valentines, kisses and absolute love

— Приветствую моих любимых радиослушателей на нашей неизменной и единственной линии! — громкий бархатный голос Ким Тэхёна сразу же привлекает к себе внимание всех скучающих. — Надеюсь, вы уже все присели, но еще не успели наполнить рты обеденными сэндвичами, потому что у меня для вас просто прекрасные новости! Студенческое радио, на самом деле, не такая уж и плохая вещь. Тэхён забавный и энергичный, отлично работающий с тембром своего голоса, а его «спецвыпуски» на больших переменах дают возможность немного разгрузить мозги от бесконечного потока информации с лекций. Хотя иногда все-таки это бывает не совсем вовремя, например, когда пытаешься за полчаса выучить тему с предмета, про существование которого в своем расписании даже не знал. Но обычно эти вещания не такие уж долгие — пяти минут Тэхёну с головой хватает, чтобы рассказать всю важную информацию, кинуть тему новой сплетни и успеть влюбить в свой голос каждого студента. — Я надеюсь, что вы заняли горизонтальные поверхности, потому что я официально заявляю, что вечеринке на День Святого Валентина быть! С шести динамиков, что расположены по периметру столовой, раздается звонкий довольный голос, отбиваясь эхом от шпаклевки на стенах. Чонгук ложится головой на стол, играясь пальцами с застежкой на своей кофте. Его порция, как и чужая, стоит нетронутая и уже наверняка холодная. Вся столовая заполняется радостным студенческим завыванием. Для них, очевидно, каждая вечеринка — событие особенное привлекательное. Можно забыть о висящих на носу экзаменах, подготовке к ним и просто насладится вечером в компании друзей и возлюбленных. — Боже мой, вы такие громкие, что я слышу ваши радостные крики даже в своей кабинке, — Тэхён смеется и шуршит страницами с выписанной для радиотрансляции информацией, пока Чонгук, сидя в оживленной столовой, пытается думать о чем угодно, кроме чужой, сейчас не достижимой, но такой ясной в мыслях улыбки. — Так-так, но вы же не думаете, что все так просто, — Тэхён делает загадочную паузу, а все в здании университета беспокойно задерживают дыхание. — Пожалуйста, старосты потоков, прошу не забыть передать всю информацию со стратостата по поводу праздника студентам, потому что моего эфирного времени для всего этого не хватит. Также прошу всех желающих прийти в пятницу утром и помочь с украшением зала на вечер. Праздновать будут все, так что и украшать давайте тоже все вместе. Столовая всегда была не самым тихим местом, но сейчас она превратилась в самый настоящий оживленный проспект, а все студенты начали бессовестно громко обсуждать насущные вопросы «как?», «когда?», «в чем?» и «с кем?». У Чонгука голова разрывается от бесконечного потока информации с разных сторон, и даже факт того, что он полностью спрятал голову в капюшоне, никак его не спасает. Он ненавидит университетские вечеринки. Но еще больше он ненавидит то, что уже который год боится пригласить одного постоянно окруженного вниманием радиоведущего пойти туда вместе. Не в компании друзей, а вот прям вместе. Вот чтобы и медленные танцы танцевать, и целоваться между коктейлями можно было. Чтобы все знали, что они пришли как пара, и больше не липли к Тэхёну, пытаясь вырвать на перекур или выпить с ним за своим столиком. Но Чонгук на такое не решается. Не может Тэхёну признаться, что по-настоящему к нему что-то испытывает, точно так же, как и не может запретить тому наслаждаться чужой компанией. Чонгук платит за свою ошибку. — К следующим новостям, — Тэхён прокашливается, возвращая к себе внимание студентов. — Архитекторы могут выдыхать — дату сдачи ваших курсовых сдвинули на полтора месяца, так что желаю удачно подготовиться и все сдать с первого раза, чтобы мне не пришлось напоминать о ваших долгах в прямом эфире. Извините, но я сыт прошлым годом по горло. Столовая заливается смехом, вспоминая, какая комедия звучала у них по громкоговорителю в прошлом году. Тогда действительно только и звучало «третий курс архитектурного, пожалуйста, сдайте уже свои чертовы макеты, у вас был дедлайн до прошлого месяца» или «если наши архитектурные должники с четвертого курса не скинут преподавателю хотя бы презентации, чтобы закрыть свои пропуски, то я начну называть имена». — К сведению литераторов: читки, которые были запланированы на следующую неделю, переносятся на этот четверг. Повторяю для тех, кто не услышал или не поверил своим ушам: у вас есть четыре дня, чтобы выучить свои красивые и ужасно длинные стихи. Простите за такие грустные новости, но это моя работа. Смеха больше не слышно — его сменили жалобные вздохи. Сразу видно, кто здесь с литературного — они тут же полезли в свои учебники учить еще даже не выбранный стих. — У математиков на следующей неделе замена на аналитической геометрии. У вашего постоянного преподавателя конференция, поэтому следующие три пары его не будет, — Тэхён снова шуршит листочками и делает глоток воды после долгой болтовни. — И, конечно, мои любимые историки. На этой неделе у вас не будет истории и философии чтения китайского текста. С чем всех сердечно поздравляю! Чонгук протыкает трубочкой упаковку с яблочным соком, делая неторопливые глотки, пока рядом приземляется чей-то рюкзак. Чимин успевает взъерошить чужие волосы до того, как недовольный Чонгук дергается в сторону, переводя на него хмурый взгляд. — Отстань, — он грызет трубочку, следя за тем, как на стол ставится поднос, полный еды. — Где Юнги? — Чонгук крутит головой, пытаясь найти пару Чимина, без которой он буквально нигде не появляется. — Сдает долги. Сказал не ждать, — Чимин принимается перемешивать свою лапшу. — Как тебе сегодняшние новости? — он накручивает на палочки острую порцию, загадочно кидая на Чонгука взгляд из-под густых ресниц. Но ответить Чонгуку не дает громкий голос из колонок: — У всех остальных вроде как никаких изменений в расписании, — Тэхён подводит свой спецвыпуск к завершению. — О Боже, я чуть не забыл самое-самое важное, — Чонгук настороженно вслушивается. — У главного входа студенческий комитет оставит большую красную коробку, в которую каждый желающий сможет бросить подписанную валентинку своему возлюбленному или возлюбленной. Вы можете также пригласить их на вечеринку посредством этой так называемой почты. Раздавать мы все будем утром в пятницу, в День Святого Валентина, так что попрошу вас всех успеть закинуть свои открыточки в коробку до вечера четверга, потому что нам нужно будет время рассортировать их все по классам и факультетам, — Тэхён делает громкий вдох, наконец закончив со всеми важными мыслями. — Всем желаю хорошей недели. Усердно учитесь, а с Вами как обычно был ваш неизменный ведущий Ким Тэхён с факультета искусств. Микрофон выключается, а студенты возвращаются к своему привычному ритму жизни. Удивительно, как на них всех влияют эти эфирные минуты: беседы умолкают, дела бросаются незаконченными, а все внимание концентрируется на чужом голосе, звучащем из динамиков. Вместо трубочки Чонгук теперь кусает свои губы. — Какие именно? — возвращается он к вопросу от Чимина. — То, что мы без китайского текста на этой неделе? Прекрасные новости, я в восторге. Как раз его не делал, — Чонгук играет с пустой коробкой из-под сока, царапает ее короткими ногтями. Нервничает, потому что знает, что Чимин на самом деле имеет в виду. — Нет, я про вечеринку, — озвучивает очевидное и невинно хлопает глазами, тщательно жуя свою лапшу. — Какие планы? Будешь кому-то валентинку подписывать, романтик? Подначивает и давит на вечно яркие синяки, словно не знает, как Чонгук относится ко всем этим тусовкам и как сьедает себя изнутри, разрываясь от мыслей, что Тэхён может согласиться с кем-то пойти туда. Как пара. Тем более, если это вечеринка в честь дня влюбленных — Чонгук будет просто разрушен и уничтожен. Картонная коробка давится в руках. У Чонгука всегда один план, который реализовать он по своей глупости не в состоянии. Это ведь он когда-то на первом курсе сказал Тэхёну, что не заинтересован в отношениях. Он ведь сам лично предложил остаться просто друзьями и сделать вид, что того разговора в их все еще общей комнате в общежитии не было. Чонгук тогда оттолкнул сам, так что сейчас ему просто совесть не позволяет снова поднимать эту тему и пытаться с Тэхёном стать кем-то большим, чем просто друзьями. Чонгуку тогда было восемнадцать, и Чонгук тогда не мог поверить, что такой красивый и солнечный Тэхён хочет с ним встречаться. Что такой красивый и солнечный Тэхён говорит, что такой мрачный и отстраненный Чонгук ему нравится. Не как друг, отнюдь. И что Тэхён хочет его себе, хочет быть с ним. Но Чонгук тогда испугался. Слишком запутался в собственных чувствах и решил, что правильно будет поступить так, как он и поступил: ясно дал понять, что между ними быть ничего не может. Тогда не могло. Сейчас же Чонгук готов исцарапать и избить себя до потери сознания за все то, что сказал когда-то Тэхёну, потому что единственное, чего он сейчас безмерно и всей душой желает, — это вернуться в прошлое и на чужой вопрос «давай попробуем отношения?» ответить громкое и четкое «давай». — Не раздражай меня, — Чонгук прожигает Чимина взглядом. — То, что ты знаешь больше других, не позволяет тебе манипулировать моими чувствами, — в ответ поднимают руки в примирительном жесте. — Ладно-ладно. Но типа знаешь, это вроде как наша последняя серьезная туса тут, — Чимин хрустит маринованными в соевом соусе огурцами. — Скоро экзамены, сдача диплома, практика. Я не раздаю советы, но… — Вот и не раздавай. Займи рот лапшой, будь так любезен. Возможно, Чонгук слегка резок, но чужие советы ему сейчас действительно лишь становятся поперек горла. Он сам знает, что должен сделать и что в этом году, наверное, просто обязан признаться во всем Тэхёну, но мысль о том, что шанс уже упущен и не стоит донимать его, вскрывая события минувших дней, царапает под коркой. Он постоянно себя одергивает и останавливает, копается в мыслях и обдумывает разные исходы на случай, если он все-таки откроет Тэхёну свои чувства. Ответит ли тот взаимностью? Или наоборот возненавидит Чонгука, посчитав того негодяем, который так ужасно отшил его три года назад, а сейчас на что-то надеется? Чонгук хорошо играет роль друга — по крайней мере, он так думает. Поэтому испортить все, шагнув в глубокую пропасть неизвестности, попросту боится. Не хочет в темноту, потому что очевидно, что, если Тэхён ему откажет, света у него больше не останется. Наверняка Чонгуку просто нужно перестать думать так много и, в конце концов, взять и наконец уже обо всем рассказать. Возможно, идея с валентинками — как раз то, что в этом ему поможет. Он напишет послание, признается в чувствах и, может быть, даже получит желанную взаимность. В любом случае у него еще есть целых четыре дня для того, чтобы разобраться со своей головой и все-таки решиться сделать шаг. Чимин о чем-то болтает, сидя напротив, но Чонгук слушает его вполуха, не сводя глаз со входа в столовую, откуда в ту же секунду появляется знакомая карамельная макушка. Тэхён всегда после радиовещаний приходит в столовую — Чонгук всегда берет ему обед и ждет, чтобы поесть вместе. Радиоведущий, как и обычно, ослепительно ярок. Его широкая улыбка искренне приветствует каждого в помещении, потому что тут нет людей, которые бы не желали его поприветствовать или выхватить на пару слов. Тэхён — местная селебрити, золотой голос университета, поэтому все мечтают стать к нему немного ближе, и Чонгук правда не понимает, чем заслужил звание близкого друга этого солнца. Тэхён широким шагом пересекает столовую, направляясь к дальней стене, у которой обычно сидит их компания, кидает сумку на пол, а сам плюхается на свое привычное место рядом с Чонгуком, садясь настолько близко, что между ними буквально не остается лишнего пространства. Чонгук не против. Тэхёна приятно чувствовать рядом. — Я ужасно голоден, — он радостно рассматривает поднос с едой и хватает палочки, принимаясь размешивать холодную лапшу. — Ты опять не ел без меня? — с укором произносит Тэхён, кидая взгляд на Чонгука, который тоже берет в руки столовые приборы. — Я не хочу, чтобы ты ел один, — в том же тоне отвечает Чонгук. Его слова, как и всегда, окончательны, и тема закрывается. Тэхёну нечем крыть, ведь в действительности приятно, что по отношению к нему проявляют заботу. — Вы слышали сегодняшний репортаж? — Тэхён жует со скоростью метеора, ибо из-за его вечных выходов в эфир времени поесть остается меньше, чем у остальных. Чимин с Чонгуком в один голос согласно мычат. — Меня просто завалили сообщениями по поводу этой вечеринки, словно именно я принимаю окончательное решение, — он хрустит овощами, пока остальные молча слушают его монолог, успевая только понимающе кивать. Удивительно, как Тэхён никогда не устает болтать. — Кстати… Договорить ему не дает пара девушек, подошедших к их столу. Конечно, как и все, те хотят поболтать с Тэхёном. Они протягивают дрожащими руками вручную сделанные открытки в честь приближающегося праздника, желают удачных экзаменов и хорошо потусить в пятницу. Чонгук недовольно толкает язык за щеку. В нем играет отнюдь не зависть к популярности друга, а самая настоящая ревность — это он понял давно. К Тэхёну всегда все липнут, и Чонгук, будучи человеком, с которым Тэхён проводит большую часть своего времени (они буквально вместе живут), замечает это как никто другой. Возможно, это тоже является некой причиной, почему Чонгук все еще о своих чувствах молчит. Для Тэхёна он абсолютно точно станет очередным. Тем, кто влюбился в солнечную улыбку и решил, что она может принадлежать только ему одному. Он знает, сколько таких признаний Тэхён получает: Тэхён всегда с ним всем делится. Девушки прощально машут и уходят, а Тэхён как ни в чем не бывало возвращается к своим собеседникам, продолжая с того места, на котором остановился. — У меня есть секретик, — он чуть подвигается, подзывая пальцем сидящего напротив Чимина поближе. — До меня дошли слухи, что ваша преподша по китайскому тексту увольняется, но я еще не совсем уверен, что это правда. Сейчас буду на паре, спрошу у Юнджи, которая с ней дополнительно занималась, — он задумчиво чешет щеку, пока Чонгук любопытно рассматривает чужое, сейчас так близко находящееся лицо. — Может, ваше письмо про ее ужасное отношение к студентам все же было рассмотрено? — Хосок сказал, что слышал, как она кричала на кого-то в деканате, — Чимин вставляет реплику, поднимаясь с нагретого места. — Думаю, пыталась оправдаться за то видео, где практически била Мингю книгой, — он хватает рюкзак и свой пустой поднос. — Я пошел. Нужно занести Юнги хоть что-то съедобное. Чонгук, не опаздывай на пару. Чонгук кивает на прощание, оставаясь за столом с Тэхёном наедине. Ему не привыкать: они обычно покидают ее одни из последних. — У тебя же еще одна пара, да? — спрашивает Тэхён в перерывах между пережевыванием пищи. — Да, новая интерпретация корейской истории. Студенты заметно рассасываются, разбредаясь по своим этажам и кабинетам. До пары остается минут пять от силы, а Тэхён как раз заканчивает со своим обедом. — Я не хочу идти на вторую пару графического дизайна, так что подождешь меня потом? Пойдем домой вместе? Тэхён ждет чужого согласия в виде кивка, а после устало кладет свою голову Чонгуку на плечо. Он всегда так отдыхает — любит тактильность. Чонгук привык. Наверное, единственное, к чему привыкнуть не сможет, — это к мысли, что вряд ли Тэхён такой нежный только с ним одним. У него есть куча близких друзей помимо Чонгука, и те наверняка намного более приятны в общении. Чонгуку нужно перестать так много думать, но оказывается, сделать это практически невозможно, когда чужая голова удобно устраивается на его плече, мягкие карамельные волосы нежно щекочут щеку, а Тэхён что-то бессвязно бурчит с закрытыми глазами, набираясь сил перед следующей парой. Он всегда говорит, что Чонгук заряжает его энергией. Наверное потому, что никуда ее не тратит и в нем остается ее очень-очень много, так что Тэхён забирает столько, сколько считает нужным, просто вот так сидя рядом и касаясь. Чонгуку всегда в такие моменты особенно тепло и особенно грустно: не это ли означает, что Тэхён получает достаточно сил, чтобы продолжать светить?

♡♡♡

Чонгук, как и обещал, ждет его на первом этаже у лестницы. Стоит с рюкзаком наперевес прямо рядом с огромной красной коробкой — так называемым «валентинковым почтовым ящиком». Он, словно назойливая тряпка, приковывает к себе взгляд и не позволяет думать о чем-то ином. Чонгук за десять минут, которые тут простоял, взглянул на него раз четырнадцать и раз восемь видел, как студенты разных возрастов и с разных факультетов подходили и бросали в прорезанное сверху отверстие маленькие сердечки-открытки. Это славно, что у них у всех есть люди, которым можно их адресовать. У Чонгука, вообще-то, тоже есть человек, которому он бы хотел преподнести такой романтический жест, только вот захочет ли этот человек его принять — другой вопрос. Тэхён спускается по лестнице громко и быстро, скользит пальцами по перилам, перепрыгивая порой сразу несколько ступеней, чтобы побыстрее оказаться рядом с Чонгуком. Он сразу же радостно щебечет о том, как побыстрее хочет домой, чтобы посмотреть с Чонгуком фильм, или поесть с Чонгуком лапши, или поиграть с Чонгуком в видеоигры. Этот самый Чонгук в ответ тянет улыбку, ему совсем не свойственную, ту, которая сама собой появляется, стоит Тэхёну появиться на горизонте. Он протягивает ему куртку, что ранее выторговал у гардеробщицы, и забирает из чужих рук рюкзак, как делает всегда, потому что у Тэхёна вечно болит спина от сидения в неправильной позе, пока он рисует. — Или, может быть, я усну раньше, чем мы успеем включить фильм, — смеется Тэхён, зевая, пока его щеки обдувает холодным февральским воздухом. Он хватает Чонгука под руку, пока они бодро шагают по протоптанным дорожкам в сторону общежития. Благо дойти можно пешком и за какие-то жалкие семь минут. — Ничего страшного, я смогу съесть все снэки в одиночку, — дразнится Чонгук. — Не сможешь. У нас остались только лимонные мармеладки. Тебя стошнит раньше, чем я успею их открыть. — Тогда нам нужно зайти и купить что-то? Чонгук смотрит по сторонам, пока они стоят у дороги. Тэхён делает вид, что задумался — на самом деле он совершенно точно знает, что им нужно сделать. — Мы украдем что-то из комнаты Юнги и Чимина. Как тебе идея? — он забавно морщится, когда порыв ветра ворошит сугробы и поднимает в воздух рыхлый снег. — Мне нравится, но они, возможно, будут против, — Чонгука это мало волнует. Волнует только чужая теплая рука без перчатки, что нагло и беззастенчиво касается его собственной в попытке спастись от морозов. Чонгук боится, что с его признанием все это может разрушиться: больше не будет совместных фильмов, лапши и видеоигр, когда они после каждого раунда шутя грозятся переехать из этой комнаты от греха подальше. Чонгук не хочет это терять. Готов, наверное, потерять все и всех в своей жизни, но только не Тэхёна. — Мы оставим им лимонных мармеладок в залог, — тонет в февральском ветре и чужих мыслях.

♡♡♡

Вторник начинается с неприятной неожиданности. Чонгук, как обычно, проснулся первый, чуть не споткнувшись о пустые чашки, из которых они вечером с Тэхёном пили чай. Сам же Тэхён сладко спал в своем гнезде из вырванных альбомных листов и толстых скетчбуков. Видно, вчера до поздней ночи снова не спал и даже после того, как пожелал Чонгуку сладких снов, продолжал рисовать. Но увидеть сладко сопящего соседа не было чем-то неприятным. Нечто, что лежало у их дверей, — вот то, что испортило Чонгуку утро. Спросонья он даже не понял, что это, и, встав с кровати, не обратил на это особого внимания — наверняка что-то просто выпало из сумки Тэхёна. Но как только он подошел ближе, расслабленная эмоция на его лице сменилась замешательством, а после неприятно скребущим чувством ревности. Он держит в руках противно розового цвета открытку-валентинку, на лицевой стороне которой корявым почерком было написано имя Тэхёна. Очевидно, кто-то не особо смелый подбросил ее в щель между полом и дверью. Либо же этот кто-то посчитал романтичным не бросать эту валентинку в общий ящик, а принести её прямо адресату в комнату. Чонгук стоит в мятой футболке и пижамных штанах около входной двери, все еще сонный и вроде как торопящийся ко второй паре. Стоит и сжимает пальцами край чужой открытки, не позволяя себе заглянуть внутрь, чтобы прочесть. Стоит ли ему ее выбросить? Стоит ли спрятать Тэхёна от чужих глаз? У него в любом случае это не получится. Тэхён не только для него, и это за столь длительное время со дня их знакомства он уяснил хорошо. Чонгук бросает долгий взгляд на все еще мирно спящего Тэхёна, на его трепещущие ресницы и спутанные волосы, хаотично лежащие на подушке. Тэхён прекрасен в любое время, в любом обличии и при любом случае. Чонгук — самый настоящий дурак, который три года назад решил, что этого всего недостоин, и просто решил сдать назад. Он все-таки быстро заглядывает внутрь валентинки. Там таким же кривым почерком написано что-то вроде признания в чувствах и приглашения сходить вместе на вечеринку, и что если Тэхён заинтересован, то ниже написан ник в инстаграме. Ужасно тупой подкат, но не Чонгуку судить, учитывая, что он не сделал ровным счетом ничего, чтобы заслужить Тэхёна и его взаимность. Он не рвет открытку на куски, не выбрасывает, не предает ее огню, а просто кидает на стол Тэхёна. Чонгук не должен за него решать. Не должен делать что-то, что касается лично Тэхёна без ведома самого Тэхёна, так что не ему распоряжаться дальнейшей судьбой этой валентинки. Он в ужасном настроении чистит зубы и накидывает первую попавшуюся чистую одежду, делая все максимально тихо, чтобы не разбудить Тэхёна, которому сегодня к третьей паре. Интересно, обрадуется ли он, увидев валентинку в горе своих вещей? О чем подумает в первую очередь? Захочет ли пойти с этим (Чонгук даже не понял, кто был отправителем, потому что в инстаграме нечасто сидит и по никам все общежитие не знает точно) человеком?

♡♡♡

— Ты идиот, — в один голос изрекают Чимин и Юнги, когда Чонгук перед занятием пересказывает им события сегодняшнего утра. — Хотите сказать, что я должен был выбросить эту чертову валентинку в помойку? Если так, то вы удивительные придурки. Они толпятся перед кабинетом современной истории Кореи и культуры — вторая, но по сути первая пара за сегодня — чтения китайских текстов не было. — Хотим сказать, что ты тупо пропустил конкурента вперед, — Чимин устало трет нахмуренный лоб. — Сделай хоть что-нибудь, если не хочешь его потерять. — Это, блять, не так легко, как кажется. Что я, по-вашему, должен сказать? — он переходит на кричащий шепот. — «Тэхён, забей, что я сам отшил тебя три года назад, давай все-таки попробуем отношения» или «да, я знаю, что сказал, что никем, кроме друзей, мы быть не можем, но давай все переиграем. Я в тебя по уши». Что-то из такого кино? Чонгук злится, недовольно закатывая глаза. Он в просто ужасной ситуации. И еще эта гребанная чужая валентинка утром — мысль о ней просто доводит его до предела кипения. Мелодия, оповещающая о начале занятия, не дает друзьям вставить и слова. Чонгук, в общем-то, в чужих словах и не нуждается. Сам знает, что придурок и что должен действовать, но вот слишком много всяких а если. А если Тэхён откажет? А если съедет? А если Чонгука возненавидит? — Просто подари ему тоже дурацкую валентинку, — кидает Юнги на прощание перед тем, как пойти в собственный кабинет. — Я уверен, что он будет хранить ее до конца своих дней, а потом завещает ее вашим внукам. — Заткнись. Чимин гаденько смеется, но с чужими словами полностью солидарен. — И ты заткнись тоже. Первые десять минут пары проходят вполне спокойно. Чонгук открывает компьютер, проверяет почту и готовится слушать преподавателя в тот самый момент, когда экран мобильного загорается новым сообщением. Тэ: привет откуда это у меня на столе? (фото-вложение) Чонгук: Засунули нам под дверь Тебе под дверь Решил положить на стол Тэ: спасибо в следующий раз просто выброси ты в универе? на улице холодно? Чонгук: Холодно. Я с трудом дошел и тонул в сугробах Тэ: тогда я надену твою толстовку с теплой подкладкой;) увидимся после моего эфира! Чонгук откладывает телефон с ужасно идиотской улыбкой. Тэхён лично разрешил ему выбрасывать все чужие признания в любви. Этот вторник определенно нельзя считать испорченным.

♡♡♡

В среду Чонгук решительно настроен действовать. Вчера вечером Тэхён обмолвился о еще нескольких парнях, которые помимо утреннего романтика решили заранее преподнести ему валентинки. Он любезно их принял, конечно, но по поводу вечеринки сказал, чтобы на него не рассчитывали. Говорит, что уже договорился с друзьями. Чонгук рад это слышать, но статус друга — это не то чтобы клеймо особо весомое при тех обстоятельствах, в которых они находятся. К Тэхёну стабильно постоянно кто-то подкатывает, и Чонгуку хочется окончательно поставить в этом вопросе точку. Так что он все-таки признается. Да, посредством глупой открытки (Чимин сказал, что это романтично), и да, изложит свои чувства на ней же (Юнги отметил, что так у Тэхёна будет больше времени подумать). Так что после своих пар он идет в ближайший канцелярский магазин и проводит добрые полчаса за выбором этой самой валентинки. Она не должна быть противно розовой как та, что была подкинута им в комнату вчера — лучше простой, но в то же время милой. Может быть, бордово-красной, может быть, с нарисованным плюшевым медведем, держащим розы, или с купидонами, стреляющими сердцами. Чонгуку хочется чего-то особенного. Он никогда никому не дарил валентинки, так что не знает, какая считается банальной, а какая необычной, но, проведя в магазине кучу времени и порядком надоев продавцу, все же покупает среднего размера открытку с минималистичным дизайном. У Тэхёна сегодня занятия заканчиваются позже, так что Чонгук без спешки возвращается в общежитие, переодевается в домашнюю одежду, заваривает себе чай и садится за стол. Настало время самой сложной части — уместить все свои мысли на жалком клочке бумажки. Он не хочет писать бред, подобный тому, что прочел вчера. Нужно что-то от сердца, чтобы Тэхён понял всю серьезность его намерений. У Чонгука только одна попытка написать что-то на валентинке, поэтому он открывает заметки на телефоне, чтобы расписать все правильно. «Ты давно мне нравишься», — пишется так же быстро, как и стирается. Глупое и банальное начало. «Я влюблен в тебя», — практически то же самое. Слишком резко и, возможно, пугающе. «Ты лучший человек в моей жизни, и я ужасно боюсь сказать тебе это лично, потому что, возможно, потом все, что мы имеем сейчас, разрушится. Но я хочу, чтобы ты знал, что я давно в тебя влюблен и уже правда не могу представить свою жизнь без тебя». Чонгук пишет все на одном дыхании, быстро-быстро стуча по экрану смартфона. В ушах гулко отбивается сердечный ритм. Он словно сейчас стоит перед Тэхёном и лично говорит эти слова. Чонгук всегда представлял свои эмоции образно — никогда не формировал их в предложения, а уж тем более никогда не думал, что решится записать их и вручить Тэхёну — хоть и не лично, но суть ясна. «Я знаю, что после того, что наговорил тебе когда-то, не имею права просить о взаимности, но клянусь, если бы я обладал возможностью перемещаться во времени, мы бы с тобой уже сто лет встречались и я бы тебя никогда не отпустил». Чонгук доволен тем, что вышло. Не сопливо, а так, как он на самом деле все чувствует. Осталось переписать все на саму валентинку, желательно не допуская никаких ошибок. Он громко выдыхает, успокаивая дрожь в пальцах. Делает глоток зеленого чая — любимый Тэхёна, у них дома неисчислимое множество разных сортов. Темнеет сейчас рано, и света из окна практически нет, так что Чонгук сидит с одной единственной включенной настольной лампой в полном мраке комнаты. Он берет в руки ручку, кладет на стол телефон с открытым наброском текста и начинает писать. Старается аккуратно выводить каждую букву, осторожно переносит слова и обводит в тех местах, где, по его мнению, написано не совсем разборчиво. Переводит беспокойное дыхание, унимает неуместные мысли — он сделает это. Он Тэхёну признается. Завтра бросит эту валентинку в ту самую красную почтовую коробку у лестницы на первом этаже. Чонгук внезапно понимает, что молчал о своих чувствах ужасно долго, а делиться ими, представляя, что он говорит это все самому Тэхёну в лицо, оказывается не так уж страшно; в какой-то степени это даже приятно, словно избавляешься от всех висящих на груди камней. Чонгук ставит точку и перечитывает все написанное. Вышло даже лучше, чем он ожидал. Он крутит валентинку в руках, кусает губы в попытках спрятать довольную улыбку и уже собирается снова взять ручку, чтобы написать имя Тэхёна на лицевой стороне, как в дверь стучат. Нет. В дверь буквально колотятся, словно в здании наводнение, пожар и все бедствия вместе взятые, а Чонгуку нужно срочно эвакуироваться. Он боится, что еще секунда и несчастная деревянная дверь вылетит с петель, так что он бросает все, чем занимался, и в два шага оказывается у выхода. — Что, блять, происходит? — он резко открывает дверь, чуть было не сталкиваясь лицом с маленькой ладонью Чимина. — Кто-то умер? Если нет, то проваливай. Я занят. — Чонгук, быстрее, — Чимин выглядит встревоженным и напуганным. — Тебе нужно это увидеть. Быстрее. Чонгук хмурится, совершенно не понимая, что происходит, но по чужому лицу видно, что случилось наверняка что-то серьезное, так что, не долго думая, он хлопает дверью и выбегает в коридор. — Ты мне даже не попытаешься ничего объяснить? Они быстрым шагом пересекают полупустой холл, натыкаясь на одиноко бродящих студентов, и двигаются, по всей видимости, в сторону комнаты Чимина и Юнги. — Не хватит слов, чтобы это описать, — кидает Чимин через плечо, когда они уже стоят у чужих дверей. — Надеюсь, ты готов. Он на счет два (Чимин ненавидит медлить и ждать до трех) распахивает такие же деревянные двери, а Чонгук замирает, открывая рот в беззвучном выдохе. Вся чужая комната полностью заполнена красными шарами в форме сердец, половина из которых, видимо, наполнена гелием и утыкается верхушками в потолок, а половина просто надута и валяется на полу, или на кровати, или на столе, или проще просто сказать — везде. Помимо этого, с люстры свисают розовые пестрые ленты, которые колышутся от сквозняка, созданного открытой дверью и наверняка открытым на проветривание окном. Шторы же, в свою очередь, обклеены криво вырезанными сердечками — бордовыми, красными, розовыми и фиолетовыми. Свет в помещении приглушен, а маленький светильник у кровати (Чонгук не помнит, чтобы он у них был) показывает проекцию динамичных фигур сердец на стенах и потолке. В общем, если говорить кратко и по существу, то вся комната выглядела либо как место жительства ужасно романтичного купидона, либо как комната из дешевого лав-отеля — Чонгук еще не решил, какое сравнение было бы более подходящим. — Ну как? — Чимин стоит рядом и весь светится. Видимо, убил на украшение комнаты несусветно много времени и потратил такое же несусветное количество денег. — Вы придурки, — Чонгук проходит вглубь комнаты, замечая на кровати лежащего в уличной одежде Юнги. — А как тут ходить? — он спотыкается о лежащие на полу шары. — Аккуратно, — смеется Юнги со своего места. — Скажи, какие мы ужасно романтичные. — Вы ужасно романтичные придурки, — Чонгук все еще в ступоре от чужой оригинальности. — А ты почему уже дома? — он понимает, что у Юнги, как и у Тэхёна, должна быть еще одна пара. — Последнюю пару отменили, — тянет Юнги лениво, пока у Чонгука ком воздуха становится поперек дыхательных путей, не давая сделать полноценный выдох. — Тэхён еще разве не дома? Чонгук срывается с места, даже не попрощавшись. Он оставил на столе чертову валентинку с признанием, которую любопытный Тэхён легко может прочесть. Идиотский Чимин, идиотский Юнги и идиотская их украшенная сердцами комната! Ну разве так обязательно было звать его на нее посмотреть прямо сейчас? Чонгук за долю секунды оказывается у дверей своей комнаты, замечая, что из щели у пола не пробивается основной свет, так что, возможно, Тэхён еще все-таки не пришел. Он резко дергает ручку, толкая дверь от себя, и замирает, не в силах больше двинуться. Тэхён стоит у рабочего стола Чонгука и держит в руках валентинку, на которой Чонгук кропотливо изложил свои чувства и мысли. Правда не успел подписать, кому та адресована. — Прости, — Тэхён сталкивается с чужими глазами. Взгляд напуганный и… какой-то грустный. — Прости, я не должен был читать. Это твое. Это ты кому-то написал. Прости, я не… Я не знаю, зачем прочитал. Он спешно выпускает открытку из своих рук, бросая ту на стол и делает медленные шаги назад. Отворачивается от Чонгука, пряча пристыженно глаза. Сам же Чонгук на автомате закрывает дверь и с пустой головой садится на край своей кровати, наблюдая за чужими хаотичными попытками избавиться от свитера. Нужно ли ему оправдаться? Нужно ли прямо сейчас все рассказать? — Я не думал, что тебе кто-то нравится, — Тэхён все так же стоит к нему спиной. Медленно складывает свитер, оставаясь в рубашке, и прячет дрожащие руки. — Я думал, что буду первым, кто узнает о чем-то подобном. Могу я спросить, кто это? Вы давно знакомы? Боже, я такой придурок, что не догадался раньше, что тебе кто-то нравится. Тэхён всегда много болтает, но когда он взволнован, то болтает в разы больше. Чонгук сейчас молчит, обдумывает все, так что Тэхён просто вынужден заполнять повисшую неловкую тишину между ними своими беспорядочными вопросами. — Чонгук, ну же, — он наконец поворачивается, а Чонгук поднимает на его лицо испуганный взгляд. В чужих глазах плещется влага. Тэхён явно расстроен. Но чем? Фактом того, что Чонгук от него что-то утаил? — Прошу, скажи мне, кто это? Чонгук замирает в неверии. Почему Тэхён на грани того, чтобы расплакаться? Он поднимается с кровати и судорожно выдыхает, нервно кусая губы. Как ему поступить? Наверное, либо сейчас, либо уже никогда. — Это ты, — резко и рвано, честно и быстро. Чонгук смотрит, не отводя глаз. Ждет, что последует в ответ. — Что? — Тэхён хлопает мокрыми ресницами. По щеке скатывается одна грустная и соленая капля. — Эта валентинка тебе. Я написал ее для тебя. — Чонгук, если это шутка, то она самая ужасная из всех, которые ты мог придумать. На лице Тэхёна не видно ни одной радостной эмоции. Видимо, Чонгуку не стоит надеяться на взаимность, но отступать становится уже слишком поздно. Он скажет все, что так давно хотел. — Прости, но это не шутка и я правда думаю все то, о чем там написал, — Чонгук лихорадочно сжимает пальцы. — Я не знал, как правильно это все сказать, так что решил просто тебе написать. Я ужасно поступил с тобой на первом курсе и ужасно отверг твои чувства, хотя потом осознал, что и сам к тебе испытываю то, что далеко выходит за рамки обычной дружбы. Но как я мог в этом признаться? Как я мог сказать, что ты мне нравишься, после того, как сам же сказал, что у нас ничего быть не может? Чонгук, честно, сам готов расплакаться, смотря на чужие печальные и мокрые глаза. — Я не хотел потерять все, что мы имеем. Я не хотел терять тебя, так что решил, что будет лучше просто молчать, но больше не мог тихо наблюдать за тем, как к тебе подкатывают все в этом гребанном универе, желая заполучить. Это ужасно эгоистично и ужасно ревностно с моей стороны, но я не хочу видеть тебя с кем-то другим. Чонгук говорит все на одном дыхании. Все слова, что так долго копились и душили его, сейчас вырвались наружу и, возможно, начали душить стоящего напротив Тэхёна. Может, он совсем не хотел всего этого слышать? Может, Чонгук зря взвалил на его плечи ответственность за свои чувства. — Я нравлюсь тебе? Так ты сказал? — полушепотом в темноте комнаты. У Тэхёна дрожит голос. — Я люблю тебя, — на горячем выдохе, с чистой искренностью и непреодолимым желанием. Ответом от Тэхёна следуют теплые и крепкие объятия. Он буквально сбивает с ног ничего не ожидающего Чонгука, падая с ним на кровать. Тычется мокрым носом в изгиб шеи и пускает туда же тихие слезы. — Ты пытаешься меня утешить? — Чонгук не знает, что ему делать. Он потерянно изучает их пустой потолок и кладет руки на чужую поясницу. Не уверен, можно ли ему ее гладить. — Это наши последние объятия? — Даже не думай, — бубнит Тэхён после небольшой паузы, хватаясь за чужую домашнюю футболку, сильнее сжимая ее в пальцах. — Я три года ждал, чтобы вот так беззастенчиво тебя обнимать, поэтому планирую делать это как минимум сотню раз в день. Чонгук в полнейшем замешательстве. — Скажи что-то еще, — ему сложно поверить в реальность происходящего, но чужое тело, лежащее на нем под нежными поглаживаниями, ощущается вполне настоящим. — Я люблю тебя, Чонгук. И после своего признания тогда я ни на секунду не переставал. — Боже, какой пиздец, — Чонгук расстроенно стонет куда-то в чужие волосы. — Я такой идиот. Если бы я признался раньше, то… — Не думай об этом, — Тэхён не дает ему договорить и приподнимает голову, чтобы заглянуть Чонгуку в глаза. — Главное, что сейчас все уже хорошо. И все действительно хорошо. И становится еще лучше, когда Тэхён льнет ближе к чужому лицу и они закрепляют все сказанные этим вечером слова в тягучем долгожданном поцелуе.

♡♡♡

— Ага, и ее на самом деле уволили, прикинь. Вечеринка в честь Дня всех влюбленных шумная и, как и ожидалось, собрала огромную толпу. — Отличные новости. Чтение китайского текста — самый нудный предмет на свете. Чимин громко переговаривается с парнем из своей группы, что подошел поприветствовать знакомого. — А Чонгук тоже тут? Я вчера хотел его на большой перемене выхватить и спросить по поводу конспекта по истории древней Кореи, но не нашел. — А на больших переменах теперь и не найдешь, — Чимин лукаво улыбается, потягивая свой вишневый коктейль из трубочки, и ждет Юнги, который у бара заказывает себе второй напиток. Теперь все большие перемены Чонгук будет проводить в маленьком помещении с аппаратурой, откуда по всему университету транслируется золотой голос их неизменного радиоведущего Ким Тэхёна с факультета искусств.