Переутомление

      Оби-Ван за эти полгода устал так, как не уставал никогда в жизни. Учителя нагрузили его заданиями в гораздо большем объёме, чем был у его однокурсников, объясняя всё тем, что он долго не был в Храме. Сложность заданий они тоже списывали на это, мол, остальные их легко решали. Правда, Бэнт и Гарен бились полчаса, но так и не смогли решить задачку по физике, а Рифт сразу впал в ступор, едва только глянул на задание по геометрии.       Несправедливость царила и в отношении учителей к нему – пусть его и спрашивали на занятиях, к его ответам придирались; осложнялось всё ещё и тем, что какие-то преподаватели предпочитали чёткий ответ строго по тексту учебника, а какие-то за такую зубрёжку наоборот снижали баллы, объясняя, что для них важно понимание падаванами смысла учебных материалов, и пару раз Кеноби уже путался, кому же нужен текст до знака, а кому наоборот не нужен.       Но трудности в учёбе были не единственной проблемой мальчика: большинство других падаванов примерно его возраста предпочитало игнорировать его, открыто не желая работать в команде во время занятий и просто проходя мимо него, но Оби-Вану было достаточно общения с друзьями, однако Брук со своей компанией занимался открытой травлей, то подкладывая ему что-то на стул, то швыряя в него во время занятия какие-то предметы – а учителя этого словно не замечали. Кеноби не раз задавался вопросом, почему взрослые вели себя так. Только мастер Вулард делал замечания срывающим урок ученикам, да мастер Тера наказывала Чана за каждую выходку. Эти двое, пожалуй, были лояльны к Оби-Вану, и только на их занятиях он чувствовал себя спокойно и уверенно.       Тем не менее, во внеучебное время Кеноби рассчитывать было не на кого: Брук выбирал тот момент, когда в коридоре он был один, и тогда вечер Оби-Ван непременно проводил в своей комнате вместе с бактой. Один лишь раз он попытался отбиться от небольшой компании, но внезапно появившийся преподаватель выговор сделал наоборот ему, а мастер Джинн потом целый день отсутствовал, даже не предупредив ученика о своём уходе.       Ударом по выносливости маленького падавана стало уменьшение часов сна. Задания, которые он должен был выполнять для занятий с однокурсниками, сами по себе требовали много времени, но вкупе с личными заданиями от Квай-Гона оставляли для сна не более пяти-шести часов. Для тринадцатилетнего мальчика такой недосып аукался большим количеством ран на тренировках с другими падаванами, дроидами и даже Джинном. Неудачи вызывали беспокойство, хотя он и числился уже полгода восстановленным учеником Квай-Гона, а мастер вздыхал так тяжело, что в последний месяц Оби-Вану стало казаться, что тот начал задумываться о том, правильно ли принял его обратно.       Мальчик думал, что всё это он ещё мог бы выдержать, но ухудшение самочувствия подорвало его уверенность в таком утверждении. Медитации в последние дни уже не помогали избавиться от боли, сон стал беспокойным, а вот голод наоборот почему-то ушёл, и Кеноби хватало всего лишь пары перекусов в день.       Это утро ничем не отличалось от предыдущих: всё так же, открыв глаза, Оби-Ван думал, что не хочет идти на занятия, не хочет видеть других однокурсников и учителей, вообще не хочет покидать свою кровать. Сегодня даже не было часов-передышек – ни занятий с Джинном, ни уроков у мастеров Вуларда и Теры. Едва успевший начаться день уже был помечен меткой тяжёлого и мрачного, но стал ещё и «безнадёжным», когда мальчик понял, что ни капли не выспался, остался таким же уставшим, каким лёг спать четыре часа назад, так ещё и колено разразилось тупой болью так, что ногу приходилось немного волочить.       Когда Кеноби наконец вышел из спальни, боль даже не думала утихать, и маленький падаван уже приготовился быть побитым компанией Чана – сегодня ему даже убежать не удастся.       – Оби-Ван, – вдруг позвал его мастер.       Мальчик удивлённо поднял глаза на Квай-Гона, который обычно уходил раньше него по всяким поручениям Совета и за все полгода не пересекался с ним раньше обеда. Джинн же внимательно его осмотрел с головы до ног и слегка нахмурился.       – Ты в порядке?       Вопрос озадачил мальчика, но он быстро выдал давно выученный для таких ситуаций ответ:       – Да, учитель, всё хорошо.       Квай-Гон кивнул и стал что-то читать на своём датападе. Кеноби улыбнулся и продолжил свой путь на занятия. Его улыбка была такой широкой, что заметить подрагивающие губы было невозможно. Впервые мальчик был озадачен смесью своих желаний: ему хотелось громко рассмеяться, но при этом он едва сдерживал порыв заплакать. Мастер Джинн знал, что это была очевидная ложь, но предпочёл ограничиться только дежурным вопросом и больше ничего не делать. Ещё месяц назад он сам приносил для своего падавана бакту и оставлял на его прикроватной тумбочке батончик в качестве утреннего перекуса, так что же изменилось за этот месяц? Неужели ухудшение успеваемости Оби-Вана так огорчило учителя, и он решил, что больше не станет помогать тому, кто сам не в состоянии справиться с таким простым заданием, как обыкновенная учёба?       Мальчик вернулся в их с мастером квартиру только вечером. На контрольной по истории Ордена у него вдруг проснулась мотивация, и сейчас он был уверен в правильности почти всех ответов, но его везения, похоже, хватило только на эту контрольную, поскольку на остальных уроках во время групповых заданий сама группа его просто вышвыривала, так что ему приходилось всё делать в одиночку. Так ещё и на спаррингах ему будь здоров прилетело от Брука, и он рухнул на колени прямо в зале под тихий ехидный смех многих голосов.       Кеноби увидел на кухне накрытую крышкой миску, в которой оказалась ещё тёплая молочная каша с сухофруктами. Учитель, судя по всему, уже поужинал, но падаван всё равно пошёл искать его, чтобы пожелать доброй ночи. Однако Квай-Гон нашёлся спящим в своей кровати, и это озадачило Оби-Вана – мастер обычно ложился гораздо позднее. Какой же странный день был сегодня. Но думать обо всём этом мальчику было некогда, он быстро поужинал и приступил к своей горе заданий.       Когда Кеноби отложил последний датапад и с удовольствием потянулся, радуясь, что все задания были завершены, часы показывали четвёртый час утра. «О, у меня есть чуть больше трёх часов сна до подъёма», – ещё более радостно подумал мальчик и поскорее снял одежду, забираясь под одеяло в одном нижнем белье и рассуждая о ненужности пижамы, которая на миссиях всё равно никогда не использовалась, а так просто отнимала и утреннее время на одевание.       Казалось бы, только он коснулся подушки щекой, как что-то уже начало его будить. Оби-Ван точно знал, что его законные три часа ещё не прошли, и просыпаться не собирался. Однако тот, кто его будил, отступать не планировал и просто посадил его на постели. От несправедливости ребёнок захныкал, будучи совсем уставшим и сонным. Он почувствовал мягкий поцелуй в лоб, затем его окружили тёплые руки, и Кеноби нырнул в эти объятия, всё ещё пытаясь поспать.       – Пожалуйста, тебе нужно проснуться, потерпи ещё немного, – нежным шёпотом упрашивал его ночной гость. – Я знаю, как это тяжело и трудно, но сейчас тебе нужно встать; ты сможешь поспать позже, обещаю.       От ещё одного тёплого поцелуя в лоб Оби-Ван наконец проснулся и попытался прийти в себя, слушая вопрос грустного голоса мастера Джинна:       – Сколько же ты спал?       Падаван решил, что это был риторический вопрос, и отвечать не стал. Впрочем, он и сам не знал ответ.       Кеноби недовольно промычал, когда его поставили на ноги, и протестующе вжался лбом в живот учителя, снова потихоньку погружаясь в сон.       – О нет, Оби-Ван, тебе нужно одеться, – мастер оставил поцелуй на макушке ученика и помог ему надеть нижнюю тунику. – Потерпи немного, совсем немного, – снова попросил он.       Одеваясь с помощью Квай-Гона, слыша постоянные просьбы потерпеть и просыпаясь от поцелуев в голову, мальчик решил, что всё это ему снится. Ну в самом деле, почему бы вдруг настоящему мастеру Джинну становиться настолько нежным? Может быть, он и мог быть таким, но причин вести себя так с падаваном у него не было.       – Оби-Ван, у тебя ведь было задание от учителей?       – Я всё выполнил, – покорно ответил Кеноби и, зевнув, закончил: – Датапады на столе.       – Хорошо, – мягко сказал мастер, легко прикоснулся к его виску губами и обнял за плечи, направляя к выходу из комнаты, а после и квартиры. Где-то в дверях в его второй руке появился небольшой чемоданчик, кажется, с медикаментами.       Оби-Ван старался запомнить каждое мгновение этого странного, но чудесного сна с таким заботливым Квай-Гоном, который периодически просил его ещё немного подождать и поддерживал всю дорогу, особенно когда, зевая, мальчик едва не падал. И даже устраивая ученика на койке корабля, Джинн оставался всё так же нежен. Поэтому последний поцелуй в лоб Кеноби запомнил хорошо, пусть после него и заснул мгновенно.       Проснувшись, Оби-Ван прислушался к своим ощущениям и понял, что он вялый, но вполне отдохнувший. Это было удивительно, потому что ему не удавалось нормально выспаться вот уже три месяца. Мальчик вдруг понял, что проснулся сам, а не от будильника. Паника потихоньку начала подступать и выросла, когда, оглядевшись, Кеноби обнаружил себя не в своей комнате.       – А… А-а-а-а… – растерянно протянул падаван, не понимая, что теперь ему делать, ведь последнее, что он помнил – как он выполнил задание и лёг спать. – А-а-а-а… – Оби-Ван едва сдержал рвущийся крик, мысленно вопя и даже зовя учителя на помощь, однако не транслируя эти чувства по ученической связи.       – Падаван? – дверь открылась, и в каюту вошёл Квай-Гон. – Оби-Ван, что случилось? – озабоченно спросил он, садясь на койку рядом с учеником.       – Я… Мы… Где мы?       – Ты переутомился, и мы летим на Альдераан на долгий отдых с разрешения Совета, – он положил руку на щёку мальчика и мягко провёл пальцем по складке под его глазом. – Все твои выполненные задания я передал учителям, а новых тебе не дадут, пока я не дам на это разрешение, – Джинн посадил Кеноби на свои колени и обнял его, создавая ощущение полной защищённости.       – Учитель… мы что, встали посреди ночи? – начиная понимать всё произошедшее, решил уточнить мальчик.       – Да, падаван, и тебя было почти нереально разбудить, я боялся, что ты не дойдёшь до корабля и упадёшь, заснув на ходу, – ответил мастер, нежно целуя его в волосы.       – Учитель… я что-то сделал или серьёзно заболел? – осторожно спросил Оби-Ван.       Квай-Гон удивлённо на него посмотрел, даже не в силах спросить о причине или хоть мимикой попросить объяснения.       – Ну, вы так… ласково со мной обращались.       Джинн вздохнул и поставил подбородок на его макушку.       – Прости меня, Оби-Ван. Многие в Совете даже после окончания твоего испытательного срока заявили о строгом отношении к тебе, иначе они не соглашались тебя принять обратно. По возможности я пытался смягчить их отношение, но меня завалили поручениями, и порой у меня даже не было времени поговорить с твоими учителями о ситуации на занятиях.       Кеноби сжал предплечье его руки и поставил на неё подбородок, показывая, что всё понял и не обижается.       – В этом месяце наконец все почувствовали, как сильно ты устал, и у меня получилось добиться нашего отпуска. Теперь ты сможешь отдохнуть и восстановиться.       – Учитель… другие падаваны меня игнорируют, им не нравится работать со мной, – робко заметил мальчик. – И учителя… им тоже не нравится, что я присутствую на их занятиях. Разве что мастера Тера и Вулард относятся ко мне как ко всем.       – Вот они-то как раз и вчера и вызвались поменять все принципы преподавания, узнав о твоей ситуации на других занятиях. Думаю, ученикам они тоже растолкуют правила достойного поведения.       Оби-Ван кивнул и расслабился в уютных объятиях Квай-Гона, спокойствие наконец пришло к нему. Однако через несколько минут он ощутил другое чувство, и мальчик даже удивился – его не было уже очень давно.       – Учитель, я… эм… есть хочу, – сконфуженно признался Кеноби, и его голос стал совсем тихим к концу фразы.       Джинн улыбнулся и мягко поцеловал его в голову, успокаивая.       – Подожди чуть-чуть, я сейчас всё принесу.       И когда, вновь нежась в объятиях учителя, мальчик спокойно ел, он впервые за эти полгода чувствовал себя счастливым. От него не собирались отказываться. О нём помнили. О нём переживали. И теперь о нём позаботится его учитель – человек, которому Оби-Ван больше всего доверял. Трудный период его жизни наконец закончился, как заканчивается всё плохое.