***
Телефон отзывается коротким звуком, оповещая о пришедшем уведомлении. Экран вспыхивает, и Минхо переводит заинтересованный взгляд в сторону мобильного, лежащего на другой стороне кровати. Глаза сужаются, пытаясь разглядеть, от кого и откуда пришло сообщение. Взгляд улавливает лишь частичку надписи «Несносный…», прежде чем экран затухает. Ли ставит фильм на паузу, потому что в голове вспыхивает догадка. Он откладывает ноутбук на постель, дотягиваясь до мобильного. На экране блокировки действительно висит сообщение из мессенджера от «Несносный мудачила» — так у него записан Джисон. Минхо скептически заходит в приложение, недоумевая, потому что они с парнем никогда ранее не переписывались. Интерес захлестывает с головой. Он ждет, пока чат не прогрузится, параллельно выстукивая ногтем по чехлу телефона, раздумывая, что там вообще может быть. Несносный мудачила: *фото* С 14 февраля, Минхо Ли скептически смотрит на файл, вызывающий не шибко много доверия, да еще и эта подпись подозрительная его смущает не менее. Иконка сверху говорит о том, что пользователь в сети. Видать, ждет его реакцию. Минхо еще несколько минут мнется, думая, заблокировать ли парня сразу и чёрт с этим всем или все же ладно. А затем интерес и адреналин таки побеждают. Он тыкает на файл, ожидая загрузку. И как только фото проясняется, у Минхо глаза на лоб лезть начинают. Потому что он, наверное, ожидал чего-угодно, но не фото чужого ровного члена с бордовой головкой и сеточкой вен по длине. И, чего он еще более точно не ожидал, так это розовой ленты, обвязанной вокруг пениса, в форме бантика и небольшую бумажку красного цвета, которую держат пальцы Хана, с надписью «Минхо, станешь моим?)))» Эти скобки вызывают в груди стойкое раздражение, посему Ли решает абстрагироваться и перевести полное внимание на чужой ствол. Потому что там действительно есть, на что посмотреть. Минхо кажется, что он никогда раньше так не реагировал на пенисы. Так как сейчас, смотря на блестящий от, вероятно, смазки член, на налитую кровью головку и выступающие вены, у него слюноотделение ускоряется. В груди что-то гулко падает, а тепло потихоньку переходит в низ живота. И Ли конкретно не понимает, с какого перепугу у него такая реакция. Однако, поразмыслив подольше, параллельно продолжая пожирать глазами чужой орган, он заключает, что, вероятно, можно списать это на недотрах, или на гормоны, или на усталость, или на чувства… Так, блять, стоп. Никаких чувств. Этого просто-напросто быть не может. Просто хороший член. Просто хороший член противного Хан Джисона. Противного…Вы:
Ты пьян?
Ответ приходит незамедлительно, значит Хан действительно ждал. Самолюбие Минхо этот факт неплохо тешит. Несносный мудачила: Пьян тобой. Минхо кривится в телефон, потому что, ну что это, блять, такое, они что в сопливой дораме? Слишком уж сладко для их взаимоотношений. Поэтому он решает просто проигнорировать это сообщение.Вы:
Неплохой у тебя член
Боже, Ли Минхо, кому ты лапшу на уши вешаешь. Или это у тебя из-за неплохого члена в трусах мокро стало?! Несносный мудачила: Он бы определенно стал еще лучше, будь сейчас в тебе))) И снова эти гребанные скобки, чтоб их черт побрал. Хотя нет, чтоб черти побрали Хан Джисона.Вы:
У меня стойкое желание засунуть эти скобки тебе в задницу. Ты точно пьян.
Несносный мудачила: Хочешь знать какое у меня желание сейчас? Да.Вы:
Нет.
Несносный мудачила: Как жаль, что я все равно скажу. Нереальное желание оказаться в твоей заднице, грубо толкаясь, чтобы ты весь дрожал. Я бы заставлял твою мокрую дырку хлюпать от изобилия, тебя — хныкать, а хлопки наших тел — отскакивать от стен. А еще я бы обязательно сжимал своими пальцами, они у меня, кстати, длиннее твоих, твою тонкую шею, заставляя задыхаться от переизбытка ощущений и нехватки кислорода. Я бы научил малыша манерам, чтобы он наконец перестал строить из себя важного, хоть на деле лишь маленькая сучка, нуждающаяся в хорошей порке. Минхо ошалелым взглядом смотрит на это сообщение, ощущая, как по телу проходит дрожь из смеси жара и мурашек. Блядский в рот. Какого дьявола Джисон пишет ему про его же кинки, наверняка, сам того не осознавая?! Член предательски потек — это уже выше его сил. Пошли бы к черту еще и яркие картинки, всплывающие в его голове, что отнюдь не придают атмосфере разрядки. Ли шумно сглатывает, нервно облизывая свои губы, а затем подрагивающими пальцами печатает ответ.Вы:
Я бы хотел. *адрес*
И Минхо выходит из сети, пока его член не порвал трусы, от греха подальше. Он подумает об импульсивности и правильности своего действия намного позже, потому что сейчас это не волнует. Сейчас его волнует только то, что желание бьет в раскаленный мозг, а противиться ему он не собирается. Более того, начиная наводить порядок в комнате, он видит, как экран телефона загорается, и на этот раз Ли отчетливо читает чужое сообщение, всплывшее «Через двадцать минут буду». Пора в душ.***
Несмотря на то что Ли фактически поддался Джисону, он не собирался оканчивать на этом их противостояние. Более того, в его планах было не только еще больше раздраконить парня, но еще и сразить его своей сексуальностью, чтобы довести их желания до самого пика. Минхо совсем не был фанатом нежностей, ему нравится, когда держат в своей власти и не дают ступить ни шага вбок, а еще, когда подчиняют одной аурой и делают его ведомым. Но чтобы этого добиться, нужно прилично постараться. Надевая один из своих черных широких ошейников, Минхо ощущал, что все еще донельзя возбужден, потому что даже фантомное прикосновение до шеи, когда он потуже застегивал «украшение», заставило его рвано выдохнуть. Джисон оказался пунктуальным. Ли ни за что не признается, что его это порадовало, просто потому что ему симпатизируют те, кто всегда приходят вовремя. Даже пусть и на потенциальный секс. Однако единственное, что он точно не мог представить, что когда он откроет пришедшему дверь, его сразу же посадят на колени, грубо уперев лицом в твердую ширинку. Ли опешил от такой быстрой смены местоположения, но не мог не согласиться, что это сразу прибавило десять очков к его напряженному возбуждению. Быть может, Джисон тот, кто сможет укротить строптивого почти сразу. — Чувствуешь, я все еще чертовски тверд, малыш. Это все из-за твоего ужасного поведения. Что ж, я вытрахаю из тебя всю эту дурь, уж будь уверен. Заставлю тебя грезить обо мне, — хмыкает высокомерно Джисон, надавливая на чужую макушку, параллельно перебирая между пальцев мягкие пряди волос. — А теперь поработай своим бесполезным ртом, быть может, ты хотя бы сосать умеешь, если не вежливо разговаривать с кем оно нужно. Минхо ощущает, как внутри него искрить начинает, потому что, сука, чтоб его, этого Хан Джисона с его хриплым басом и ужасно надменным взглядом, от которого он уже хочет ему отдаться. Однако это желание угомоняет, еще не время. Что ж, пусть попробует. Пусть разрушит его и заставит думать исключительно об его члене. Когда перед лицом предстает тот самый член с картинки, который Минхо ранее разглядывал добрых минут десять, он ловит себя на возвращении прежних ощущений. Слюны взаправду становится больше, а упорное намерение заглотить венистый твердый ствол бьет в голову. Ли подается вперед, на пробу облизывая головку, чувствуя терпкий вкус смазки на языке, а затем решает долго не церемониться, думая начать сводить с ума парня уже сейчас. Он заглатывает, едва ли не давясь из-за размера, чувствуя, что в глазах зарождается влага. Ему обычно это не свойственно. Кажется, Минхо не подумал о том, что происходящее сведет с ума не только Джисона, у кого изо рта выходят глубокие низкие стоны, но еще и его самого. Потому что сейчас, старательно отсасывая чужой член, он ощущает себя уже крайне ведомым. Хан давит. Давит как морально, так и физически — это грязная игра. — Соси усерднее, малыш, попробуй отмыть свой порочный рот от всех ядовитых слов, что ты им произносил, — неряшливо бросает Джисон, неожиданно для Минхо резко натягивая его горлом на свой член, дергая за кольцо на кожаном ошейнике. И это впервые, когда парень почти что давится от неожиданности, поскольку до этого управление все же было за ним. За его ртом. Ли скулит пораженно, посылая вибрацию по толстому стволу, отчего изо рта Джисона вырывается хриплое рычание. У него ведомого глаза на мокром месте теперь окончательно, и колени начинают побаливать, но экстаз заполоняет каждую клеточку его тела, заставляя сильнее ногтями в пухлые бедра впиваться за неимением иной стимуляции. Член Ли болезненно стоит, пачкая трусы все бóльшим количеством вязкой смазки. Минхо теряется, потому что понимает, что Хан перенимает всю власть на себя. Теперь больше нет прежнего показательного образа, словно Ли хоть как-то может вести и иметь сильную власть над парнем. Хан прекрасно видел, насколько поплывший взгляд снизу и какая тонна нескрываемого удовольствия плещется в этих черных зрачках, когда он нещадно наматывает отросшие пряди на кулак, совместно с этим начиная все глубже погружаться в послушно раскрытый ротик. — Ужасно похотливая детка, — хмыкает фривольно Джисон, размашисто трахая чужое горло, заставляя Минхо давиться от переизбытка: слюны, смазки, ощущений, члена. Одна рука в волнистых прядях, а другая — на кольце толстого ошейника, что так чертовски прекрасно душит парня, доводя его до эйфорического собачьего кайфа. Он действительно не прогадал, когда говорил про то, что Минхо будет сходить с ума, покуда его будут намеренно душить. Ведь он и сам в свою очередь этому поспособствовал, напялив чертовски сексуальный ошейник, так греховно выделяющийся на фоне бледной кожи. Слезы-таки брызжут из глаз, отчего Ли начинает взаправду задыхаться, потому что нос предательски закладывает, а остервенелые толчки все еще таранят его рот, не давая и капли продыха. Это ощущение ударяет в его помутненный разум, побуждая сильнее сжать колени и обратиться полностью в слух, слыша, как кровь ударяет в голову, отбивая ритмы от висков. Это нереально. Невероятно, насколько Джисон оказывается внимательным, потому что тот осознает, на каком моменте игру в удушение стоит попридержать. Он отстраняется, когда Минхо начинает нездорово сопеть, несмотря на его закатывающиеся от наслаждения глаза. Член выскальзывает из мокрого рта с пошлым хлюпом. Ли ошалело глотает воздух, вопреки тому, как ему до этой секунды было хорошо, слизывая смазку с губ и подбородка, исподлобья наблюдая за вновь чернеющим взглядом Джисона, хоть и, казалось бы, куда уж чернее. У Минхо ворот футболки промок напрочь из-за обилия влаги, текшей изо рта до этого. — Посмотри на себя, такой затраханный уже, а я еще даже не коснулся тебя, малыш. Надеюсь ты усвоишь урок, что не стоит точить зубки на меня, — Джисон показательно мягким голосом произносит эти слова, театрально почесывая под чужим подбородком, словно кота, наклоняясь вперед и еще больше давя на разум Минхо. Потому что он себя сейчас ощущает натурально маленьким и жалким, как куклу в чужих руках, ведь Джисон одним членом в его горле умудрился сделать из него поддающееся исключительно греховным желаниям желе. И Минхо уже сполна убедился, что Хан Джисон тот, кто исключительно голосом и аурой может посадить на колени. Джисон проницательно смотрит на разомлевшего парня с поплывшим взглядом, искренне наслаждаясь картиной. Сам Ли Минхо на коленях перед ним; с мокрыми от слез щеками; распухшими после минета губами; остатками слюны и смазки на шее, где также красуется ошейник, показывающий, что тот уже фактически принадлежит не себе. Ли смотрит исподлобья, все еще тяжело дыша, испепеляя Хана в ответку своим взглядом. — Предлагаю приступить к самому сладкому. Части, где я вытрахиваю из тебя остатки дури, заставляю рассыпаться на осколки от переизбытка ощущений и делаю так, чтобы стоны из твоего грязного рта не прекращали вылетать, — это констатация факта, а не предложение и даже не планы — Минхо уже это понял, потому что то влияние, которое на него оказали, не идет в сравнение ни с чем, что он когда-либо испытывал. И Джисон подтверждает свои намерения, легко подхватывая Ли с пола, словно бы тот ничего и не весит, направляясь в комнату, которую и искать не приходится, так как она одна и дверь в нее распахнута. Мгновение, и Минхо оказывается спиной на своих же простынях, а сверху над ним нависает Хан, немедля расправляясь со своей одеждой, что уже порядком надоела. Ли смотрит внимательно, не упуская из виду ни единого кусочка чужого оголенного тела, которое предстает перед ним во всей красе уже через несколько секунд. Однако на этом чужие действия не заканчиваются, потому что Хан, в свою очередь, оголяет еще и Минхо, стаскивая с несопротивляющегося парня футболку и короткие шорты вместе с бельем. И пока его услужливо раздевают, Минхо ловит себя на мыслях, что тело Джисона является его идеалом. Подтянутое, местами стройное, но невероятно крепкое и с в меру подкачанными мышцами. То, как напрягаются вены на чужих предплечьях, когда одежда Ли отшвыривается на письменный стол, — отдельный фетиш. Ладно, что греха таить. Весь Джисон — один большой фетиш. С этими его круглыми сиськами, шестью кубиками пресса, но не сильно выделяющимися, и блядской дорожкой волос, ведущей к тому самому члену, что Минхо самозабвенно сосал некоторое время назад. — Даю выбрать в какой позе я буду тебя брать, малыш. Только подумай хорошо, какой частью тела ты готов пожертвовать, потому что она будет болеть завтра весь день. И Минхо выбирает коленно-локтевую. По многим причинам. Как минимум из-за того, что у него, быть может, будет хоть малейший шанс сохранять уже порядком пьяный рассудок, не видя сексуального лица Джисона и лишь отдаленно слыша эти хриплые басовитые стоны, от которых у него член моментально обильнее течь начинает. Он мысленно готовится к тому, что, вероятно, не будет завтра чувствовать поясницу, но мирится с этим фактом. Желание и вожделение слишком велики. — Ты готовился? — непонятно для чего Джисон спрашивает, потому что легко может об этом догадаться, когда Ли принимает выбранную позу, выпячивая пухлую задницу назад, являя Хану блестящий от смазки расширенный сфинктер, что нетерпеливо сжимается. — Мгм, — мычит Ли, чувствуя, как парень собирает стекшую с его члена на кожу смазку, а затем на пробу толкается двумя пальцами вовнутрь, даже не дразнясь — поразительно. А дальше все как в бреду. Звук открывающейся смазки, сдавленное шипение Джисона, а затем — наконец-таки полностью настигнувшее наслаждение, Минхо громко стонет, открывая рот и глаза закатывая, так как ждал этого, по ощущению, целую вечность. Большой ствол оказывается полностью внутри, Ли в спине гнется, вот-вот готовый начать метаться по кровати от кайфа, простреливающего каждую клеточку его напряженного до предела тела. Джисон впивается в его бока, замирая внутри на некоторое время, чтобы все еще раз убедиться в том, что он не причинит парню боли — это последнее, чего он бы хотел. Однако и его не хватает надолго, ведь Минхо начинает нетерпеливо скулить вокруг его члена, заставляя его и без того плохую выдержку лететь в тартарары. Первый толчок отзывается звучным хлопком их тел, параллельно с которым от стен отлетает еще и хриплое рычание Хана, скулящие стоны Ли. — Так сжимаешься, словно хочешь всосать мой член, боже. Такой ненасытный. Куда делся тот Минхо, что посылал меня на хуй, малыш? — Хан натурально смеется, высокомерно растягивая буквы и совершая несколько резких, четких толчков, попадая вровень в чужую простату, отчего Ли гнется еще сильнее и едва ли не кричит, сжимая простынь в пальцах до хруста. — На хуй пошел ты, сладкий, как я и говорил, так стонешь и выгибаешься, полностью отдаваясь мне. Ли издает несдержанное хныканье, ощущая, как у него намокают глаза от чужих слов, потому что это все слишком. Так невероятно много для него. Джисон ведет рукой по выпирающему позвоночнику, а затем наклоняется, начиная покусывать тонкую кожу, оставляя свои метки вдоль всей спины, не прекращая размеренных толчков в отчаянно принимающее тело стенающего парня, что уже принялся губы до крови искусывать. Каждый толчок Джисона сопровождается разлетающимися по телу искрами, заставляющими его очумело глотать воздух, вопреки сбитому дыханию и прекрасно давящему на кадык ошейнику. Воистину собачий кайф. Однако такая поза Хана-таки не устраивает, потому что он хочет видеть всего Минхо. Хочет слышать его полностью и управлять им без остатка. Овладеть им в полной мере — больше всего желает. Он выходит из тела, собственноручно быстро перекладывая парня на спину, а затем, широко разводя чужие колени в стороны, входит по новой, не давая Ли успеть вообще что-либо понять. И Минхо не пытается, просто забивает, отдавая всего себя, не загоняясь. Он горло дерет от стонов, потому что теперь толчки стали еще более глубокими из-за смены позы, стимулируя комок нервов еще лучше. Джисон пыхтит, натягивая парня на свой член, заставляя его безжалостно тереться спиной о простыни. Их лица искажены в удовольствии, настолько концентрированном, что кончить можно только от одного вида. В моменте Джисон тянет руку вперед, обхватывая пальцами кольцо на ошейнике, с силой натягивая его на себя, откровенно начиная душить Ли. Тот хрипит, сопит и захлебывается в слезах и слюнях, но чувствует себя настолько сногсшибательно, что не может позволить себе закрыть рот и перестать издавать эту какофонию из неподдельных звуков наслаждения. И когда Хан наклоняется к его уху, он окончательно кончается как человек. — Хорошо себя чувствуешь, малыш? На своем законном месте, натянутый на мой член без возможности отстраниться или как-либо противостоять, — хриплый шепот в самое ухо, опаляющий раковину лавовым дыханием, заставляет Минхо дрожать и хныкать пуще прежнего. — Где вся та спесь, с которой ты еще пару дней назад посылал меня, задирая и дразня? — усмехается едко, начиная совершать особо резкие, глубокие толчки в хлюпающую дырку, безжалостно сотрясая парня под ним, находящегося полностью в его власти. Ли не может произнести ни слова, потому что это не в его силах. Все, на что его хватает — еще пара задыхающихся звуков из горла и высунутый наружу язык, потому что крышу снесло окончательно, как и какие-то загоны. — Я взял свое, малыш. Запомни этот урок, тебе не противостоять, потому что ты теперь мой, — и Джисон пошло всасывает чужой язык своими губами, сплетая их рты в грязном, слюнявом поцелуе без ограничений. Минхо достигает своего апогея, потому что за секунду до этого Джисон с самым настоящим хлюпом сглатывает его слюну, толкаясь жестко последний раз в анус и кончая внутрь. Ли крупно дрожит, как в припадке, мычит, хрипит и стонет в рот Хана, что продолжает его размеренно целовать, питаясь этими порочными звуками. И он плачет, слезы стекают из глаз от того, как же он ахеренно сейчас себя ощущает. Это было сумасшествие, Ли впервые ощутил, что значит «эмоции бьют через край». Минхо кончает много и долго, пачкая свою грудь и даже немного покрывая ошейник белесыми каплями. Его сердце готово вылететь из груди, а дыхание не хочет восстанавливаться еще очень долго. И только когда Хан расстегивает его ошейник, откидывая в сторону, а салфетками начинает стирать абсолютно все следы секса: слюни, слезы, смазку, сперму — он начинает более-менее ощущать свое тело. Ощущать, как же у него все ломит, что даже перевернуться на бок кажется непосильным, как, собственно, и произнести хоть слово помимо усталого мычания. И он отрубается. Падает в самый глубокий сон.***
Утро встречает ломотой во всем теле, желанием убивать и нагибать и… сладким запахом корицы, исходящим с кухни. Джисон приготовил для него вафли. С ума сойти. Тот самый Джисон, что ночью окончательно выбил из него душу и заставил колени трястись, приготовил им вафли в форме сердечек, и полил их кленовым сиропом, и посыпал сахарной пудрой. Ли смотрит устало, вяло, словно не выспался, но все-таки коротко улыбается Джисону, молвя тихое и невероятно хриплое: — Спасибо, это мило. Желание убивать откладывается. Пока что. И Джисону даже возможно немного совестно за то, что у парня настолько осипший голос. Однако гордость внутри все же вспыхивает. Он решает, что, к черту прелюдия, ведь они же сейчас не трахаться будут. А мысли нужно доносить через рот, не размусоливая. — Будешь моим, Минхо? Или, лучше сказать, малыш? — он улыбается хитро, смотря на такого ужасно помятого старшего, с растрепанными волосами, в футболке с человеком-пауком, в которую Джисон ночью его облачил, чтобы не замерз. Ли смотрит серьезно, глаза иногда жмурит и уголки губ поджимает, покусывая щеки изнутри. — То есть ты вытрахал из меня душу, пометил всего засосами, приготовил вафли с сиропом и теперь думаешь, что я брошусь в твои руки так просто? — Ну, типа того, да… — И правильно думаешь. Можем попробовать отношения, однако я сложный человек, Хани. «Хани» отзывает в душе Джисона чем-то невероятно теплым и приятным. И, вопреки словам и тону Ли, он рад, что тот так серьезен в принятии подобного выбора. — Я теперь знаю, как усмирять тебя, малыш, — ну не мог Джисон не пошутить, игриво двигая бровями. — Если проколешься, то я придумаю подобный метод твоего укрощения. И Минхо смеется злостно, стреляя своими глазами двусмысленно и наконец-таки откусывая вафлю.