Treated like a princess

— Чонин ведёт себя странно в последнее время, — задумчиво произнёс Джисон, когда камера была отключена, а стафф куда-то ушёл, оставив мемберов в гримёрке одних. — В смысле? — приподнял бровь Минхо, закидывая ногу на ногу.       Среди сидящих мемберов фигура Джисона выглядела куда меньше, чем обычно. Чонина среди них не было — иначе Хан бы и не начал этот разговор. — Да буквально. Он постоянно трётся возле меня, спрашивает, нужно ли мне что-то. Платит за меня везде и всюду, — Джисон приметил свободное место на столике и присел туда, обдувая себя ручным вентилятором. — Мы недавно с ним ходили по магазинам, я хотел купить себе новые кроссовки. Он купил их мне! А когда я сказал, что переведу ему деньги, то начал возражать и менять тему.       Феликс хихикнул, убирая телефон в сторону. — Может, просто подарок решил сделать?       Джисон надул губы. — Да нет же! Он постоянно пытается меня чем-то накормить, таскает мне кофе из моих любимых кофеен и далее по списку. Если я сонный, он предлагает поспать на нём, если мне холодно — натягивает на меня свои вещи и даже не просит их вернуть! — Мне кажется, он просто заботится о тебе, — неуверенно произнёс Чан. — Или провинился в чем-то и пытается загладить вину, — фыркнул Минхо. — На твоём месте я бы проверил, не брал ли он что-то твоё. — Нет! Наоборот, он постоянно даёт что-то мне! — Джисон вздохнул, закидывая ногу на ногу. — И постоянно хочет проводить время вместе. Я радуюсь, что мы в разных общежитиях живём, иначе, уверен, он был бы ещё настырнее.       Чанбин задумчиво протянул: — Может, он просто соскучился? Всё-таки и правда, живём отдельно, он тебя видит только по расписанию или в дни отдыха.       Молчавший всё это время Сынмин ухмыльнулся. — Или Чонину очень нравится хён, и всё это — ухаживания.       Джисон перевёл взгляд на Кима и удивлённо приподнял брови. — Чего? Ким Сынмин, ты бред какой-то несёшь.       Сынмин пожал плечами и кивнул в сторону Феликса, на коленях которого лежал сонный Хёнджин, занявший весь диванчик. — У этих также было, я помню. Причём в обе стороны. И к чему это привело? Прилипли так сильно, что огребли предупреждение от компании.       Феликс оскалился и зарычал, не отрываясь, впрочем, от приглаживания длинных волос Хвана. — В общем, ты бы пригляделся к Чонину, он явно не просто так всё это делает, — хмыкнул Сынмин, отводя взгляд.       Джисон не успел ничего ответить, когда в гримёрку вошёл Чонин со стаканом американо со льдом, из которого торчала трубочка. Не глядя ни на кого, он закрыл за собой дверь, а затем подошёл к Джисону, протягивая ему стакан. — Ты жаловался, что хочешь спать. Может, это взбодрит тебя немного, — произнёс Чонин, глядя Хану в глаза. Он улыбался, но его глаза улыбка не тронула. Он смотрел иначе, не как обычно. — Спасибо, — ошарашенно пробормотал Джисон, беря стакан и глядя на логотип. Снова — его любимая кофейня. Он прикинул, где примерно она находится…       Чан вздрогнул от громкого вскрика Хана: — Ян Чонин! Эта кофейня находится за два квартала отсюда! Ты… — Вышел из здания, сбегал туда, взял кофе и вернулся обратно, — пожал плечами Чонин, опираясь на стол, на котором сидел Джисон. — И что? Тебе же нравится, как они делают американо. — Да, но… — Хан пытался было воззвать к голосу разума макнэ, но тот фыркнул. — Ну, вот и всё. Наслаждайся кофе, — Чонин скользнул ладонью по столу, задевая бедро Джисона, и отошёл к Сынмину, занимая оставшееся место рядом с ним.       Джисон присосался к трубочке, натыкаясь на взгляд Минхо. Тот явно был не прочь как-то подшутить над ситуацией, но его сдерживал серьёзный взгляд Чана.       Кофе был вкусным, но Джисон расслабляться не спешил. Его беспокоило то, как вёл себя Чонин.       Они ждали выступления, но до него было ещё несколько часов. Сидеть на столике вскоре стало невозможно, так что он начал шататься по гримёрке, распеваясь после холодного кофе. Он бродил от одного мембера к другому, и все они занимались чем-то или переговаривались, только Чонин следил за ним, не отрываясь от обсуждения какой-то книги с Сынмином.       Стилисты снова выдали ему слишком большую обувь, из-за чего ноги Джисона заплетались. Репетируя свою партию, Хан запнулся одной ногой об другую и рухнул бы на пол, если бы Чонин, приподнявшись, не схватил его за талию, затаскивая к себе на колени. — Сядь уже, иначе разобьёшь себе лицо случайно, — усмехнулся Чонин, обнимая Джисона за тонкую талию и притягивая ближе к себе. — Пусти, я сяду куда-нибудь в другое место! — протестующе завопил Джисон, извиваясь на бёдрах Чонина, но тот не отпускал. — Все места заняты, если только ты не хочешь присесть рядом с Хёнджин-хёном и Феликс-хёном, — хмыкнул макнэ.       Джисон посмотрел в сторону диванчика, откуда на него глядел Феликс, явно готовый в драке защищать возможность отдыха для своего возлюбленного Хёнджина. Нет, туда соваться явно не вариант.       Джисон скуксился, только из вредности ещё пару раз подпрыгивая на бёдрах Чонина. Смотревший в ту сторону Минхо усмехнулся. Ему точно было видно, какое лицо сделал при этом Чонин.       Хан оглянулся, но макнэ уже сделал лицо попроще, всё также не убирая рук с тонкой талии своего хёна.       Благо, на выступлении ничего подобного не происходило. Хотя, когда они выступали на бис после победы, Джисон читал свою партию чуть в стороне, и Чонин внезапно появился рядом, выставив одно колено, предлагая присесть, как они обычно делали это на концертах, исполняя «Miroh».       Одними губами он произнёс — а Джисон это распознал: — Твой трон, принцесса.       Едва не сбившись, Джисон присел, провоцируя аудиторию на оглушительный вопль. Он даже приобнял разгоряченного Чонина, чтобы не упасть случайно.       Они вернулись в гримёрку, уставшие и взмокшие от пота, желающие только вернуться домой и смыть с себя всё — пот, макияж и усталость.       Джисон поморщился, представляя, сколько придётся ждать, пока освободится ванная, потому что Хёнджина, как обычно, пропустят вперёд, а он моется слишком долго. Можно было бы, конечно, просто завернуть в тренажерный зал, там были вполне комфортные душевые, но Хану хотелось полежать в ванне.       Мысли тут же перескочили на то, что произошло на сцене. Чонин назвал его принцессой, ещё и примчался с другого конца сцены, будто заметив издалека, что Хану слегка одиноко.       Это было странно, но, в принципе, терпимо. Хотя принцессой его ещё никто не называл. Они с Минхо и Хёнджином иногда называли друг друга «милыми» и «дорогими», но не более.       Перед тем, как они сели в машины, — в две разные, разбившись по общежитиям, — Чонин приобнял его на прощание и застегнул на Джисоне куртку. — Не мёрзни, хён, — произнёс макнэ, и Джисон впервые за долгое время осознал, насколько выше и старше тот стал. Удивительно.       Прошло некоторое время, в течение которого они следовали расписанию. Параллельно с этим Джисон, Чан и Чанбин постоянно работали в студии, пытаясь написать что-то новенькое. Не то, чтобы у них не было в запасе песен, которых бы хватило на три полноценных альбома, но никогда не стоит останавливаться, верно?       Творческий кризис сильнее всего ударил по Джисону. Пока Чан и Чанбин строчили строку за строкой, он сидел в уголке со своим блокнотом, пытаясь выдавить хоть строчку.       Но ничего не получалось. Ему хотелось найти хоть что-то, что могло бы натолкнуть его на написание, как и всегда, глубокой лирики, наполненной метафорами, но в голову лезли лишь панические мысли о том, что он не справляется.       Они набирали силу, повышая его тревожность. Джисон пытался отстраниться от этих мыслей, но они становились всё более настойчивыми, достигнув пика в одну из тренировок в танцевальном зале.       Он знал танец, прекрасно знал его, но просто в этот день у него ничего не получалось. Сначала он уронил кофе, пролив на себя едва ли не половину стакана, отчего на светлой толстовке красовалось бежевое пятно, потом во время танца у него развязались шнурки на кроссовках, из-за чего Джисон упал, разбив колено, судя по ощущениям, а вследствие он перестал попадать в ритм, из-за чего на него угрюмо смотрел Минхо. — Ещё раз, с этого же движения, — хлопнул в ладони Минхо, обжигая Джисона недовольным взглядом. Он ничего не сказал, но Хану и не нужно было ничего слышать, он прекрасно знал, что Минхо хотел бы сказать.       «Старайся лучше».       «У тебя плохо вышло, переделывай».       «Сосредоточься, это не так сложно».       «Прекрати уже лажать».       «Неудачник».       Мысли переполнили бедную голову Хана, слёзы вскипели в уголках глаз. Он замер, вздрогнув всем телом, его взгляд бегал по мемберам, встающим в нужную позицию. Минхо рядом громко кашлянул, намекая, что Джисону тоже нужно занять его место.       Первые слёзы, самые обжигающие и болезненные, потекли по его щекам, нижняя губа задрожала, а нос сморщился.       Ничего не сказав, Джисон внезапно вылетел из танцевальной комнаты, топая по паркету. Дверь за ним грохнула об косяк, а затем — ещё раз, но он уже этого не слышал, сбегая вниз по лестнице, в полуподвальное помещение. Там было темно и пыльно, но для Хана это было самое лучшее место в тот момент.       Он сел прямо на пол, прижимая колени к груди и давая волю слезам. Всё его тело тряслось от рыданий, а в голове постоянно мелькали уничижительные мысли.       «Ты никогда не будешь крутым танцором».       «Ты всегда будешь в самом низу».       «Всё это не для тебя, тебя здесь быть не должно».       «Ты недостоин быть айдолом».       «Ты никогда…»       Последнюю мысль оборвало тёплое прикосновение.       Чонин присел рядом, обнимая Джисона, и потянул его на свои колени. — Тише, всё хорошо, хён. Что произошло? Там все беспокоятся за тебя. — Я… я неудачник, — всхлипнул Хан, пряча лицо в складках толстовки макнэ. — У меня ничего не получается… Мне лучше уйти… — Неправда, — мягко заметил Чонин, приподнимая голову Джисона и вытирая его щёки. — Эй, ты прекрасен во всём, что делаешь. Я никогда не видел настолько талантливого человека, а я много кого знаю. Хён, я восхищаюсь тобой. Все восхищаются. Неудачные дни бывают у всех, в этом нет ничего постыдного и страшного.       Джисон шмыгнул носом, а Чонин пригладил его чёлку, мокрую от слёз. — Ну, прекрати плакать, пожалуйста. Всё будет хорошо. Минхо испугался, что переборщил, и теперь он корит себя. — Нет, нет, хён не виноват, — забормотал Хан, снова шмыгая носом. — Это всё я… Никак не могу сделать всё как надо. — Хёны сказали, что у тебя творческий кризис, — Чонин мягко обнял лицо Джисона своими длинными ладонями. — Но это нормально. Ты не машина, чтобы строчить песни одну за другой. Всё в порядке, никто не виноват. Тебе просто нужно отдохнуть.       Они просидели около десяти минут под лестницей, и под конец Джисон забеспокоился, что Чонин заболеет — сидеть на ледяном полу. — Всё в порядке, хён, я крепче, чем кажется, — усмехнулся Чонин, обнимая его за талию. — Идём, пока остальные не начали нас искать.       В объятиях макнэ Джисону внезапно стало очень комфортно и спокойно. Он уже не плакал, даже отмочил какую-то шутку, когда вернулся в танцевальный зал.       Минхо, выглядевший так, будто его макнули в воду с головой, тут же улыбнулся, но его глаза всё равно смотрели виновато и обеспокоенно.       После небольшого нервного срыва всё пошло куда лучше, а, прибыв в общежитие, Джисон внезапно получил доставку его любимого чизкейка с шоколадом от курьера, не назвавшего заказчика.       Поедая любимый десерт, Джисон набрал номер Чонина, одновременно с этим разделяя кусочек на более мелкие с помощью вилки. — Да, хён, что-то случилось? — ответил обеспокоенным голосом макнэ. — Ты опять разбрасываешься деньгами ради меня? — проворчал Джисон, облизывая вилку.       Чонин вздохнул. — Хён, ты был расстроен, поэтому я решил подбодрить тебя. Надеюсь, тебе сейчас куда лучше.       Хан усмехнулся, проглатывая ещё один кусочек. — Мне лучше. Но я никак не могу понять… Чонин, только будь честен со мной, хорошо? Почему ты всё это делаешь? Тратишь на меня деньги, постоянно ходишь рядом и всё прочее?       Чонин молчал некоторое время, и Хан даже испугался, что звонок прервался, но, наконец, Ян выдохнул: — Потому что ты мне нравишься, хён. И я хочу обращаться с тобой так, как ты этого заслуживаешь. — Как с принцессой? — фыркнул Джисон. — В том числе и так, — согласился Чонин, его голос стал чуть ниже. — Потому что ты этого достоин. — Почему именно я, Чонин? — Потому что ты невероятный, хён. Я уже говорил тебе это, но скажу снова. Каждое твоё действие удивительно. Ты пишешь прекрасную музыку, ты отличный танцор, певец и рэпер. Ты очень красивый, мне тяжело отвести от тебя взгляд, — Ян вздохнул. — Я думал, что это просто мимолётная влюбленность, но, хён, я правда люблю тебя. Наверное, ещё с дебюта, когда ты перестал драться со всеми вокруг.       Джисон приоткрыл рот… и захлопнул его. — Это… это ведь так долго, Чонин. Почему… почему только недавно ты начал всё это?       Ян шумно усмехнулся. — Потому что мне казалось, что ты встречаешься с Минхо-хёном. Но он не так давно сошёлся с Чанбин-хёном, так что я понял, что ты свободен. Потому и начал действовать. Ну, и… я изменился достаточно сильно, чтобы заинтересовать тебя. Чтобы ты не видел во мне ребёнка.       Джисон сглотнул, откладывая вилку на стол. — Так что, хён… Не хочешь стать ещё ближе? Ай, Сынмин, хватит меня толкать! — На фоне явно происходила какая-то борьба, а потом Джисон услышал сдавленное «Скажи ему нормально» Сынмина. — Джисон-хён, не хочешь ли ты стать моим парнем?       Хан сбросил звонок. Просто взял и сбросил звонок, нажав на кнопку, а затем торопливо побежал надевать обувь и натягивать куртку.       Слава агентству, их общежития находились недалеко друг от друга. Джисон влетел в открытую дверь, сбросил ботинки и влетел в застывшую в проёме коридора фигуру Чонина.       Тот сжал распахнутые полы куртки Хана, ошарашенно глядя сверху вниз. — Хён? — Ты — идиот! — заявил Джисон, наслаждаясь блестящими глазами Чонина и приоткрытым в удивлении ртом. — Конечно, я буду твоим парнем. Кто, чёрт возьми, вообще спрашивает такое по телефону?! Где конфеты, где цветы, почему мне приходится бежать вверх по улице, чтобы посмотреть тебе в лицо?!       Красивое лицо Чонина преобразилось, когда он улыбнулся, а затем наклонился, ловя губы Джисона своими.       Хотя бы поцелуй у них был по всем канонам романтических дорам — нежным, приятным, с толикой сладости.       Джисон был доволен.