шнурки

грандиозное происходит случайно. не долгим и упорным трудом, не выработанным до предела планом, а упавшей на волосы снежинкой. хрустом снега под ногами и — внезапно — огнём, вспыхнувшим под сердцем. ризли так и думает. на деле — уже около пять минут мусолит во рту незаженную сигарету и смотрит себе под ноги. на развязавшиеся шнурки летних кроссовок. зима в фонтейне не холодная, но его кроссовки точно не для этой погоды. он поджимает пальцы в надежде согреться. поджимает губы в надежде, что их согреют. но нет. нёвиллетт прилетает к нему через минуту — когда ризли бросает попытки выкурить сырой табак и выбрасывает сигарету в подтаявшую лужу. он приносит им кофе. согреться. согреть. — капучино? — латте. с ванильным сиропом. — и без сахара? — да. ризли улыбается. прячет нежность за глотком кофе, а нёвиллетт не прячет. он встаёт рядом, разделяя момент. разделяя день на плохое «до» и тахикардичное «после». разделяя ризли напополам. приятно. — ты не замёрз? — да вроде нет, — ризли поджимает пальцы на ногах, как только может. — а ты? — а я немного. — мне согреть тебя? и тишина. нёвиллетт делает долгий глоток кофе, допивая его залпом, а после отходит выкинуть стаканчик. молчание — знак согласия. ризли подбегает к нему, за три шага собирая кроссовками две лужи и собирая все звёзды на небе в своей голове. нёвиллетт, он прекрасен. сдержанностью, выправкой, повадками. тем, что разделяет у кофе пластиковую крышку и картонный стаканчик и сортирует мусор идеально правильно. нёвиллетт, он такой дурак. ризли смотрит на него с пониманием, что это — любовь всей его жизни. с понимаем, что пора уже купить себе новые кроссовки. — пойдем ко мне. — пойдем. так оно и происходит. грандиозное — быстрым и терпким касанием чужих губ украдкой и повалившими внезапно хлопьями с неба. лужами на асфальте и развязанными шнурками. грандиозное.