Кроваво-красные крылья бабочки

Все началось именно так, как сказал тот человек. Кашель. В первый день у Макс время от времени начинался приступ кашля, она пила любой лекарственный сироп, который могла найти, или глотала сколько угодно капель от кашля, чтобы успокоить горло. Однако в долгосрочной перспективе это не сильно помогло. Ванесса и Райан, по понятным причинам, решили сообщить школе Макс, что она будет отсутствовать на следующей неделе. Они оба решили отказаться от работы, чтобы убедиться, что с их дочерью все в порядке. «Все в порядке, дорогая. Сделай глубокий вдох… правильно…» — говорила Ванесса Макс, лежа в постели. Макс хотела с ней поговорить. Разговор с ее матерью мог бы отвлечь ее от невероятной боли и страха, которые она начала испытывать. Однако, к сожалению, даже малейший намек на волнение в ее горле заставил бы ее снова впасть в приступ кашля и… По крайней мере, она была благодарна, что хотя бы на какое-то время осталась рядом с ней. Блядь. Серьезно? Никто не мог сказать мне, через что мне придется пройти? Выгляжу как Фредди Крюгер... Это выражение было тем, что Хлоя часто любила говорить, и мысли о своей лучшей подруге позволили брюнетке почувствовать небольшой проблеск комфорта во всем этом. Чтобы успокоить нервы, Макс слушала музыку через наушники. Она позволяла звукам и битам инди-рока проникать в ее череп, отчаянно хватая воздух между приступами кашля. Тот факт, что это был только первый день, образовал у нее в животе яму, которая с течением времени становилась все больше и больше. Слова мужчины, который пришел к ней домой ранее в тот же день, продолжали крутиться у нее в голове. "Через несколько дней ты умрешь". Я умру, да? Ну это просто чертовски здорово. Наверное, мне следовало подумать... ну, знаешь... потому что вампиры - МЕРТВЫЕ! Поняв, насколько малой будет ее помощь в этом начинании, Ванесса оставила Макс в своей комнате. Подарив ей теплую улыбку, когда она закрыла дверь. "Люблю тебя, конфетка". Макс хотела сказать: «Я тоже тебя люблю», но почувствовала, что снова закашлялась, как только подумала об этом. Ей не хотелось, чтобы она уходила так скоро, но, возможно, это было и к лучшему. Она сомневалась, что ее родители все-таки хотели увидеть смерть своей единственной дочери. Она не знала, стоит ли ее тревожить или заинтриговать тем, насколько распространенной стала эта мысль. Той ночью она посмотрела на различные фотографии в своей комнате, те, которые она поставила в рамки. Там, прямо посередине ее дальней стены, висела фотография ее и Хлои, одетых как пираты на Хэллоуин. Они называли друг друга «Капитан Синяя Борода и Длинный Макс Сильвер». Воспоминание принесло в ее сердце огромное тепло, за которое она не могла быть более благодарна. «Ар, ты, мерзкая собака! Длинный Макс Сильвер — мой первый помощник! Нет ни одной души, которая могла бы нас остановить! Макс попыталась хихикнуть, вспоминая свои пиратские приключения с лучшей подругой. Но это выглядело только как хриплые, сухие вздутия. Ох, Хлоя... ты, наверное, меня ненавидишь, да? Прошло уже почти два года, а я не набралась смелости послать тебе ни одного письма... Мне бы хотелось рассказать тебе обо всем этом так, чтобы это имело смысл. Я бы хотела, чтобы ты была здесь со мной и помогла мне пройти через это. У меня больше нет никого, кого я могла бы назвать лучшим другом. Даже если бы ты была здесь прямо сейчас, ты бы, наверное, сказала мне, чтобы я пошла нахер. Я оставила тебя, когда ты нуждалась во мне больше всего, верно? Будет справедливо, если ты оставишь меня и в худшем состоянии. Макс почувствовала, как в уголках ее глаз появились слезы. Поскольку она лежала, они попадали ей в глазные яблоки и жалили, затуманивая зрение, пока в конце концов не стекали по лицу. Я скучаю по тебе, Хлоя. 22 сентября 2010 г. Макс не спала ни секунды. Она продолжала просыпаться и продолжала кашлять, а тяжесть и частота приступов только ухудшались. Ее родители вошли в ее комнату, чтобы пожелать доброго утра и предложить завтрак. Ее любимое: бекон и блины. Однако, прежде чем она смогла принять это, она почувствовала, как ее тело дернулось вверх, и из ее горла вырвался еще один порция сухой кашля. «КХЕ, КХЕ, К-КХЕ» Когда Макс открыла глаза, она сидела прямо на кровати и смотрела на большое пятно крови, теперь уже на простынях. Сначала она не знала, как реагировать. Должно быть, она была в шоке. Когда брюнетка повернула голову, чтобы посмотреть на своих родителей. На лице Райана появилось мрачное выражение. Его губы сложились в тонкую линию, призванную сдерживать любые эмоции. Макс предположил, что он хотел выглядеть стоиком, чтобы его дочь почувствовала, что все в порядке, что она только что не выплеснула изрядное количество крови на собственную простыню. Однако ее мать прижала руку ко рту. Слёзы формируются в уголках её глаз и падают с лица. Она была разбита. Она передала тарелку с едой Райану и подбежала к дочери, схватив ее в крепких, ломающих кости объятиях. «Мне… мне так жаль, дорогая! Все будет хорошо! Я обещаю, что это скоро закончится, и с тобой все будет в порядке!» Макс смогла лишь слабо улыбнуться, поглаживая мать по спине. Она не могла говорить, не без того, чтобы снова не закашляться. Кроме того, ей хотелось изобразить силу, показать родителям, что она справится с этим за них. На самом деле она испытывала потустороннюю боль. Посмотрев на зеркало напротив кровати, она увидела свое лицо. Оно было бледным и впалым. ее губы теперь были ярко-красными, залитыми кровью, которую она только что кашляла. Сохранять самообладание становилось все труднее и труднее. Райану пришлось оторвать Ванессу от дочери. Макс не могла слышать, что он ей шептал, поскольку она продолжала кашлять; на этот раз кровь успела забрызгать ее одежду. Как только они закрыли дверь, забрав с собой ее завтрак, Макс свернулась калачиком в ее кровати. Она приняла позу эмбриона и кусала подушку, кашляя и хрипя. Каждый сустав ее тела чувствовался так, как будто он находился в перенапряжении на протяжении веков. Ее внутренности чувствовали, что они могут взорваться в любой момент, как будто ее собственное тело работало против нее. Это был ад. Это и есть ад. Кашляя и хрипя, она продолжала забрызгивать стены рядом с кроватью кровью. Подушка, которую она кусала, стала настолько мокрой и испачканной, что она едва могла стоять рядом с ней. Этот железный запах уже много раз обжигал ей ноздри. Ей хотелось, чтобы эта ужасная боль закончилась. Это становилось слишком тяжело, и она не думала, что сможет выдержать большее. Стоило ли все это того? Не то, чтобы оу неё был выбор. Оглядываясь назад, было иронично думать о том, как она была взволнована поначалу, узнав о своих родителях. Однако это было что-то навязанное ей против ее воли, как будто вселенная жестоко разыграла Макс только потому, что она родилась у Райана и Ванессы. В следующий раз, когда она кашляла, изо рта у нее полетел туман покоя. Прошло слишком много времени, прежде чем Макс наконец потерял сознание от боли. 23 сентября 2010 г. Боже, Иисус, Дракула... Хлоя... Кто угодно... пожалуйста, просто убейте меня, сука, просто закончите это. Следующий день Макс почти не провела в сознании. В каком-то смысле это было благословением. Хотя она потеряла сознание, ей не пришлось иметь дело с какой-либо болью. Непрекращающееся отхаркивание привело ее к обезвоживанию, и, поскольку она не ела ничего за два дня, ей было легко время от времени терять сознание. Она не могла поверить, что, несмотря на все это, она все еще жива. К этому моменту ее простыни были залиты кровью. Ее лицо, должно быть, тоже. Она почувствовала, как засохшая жидкость треснула и раскрошилась, когда открыла рот, чтобы выкашлять еще больше облаков малиново-красного тумана. Она предположила, что ее родители не видели смысла стирать ее простыни. Для этого потребуется вытащить Макс из постели, и им, вероятно, все равно придется чистить их снова; и, учитывая ее судьбу, вероятно, было бы к лучшему, если бы они оставили ее в покое, пока процесс не будет завершен. В любом случае она не хотела, чтобы кто-то из них видел ее в таком плачевном состоянии. С каждым приступом ужасной внутренней боли она желала, чтобы ее смерть наступила скорее. Она никогда бы не ожидала, что так сильно захочет умереть, но если бы это означало момент блаженства, она бы его приняла. Я хочу умереть. Ей так хотелось, чтобы боль прекратилась. Я хочу умереть. В глубине души Макс знала, что теперь она может выбраться из этого как вампир. То, как говорил этот мужчина, создавало впечатление, что она могла просто умереть, а не трансформироваться. И эта мысль заставила ее подумать только об одном человеке, которого она, возможно, никогда больше не увидит. Хлоя... Воспоминание о ее пиратских приключениях с Хлоей было одним из немногих, что приносило ей облегчение. Изображение улыбающегося лица Хлои, украшенного ее верной пиратской шляпой, заставило Макс почувствовать легкий проблеск чего-то. Это была необходимость. Желание. Тот, который начал гореть так же ярко, как солнце. Ей хотелось выбраться из этого и снова увидеть Хлою. Я должна пройти через это. Я должна снова увидеть улыбку Хлои. Эта ее характерная дурацкая ухмылка практически запечатлелась в ее мозгу. Теперь у нее появилась решимость, решимость жить. Прямо перед тем, как снова потерять сознание, она провела взглядом по фотографии на стене. Тихо пообещав, что однажды она вернется к ней. 24 сентября 2010 г. Ванесса была с Райаном в главной спальне, чтобы иметь возможность плакать. Она делала это изо дня в день. Это было единственное место, где ей не нужно было быть сильной ради дочери, которая, как она знала, переживала больше боли и страданий, чем она могла себе представить. «Это наша вина». — сказала она мужу сквозь сбивчивое дыхание. Райан также испытывал ужасное чувство вины из-за того, что происходило с его дочерью. Никто из них и подумать не мог, что такая судьба постигнет ее, когда они впервые взяли ее на руки. Они знали, кем она однажды станет, но понятия не имели, что это будет настолько ужасное испытание. — Я… я тоже, дорогая. Он явно пытался сдержать собственные слезы хрупкой мысленной стеной. Каждый ужасный судорожный кашель, доносившийся из комнаты Макс, заставлял этот барьер медленно проявлять все больше и больше трещин. Прошли дни с тех пор, как они питались кровью, и их собственные тела начали чувствовать себя слабыми и болезненными, но они делали это, потому что чувствовали, что заслужили это. Если бы не они, их дочь сейчас не переживала бы ад. Поэтому они морили себя голодом из солидарности. Кашель за кашлем, они оставались в своей комнате и старались держаться вместе. Райан крепко сжимал жену, пока она плакала ему на плечо. Но через несколько часов кашель внезапно прекратился. Ванесса подавила тихие всхлипы и посмотрела на дверь их комнаты. Райан тоже посмотрел на это. Впервые за несколько дней Макс не издал ни звука. В течение, казалось, самых долгих минут в их жизни, они оба глазели на дверь. Возможно, надеясь, что Макс пройдет через неё и поприветствует их, переродившись вампиром. Но этого не произошло. Райану потребовалась вся оставшаяся сила воли, чтобы медленно встать и пойдойти к выходу из их спальни. Ванесса шла следом, в тревоге крепко сжав руки. Райан открыл дверь и пошел по коридору. Потребовалось всего несколько шагов, чтобы дверь их дочери оказалась всего в нескольких дюймах от его лица. Он повернулся и посмотрел на Ванессу, которая выглядела испуганной. Райан знал, что теперь есть только две возможности. Либо Макс, их любимая дочь, умерла в своей комнате и никогда больше не проснется. Или она стала вампиром, как они. Был только один способ это выяснить. Он схватился за ручку, обхватив пальцами металл. Он повернул ее так медленно, что ручка не издала ни единого скрипа. Когда он толкнул дверь, зрелище, которое они увидели, было ужасающим. Кровь. Она была повсюду, но больше всего на стене, перед которой лежала Макс, она почти полностью покрывало ее простыни, одежду, все. Все это пахло и распространяло отвратительный железный запах, которому не место в комнате Макс. Однако в центре всего этого на ее кровати лежала его дочь. Отвернувшись от родителей. Неподвижна. Райан слышал, как Ванесса беспомощно скулит, надеясь и даже молясь , что Макс жива. Райан медленно подошел к ее кровати и смотрел, надеясь увидеть какое-нибудь движение. Даже малейший признак того, что она все еще с ними. Пожалуйста. Только не Макс...только не моя девочка... Он протянул руку, собираясь положить ее ей на плечо. Когда он наконец это сделал, ее тело похолодело. Она перевернула девочку на спину. Ее безжизненное тело смотрело в потолок с открытыми глазами. Ее бедные губы были покрыты смесью свежей крови, смешанной с засохшей и шелушащейся пленкой того же вещества, которое успело состариться. Райан снова посмотрел на Ванессу, и по его лицу текла слеза. Его нижняя губа под бородой дрожала. Увидев это, Ванесса зажала рот руками и начала бесконтрольно плакать. Их дочь... их чудо ... она умерла. "Угх..." Райан с молниеносной скоростью повернул голову. Ванесса перестала плакать в тот момент, когда услышала этот звук, ее глаза расширились от шока. "Папа...?" Сказала Макс. Медленно поднявшись, она села на кровать. Ее туловище сжалось внутрь и наружу, когда она снова начала дышать. Райан встал на колени. Схватил Макс за руки и крепко сжал их. Ванесса подбежала, чтобы присоединиться к ним. Мгновенно обняв Макс так крепко, что она могла вытащить глазные яблоки своей бедной дочери из орбит. Макс проснулась. И теперь она была вампиром.