Отрешение

Она даже не смотрит на него. Не может, наверное. Тем не менее, после всех этих лет и мыслей о её смерти, её поведение кажется ему ужасным оскорблением. Когда он снова просит её взглянуть на него, слова звучат громко, словно приказ, а рука тянется к кобуре бластера. Но он не собирается доставать его и целиться. Пока. Когда она наконец поднимает голову и встречается с ним взглядом, он ошеломлён презрением, обидой и отвращением на её лице, такими очевидными, словно она видит перед собой какую-то невероятную трагедию или становится свидетельницей подлого предательства. Он снова говорит ей, кто он такой. Почему она его не узнаёт? Он её сын. Она горько улыбается и качает головой. «Мой сын давно умер», — отвечает она. Она оплакивала своего сына, своего мальчика Арми, с того дня, как оружие сделало залп, с тех пор, как жестокое уничтожение Хосинанской системы триумфально транслировали по всей галактике как напоминание о том, что случается с теми, кто не подчиняется Порядку. «Ты чудовище, надевшее его кожу, — говорит она. — Как тебе не стыдно». Застрели её, — шепчет голос внутри него, и Хакс приходит в ужас от того, с какой легкостью его охватывает это желание. Как она посмела? После того, как он потратил столько времени на её поиски, унизил себя, раскрывшись перед Реном, рассказав, как страстно ожидает момента, когда найдёт её. Как смеет она смотреть на него с таким отвращением? И это после того, как она не смогла помешать Брендолу отнять у него привычную мирную жизнь, не сумела защитить его от последовавших за этим страданий и мучений. За дверью ветхой лачуги, которую она называет домом, он чувствует присутствие Рена — единственного человека, которому он позволил себя сопровождать. Тот говорит ему не поддаваться всплеску кровожадной ярости, вспыхнувшей в нём после ответа матери. «Оставь её, Хакс. Нас ждёт много свершений, а это навредит тебе, будет отвлекать. Поверь мне. Я знаю». Ну конечно, он знает. Год назад он, поддавшись тому же порыву, наблюдал, как угасает боль в глазах его отца, прежде чем столкнул его безжизненное тело в тёмную бездну. Хакс уходит, не говоря ни единого слова. Когда он выскакивает из хижины, его порочная природа вновь берёт верх, подбивая обратиться к Рену: пусть он пойдёт и казнит её, до того, как какие-нибудь сантименты снова встанут на его пути. Нет. Хакс знает, что его мать права. Но он не доставит ей удовольствия, действуя в соответствии с её представлениями о нём и доказывая тем самым её правоту. Когда они садятся в челнок, чтобы улететь, он убеждает себя, что это единственная причина, почему он поступился собственной гордостью и сохранил ей жизнь. Когда они взлетают и остров в конце концов полностью исчезает из вида, он изо всех сил отрицает тот ужасающий факт, что был готов по первому порыву убить единственного человека в своей жизни, помимо Рена, с которым когда-либо чувствовал себя любимым. Он больше никогда не ощутит эту связь с ней. И, несмотря на уязвлённую гордость, признаёт, что не заслужил любви этой испуганной, враждебной незнакомки, которую разыскал в пустынном захолустье на крошечной планетке Внешнего кольца. Незнакомки, которая когда-то была его матерью. Она была права, оплакивая своего сына. Арми, её милый и добрый мальчик, умер гораздо раньше, чем она думала. Арми умер в тот день, когда его заманили на этого летающего механического монстра, ревущего над головой. Если бы только он мог забыть, какой была жизнь до того дня. Безучастно глядя на бескрайний космос перед собой, Хакс вдруг ощущает болезненный укол эмоции, которую так старательно пытался подавить. Скорбь. «Боль утихнет, — внезапно говорит Рен, как только они покидают атмосферу планеты. — Какое-то время она будет невыносимой, но потом станет легче. Скоро ты сможешь полностью от неё отрешиться». Как это уже сделала его мать.