Глупый мальчишник

      Шото искренне не понимал, что он забыл на мальчишнике, а вернее, что он забыл на мальчишнике, где прямо напротив него сидит Бакуго и что-то кричит на ухо Киришиме.       Тодороки пригласил на вечеринку Киришима, в принципе он пригласил всех парней, но ему ведь вовсе не обязательно было сюда идти. На самом то деле, он был не прочь прямо сейчас посидеть в своей комнате, почитать книгу в тишине и спокойствие, а не выслушивать дикий смех со стороны Каминари, смущённые возгласы Мидории и пошлые шуточки от Минеты.       Нет, что вы, было не так уж и плохо, за последний год весь их класс очень сблизился: парные проекты, совместное проживание в общежитие, каникулы, что проходили в подготовительных лагерях — всё это очень укрепило их коллектив, сделало дружнее и сильнее.        Даже Бакуго стал менее раздражительным, зачастую пуская взрывы лишь два-три раза в день. Хотя особых изменений, кроме самого Тодороки, и пожалуй ещё Киришимы, судя по тому, как тот стал звать к себе на вечеринки не только свою компанию, но и других парней, никто не замечал. Блондин всё также бесился, как казалось Шото и всем остальным, без особых на то поводов, а его руки издавали взрывы не только на тренировках. Но нельзя было не заметить, как тот стал меньше ругаться на одноклассников, точнее меньше ругаться на ребят из своего окружения, особенно нельзя этого не заметить, когда каждый день прожигаешь белокурую макушку везде, где только можно: в столовой, на занятиях, на тренировках, в комнате Киришимы.        А всё потому что Тодороки любил Бакуго, и когда это точно началось он никак не мог определить. Когда блондина похитили? Или может на спортивном фестивале? Но самый вероятный вариант — что одноклассник нравился Тодороки ещё до того, как тот пришёл в академию, да что там, кажется, он был влюблён в него ещё до своего рождения, потому что это глупое подростковое влечение длится уже слишком долго.       Почему именно Бакуго? Шото тоже бы хотел знать ответ на этот вопрос, как минимум почему блондин такой милый когда злится, и почему замечает данное явление только он. Бакуго был преданным и хорошим другом, хоть со стороны и не особо можно было разглядеть эти качества. А эти глаза, которые Мидория почему-то называл красными убийцами, разрывали его на части, заставляли сердце делать кульбиты, а щёки краснеть, хоть его причуда и регулировала температуру тела. Но всё это было совершенно неважно, потому что блондин бы никогда не посмотрел этими «убийцами» на Шото так, как он смотрел на него.       Что уж говорить о взаимности чувств какого-то там «Двумордого», когда они даже друзьями не были. И возможно с этим можно было смириться, если бы Шото бросил академию и уехал на какой-нибудь, далёкий от цивилизации, остров, но когда ты находишься со своим предметом воздыхания примерно… Каждый день? Если не считать воскресенья, когда Тодороки закрывался в своей комнате с каким-нибудь очередным детективом, пока его не вытянут в гостиную Тенья с Мидорией. И тогда уже остаётся надеяться на то, что Бакуго где-нибудь тренируется или просто провалился сквозь землю, что никогда, к сожалению, так и не случалось. А Тодороки всегда на это надеялся, даже когда шёл на вечеринку к Киришиме, убито смотря на тянущего его в комнату одноклассника, Деку. — Давай, Тодороки-кун, будет весело! — легко говорил Мидория, улыбаясь своей фирменной улыбочкой, и Шото просто не мог ему отказать.       В том, что было весело никто и никогда не сомневался, парни такие существа — вечно придумают как себя развлечь, а Тодороки просто радовался, что их веселье не заканчивалось его смерть, но видимо в этот раз вся планета была нацелена на его суицид. И начиналось то всё очень даже хорошо. Как только Мидория, с Шото под рукой, зашли в комнату, где проводились ежевыходные тусовки, спутник Тодороки успел поцапаться с Каччаном, вернее блондин напал с возмущениями: «Какого хрена ты опять позвал долбанного Деку!»       Подобные препирательства стали уже традицией, так что особого внимания на это никто не обращал, и Бакуго даже не пытались успокоить, всё равно его злоба пройдёт потом сама собой, ну либо же останется в компании парней на весь этот вечер, но бывалого напряжения всё же добиться было сложно. Тишина после возмущения блондина быстро ушла, когда Каминари начал весело болтать о том, как они с Серо сходили на недавний концерт и успели спереть с головы певца очки, пополнившие коллекцию Денки. Их разговор подхватил воодушевлённый хозяин комнаты, а староста принялся отчитывать всех троих за безрассудство. — Эй, а не хотите сыграть в правда или действие?! — завершив наконец свой долгий рассказ, сопровождающийся активными жестикуляциями, предложил Каминари. — Точно! Это прекрасная идея, Каминари! — подхватил Киришима, поудобнее устраиваясь между Бакуго и Токоями, на полу своей комнаты. — Какая, блять, правда или действие, у вас детство в жопе заиграло?! — Да ладно тебе, Бакуго, очень интересная игра, помогающая выведать чужие секреты, — произнёс, наклоняясь к блондину, Каминари. — Так что? Играем? — Давайте только договоримся, не задавать слишком жёстких заданий, — произнёс, нервно улыбаясь, Мидория. — А что зассал, Деку? — ухмыльнулся Бакуго. — Само собой, Мидория, не переживай, с нами тут сидит наш любимый староста, — посмеявшись, кинул взгляд на Тенью, Каминари. — Точно! Я прослежу, чтобы задания не были слишком сложными! — похлопал, рядом сидящего друга по плечу, староста. — Отлично! Я начну! — потянул руку вверх Киришима, задумавшись на секунду и повернувшись к соседу справа. — Токоями, правда или действие, друг?       Комната заполнилась смехом, каверзными вопросами, ответами на них, возмущёнными криками на задаваемые действия и комментариями к их выполнению. За всё время игры, Оджиро успел спеть свою любимую песню, Минору опубликовал в инстаграме смешное фото, Токоями рассказал историю о том, как он со своей подругой случайно прогуляли школу в начальном классе, а Каминари станцевал мини-стриптиз, пока его не остановил ответственный староста. — Ну что ж, Тодороки, правда или действие? — задал вопрос, садясь на место после своего недо-танца, Каминари. — Правда, — не особо задумываясь ответил Тодороки, в любом случае скрывать ему было практически нечего, кроме своей влюблённости к парню, сидящему сейчас напротив него, но вряд ли Каминари бы задал такой банальный вопрос. — О, да! Так кто же тебе нравится, Тодороки? — сузив глаза, наклонился к носу Шото, Каминари. — Каминари, мне кажется этот вопрос достаточно личный… — раздался голос Деку. — Да, брось, Мидория, неужели тебе не интересно кто покорил сердце Ледяного принца?! — закатил глаза Денки.       Как Шото и говорил эта планета точно хочет, чтобы он повесился прямо сейчас, на глазах у всех их мужского коллектива, чтобы не повадно было влюбляться во всяких взрывоопасных, в прямом смысле, парней.       Все ведь в курсе, что в этой игре соврать невозможно? Будто какие-то странные силы не дают произнести тебе ни капли лжи в ответ на задаваемый вопрос. Да и тем более человеку, который вообще врать не умеет и всегда говорит всё прямо, можно было даже не пытаться противиться этому «Божеству правды».       Почему вообще Тодороки не выбрал действие, уж лучше было бы спеть какую-нибудь песню и опозорить себя своим голосом, чем собственными чувствами, которых Шото даже особо не хотел, они сами появились. — Никто… — попытался солгать, отводя глаза Тодороки. Всё таки попытка не пытка, потому что пытка — так глупо признаться в своей влюблённости перед предметом воздыхания на каком-то глупом мальчишнике, играя в какую-то глупую игру. — Хах, хорошая попытка, Тодороки, но ты совершенно не умеешь врать, — рассмеялся в лицо Шото его сосед. — Так кто же тебе нравится? Кто-то из нашего класса? Школы?       И что же, это вот так он признается Бакуго? О признание Тодороки думал уже очень давно, но всё-таки он решил, что его точно отвергнут, а это значит, что можно даже не питать никаких надежд и просто забыть. Жаль, что забыть так и не получилось… А может просто сказать, что он влюблён в Момо? По крайней мере, это самый безобидный способ уйти от такого рода вопроса, если не хочешь на него отвечать.       Если Шото признается в своей симпатии к Яойрозу, это ведь даже не будет такой уж и ложью, как подруга, девушка Тодороки очень нравилась. Может если Бакуго так много не маячил перед глазами, первой любовью Шото стала бы именно она. Но если на неё потом накинуться с вопросами или Каминари ему вновь не поверит? Конечно, они с девушкой очень дружны, но никто из них не показывал своего любовного интереса друг другу, да и тем более Момо вообще была по девочкам.       Хотя, знаете что… Тодороки ведь никогда не был трусом, он всегда готов был дать отпор и говорил прямо, так что почему бы не последовать своим принципам, а потом будь что будет. В конце концов, может если блондин его высмеет перед всем мужским коллективом, Шото наконец его разлюбит и будет жить дальше? Да и выпитый дешёвый алкоголь, который так умело пронесли Серо с Эйджиро, давал о себе знать, всё-таки Тодороки совершенно не умел пить, о чём ему постоянно напоминал Мидория, подальше убирая от него выпивку на подобных вечеринках.       Тодороки был уверен, что никто из присутствующих в комнате, кроме Бакуго и, возможно, Минеты, потому что как так можно променять девчачьи милые личики, на злобную гримасу парня, его не осудят. Всё же избавиться от тупых чувств было очень даже кстати, а отказ Шото уж как-нибудь переживёт, в жизни у него и не такие препятствия встречались, взять хотя бы детство с отцом, помешанным на герое номер один.       В общем, взяв себя и все выпитые им банки, в кулак, Тодороки, уже не способный думать, иначе его мозги скоро совсем закипят и станут деликатесом для зомбаков из той игре, в которую они с Изуку недавно рубились у него в комнате, решил не отпускать такую возможность избавиться от слов, тяготивших его душу. — Бакуго Кацуки, — вздохнув сказал Тодороки, и прежде чем уставившиеся на него недоумевающие взгляды его сожрали, продолжил. — Мне нравится Бакуго Кацуки. — Погоди, ты сейчас не шутишь? — удивлённо уставился на соседа Каминари, задавший этот тупейший вопрос, из-за которого жизнь Тодороки вскоре будет разрушена.       В комнате наступила напряжённая тишина, причина которой крылась в Тодороки Шото. Да, именно в нём ибо нефиг было так глупо палиться и лучше бы вообще он придумал что-то получше, чем прямое признание парню, что может его прямо сейчас взорвать, хотя Шото был бы не против. Тодороки неотрывно смотрел в красные глаза напротив, что расширились до невероятных размеров, а щёки блондина были покрыты, кажется, румянцем? — П-подожди, Тодороки-кун, то есть… — начал замявшись Мидория. — Тебе действительно нравится Каччан? — Серьёзно?! Вот это неожиданно! — воскликнул, вышедший из общей прострации, Киришима. — Баку-бро ты… — Заткнись! — красные глаза вновь приняли прежний угрожающий вид, готовый рвать и метать. — Какого хрена ты болтаешь, Двумордый?! — Я просто сказал правду, — ответил ему Тодороки. — Так тебе не нравятся девочки, Тодороки? — вылупил глаза Минета. — Нет, — легко произнёс Шото, ловя ехидный взгляд Минору, который явно этому был рад. — Баку-бро, кажется на это стоит что-то ответить, — положил руку на плечо, неожиданно молчаливому другу, Киришима. — Захлопнись, Дерьмоволосый, не собираюсь я ничего говорить! — вспыхнул блондин, вскакивая со своего места, тем самым скинув руку соседа. — Эй, Двумордый, выйдем, — грозно добавил Бакуго, кивая на дверь и первый направился к выходу из комнаты.       Тодороки последовал за блондином, напрягая руку, готовясь атаковать, потому что его явно позвали не разговаривать. Бакуго просто ничего не мог решить словами, так что всем уже давно известно, что методами его «диалогов на серьёзные темы» выступали взрывы, кулаки и нокауты. — Подожди, Тодороки! Ты думаешь это хорошая затея? — произнёс взволнованно Мидория. — Да, закрой уже свой грёбанный рот, Деку! Ничего с твоим Двумордым не случится! — выкрикнул Бакуго хлопая дверью со всей силы. — Ты что-то хотел? — произнёс закрывая, секунду назад захлопнувшуюся перед его носом, дверь. — Не здесь, ты ведь в курсе, что они будут подслушивать, — слишком спокойно произнёс блондин, закатывая глаза. — Если ты хочешь отвести меня в тихое место и там убить, то знай, что все улики будут указывать на тебя, — также спокойно ответил ему Тодороки. — Тц, отъебись, Двумордый, не я виноват, что ты нормально признаваться не умеешь, — цокнул блондин, направляясь к лестнице, ведущей в гостиную их общежития. Было довольно поздно, а значит, что девчонки находились где-нибудь в комнате Очако или Яойрозу, оставляя зал пустующим. — Что? — недоумённо произнёс Тодороки, следуя за блондином вниз по лестнице. — Что слышал, Двумордый! — проворчал Бакуго.       Дальнейший путь по лестнице проходил в молчании, пока парни не достигли гостиной, а Бакуго не повернулся, чтобы заставить Тодороки врасплох и сократить расстояние между ними до минимума. — Ну, давай говори, Двумордый, — спокойно произнёс блондин. — Что говорить? — Блять, не строй из себя дурочка, — раздражённо вскинулся Бакуго, не зная, что никакого «дурочка» Тодороки даже и не пытался строить. А то, что блондин странно выражается, не его проблемы. — Что ты там говорил в комнате… — Что ты мне нравишься? — поднял одну бровь Тодороки, косо смотря на Бакуго. — Сука, чё ты такой тормоз, Двумордый?! — воскликнул Бакуго, приближаясь к лицу Тодороки ещё ближе и накрывая его губы своими.        У Тодороки спёрло дыхание, в животе запорхали бабочки, которые так долго сидели в своих коконах, тихо дожидаясь этого момента, руки вспотели, и он закрыл глаза, переставая видеть трепыхающиеся ресницы напротив.       Шото вовлекли в нежный короткий поцелуй, больше похожий на лёгкое прикосновение, но от этого не менее желанный и долгожданный. Не встретив никакого сопротивления, Бакуго запустил свою руку в волосы Тодороки, вновь притягивая его в поцелуй, на удивление мягкими губами.       Рука Шото сама потянулась к щеке блондина, нежно касаясь её. Бакуго углубил поцелуй, притягивая Тодороки ближе, сталкиваясь своим телом с его. Отстранившись на секунду, чтобы немного отдышаться от долгого поцелуя, его вовлекли в следующий и ещё один. Боже, Тодороки никогда не ощущал ничего подобного, да что там, Шото вообще никогда не целовался, а тут вдруг так много поцелуев, и что самое удивительное — с Бакуго. Мог ли Тодороки вообще о таком думать, мечтать, хотеть? — Так, это значит… — отстранился Шото пытаясь в очередной раз перевести дыхание. — Да, мы встречаемся, идиот, — ухмыльнулся Кацуки, вновь целуя Тодороки, но уже легко и быстро, мазнув губами по губам напротив. — Я люблю тебя, Кацуки, — улыбнулся Тодороки своему парню. *** — Так мы и начали встречаться, — объявил Тодороки, собравшимся у него в комнате, девочкам из своего класса.       Бакуго тихо посапывал на его коленях, пока Шото тут распинался, перед влетевшими к ним одноклассницами, когда они с его парнем пытались посмотреть фильм. Почему пытались? Потому что сегодня была очередь Тодороки выбирать какой фильм смотреть и так уж вышло, что выбор пал не на ужастик, которые так любит Бакуго. А под все другие жанры блондин бессовестно засыпал, хотя Шото против не был точно. Спал Кацуки и вправду очень мило. Но в этот раз посмотреть фильм ему не дали, а всё потому, что никто так и не потрудился рассказать все подробности той ночи, когда самые завидные парни академии, по словам самих девочек, начали встречаться. — Значит, ты признался, из-за какой-то глупой игры?! — недоумённо воскликнула Хагакуре, сидящая напротив Тодороки. — Да, — произнёс Шото, подставляя указательный палец к губам, прося быть чуть тише.       Тодороки зарылся рукой в волосы, недовольно нахмурившегося Бакуго, перебирая блондинистые пряди. Всё же знать ему о приходе девочек не стоило. — Ой, прости, — почти шёпотом извинилась девочка-невидимка. — И всё же, Шото, почему ты не признался ему раньше? — поинтересовалась, косясь на мирно спящего Кацуки, Момо. — Не знаю, я думал, что не нравлюсь ему, — пожал плечами Тодороки. — И всё-таки, я поражена, что мы узнаём всю историю только спустя три месяца ваших отношений! — тихо воскликнула Урарака. — Кацуки не очень хочет об этом говорить, — улыбнулся уголками губ Шото. — Да, мы заметили, — проворчала Джиро, которую Бакуго чуть не поджарил на прошлой недели, когда девушка поинтересовалась почему он пришёл не вместе с Тодороки в класс. «Откуда мне вообще знать что-то о двумордом ублюдке?!» — прокричал тогда Бакуго. — Но вы очень красивая пара, — проквакала Тсую, на что девочки стали поддакивать и кивать головами. — Спасибо, — улыбнувшись, поблагодарил Тодороки. — Шото, — в полудрёме прошептал Бакуго, поджимая губы. — А-а-а, как же это мило! — раздался визг со стороны некоторых девочек. — Что… А вы что ту забыли, помешанные?! — гневно воскликнул Бакуго, резко поднимая голову с колен Шото. — Вот и пропала вся милота, — произнесла, закатывая глаза, Джиро. — Чё сказала, Наушница?! — крикнул Кацуки, под дружный смех присутствующих в комнате. — Эй, хорош угарать!       И всё-таки Тодороки был обязан подарить Каминари что-то очень ценное, ведь именно он стал причиной, по которой Тодороки так глупо признался в любви, и также глупо начал встречаться с лучшим парнем в его жизни, хоть он и не встречался ни с кем до него, но сомнений, что Кацуки — самый лучший, не было и быть не могло.