Минус на минус

Мегатрон любил теряться в толпе, по-настоящему растворяться в ней, ощущая себя частью чего-то единого и целого, хоть при этом и недолговечного. Главной целью потока был указ направления, а в какую конкретно точку этот самый поток двигался, вовсе и не было важно. Мегатрон давно перестал искать в чём-либо смысл, стал больше полагаться на такие явления, когда про ответственность можно забыть и отбросить далеко-далеко, точно никогда о таком предмете не было в голове понятия. Проще было оставлять разум пустым, чем схваченным заботами. Но только в толпе. Мозг всегда работал на максимум, когда он из неё выходил. С одной стороны это, конечно, было хорошо, но с другой... Тоскливо. Этим вечером толпы не было, компанию составляли лишь неторопливые снежинки и свет фонарей, кое-как освещавших окружающее пространство. Снег звонко хрустел под ногами и определённым образом приятно действовал на нервы. Руки в перчатках грелись в карманах. Самого разного рода мысли вертелись в голове и превращались в кашу, что было достаточно необычно и даже на руку. Жизнь повсюду будто бы заснула, и Мегатрон ощущал себя так, словно он один остался в этом огромном мире. Было умиротворение, но и... какая-то странная тоска. Неизвестной природы скрип прерывает сиё минутное состояние. Умиротворение сразу же прерывается, точно его и не было. Мегатрон неторопливо оборачивается на источник звука, подмечая, что количество скрипов начало увеличиваться. — Хах? — Доброго вечера, Мегатрон! Старскрим, мирно качающийся на качели и улыбающийся во все зубы, это не совсем то, что ожидал получить Мегатрон от вечера, но противиться этому желания нет. Он вздыхает и подходит поближе. Старскрим почему-то несколько этим ошарашен, впрочем через пару секунд любые признаки этого состояния уходят с глаз долой. Он продолжает качаться вместе со скрипами. — Рад меня видеть? Вопрос искреннен и в тоне не скользит плутовство или какое-нибудь озорство, Старскрим даже не удосуживается как-то по-особенному взглянуть на Мегатрона, лишь отворачивается, просто смотря вперёд. Тем не менее тон дружелюбный, как и всегда. Лидер слишком громко хмыкает, смотря на "пофигистичность" подчинённого, а тот легонько улыбается, уже делая выводы. — А почему? И правда, почему? Если бы у Мегатрона спросил подобное любой другой человек, то в качестве реакции получил бы лишь саркастичный изгиб губы и поднятую бровь из разряда "Вот это фантазия, конечно". Но в случае со Старскримом такого не получалось. Почему? Мегатрон должен был признать, что сикер ничего не выдумывал, видеть его правда было радостно. Но можно ведь было притвориться, что это не так? Почему в случае со Старскримом данный порыв не срабатывал в должной мере? Взгляд Мегатрона вновь соприкасается с чужим. Старскрим перестаёт качаться, сбавляя весёлый настрой в спокойный, и внимательно глядит в ответ. Сейчас его радужки выглядели как льдинки, но тем не менее отдавали свойственным сикеру теплом. А тепло проходило в сердце Мегатрона и заставляло его биться значительно мягче. Никто больше не мог заставлять его приходить в такое состояние. Никто. И это позволило найти ответ на "почему?" — Ты важен мне. А снежинки всё падают и падают, ощутимо покалывая щёки. Старскрим охает, выпуская небольшое облачко пара. Выражение лица несвойственное, будто бы даже потерянное. Но это не длится долго. Искусанные губы в мягкой манере изгибаются в улыбку. Он встаёт, ноги делают несколько шагов по направлению к Мегатрону, а рука обхватывает руку лидера и прижимает к груди сикера. Чувствуется, что сердце бьётся сильнее нужного. В тишине это ощущается особенно хорошо. — А пойдём ко мне? — выражение спустя некоторое время становится несколько шаловливым, будто фразы никакой сикер и не слышал, а разговор представлял из себя обычную повседневность. — Терпеть не могу холодрыгу. Это был лучший вариант реакции, которую только Мегатрон мог представить. Без акцентирования или подколок, просто молчаливое принятие. Старскрим не отступил, не выказал дискомфорта, презрения, безразличия. Даже пошёл навстречу. Изворотливо, как умел. Чтобы партнёр не ощущал стыдливости или ощущения брошенности, лишь позитивные чувства. Но внешне Мегатрон не позволяет всему этому потоку вырваться, лишь фыркает и с саркастично притворным удивлением примечает. — Никогда этим не страдал и вот на тебе. Старскрим играюче щурит глаза, начиная вести Мегатрона за собой. Тот не сопротивляется. — А я просто не показывал. Вдруг у меня ещё и аллергия на холод? Мегатрон закатывает глаза, но предательская улыбка выдаёт настоящий настрой. — Не неси ерунды. — А почему это вдруг ерунда? Старскрим пытается взглянуть в лицо Мегатрона, чтобы узнать ответ, но тот со смешком парирует и не даётся. Тем не менее почему-то после этой фразы уверенность Мегатрона в своём убеждении начинает шататься. — Аллергии на холод ведь... нет? Когда Старскриму наконец удаётся взглянуть на сконфуженное лицо партнёра после вопроса, он не удерживается от весёлого и заразительного хихиканья. Мегатрон смущённо хмурится и отворачивается, но зам сразу же возвращает голову в обратное положение и оставляет невесомый поцелуй на щеке. — Ты прав, Мегатрон, подобное называют псевдоаллергической реакцией. И у меня её нет. Мегатрон внимательно смотрит в чужие глаза, преодолевая смущение. Он никогда не был хорош в сентиментальщине, хоть душа порой и желала выть, показать себя во всей красе или уродстве. У Старскрима никогда не было шанса эту самую сентиментальщину проявить, ведь всегда подобное было "черезчур". Но теперь... минус на минус давал плюс.