Помоги мне снова дышать

Иногда утром с ним такое случалось. Се Лянь просыпался с болью в груди. Болью, не похожей на удар меча, но столь же сильной и обездвиживающей. Если бы он решил пожаловаться врачу, тот бы заверил, что с ним все в порядке. И это было бы правдой. Телом он был идеально здоров. Но как тогда объяснить эту непрестанную боль? Не резкую и пульсирующую, а тянущую, постоянную. Боль, затмевающую все остальное вокруг. В такие моменты Се Ляню казалось, что он вот-вот умрет. На душе было невыносимо тяжело, а преследующая слабость не позволяла даже встать с постели. Он выглядел настолько жалким, что, казалось бы, какого черта ему вообще удалось вознестись на небеса, став Богом Войны? Обычно чувствовать себя сильным и уверенным давалось ему так же легко, как дышать…но теперь… Однажды, во время своего второго изгнания, Се Ляню целый месяц было так же плохо, и он просто лежал в грязи под дождем, ни на что иное не обращая внимания. Его радовало только то, что дождь скрывал его слезы – хотя вряд ли на него кто-то тогда вообще обратил внимание. Холодная вода омывала его с ног до головы, совсем немного отвлекая от захлестнувшей боли. С тех пор, как Хуа Чен стал его мужем, он то и делал, что уговаривал его питаться лучше. Но в плохие дни Се Лянь невольно возвращался к вредным привычкам. Он мог не есть вовсе, или наоборот, бросался на вредную пищу или заплесневелые фрукты. Какой же стыд! Что бы подумали другие, если бы увидели это?.. Что бы подумал Хуа Чен? Вряд ли он был бы в восторге, и Се Лянь понимал это прекрасно. В последний раз, когда Хуа Чен застал Се Ляня за попыткой съесть упавшую на пол булочку, он чуть не расплакался от беспокойства, глядя на это, и тут же поспешил на рынок, чтобы купить свежую маньтоу. «Я не могу позволить, чтобы мой небожитель касался чего-то грязного» Это только подпитывало чувство вины, которое сидело внутри него. Чувство вины, что помогало непрекращающейся боли становиться все больше и больше. У Се Ляня было много планов…Ответить на молитвы, убрать в монастыре, помочь жителям в деревне Водяных Каштанов. Но он был все еще не способен ни на что, кроме как лежать в постели, глядя на птичек за окном. Хуа Чэн был занят какими-то делами с подчиненными в Призрачном городе. И о господи, как же Се Ляню хотелось поговорить с ним по духовной сети. Однако, он слишком хорошо знал своего мужа: Хуа Чэн бы бросил все, чтоб примчаться к нему и одарить своей заботой. Се Лянь же не считал себя достойным этого. Он мог бы позвать через духовную сеть еще кого-то. Например, Фэн Синя или Му Цина. Но вдруг они не поймут? В деревне старые люди в таких случаях обычно говорили: «Хватит лежать, встань и сделай хоть что-то». И иногда встать и занять чем-то руки действительно помогало. Но сейчас руки и ноги были словно залиты свинцом. «Вставай, вставай, вставай!» - повторял он себе неоднократно. От каждой неудачной попытки становилось только хуже. Все вокруг казалось таким далеким и непонятным. Се Лянь даже не чувствовал, что лежит в мягкой постели. Его словно поглощала темнота, в которой он видел тени тех, кто пострадал от его ошибок. Загубленные жизни, невыносимая боль. Кровь, огонь, неупокоенные души. «От тебя нет никакой пользы, совершенно нет никакой пользы! Неудачник! Посмешище всех трех миров!» Крики и проклятия. Бесконечные и беспощадные, подобные ударам меча били в одно и то же место в груди снова и снова. «Больно» Он хотел стать крошечным, незаметным, взять и просто исчезнуть. Вдруг через темноту пробился луч света. Что-то серебряное сверкнуло прямо перед ним, и прохладная кожа накрыла его ладони. И все же, это казалось таким далеким… Прикосновение длилось не долго, и мгновение спустя Се Лянь почувствовал, как ему в руки вложили чашку с горячим напитком. Аромат зеленого чая тут же ударил в нос. Между тем приятно холодные ладони касались его волос, нежно расчесывая запутанные пряди, кончиками пальцев приятно почесывая кожу. По телу пробежались мурашки, и весь мир словно прояснился. Красное. Рядом с ним находился человек в кленово-красном, и легкими движениями одобрительно поглаживал за каждый сделанный глоток чая. Се Лянь же будто бы впервые заметил, как сильно выделяются темные длинные локоны, вьющиеся на фоне белоснежной, как нефрит, кожи. Приведя волосы Се Ляня в порядок, изящные пальцы коснулись кожи за ухом, нежно пощекотав. Такого приятного жеста было достаточно, чтобы вырвать Се Ляня в реальность, к тому, что происходило здесь и сейчас. - Гэгэ? - тихо позвал Хуа Чэн. – Ты меня слышишь? Се Лянь только кивнул, не в силах ответить. - Можешь выпить еще немного чаю? Прошу. Я приготовил его специально для тебя. – Хуа Чэн улыбнулся так нежно, как улыбался лишь ему. Се Ляню было легче думать, что он делает такие простые вещи ради Хуа Чэна, а не ради себя. И если уж его муж потратил время на приготовление чая специально для него, то он должен выразить благодарность и выпить. Он делает еще один глоток горячего чая, и по телу разливается жаркое, приятное ощущение. Выпив еще немного, Се Лянь возвращает кружку мужу, чтобы тот поставил ее на место. Затем Хуа Чэн забирается к нему под одеяло и мягко прижимает к груди, осторожно поглаживая его плечи, стараясь еще больше успокоить. Оценив ситуацию, Се Лянь сжимается. На глазах выступили слезы. - Сань Лан, я… - Тшш, - промурлыкал Хуа Чэн. – Не говори, если тебе трудно. Просто позволь мне тебя обнять, хорошо? Се Лянь снова кивает, склоняя голову ему на грудь. - Я знаю, гэгэ, иногда тебе трудно в это поверить…Но я так горжусь тобой, – ласково сказал Хуа Чэн. – Ты преодолел столько трудностей. Тебе бывает тяжело, но этот мир становится лучше благодаря тебе. Даже когда ты никого не спасаешь. И кому, как не Хуа Чэну, знать, что это такое – продолжать жить, несмотря ни на что? Он держался за эту жизнь только ради одного единственного человека. Как только он не страдал за эти 800 лет попыток найти Се Ляня? Сколько раз он думал о том, чтобы сдаться? Се Лянь слегка придвигается, чтобы запечатлеть влажный след на щеке Хуа Чэна. Тот в ответ улыбается, осыпая лицо Се Ляня поцелуями, от которых становилось щекотно. Вскоре они оба рассмеялись. И хотя боль не исчезает полностью, Се Ляню становится гораздо легче.