбили полдень. Затем четверть первого. Половину. Без четверти час Валентин не выдержал: — Ноно, не будете ли вы так любезны сообщить, чего вы от меня хотите? Арно захлопал ресницами. — Разве я чего-то прошу? В Книге Ожидания сказано: да прилепится жена к мужу своему. Я исполняю супружеский долг согласно заветам Создателя. — Может быть, вашего внимания ждут другие занятия? Арно собрался было пожать плечами, но вспомнил, что даме не подобает этот жест. — Увы мне, сударь. Вышивка не для моих пальцев, а лютня… поверьте, вы не хотите услышать, как я играю или, того хуже, пою. Даже не соврал. Когда маленький Арно приходил на уроки музыки, собаки в Сэ начинали дружно выть, а слуги, не стыдясь, затыкали уши. — Здешняя библиотека в вашем распоряжении. Глубокий вздох. — Вы слишком высокого мнения о девичьем уме. — Пройтись до оранжереи? Распорядиться насчет ужина? Написать кому-нибудь письмо? Выпить шадди в малой гостиной? Этого Арно и добивался: — Шадди подойдет! Но только если вы составите мне компанию. Отказаться Валентин не рискнул. Они чинно пили шадди из маленьких чашечек, глядя куда угодно, только не друг на друга. Арно таскал одно за другим пирожные с подноса и радовался, что дамам не запрещено хотя бы это. Валентин не съел ни одного. — Вы не любите сладкое, граф? — Не слишком. Шадди был выпит, и в гостиной снова воцарилась неловкая тишина. Наконец Валентин рискнул: — С вашего позволения, я вернусь в библиотеку. — Я с вами! Валентин едва заметно сощурился, но, к его чести, возражать не стал. Потянулись тоскливые минуты. От нечего делать Арно разглядывал супруга. Из-за дождей в доме стало довольно влажно, и обнаружилось, что у Валентина вьются волосы. Прическа, которая ранее казалась безупречной, перестала быть таковой: там завиток, здесь завиток, вьющаяся прядь падает на глаза, Валентину приходится заправлять ее за ухо. Изящный изгиб ушной раковины. Едва заметный порез на чисто выбритом подбородке, позор камердинеру. Дублет застегнут наглухо — как будто из солидарности с супругой, которой приходится носить высокие воротники и шарфы. Книга в руке — томик Иссерциала в вишневой обложке. Длинные пальцы, перстень с аквамарином на безымянном, старое серебро, которое совершенно не сочетается с обручальным браслетом, портя безупречно подобранный образ. Золото и гранаты Приддам не идут, но этому конкретному Придду деваться некуда… — Вы играете в шахматы? — Что? — Арно не сразу вспомнил, где находится. — Да, играю, хоть и не слишком хорошо. По крайней мере, Лионель вечно недоволен. Куда ни глянь — ничего графиня Васспард не умеет толком. Верховая езда и фехтование у Приддов были не в чести. — Вы окажете мне честь, сыграв со мной? Я принесу фигуры. Шахматы оказались дорогие, из морисского черного дерева. Игра распространилась в Талиге сравнительно недавно, но в Сэ было целых два набора: Рокэ привез в подарок Милю и Ли, а ему — какие-то родичи из Южной Дигады. Мориски считали, что шахматы воспитывают полководцев. Если судить по этой мудрости, Валентину было суждено стать по меньшей мере маршалом. Он трижды разбил Арно в пух и прах, прежде чем тот начал смотреть на доску и серьезно обдумывать ходы. Играть с Лионелем Арно надоедало очень быстро, Валентин раздражал меньше — по крайней мере, у него хватало такта не комментировать ходы противника. Последнюю партию Арно почти свел к пату, когда в дверь постучался слуга: — Прикажете подавать обед, Ваша Светлость? Арно поднял голову и удивленно заморгал: в комнате было довольно-таки темно, за окном серели весенние сумерки. — Да, через четверть часа. Полагаю, это уже можно назвать ужином. Валентин встал из-за стола и повел плечами, разминая затекшую спину. — Я непозволительно злоупотребил вашим вниманием, Ноно. Но могу заверить, что играть с вами — истинное наслаждение. Арно расплылся в улыбке. — Не спешите убирать фигуры, дорогой супруг. Мы продолжим эту партию завтра. Задача состояла в том, чтобы не оставить Валентину ни единой свободной минуты. Если супруга надоест ему в достаточной степени, он избавится от неё как только представится возможность. Не отравит — вряд ли его отцу захочется иметь дело с разъяренными Савиньяками — скорее уж, сам удерёт куда подальше. В столицу, например. Единственное, чего Арно хотелось сейчас, это свободы. Как будто Изначальным тварям — или кому там собирался принести жертву Лионель? — важно, чтобы он носил женское платье и не прикасался к оружию! Наверняка им и жить вместе не обязательно, просто все Придды помешаны на приличиях, и Валентин не исключение. «Вы ведете себя непристойно» — подумаешь! Словно кому-то есть до этого дело. Шахматы, шадди, беседы о поэзии и землеописании — Арно не оставлял Валентина в покое ни на миг. Даже на письма они отвечали вместе: Валентин за конторкой, Арно — за столиком у окна. У Валентина обнаружилась любопытная манера срезать печати целиком, так, чтобы не повредить оттиск. Когда Арно спросил, зачем это нужно, на него посмотрели как на неразумное дитя и объяснением не удостоили. Писем приходило не много: как и предсказывали, Данар разлился необычайно широко, сообщение с Олларией почти прервалось. За окном непрерывно лило. Даже по саду не прогуляться, не положено даме пачкаться в грязи. И в карете не выехать — застрянет, как пить дать. Когда от шахмат начало тошнить, Арно взялся учить Валентина играть в карты. До сих пор тот, по собственному признанию, избегал азартных игр даже посещая модные салоны. Завсегдатаям модных салонов повезло, в этом Арно убедился сразу же. Суть въехаррона состояла в умении блефовать с равнодушным лицом, и в этом Валентину не было равных. На стороне Арно были широкие рукава платья и кое-какие хитрости, подхваченные от Ли. Хотя вообще-то он предпочитал тонто — можно не думать и полагаться на удачу. Играли на пирожные. Выиграть себе пару часов свободы от назойливой супруги Валентин то ли не додумался, то ли воспитание не позволило показать слабость. Если день за днем проводить в обществе одного и того же человека, ты или убьешь его, или привыкнешь. Вскоре Арно поймал себя на том, что привыкает. На поверку Валентин оказался не таким бесстрастным — благодаря въехаррону, Арно научился читать выражение его лица — и не таким уж молчаливым. Рассуждать о древних легендах он мог бесконечно, а однажды два часа декламировал стихи Веннена на спор. Валентин, кстати, утверждал, что главной причиной их брака стал некий гальтарский свиток. Иначе кардинал Сильвестр ни за что не убедил бы Лионеля Савиньяка заключить союз с герцогом Приддом — Ли не мог забыть, как тот заступился за Карла Борна, убийцу отца, на суде. Вальтер Придд, в свою очередь, тоже не слишком доверял семейству Савиньяк. Но на изломе Круга, объяснил Валентин, объединяются даже враги. Во время половодья лисам и зайцам приходится спасаться на одном бревне, иначе не выжить. Про лис и зайцев Арно понравилось, он написал об этом матушке — пусть вставит в очередную притчу. Матушка в ответ прислала кэналлийскую легенду про черепаху и змею. Однажды змея и черепаха плыли через реку. «Если я укушу черепаху, — думала змея, — она меня сбросит, и я утону». Черепаха же боялась сбросить змею: перед смертью та обязательно укусит. От вынужденного союза тоже бывает прок, худой мир, и тот лучше доброй ссоры. Иногда Арно думал, что кардиналу Сильвестру, раз уж тот взялся ворочать законами Кэртианы, стоило бы разрешить браки между юношами. Насколько было бы проще, если бы Арно не приходилось ежедневно затягивать корсет и напяливать парик, надоевший до закатных тварей в глазах. Собственные белобрысые кудри приходилось удерживать сеткой, от которой ужасно чесалась голова. Он не мог дождаться, когда сойдет вода, чтобы выбраться из дома, но когда это время пришло, обнаружилась новая напасть: — Разрубленный Змей! Почему дамское седло, кошки его раздери?! — Позволю себе напомнить, что вы — графиня Васспард, — терпеливо ответил Валентин, — а не драгунский капитан. Будьте любезны следить за своей речью. Дама не может сидеть в седле по-мужски, это выходит за грань пристойности. Кроме того, у вас не получится, ширина нижней юбки не позволит. — Плевать я хотел на… — Или так, или никак, Ноно. Если вы хотите выехать на прогулку, вам придется надеть соответствующее платье, а к нему камзол для верховой езды и шляпку. И устроиться в седле по-дамски, иначе вы останетесь дома. Валентин выражался предельно вежливо, без тени ехидства, и всё равно Арно казалось, что над ним издеваются. — Неудобно же! — Выбор за вами. Выбора, как всегда, не оставалось. К этому времени Арно сам чувствовал себя застоявшейся лошадью, только что копытом не бил. И составить ему компанию Валентина уговаривать не пришлось. Чтобы забраться в седло, понадобилась помощь грума — еще одно позорное воспоминание. Со двора выехали шагом. Арно, как даме, выдали смирнейшую линарку, однако он не без оснований опасался не удержаться в седле. И всё равно это было счастьем: подставить лицо ледяному весеннему ветру, чувствовать теплую, подвижную спину лошади. Пахло влажной землей: сразу за городом снова начинались поля. Дороги еще не просохли до конца, приходилось объезжать глубокие лужи. По дороге им встретилась карета коменданта Тарники, виконта Сэц-Манро. Тот воспользовался случаем выразить свое почтение графу и графине Васспард, Валентин вежливо поддержал беседу о погоде и посадке астр. Арно молчал, опустив глаза, ему претило говорить фальцетом. Наконец, комендант откланялся, и Арно немедленно послал лошадь вперёд. Глупая светская болтовня! Сейчас бы сняться в кентер, чтобы ветер бил в лицо, чтобы унесло в поля приколотую булавками шляпку вместе с проклятым париком, чтобы юбки развевались на ветру, как парус… — Ноно, подождите! К кошкам! У линарки широкая, надежная спина, на такой удержится даже ребенок. Вперед, девочка, вперед! Арно пригнулся к шее лошади, сливаясь с ней — они не скакали, а летели над дорогой, над лужами, над всем миром. — Ноно! Змеей соскользнул с шеи шарф. Сразу стало легче дышать, и Арно рассмеялся навстречу ветру. Свобода! Наконец-то свобода! Оставить позади занудных Приддов с их правилами, Лионеля с его мистикой, кардинала Сильвестра. Там, за горизонтом, Южная Марагона, Торка, близнецы Катершванцы, генерал Давенпорт, генерал Ариго, они поймут, позволят выбросить наконец кошачьи юбки, вернут ему шпагу, пистолет, право считать себя человеком, а не болванкой для шляп. Вперед, девочка, за гори… Арно не успел ничего понять. Поводья вырвало из рук, и он кубарем полетел через голову лошади — мир дважды перевернулся прежде, чем вода ударила его под лопатки. Он еще успел подумать: откуда здесь вода? — когда ледяная толща сомкнулась над головой. Из последних сил он рванулся к свету… и сел, дико озираясь по сторонам. Никакого озера вокруг не наблюдалось, обычная неглубокая лужа прямо в поле, больше грязи, чем воды. Грязь стекала по лицу, Арно попытался было вытереть её рукавом, но стало только хуже. Валентин одним движением слетел со своего мориска и бросился через поле к Арно. — Создатель, вы живы?! Арно никогда еще не видел его таким взволнованным. Валентин потерял шляпу, волосы растрепались, на скулах проступил румянец. — Аг… тьфу ты, пакость! — во рту тоже оказалась грязь, и Арно некуртуазно сплюнул в сторону. — Жив и, похоже, цел. Что с лошадью? Линарка спокойно стояла на дороге, принюхиваясь к только-только проклюнувшейся у обочины травке. На вид с ней всё было в порядке. — Нога попала в яму. Но обошлось, насколько я могу судить. — Вот и славно. Терять уже было нечего. Арно подтянулся повыше и улегся прямо в грязь, закинув руки за голову. Весеннее небо отсюда смотрелось просто чудесно. — Вы промокнете, — Валентин, похоже, растерялся. — Я уже, — безмятежно сообщил Арно. — Люблю, знаете, искупаться в весенней луже, это так бодрит. — Простудиться вы, надо понимать, не боитесь? — А что мне уже терять? В ваших свитках ничего не говорится о том, что оба супруга обязаны пережить Излом, верно? Главное, что союз заключен. Заперт на замок мой дом с добром… В крайнем случае, женитесь на Айрис Окделл. Меньше всего Арно хотелось возвращаться домой. Да и какой это дом: пыльная резиденция Приддов, слуги-призраки, сырость, духота и удушливые воротники. Казалось, он почти смирился — но стоило вспомнить вкус свободы, как иллюзия растворилась без следа. К Леворукому сладости, карты и шахматы, они не заменят настоящей жизни! Валентин устремил взгляд за горизонт, словно разглядывал там что-то недоступное простым смертным. — Этот брак никоим образом не входил в мои планы, — негромко сказал он. — Рано или поздно мне пришлось бы жениться ради продолжения рода, но в восемнадцать лет, думалось, торопиться некуда. В Лаик я мечтал о том, чтобы Рокэ Алва выбрал оруженосцем меня. Если не он, то Дьегаррон, или фок Варзов, или Людвиг Ноймаринен, любой из тех, кто защищает Талиг, а не подметает перьями столичные паркеты. Отец решил иначе, и я подчинился. А когда речь зашла о браке ради спасения Талига, отец был так любезен, что даже снизошел до объяснений. Мне ничего не оставалось, кроме как снова согласиться, но, как выяснилось, я плохо представлял последствия этого решения. Большую часть жизни я провел в огромном доме, после отъезда Джастина в Торку моими единственными друзьями стали книги. Эр Генри тоже не обременял меня обязанностями. Мои родители, живя в одной резиденции, могли неделями не видеться друг с другом, у меня вышло иначе. Никогда не знаешь, что ждет тебя за поворотом, простите за банальность, виконт Сэ. Откровенность за откровенность. Арно мог собой гордиться: он и впрямь достал Валентина до самых печенок. — Как насчет перейти на «ты»? — Арно снова сел в своей луже и стащил с руки мокрую насквозь перчатку. — Выпить на брудершафт здесь нечего, разве что грязи наесться со мной за компанию. Валентин пожал протянутую руку и потянул Арно на себя, помогая встать. — Предпочту обойтись менее суровыми мерами. Мне по-прежнему называть тебя Ноно? — А как хочешь. Я уже привык. …грязи они все-таки наелись. Весенние поля коварны: надежная с виду земля расползается под ногами, а твердой почвы под ней нет. Валентин едва не оставил в грязи сапоги, ему пришлось снять их, а потом вытягивать, как репу в той крестьянской сказке. И выбираться с поля в одних чулках, таща на себе пессану мокрой земли. Об Арно нечего и говорить: все его юбки сочли своим долгом впитать как можно больше влаги. Лошади наблюдали за этой возней со всё возрастающим недоумением, а когда два комка грязи подошли ближе, шарахнулись от них, как эсператист от кошки. Это стало последней каплей: Арно расхохотался, держась за живот. Хороши граф и графиня Васспард! Хоть сейчас во дворец! Глядя на него, Валентин нахмурился, прикусил губу… и тоже от души рассмеялся. Его строгое лицо преобразилось: вместо скорбной вдовы рядом вдруг оказался мальчишка, ровесник самого Арно. Воистину, прогулка того стоила!***
Предупреждение: эта часть содержит описание первого секса. Очень неловкого первого секса! Со временем Арно начал находить в семейной жизни всё больше удовольствий. Ежедневные верховые прогулки здорово подняли ему настроение. Валентин стал брать с собой пистолеты, и они соревновались в меткости, расстреливая стволы в дальней роще — Нанетта ворчала, что все перчатки графини пропахли порохом. Кроме того, удалось договориться насчет оружейной. Поздней ночью, когда дом засыпал, граф и графиня Васспард крались на первый этаж, запирали двери и сражались на тренировочных рапирах до изнеможения. За каждый час боя Валентин получал два часа одиночества на следующее утро, не такая уж малая цена! Это время Арно проводил за чтением: Валентин велел привезти из столичного дома Приддов редкие хроники времен Франциска Великого. Иногда смотритель пускал их в королевский парк. Тарника готовилась к приезду королевской семьи: слуги отмывали фонтаны и статуи, засаживали клумбы. Арно не слишком нравились чинные прогулки под ручку, но парк и впрямь был красив. Новости из Олларии приходили исключительно хорошие. После многих веков раздора, Эсперадор согласился признать олларианскую церковь. Из Агариса прибыл епископ Оноре. Семнадцатый день Весенних Ветров ничем не отличался от других. После завтрака Арно, как и было обещано, оставил Валентина в библиотеке, а сам устроился с книгой в малой гостиной. Окна были открыты настежь. Где-то цвела черемуха, и ветер доносил ее терпкий аромат. Арно переворачивал страницу, когда до его ушей донесся странный звук. Чашечка с недопитым шадди мелко дребезжала на блюдце, темная жидкость колыхалась в ней, как живая. Арно показалось, что у него кружится голова, но нет, пол действительно поднимался и опускался, словно под ним был не фундамент, а подземная река. Арно со всех ног бросился в библиотеку и столкнулся с Валентином в коридоре. — Землетрясение! Беги во двор, я на кухню, надо вывести слуг! Но пока они добежали, пол перестал трястись. Если бы не мелкая рябь в бочке с водой, можно было бы подумать, что ничего не случилось. Слуги перешептывались, то один, то другой осенял себя знаком эсперы. Валентин подозвал старшего из лакеев и отдал распоряжение на случай, если землетрясение повторится, а затем повернулся к Арно. — Не соблаговолит ли госпожа графиня прогуляться со мной по саду? Графиня соблаговолила. Стены дома теперь казались ненадежными, упорно чудилось, что следующий подземный толчок сразу же обрушит их. Валентину хотелось обсудить происшедшее: — Франциск не зря построил столицу вдалеке от горных цепей. Здесь нет и не может быть подземного огня, вызывающего сотрясание земли. Ни один хронист за последние четыреста лет не упоминает о подобных случаях. Арно положил ладонь на ствол яблони. Дерево надежно держалось корнями за землю. На верхней ветке среди нежно-зеленой листвы качался воробей, хитрым глазом поглядывая на людей внизу. — Птицы не спешат улетать. Говорят, они чувствуют опасность. — Настоящей опасности не было. Но не исключено, что она ещё впереди. Это может быть предупреждением. Арно некуртуазно фыркнул. — Думаешь, Изначальные твари вроде твоих родичей? Какая церемонность, предупредить, что собираешься стереть город с лица земли. Валентин, однако, не нашел в этом ничего смешного. — В кабитэльских хрониках упоминается о подобных случаях. Мне стоит съездить в столицу, посмотреть в библиотеке. — Ну уж нет, я здесь умру со скуки! В Олларии и без тебя хватает съентификов, разберутся как-нибудь. Если хочешь прогуляться в одиночестве, так и скажи. Когда начало трясти, у тебя оставалось не меньше полутора часов. Валентин опустил уголки губ, что в его исполнении означало улыбку. — Готов признать, что некогда твое общество и впрямь тяготило меня. Но сейчас я буду рад компании. — Умеешь ты сделать даме комплимент. Воспользовавшись отсутствием свидетелей, Арно шутливо ткнул супруга кулаком в плечо. Землетрясения больше не повторялись. Так бы они и забыли об этом случае, но три дня спустя курьер Приддов доставил письма. Выяснилось, что поездка в Олларию могла бы стоить Валентину жизни. Во время праздника Святой Октавии в столице случился бунт. Землетрясения там не заметили, зато кто-то распустил слух, что епископ Оноре отравил детей, пришедших к нему за благословением. Ненависть к посланцу Агариса быстро распространилась на всех эсператистов, начались погромы, город едва не запылал. К счастью, вовремя вернулся Рокэ, а на следующий день подоспел с кавалерией Эмиль Савиньяк. Бунт подавили в зародыше, но ни Лионеля Савиньяка, ни Вальтера Придда это не успокоило. В городе видели выходцев, это плохой знак. Видели зеленое марево над толпой, происхождение которого никак нельзя было объяснить естественными причинами. «Кардинал Сильвестр болен, — писал Лионель, — но мы смогли увидеться. Он по-прежнему уверен, что дело в союзе Волн и Молний. По его словам, мы упустили главное. Гальтарским демонам нет дела до новых религий, будь то олларианство или эсператизм, свадебные ритуалы не имеют веса в их глазах. Того факта, что вы живете в одном доме, судя по всему, тоже недостаточно. Даже по кодексу Франциска, еще со времен Гвидо Ларака и Женевьев Окделл, брак считается недействительным без консумации. Ты должен решить этот вопрос как можно скорее, любой ценой. Придду напишет отец. Ради Создателя и во имя Талига». — Что такое консумация? — можно было догадаться по упоминанию Женевьев, но Арно отчаянно надеялся, что ошибается. Стоявший у окна Валентин обернулся: сейчас он сам походил на выходца, в лице не осталось ни кровинки. — Плотское осуществление брака. Первое совокупление мужа и жены, после которого брак следует полагать свершившимся фактом. — Разрубленный Змей! На сей раз его не стали попрекать недостойными дамы выражениями. Судя по плотно сжатым губам, Валентину хотелось выразиться даже покрепче. Как в дурном сне они смотрели друг на друга, проговаривая немыслимые, невозможные условия. Это не настолько срочно, чтобы бежать в спальню прямо сейчас, но достаточно, чтобы не откладывать на завтра. Строение мужского тела позволяет осуществить соитие, хоть и не совсем привычным образом. Легенда о Марке и Лаконии кажется достаточно правдоподобной, хотя не исключено, что будет неприятно. Следует хранить тайну сейчас и впоследствии, чтобы не нанести урон репутации обеих семей. Покои графа и графини соединяет закрытая гобеленом дверь, она не заперта. Лучше сделать это ночью, во избежание нежеланных свидетелей… а сейчас граф Васспард просит его извинить, ему нужно побыть в одиночестве. Первым побуждением Арно было пойти в оружейную и зарезаться к закатным тварям. Лионель не писал подробностей о болезни кардинала, но если судить по идеям, это было старческое безумие. Спасибо хоть, не в своем присутствии потребовал консумацию провести! Арно хорошо помнил рассказ Эмиля про свидетелей первой брачной ночи. Чтоб их всех Изначальные твари сожрали! На месте Святой Женевьев Арно не стал бы дожидаться, пока упадет пресловутый щит, а снял бы его со стены и огрел кого-нибудь. Хоть того же Ларака, чтоб не лез, куда не звали. Единственным утешением служило то, что Валентин тоже не особенно радовался предстоящему действу. К ужину оба едва притронулись. Обычно за столом они беседовали о чем-нибудь, но в этот раз Арно не мог выдавить ни слова. Проклятье, они с Валентином почти подружились! А теперь всё покатится к закатным тварям под хвост. Если они перед «совокуплением» не могут смотреть друг другу в глаза, что же будет после? Помогая госпоже снять корсет, Нанетта забеспокоилась, всё ли с ней в порядке: «нешто выходца увидали?». Арно бездумно улыбнулся в ответ и попросил принести ему кувшин чистой воды. Часы внизу пробили четверть одиннадцатого. Слуги давно легли — во дворе было темно, как в погребе, ни единого отблеска света от окон. Арно отодвинул пыльный гобелен и потянул дверь на себя, та открылась без единого скрипа. Камин не горел, а свеча на комоде больше подчеркивала, чем рассеивала мрак. Глаза Валентина казались темными провалами на бледном лице. В зеркале отразились два привидения: одинаковые рубашки из плотного хлопка белели в полумраке. Арно хотелось провалиться сквозь землю, ни дать, ни взять, пресловутая непорочная дева. Ну уж нет, решил он, никаким Изначальным тварям его не смутить. — Вы готовы, мой дорогой супруг? — Арно подмигнул, подражая девицам из веселого квартала, и Валентин нехотя растянул губы в улыбке. — К вашим услугам, эрэа. Пол неприятно холодил босые ступни, поэтому Арно забрался на кровать c ногами. — Наверняка в вашей знаменитой библиотеке есть подходящий трактат, причем с картинками. Просвети меня. В какую позу положено становиться? — Если подобная книга и существует, мне она не попадалась. Как тебе будет удобно? — Да чтоб я, к кошкам, знал! Умирая от неловкости, они ползали по кровати, пытаясь пристроиться так и эдак, выходила какая-то ерунда. В конце концов Арно додумался опереться на локти и колени и задрать рубашку повыше. Сквозняк огладил голую задницу, заставив его поежиться. — Я принес из кухни масло, — негромко сказал Валентин. — Это должно помочь. — Будем надеяться. Холодные пальцы коснулись ягодиц, и Арно невольно вздрогнул. — Тебе неприятно? — Не обращай внимания. Неприятно пока не было, скорее уж странно. До сегодняшнего дня Арно и помыслить не мог о подобном. Он успел подумать, что будет, если у Валентина просто-напросто не встанет, когда в задний проход уперлось что-то твердое и горячее. Плоть сопротивлялась. Масло стекало по щели между ягодиц и капало на постель, но дело почти не двигалось. — Делай уже что-нибудь, так до утра провозимся! Валентин положил руки ему на бедра, и в следующий миг Арно показалось, что его разрывают пополам. Чтобы не заорать, он вцепился зубами в запястье. Во имя, чтоб его кошки драли, Талига! Закатные твари, больно-то как! Боль не проходила. Стоило подумать, что хуже некуда, как низ спины пронзала очередная молния. Как будто в задницу раз за разом вбивали огромный клин, обдирая кожу на входе. И снова. И снова. Казалось, этому не будет конца. — Скоро ты там? — прошипел Арно сквозь зубы. Валентин не отозвался. Пытка продолжалась: быстрее, медленнее, под разными углами, но ничего не получалось. Не получалось, и всё тут! Кошачий Талиг никак не желал спасаться. Вечность спустя долгожданное освобождение все же пришло. Коротко выдохнув, Валентин отпустил его и сразу же подался назад. В последний раз задев что-то на входе, чужой член выскользнул из кишок, и Арно с благодарным стоном рухнул на бок. — Леворукий побери всех. Чтоб им той консумацией подавиться! Ответа не последовало, и Арно повернул голову, чтобы взглянуть на Валентина. На бледном лбу блестели капли пота, глаза были наполовину прикрыты. Он успел прикрыть рубашкой колени, на ткани проступили какие-то пятна. Арно пытался и не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так паршиво. Ощущения были самыми гнусными, впору лезть на крышу и сброситься оттуда — ух, попляшут твари в Закате! Потом вспомнились наставления Эмиля: главное, объяснял он, качество хорошего офицера — никогда не терять присутствия духа. Всё вокруг летит к кошкам? Сделай вид, что так и задумано. — Что ж, надеюсь, этим и обойдется. Спокойной ночи, любезный супруг. Оставляю тебе грязную постель и возвращаюсь в свою, по-прежнему девственную и непорочную. Лихо спрыгнуть с кровати не получилось, левая нога подогнулась, пониже спины ударила знакомая молния. Арно ухватился за столбик кровати и кое-как устоял. По ногам что-то стекало, что именно — не хотелось даже думать. — Доброй ночи, Ноно, — прошелестело вслед. Арно обернулся у самой двери. — Спать буду допоздна, так что к завтраку не жди, хорошо? Валентин кивнул — медленно, будто во сне. Дверь закрылась за спиной, и гобелен занял свое законное место. Как и не было ничего. Дохромав до постели, Арно рухнул в неё. Накрылся одеялом с головой, для надежности закусил уголок подушки — и наконец позволил себе разреветься. Когда он проснулся, в комнате было светло. На прикроватном столике, на подносе исходила паром чашка с тизаном. Рядом стоял пузатый тизанник и тарелочка с пирожными. Присутствие Валентина стало для Арно неожиданностью. Тот сидел в кресле со своей книгой, в точности, как обычно в библиотеке. Они встретились взглядами и несколько минут смотрели друг на друга в полной тишине. Тщетно Арно высматривал на бесстрастном лице презрение или хотя бы самодовольство, даже если Валентин испытывал подобные чувства, он их тщательно скрывал. Арно заговорил первым: — Я проспал не только завтрак, но и обед? Очень мило с твоей стороны принести мне тизан в постель. — Мне хотелось извиниться. Голос Валентина звучал глухо. Только теперь Арно обратил внимание на красные от недосыпа глаза. Чем это он занимался всю ночь, на Изначальных тварей охотился? — Не вижу повода, но раз ты настаиваешь — я весь внимание. — Я вел себя недопустимо грубо. Чувство долга не позволило мне остановиться даже тогда, когда я понял, что мои действия причиняют тебе страдание. Вопреки ожиданию, от извинений и впрямь полегчало: Валентин заметил, ему не всё равно. Арно хмыкнул. — Чувство долга? Теперь это так называется? — Если ты намекаешь, что я не смог остановиться из-за похоти, это не так. Мне нечем подтвердить свои слова, но поверь, если бы не требование кардинала Сильвестра защитить Талиг любой ценой… Это уже было смешно. — Послушай, Вальхен, если ты когда-нибудь женишься на девушке, не вздумай вот так же извиняться после первой брачной ночи. Звучит как абсолютная ересь! Валентин отвел взгляд. Несколько минут в комнате царила тишина, а потом он ни к селу, ни к городу сообщил: — До Лаик отец называл нас только полными именами. — То-то ты каждый раз вздрагиваешь. Они неловко улыбнулись друг другу. — Твой тизан остывает. Арно подтянулся на локтях, чтобы облокотиться спиной на подушки, и поморщился. Ближайшие пару дней садиться в седло нечего было и думать. — Очень больно? — Валентин аж привстал со своего кресла. — Переживу. Когда я первый раз с Бавааром в разведку поехал, было хуже: я не мог не то, что сидеть, но даже стоять. Два дня хромал в раскорячку, весь штаб ухохотался до колик. — Прости меня, пожалуйста. Арно со вздохом махнул рукой. — А, забудь. Небольшая цена за то, чтобы Сильвестр и прочие наконец-то оставили нас в покое.***
Две недели спустя, седьмого Весенних Молний, они пили утренний шадди в гостиной, когда снова началось землетрясение. — Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! — Арно с размаху накрыл рукой чашку, но та дребезжала по-прежнему. — Да каких кошек вам надо?! Его словно услышали: тряска тут же прекратилась. Только люстра продолжала качаться под потолком. — Мы снова что-то сделали не так? — предположил Валентин, ставя свою чашку на блюдце. — Хотел бы я знать, что именно! Скорее уж, наши съентифики что-то напутали. Может, поженить надо было не Волны и Молнии, а Ветер и Скалы? Или и тех, и других? Или участвовать полагалось только Повелителям, а наследники и вассалы никому не сдались? Вообще, ставлю на то, что ваш гальтарский свиток с предсказаниями написали вовсе не в Гальтаре. Какой-нибудь агарисский монах пошутил лет двести назад. — Свиток подлинный, — обиделся Валентин. — Мне объясняли, как отличить подделку, мэтр Инголс весьма сведущ в подобных вопросах. — Тот, который научил тебя срезать печати с писем? Какой, однако, разносторонний господин. Уже мечтаю с ним познакомиться. Валентин предпочел не заметить иронии: — Он служит в ведомстве моего отца. Я представлю вас, когда мы будем в столице. Арно откинулся в кресле и от души потянулся. Корсет сдавил ребра, швы под мышками опасно затрещали. — Начинаю думать, что мы туда никогда не попадем. Нас вообще собираются отсюда выпускать? Мне уже страшно вскрывать почту, вдруг Лионелю взбредет в голову, что нам позарез надо зачать наследника? Во имя Талига — и хоть трава не расти. — Чтобы принести его в жертву Изначальным тварям? Очень в духе графа Савиньяка. — Да ну его к кошкам, — Арно набрал воздуха в грудь и выпалил: — Ну что, попробуем еще раз? Глаза Валентина расширились. — Не ожидал, что у тебя возникнет такое желание. Арно и сам не ожидал, но интуиция подсказывала ему, что попробовать стоит. Глупо бояться того, что можешь в любой момент остановить, к тому же, Савиньяк обязан смотреть в глаза своим страхам. — Надо так надо. Я долго над этим думал и понял, что мы всё сделали неправильно. Настала моя очередь командовать. Трудно было сказать, когда эта идея пришла ему в голову. Уж точно не в первые дни после того неловкого соития, когда Валентин был сама предупредительность, а Арно с трудом заставлял себя не сбегать из комнаты при его появлении. К счастью, Арно не имел привычки долго переживать о чем бы то ни было. Он спросил прямо и узнал, что в постельных делах у Валентина просто-напросто не было опыта, с дамами в том числе. Один-единственный раз ещё до Лаик, и то вспомнить толком нечего. У Арно опыт имелся, а ещё он вечно натыкался на Эмиля в обществе очередной девицы — не хочешь, а научишься. И ему захотелось попробовать. Доказать Валентину, что бывает иначе, и никакие Изначальные твари им не указ. Две лампы на разных концах комнаты создавали на стенах причудливый узор из теней. Как и в прошлый раз, Валентин ждал, сидя на кровати. — Снимай рубашку, — велел ему Арно. — Хочу видеть, с чем дело имею. И подал пример. Со времен Лаик Валентин раздался в плечах, но остался таким же худым. Арно сел рядом и осторожно взял его за подбородок. — Скажешь, если будет неприятно? — Непременно тебе сообщу. Его губы послушно раскрылись навстречу. Сухие и тонкие, совсем не похожие на девичьи, они ответили на поцелуй удивительно нежно. По спине Арно побежали мурашки: он догадывался, что целоваться с Валентином будет не противно, но чтобы настолько… Они медленно опустились на кровать, и Арно навис сверху, откровенно разглядывая супруга. Валентин положил ладонь ему на грудь, нечаянно коснувшись соска — в низ живота устремилась волна жара. — Ух ты. Мне нравится. Валентин погладил уже сознательно, сначала пальцами, потом — дотянувшись губами. Арно выгнулся навстречу, едва сдерживая стон. Да здравствует супружеский долг! Древние легенды вдруг обрели смысл. Не имеет значения, мужчина перед тобой или женщина, если от каждого прикосновения кожа вспыхивает огнем, если от поцелуев бросает одновременно и в жар и в холод и кружится голова. Валентин оказался необычайно приятным на вкус, следы длинных поцелуев мгновенно проступали на нежной коже. Стоило только начать, и остановиться было уже невозможно. Арно оставлял одну метку за другой, его неудержимо влекло всё ниже, к завязкам исподнего, к темной дорожке волос внизу живота. Валентин безропотно позволил раздеть себя. На кончике возбужденного члена блестела прозрачная капля. Ее хотелось слизать, и Арно не отказал себе в удовольствии, но тут Валентин коротко выдохнул и попытался отодвинуться. — Что? — собственный голос показался чужим. — Подожди… Давай попробуем… наоборот. — То есть? — озадачился Арно. — Возьми меня, — предложил Валентин. Арно хватанул ртом воздух, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Предложение прозвучало весьма заманчиво, если вспомнить свой опыт с девицами, но чтобы он… Валентина… вот так… — Тебе же будет больно! — Только если ты отнесешься к делу недостаточно серьёзно. Ты утверждаешь, что понял ошибку, так действуй. Как у него дыхания хватало произносить длинные фразы? Арно только и сумел, что ошарашенно кивнуть в ответ. Жар пульсировал в кончиках пальцев. Зрение затуманилось, масло не пролилось лишь чудом. На этот раз Валентин не ушел от прикосновения, а подался навстречу. Пальцы сами скользнули внутрь, и Арно чуть не разорвало от нахлынувших ощущений. Безумие, чистое безумие! Безумно странно было ласкать Валентина изнутри. Отверстие послушно растягивалось под пальцами, даже слишком легко. Каждое касание отзывалось внизу живота, напоминая, зачем они всё это затеяли. Как же горячо там, внутри… С каждым движением они словно становились ближе друг к другу, и Арно сам толком не понял, когда все преграды исчезли, и они вдруг слились в единое целое. Не помня себя, он толкнулся раз, другой… Взгляд упал на лицо Валентина: тот откинулся на подушки, закрыв лицо локтем. Зубы прижимали нижнюю губу — такую яркую, будто алую от крови. От этого зрелища мороз прошёл по коже. — Валентин? Никакой реакции не последовало, и настороженность тут же сменилась паникой: — Вальхен, умоляю, не терпи во имя Талига! Вальхен! Тебе плохо? Валентин глухо застонал, не открывая лица. — Во имя Создателя, Ноно, ты можешь помолчать хотя бы сейчас? — У тебя… — Мне не плохо, — процедил он, — мне хорошо. Будь любезен продолжить. Горячая волна окатила Арно с ног до головы: Валентину нравилось! Он бестолково толкнулся вперед, спохватился, выдохнул — и наладил ритм. Стоило закрыть глаза, и его снова унесло куда-то далеко, может быть, в Рассветные сады. Под кожей бурлил тот самый подземный огонь, заставляя двигаться быстрее и быстрее. Маленькие молнии вспыхивали внутри: одна, две, потом чаще и чаще, пока не слились в сплошную яркую вспышку. Неведомое прежде наслаждение пронзило Арно от шеи до самых пяток, он тонул, барахтался в нем, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха… пока всё не закончилось, оставив только постыдную слабость в ногах. Не особенно соображая, что делает, Арно сполз пониже и обхватил член Валентина губами. Почему-то важно было закончить именно так: подарив удовольствие в ответ. От усталости он едва мог шевелиться, но много времени и не понадобилось. Валентин застонал сквозь зубы, и Арно едва успел отстраниться — теплое мазнуло его по щеке. Арно откинулся на простыни и счастливо рассмеялся. Он был прав, на этот раз вышло иначе. И оказалось совсем просто: достаточно было перестать стесняться друг друга. Отдышавшись, они перебрались в постель Арно, не перемазанную маслом и прочими жидкостями, и устроились под одеялом в обнимку. — Я правда так много болтаю? Валентин зарылся лицом ему в волосы и вздохнул. — Смотря с кем сравнивать. В общем и целом мне не мешает, просто некоторые ситуации не располагают к светской беседе. Пробили часы, и они затихли, считая удары. Без четверти три. Странно, Арно казалось, что прошла целая вечность. — Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу такое от тебя. На месте Изначальных тварей я бы сейчас сдох от зависти. У Валентина вырвался короткий смешок. — Можно сказать, что они заслужили свою участь, но в каком-то смысле я им благодарен. Всё получилось как нельзя лучше. Под одеялом становилось жарко, но Арно прижался теснее. — Знаешь, мне тоже так кажется. От слуг не укрылось, с какой нежностью граф Васспард поцеловал руку спустившейся к завтраку графине. Графиня в ответ опустила ресницы и премило зарделась. Тут не возразил бы и самый пристрастный наблюдатель: брак со всей определенностью можно было назвать состоявшимся. Перед Летним Изломом королевский двор торжественно выехал в Тарнику. Городок заполонили шляпы с перьями и кружевные дамские зонтики, стук копыт, запах свежевыпеченного хлеба, суета и вездесущая пыль. Граф Васспард представил графиню Ноэллу королевской чете во время утренней прогулки по парку. Арно присел в реверансе, как бы невзначай прикрывая лицо веером. Фердинанд милостиво осведомился о здоровье графини, и Валентин извинился за ее молчание, пояснив, что графиня потеряла голос, напившись ледяной воды. Её Величество пожелала скорейшего выздоровления и выразила надежду, что графиня станет бывать в обществе, хотя бы пока двор стоит в Тарнике. Арно ничего не оставалось, кроме как снова присесть в реверансе, благодаря за честь. Не к месту вспомнились слухи, что покойный Джастин Придд был влюблен в королеву, и брат унаследовал от него это чувство. Арно ревниво следил за каждым словом и жестом супруга, но Валентин вел себя безупречно вежливо — и не более того. Стоило поблагодарить Лионеля, что графиню Ноэллу не осчастливили фрейлинским патентом. Арно видел в свите королевы герцогиню Ангелику и предпочитал держаться от суровой свекрови подальше. Кроме того, звуки лютни и чтение Эсператии наводили на него тоску. Арно не отказался бы повидаться с Диком Окделлом, но герцог Алва, как назло, уехал из столицы. Вроде бы в Южную армию вместе с Эмилем, получившим звание маршала. Перед отъездом Алва прикончил на дуэли братьев королевы, коменданта столицы и дальнего родича Приддов, который случайно подвернулся под руку. На него правила изломного перемирия, очевидно, не распространялись. Никаких землетрясений и наводнений не последовало, но на всякий случай Арно стремился сделать союз Волн и Молний как можно теснее. Все ночи были в их распоряжении, кроме того, в королевском парке имелись замечательные беседки, увитые плющом и совершенно непроницаемые для посторонних глаз. Поначалу Валентин сопротивлялся: — Нас обвинят в скандальном поведении. — Подумаешь, скандал, — мурлыкал Арно, целуя его в шею. — Граф Васспард… уединился… с собственной женой… тоже мне, новость… Еще скажи, что… тебе не нравится… я сквозь все юбки… чувствую. Затянутая в перчатку рука ненавязчиво поглаживала графский наряд ниже пояса, и Валентин немедленно капитулировал, прижимая супругу к себе. Избыток свободного времени остался в прошлом. Из Олларии приехал посвященный в тайну портной, чтобы снять мерки для новых, подходящих для королевского двора платьев. Приходилось посещать балы, званые обеды и ужины, что в женском наряде оказалось сущей пыткой: корсет так давил на ребра, что любые попытки поесть вызывали тошноту. Целыми днями все только и занимались, что навещали друг друга с визитами вежливости. У графини Васспард по-прежнему болело горло, и пока Валентин вел беседы о погоде, Арно скучал, томно опустив глаза и поигрывая веером. Единственным глотком свежего воздуха стали визиты Лионеля. Новый комендант столицы теперь регулярно навещал «сестру»: подшучивал над Арно, раздавал советы о придворной жизни, делился последними сплетнями под бокал «Дурной крови». Когда прекрасным летним днем лакей доложил об очередном визите графа Савиньяка, Арно не заподозрил подвоха. Лионель явился в неожиданно скромном дорожном костюме. Раскланявшись с Валентином, он попросил разрешения побеседовать с графиней наедине. В библиотеке было тепло и солнечно. На столике блестели шахматы, недоигранная партия притягивала взгляд Арно. — По имеющимся у Сильвестра сведениям, ожидается война с Каданой, — Лионель сразу взял оленя за рога. — Резервная армия готова выступить как только прибудет новый главнокомандующий. Нынешнего, маршала Люра, отзывают в столицу. Белая пешка и конь защищали королеву с двух сторон. Черный шут караулил поодаль. Как бы так его переместить… — И кто займет его место? — Я. Можешь поздравить, перед тобой очередной маршал Савиньяк. — Ты догнал Эмиля в звании! — новость заставила Арно оторвать взгляд от доски и широко улыбнуться брату. — Поздравляю! Когда едешь? — Сегодня в ночь, потому что счет идет на дни. Мне нужен порученец, и ты отправляешься со мной. В седле держаться не разучился? В комнате резко стемнело. На солнце набежало облако, и стало как будто холоднее. — А как же… это? Взмахом руки он обозначил сразу всё: своё платье, шахматную доску, библиотеку, дом Приддов, Тарнику… Валентина. — С мистической точки зрения ваш союз подтверждён, продолжать маскарад необходимости нет. Кроме того, двор возвращается в Олларию, Сильвестр уже убедил Его и Её Величество. Граф Васспард сообщит любопытствующим, что болезнь горла у графини оказалась серьёзнее, чем предполагали. — Ноэлла умрет? Никакой Ноэллы не существовало, и всё-таки… — Матушка сказала бы, что это дурная примета. Пока оставим всё как есть, потом решим, как закончить эту историю. Мундир я пришлю, коня возьмешь у Придда. Встретимся на постоялом дворе на выезде из города, там получишь пистолеты и шпагу. Пистолеты морисские, обошлись мне в две сотни таллов. Надеюсь, ты помнишь, как с ними обращаться. Арно расплылся в улыбке. Еще бы он не помнил! Дурной сон наконец-то останется позади! Прощайте, ненавистные платья, скучные визиты, парик и украшенные цветами шляпки! К кошкам реверансы и корсеты! Защищать Талиг в седле, а не в постели! — А давай возьмем Валентина с собой? Он согласится, я точно знаю, ему придворная жизнь поперек горла, хоть он и Придд. Лионель снисходительно усмехнулся. — Рад слышать, что вы нашли общий язык, но графу придется остаться в столице. Так хочет его отец, и я не собираюсь с ним спорить. — Ну Ли! — Не веди себя, как ребенок, у которого отобрали игрушку. Таковы Придды, на паркетах им привычнее и безопаснее. Единственным исключением стал Юстиниан, и для него это ничем хорошим не закончилось. Или хочешь поспорить? Арно тяжело вздохнул. — Не хочу. Ты хотя бы разрешишь мне ему писать? — Поверь, когда армия на марше, офицерам не до этого, даже теньентам. Но запрещать не стану, курьеров в Олларию мы будем отправлять регулярно. Собирайся. Жду тебя на постоялом дворе после полуночи. Что бы Лионель ни говорил, из Валентина вышел бы хороший офицер: приказам он подчинялся беспрекословно. Услышав, что Арно придется уехать, он не высказал ни слова упрека или сожаления, только пожелал удачи на службе Талигу. На душе у Арно скребли кошки. Он мечтал убраться из Тарники давным-давно, но слишком уж внезапно всё закончилось. Как будто он снова летит через голову споткнувшейся лошади и сейчас свалится в грязь. Шахматную партию они всё-таки доиграли: дурная примета оставлять незаконченное дело. Отправили записку с извинениями графу Рокслею и его супруге, и поужинали как раньше, вдвоём. Вместе поднялись наверх. Мундир Лионель прислал в коробке из-под дамской шляпки. Нанетту звать не стали, Валентин сам помог Арно расшнуровать корсет и избавиться от платья. Обычно это становилось прелюдией к чему-то большему, но сейчас Арно было не до ласк. Мысленно он уже скакал в Надор. Черно-белый мундир пришелся точно впору, сапоги для верховой езды сменили надоевшие туфельки. Отросшие волосы Арно стянул в хвост и полюбовался на себя в зеркало. — С возвращением, теньент Сэ! — он радостно ухмыльнулся своему отражению. — Приятно видеть тебя счастливым, — заметил сидящий на кровати Валентин. — Полагаю, источник твоей радости не столько мундир и пистолеты, сколько возможность разговаривать в полный голос. Молчание давалось тебе с трудом. — Не то слово! Хотя морисские пистолеты тоже, согласись, не кот чихнул. Жаль, не смогу тебе похвастаться. — В самом деле, жаль. Брать с собой было особенно нечего — благовониями и притираниями в действующей армии не пользуются даже самые отъявленные щеголи. Украшения тоже не пригодятся, за исключением обручального браслета, который Арно решил не снимать до тех пор, пока это не станет грозить разоблачением. В сумку он сложил только смену белья и томик Веннена — подарок от Валентина на память. Часы внизу неторопливо, с осознанием собственной важности, пробили одиннадцать. — Пора! Проводишь меня до конюшни? Во дворе царила кромешная тьма. Дверь конюшни даже не скрипнула, когда они прокрались внутрь. Валентин держал лампу, пока Арно кормил линарку прихваченным по дороге яблоком, а затем седлал её. За прошедшие месяцы они привыкли друг к другу. Жаль будет расставаться, но в Надоре Арно понадобится другой конь: привычный идти в строю и не шарахаться от грома пушек. Линарку он отошлёт обратно с первой же оказией. Пора было садиться в седло и уезжать, но Арно почему-то медлил. — Очень глупо прозвучит, если я скажу, что буду по тебе скучать? — Не вижу в этом ничего глупого. Арно подошел и крепко обнял Валентина на прощание. Губы слились в поцелуе. — К кошкам, — прошептал Арно, — я не собираюсь тебя забывать. Валентин молча стиснул Арно в объятиях — так сильно, что перехватило дыхание. Они расстались у ворот. Луна выглянула из-за туч, осветив сад, в котором дозревали яблоки, отразилась в луже на подъездной дороге. Запрыгивая в седло, Арно зажмурился, чтобы прогнать резь в глазах, и услышал вслед тихое: — Прощай, Ноно.***
Предупреждение: упоминание пыток Отряд всадников в черно-белых мундирах влетел на улицу у ворот Багерлее, разбрасывая искры по мостовой. — Срочный приказ для коменданта Перта! Белокурый теньент одним движением слетел с коня и ткнул печать с распластавшимся в прыжке оленем прямо в решетку окна. — Проводите меня к коменданту. Немедленно. Зазвенели ключи, украшенная драконьими мордами калитка отворилась с душераздирающим скрипом. Привратник вежливо поклонился, одним глазом поглядывая на печать. За его спиной пучили глаза два дюжих стражника. — Вашим людям придется остаться снаружи, сударь. — Мои люди подождут. Надеюсь, шпагу я могу оставить при себе? Вблизи привратник был похож на тыкву. Воротник мундира безжалостно сдавливал складки на жирной шее. — Конечно, конечно… Но в этот час господин комендант обычно допрашивает заключенных. Если вам будет угодно подождать… — Мне поручено доставить приказ немедленно. Ведите! — Х-хорошо… хорошо, сюда, прошу вас, сударь… Звук шагов далеко разносился по гулким коридорам. Потрескивали факелы. С каждым шагом закопченный потолок как будто становился ниже — вот-вот собьет с головы шляпу. Багерлее была построена, чтобы внушать страх всем, кому не повезет оказаться в этих коридорах, включая тех, кто не боялся ни пули, ни сабли, ни каданских пушек. Поворот, второй, третий, лестница вниз. Стражники на постах провожали их внимательными взглядами, от их кирас веяло могильным холодом. Наконец человек-тыква остановился перед массивной дверью и беспомощно оглянулся через плечо. — Если господин теньент изволит отдать мне бумаги… — Я должен вручить приказ лично в руки, — перебили его. — Открывайте. Стражник, стоящий справа от входа, повинуясь кивку, зазвенел ключами. Привратник юркнул внутрь, но не прошло и пары минут, как его круглая физиономия протиснулась в приоткрытую дверь. — Комендант примет вас прямо здесь, господин. В допросной оказалось неожиданно светло, из окошка под потолком струился тусклый осенний свет. В центре комнаты на стуле, спиной к вошедшим, сидела женщина: видны были узкие плечи, затянутые в серое платье, в туго заплетенных волосах мерцали нити седины. Что-то в её осанке говорило, что женщина безумно устала, но спина оставалась прямой. — Рад вас видеть, теньент Сэ, — сказал комендант Багерлее, полковник Леокадиус Перт. Арно кивнул в ответ. С Пертом они когда-то познакомились у полковника Ансела. — Приказ маршала Савиньяка, прошу вас. Комендант сломал печать и погрузился в чтение. Арно молча ждал, встав так, чтобы не видеть растянутого на дыбе человека. На дыбу он смотрел едва ли мгновение, но каждая деталь врезалась в память, будто ее выжгли каленым железом. Стянутые веревками запястья, растрепанное кружево манжетов, а лицо, будто в насмешку, чисто выбрито — цирюльник Багерлее не зря получал свое жалование. Из одежды узнику оставили только исподнее, серое от пота и грязи, ворот рубашки был надорван. Босые ноги тоже связали, веревка врезалась в кожу. Запомнилась рука палача в кожаной перчатке. Рука лежала на рычаге: сдвинуть его, и растянутый на дыбе человек закричит от невыносимой боли. Перт дважды перечитал приказ, шевеля губами. — Теньент Сэ, этот приказ прямо противоречит распоряжениям, полученным мною от графа Манрика и герцога Колиньяра. — Неужели? — удивился Арно. — Не знал, что сии господа правят Талигом единолично. Кроме того, разве герцогиня Придд уже подписала признание? — Нет, но… — То есть, прошло три недели, а доказательства заговора Её Величества против Его Величества и Талига получить так и не удалось. Мне странно это слышать. Коменданта такое обращение задело. — Ваш тон оскорбителен, теньент Сэ. Я не пытаю женщин. Арно кивнул на дыбу. — Всегда можно пытать мужчин. Кстати, где герцог Придд? — Он перед вами. Два дня тому назад его отца похоронили на кладбище Багерлее. Показалось, или плечи Ангелики дрогнули? — Приму к сведению. Значит, я забираю только двоих. — Но признание… — Создатель, как будто у вас некому подделать почерк. У герцогини Придд, равно как и у её сына, не будет возможности опровергнуть свои показания. Закатные твари писем не носят. Можете не беспокоиться, приказ господ Колиньяра и Манрика будет исполнен в точности. Просто чуть позже, — Арно широко, по-лионельи, усмехнулся. — Хочу поговорить о последних днях моей сестры, которые ей пришлось провести в обществе… спрутов. Было объявлено, что графиня Васспард скончалась от болезни, но слухи всё равно поползли. Умение семейства Приддов обращаться с ядами ни у кого не вызывало сомнений. Комендант склонил голову. — Передайте мои соболезнования маршалу Савиньяку. Сочувствую вашему общему горю. Если желаете выполнить приказ прямо сейчас… Он кивнул палачу, и в могучих руках откуда ни возьмись появилась шелковая удавка. — Они не заслужили легкой смерти, — отрезал Арно. — Будьте любезны принести вашим узникам плащи и сапоги. Будет лучше, если они покинут Багерлее неузнанными. — Пусть так, — комендант смирился, отступил. — Лукас, выполните просьбу теньента. Тыквенный мелко закивал и выкатился за дверь, а палач принялся распутывать веревки. Сходя с дыбы, герцог Придд пошатнулся и едва не упал, палач подхватил его под локоть. — Благодарю вас, — хрипло сказал Валентин. Запястья оказались растерты в кровь — ни следа обручального браслета, разумеется — но и только. Если его и пытали, то очень аккуратно. А скорее всего, только грозились. Старый герцог скончался пару дней назад, может, за нового не успели толком взяться? — Вы нас проводите? — спросил Арно у коменданта, когда плащи наконец принесли, такие серые и пыльные, будто они сто лет провалялись в кладовке. — Разумеется, — кивнул тот. — Вас ждет карета? Здоровье герцогини не позволит ей сесть в седло. Валентин бережно укутал плечи матери в плащ, потом накинул свой. Натянул сапоги на опухшие щиколотки. — Не извольте беспокоиться. Мои люди об этом позаботились. Когда они сворачивали в очередной коридор, комендант пробормотал себе под нос, ни к кому не обращаясь: — Мне хотелось сохранить Валентину Придду жизнь. Жаль, что маршал Савиньяк решил иначе. Арно сделал вид, что не услышал. За время его отсутствия ждавшую на соседней улице карету успели подогнать к воротам. Арно велел одному из сопровождающих вести Кана в поводу, а сам забрался внутрь. Кучер щелкнул кнутом, и процессия тронулась с места. Валентин осторожно коснулся тонких пальцев матери, и герцогиня Ангелика сжала его ладонь в ответ. За окном кареты проплывали знакомые особняки. Гибель коменданта Килеана ур-Ломбаха от рук Рокэ Алвы, смерть Сильвестра, воцарение Колиньяров и Манриков — перевороты происходили во дворцах, едва замечаемые простыми горожанами. Столица жила своей жизнью. Цветочницы предлагали прохожим купить слегка увядшие астры, две служанки тащили за дородной купчихой корзины с провизией. На углу Винной и Цветочной застряла водовозная бочка, пришлось объезжать через соседний перекресток. Время, время… Слухи о восстании в Эпине только-только просочились в столицу, даже заставы не успели усилить. Карета беспрепятственно покинула город и покатила в сторону Тарники. Арно поймал себя на том, что сидит, чинно сложив руки на коленях. Прошло два месяца с тех пор, как он снял женское платье, а привычка осталась. Минуты тянулись невыносимо медленно. Заслышав впереди стук копыт, Арно поспешил высунуться из окна, чтобы убедиться: это те, кого он ждал. — Герцог Придд. Впервые за сегодняшний день Валентин посмотрел ему в глаза. Арно набрал побольше воздуха в грудь и выпалил: — Сообщаю вам, что с настоящего момента вы — свободны. На дороге ваши люди, они сопроводят вас и герцогиню туда, куда вам будет угодно отправиться. Он несколько дней сочинял эту фразу и ужасно гордился тем, что сумел произнести её, не рассмеявшись. Валентин обменялся взглядами с матерью, и стало заметно, насколько они похожи друг на друга. Может, всё дело было в выражении лиц — ни следа волнения, словно они всего лишь возвращались с дворцового приема. Бывший виконт Альт-Вельдер, а ныне — граф Гирке склонился перед герцогиней в глубоком поклоне. Валентину досталась искренняя улыбка. Приветственную речь Гирке начал с соболезнований, и Арно мысленно хлопнул себя ладонью по лбу — он-то это сделать напрочь забыл. С другой стороны, это разрушило бы легенду, а ему хотелось сохранить интригу до того мига, когда побег уж точно не сможет сорваться. Обмен новостями много времени не занял. Валентин сообщил, что сопроводит герцогиню в Васспард, но сначала они заедут в Тарнику: обоим нужно переодеться и привести себя в подобающий вид. Кавалькада перестроилась: кавалеристы Гирке разделились на авангард и арьергард, чтобы сопровождать герцогиню согласно этикету. На пороге кареты герцогиня Ангелика обернулась и внимательно посмотрела на Арно: — Благодарю за помощь, виконт Сэ. Арно лихо щелкнул каблуками. — Всегда к вашим услугам! Валентин возвращаться в карету отказался, попросив Гирке поехать с герцогиней вместо него. Арно тоже пересел в седло. Они отъехали с дороги, пропуская остальных, и тронулись в путь последними, подальше от любопытных глаз. Валентин первым пустил лошадь вперед. Арно полюбовался его прямой спиной — как хорошо, что господин Перт проникся к узнику симпатией! — и тоже тронул поводья. Лошади без понукания пошли рядом. — Мои соболезнования, — сказал наконец Арно. «Прости, что не успел раньше». — Благодарю, — Валентин склонил голову, но полминуты спустя осведомился, как ни в чем не бывало: — Каковы ваши дальнейшие планы? Будто они расстались не два месяца назад, а самое позднее — вчера. — Твои, — поправил Арно. — Мы были на «ты», разве нет? — С Ноэллой — возможно. С тех пор изменилось многое. — Чушь кошачья, — Арно тряхнул волосами. Как же хорошо без сетки и парика! — Я — это всегда я. Хоть в платье, хоть… без. Валентин опустил голову, пряча улыбку. — В какой-то момент я почти поверил, что ты явился мне мстить. — Ух ты, я был настолько убедителен? — Пару мгновений, не больше, — разочаровал его Валентин. — Но главное, что поверил господин Перт. Прими мои поздравления, спектакль был разыгран превосходно. Арно напыжился от гордости. — Мэтр Инголс предложил изобразить Лионеля, и кто я такой, чтобы спорить? Он же, кстати, подделал приказ. Не зря я по дороге заехал в Тарнику за оттиском, как чувствовал, что пригодится. Заодно и с твоим Гирке познакомился, и подходящий наряд прихватил. Разгуливать по столице в своём настоящем виде я, сам понимаешь, не мог, пришлось вспоминать, как ходят в платье. — Он удивился твоему визиту? — Ещё бы! Но быстро оправился и заявил, что я удивительно вовремя, — Арно оглянулся по сторонам и понизил голос. — При их последней встрече герцогиня Придд попросила флакон с ядом. Герцогиня Ангелика держалась до последнего — но какая мать захочет увидеть, как пытают сына? Арно представил на ее месте Арлетту Савиньяк, и его передернуло. — Рад, что ты успел, — вот и всё, что сказал Валентин. Некоторое время они ехали молча. Арно вспоминал увиденное на столе Лионеля письмо и бешеную скачку от каданской границы. Узнав об аресте Приддов, он сорвался в столицу немедленно, не озаботившись даже получить разрешение Лионеля. Ко времени въезда в Олларию он не чувствовал ни ног, ни задницы, но тогда это было последнее, что его волновало. На горизонте показалась деревня, и Валентин привстал на стременах, разглядывая ее. — Твои намерения по-прежнему остаются для меня загадкой. Вернешься в Северную армию? Арно усмехнулся. — Сын супрема — и не знаешь, что подделка маршальского приказа приравнивается к государственной измене? Я уж молчу о дезертирстве. — Сомневаюсь, что маршал Савиньяк прикажет тебя повесить. — Да я просто видеть его не хочу. Как-то слишком вовремя мы уехали из Олларии, тебе не кажется? Чтоб мне пусто было, если Лионель не знал о планах Сильвестра сделать меня вдовой! Кошки знают, почему он разочаровался в гальтарской мистике и решил повоевать на Изломе. Манрики всего лишь подхватили знамя. С кардинала Сильвестра сталось бы подделать гальтарский свиток, чтобы усыпить бдительность Вальтера Придда и устроить заговор против него. А землетрясение… если верить хроникам, на изломе какой только дряни не случается! — Возможно, граф Леопольд узнал твою тайну и возомнил, что оказывает тебе услугу. — Пусть провалится к Леворукому. Валентин открыл было рот, чтобы по-привычке сделать ему замечание, но вовремя спохватился. Арно рассмеялся. — Нет уж. Я согласен посидеть у Приддов в заложниках, но только от собственного имени, никаких больше корсетов. Не думаю, что это надолго. Рокэ Алва скоро вернется из Фельпа и вышвырнет ызаргов туда, где им самое место. Отправлю ему письмо как только доберемся. Рощица, через которую они проезжали, только-только одевалась в золото, но в воздухе уже разливалось дыхание осени. В синем небе парил коршун, высматривая добычу. — Впереди большая война, я это чувствую, — сказал Валентин. — Значит, будем воевать. Я напишу эру Энтони, в смысле, генералу Давенпорту, он поймет. Поедешь со мной на границу Дриксен? В Южной Марагоне пригодятся кавалеристы. — С удовольствием присоединюсь. Признаться, мне ужасно не понравилось смотреть тебе в спину. В горе и в радости, во имя Создателя и Талига? Мерно цокали копыта. Кавалеристы Гирке растянулась по дороге на три сотни бье, и никто из них не оглядывался. Притянув Валентина к себе, Арно нежно поцеловал его в губы. — Конечно, мой Вальхен, во имя Талига и Создателя. Исключительно ради них.