Моё спасение

      Отчасти сонный пустой взгляд направлен в объектив камеры. Чёрные, с лёгкой сединой волосы иногда треплятся от слабого ветерка. Тело иногда вздрагивает от холода, но порозовевшая от всё того же холода рука продолжает держать камеру. Журналист в основном молчал и слушал речь товарища, расспрашивающего свидетеля прямо на месте преступления. Довольно эмоционален этот человек, тяжело самому не впасть в отчаяние, даже не видя в живую, что здесь произошло. Но уже нет сил так обращать внимание на это, рассказы не пугают, эмоции вызывают максимум жалость, но не страх. Между тем, над головами сгущаются тёмные тучи, нагоняя большей тоски. Но если так подумать, дождь и тяжёлые моменты тесно взаимосвязаны в нашем сознании, благодаря фильмам и подобному творчеству. Больше пугает что-то иное. Из-за этих привычно связанных событий, кажется неестественно грусть и солнце. Ну, к примеру, кладбища... сколько Линч сам бывал на кладбищах, большую тревогу они вызывали при свете дня.        Но вскоре зеленоглазого окликает знакомый приятный голос, а вместе с тем выводит из задумчивости: – Линч, поехали, здесь больше делать нечего, – вздохнул очкарик и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом направился к машине. – Ладно... – только успевает обронить Егор и, выключая камеру, садится за руль. Джон вновь рассказывал о своих размышлениях по поводу дела, пока Линч больше молчал и следил за дорогой. Надо бы меньше в облаках летать, ибо он не то что не все слова Джона сейчас улавливал, но и не все показания свидетеля слушал внимательно. Поверхностно скорее. Тучи только больше сгущались, небо стало уже совсем серым и мрачным, как настроение брюнета. Вот и послышались раскаты грома и удары сверкающих молний где-то в далеке. Ну и дождь пошёл довольно сильный.

***

      Снова Линч пересматривал видео, которые успел заснять. Недалеко Джон что-то обсуждал с коллегой. ... Девушкой, что не могла не раздражать Егора. Опять его друг, его любимый, без которого его жизнь так скучна, пытается флиртовать с девушкой, а она ещё и отвечает на это. А ведь ничего и не скажешь, не скажешь прекратить. Ничего хорошего не выйдет, по крайней мере, брюнет в этом уверен. Но и наблюдать за этим невыносимо. Джон так мило улыбается, но не для Линча. Строит глазки, но не ему. Говорит все эти слова и комплименты, но снова всё не для него. И эти прикосновения тоже не для него. Ну удели же ты мне тоже хоть немного внимания! В мыслях кричит зеленоглазый, но в жизни не может даже взглянуть на них. Чтобы как-то отвлечься он отходит к окну, где всё ещё идёт дождь, частично заглушающий чужую речь, позволяющий погрузиться в свои мысли. Ну как обратить на себя внимание? А что вообще подумает Джон? Будет ли он против таких чувств? Или, может, одобрит? Страх не даёт признаться, если бы не страх, он бы уже давно всё так прямо и сказал. Тяжёлый вздох, в голове тишина, душа ничего не говорит, как и сердце, только неприятно ноет. В голове тоже пустота, зеленоглазый даже не заметил, что дождь заметно стих, как его злость сейчас. Наконец, в голову лезут более полезные мысли, а не одно безрассудство, производимое его одурманенным любовью мозгом. Признаться точно не вариант, молчать тоже невыносимо, просто быть рядом он пытался, всё равно он продолжит подкатывать к девушкам. Этот любитель женского внимания ни за что не обратит на него внимания. За спиной слышится милый женский смех, но Линча он раздражает. Почему Джон заставляет смеяться своими шутками какую-то девушку, а не дорогого друга? И эта девушка... сколько уже они знакомы, но она вызывает только отрицательные эмоции, ибо постоянно забирает на себя внимание Джона. Она не достойна этого внимания. Дождь совсем стихает. Из-за облаков постепенно появляются лучи солнца, озаряя поверхность земли жёлтым светом, но небо ещё такое же тёмное, создаётся непередаваемая атмосфера. Этот вид умиротворяет, а вместе с тем появляется и радуга, не такая яркая, но всё равно красивая, вызывающая улыбку. А может не всё так плохо? Жизнь не так ужасна. Мы с Джоном всегда можем побыть наедине, пообниматься... я ведь детектив, журналист! Неужели я не справлюсь с такой мелочью? Хотя разобраться в чувствах бывает сложнее, чем в сложнейшем убийстве. Но на то я и детектив... я ведь... я знаю психологию людей! Я просто должен понять, какой к нему нужен подход... Мысли снова перебивает чужая речь, но не обращённая к нему. Снова мешает, снова бесит, возвращаются все негативные мысли. Агрессия. Ни мозг, ни душа опять не в силах найти мирного решения. Лишь одно желание: никто не должен кроме него быть с Джоном. И эта девушка... она не должна трогать его, видеть его чудную внешность, слышать его милый голос... Не достойна. Не достойна работать с ним, жить на одной планете, дышать одним воздухом. Не достойна жить. Брюнет невольно вздрагивает от своих же мыслей. Откуда они взялись? Что это всё значит? Почему он не может оставить это всё? Почему он желает кому-то смерти из-за своей любви? Любовь ведь должна нести только хорошее! Любовь - свет, надежда! Не зря же говорят: любовь спасёт мир? Но любовь может нести разрушение. Я не должен желать смерти из-за своей любви к Джону. Я должен позволить ему быть счастливым... я ведь люблю его, а это и есть проявление этого... но чёрт, я тоже хочу быть счастливым, и он будет счастлив со мной! А могу ли я решать за него? Я не бог, или кто определяет судьбу человека... а есть ли бог, есть ли судьба? Может нет никакой судьбы, и нет у людей души, нет ничего в этой оболочке из мяса и костей. О как же она раздражает! Я этого не выдержу! Я самолично придушу её, если она не оставит моего Джона в покое! Так, спокойно, я не должен этого делать... а если всё-таки..? – Хей, Линч, о чём задумался? – снова выводит из мыслей родной голос. Джон стоял рядом с ним и смотрел с беспокойством, он не мог не заметить серьёзного выражения лица приятеля. Как же он близко сейчас. Взгляд перемещается в сторону плеча, где чувствуется тепло и лёгкая тяжесть. Надо же, он даже прикоснулся. Жизнь точно не так плоха! Сердце снова хочет выскочить, а на лице появляется невольная улыбка, в глазах надежда, что всё не так плохо: – Всё хорошо, – тихо отвечает Егор, смотря в синие, как глубокое море, глаза напротив. Хотелось бы добавить: "всё хорошо, пока ты рядом", но он не может этого сказать. Очкарик слегка недоверчиво кивает, но всё же тоже улыбается и снова отходит...