stayed gone

вокс до внимания жаден. он этим вниманием буквально питается, купается в лучах славы и широко-широко улыбается журналистам, чуть приподнимает брови и принимает какую-то плюс-минус деловую позу. вокс востребован — техника вокстек есть в каждом, блять, доме ада. в аду любят вокса. да, вокса замечают все, кроме того, кем он хотел быть замечен на самом деле, и это вымораживало. ебучий аластор. *** когда этот жалкий старик объявляется спустя семь ёбанных лет воксу выдать нечего, кроме матов. его клинит, глючит. и где-то в глубине души он понимает, что устраивает всю эту клоунаду потому что он питается вниманием, и самым вкусным, самым нужным было внимание аластора. о, вокс правда получает небывалое удовольствие от этой словесной перепалки. аластора хочется унизить, заставить его жрать дерьмо и валяться его улыбчивой мордой в грязи, коей в аду дохренища, но получается наоборот — униженным остается вокс. остается сидеть перед экраном с громадной надписью «нет сигнала», что было больше похоже на напоминание о том, какой он неудачник. вокс ненавидит аластора. безумно хотелось бы его душить — медленно, оставляя на его горле охуительно яркие красные следы, вдавливать его в пол, сидя сверху, упиваться полной властью, контролировать, подчинять; хотелось его унизить — пусть щеки его краснеют, пусть будут под цвет идеально выглаженного костюмчика, который вокс в мечтах разорвал бы на части; пусть этот выблядок бьется в конвульсиях, пусть молит о пощаде, пусть… блять. вокс понимает, что с его губ срывается сиплый, отвратительно пошлый и возбуждённый стон. все это время его рука неподвижно лежала на члене. терпеть возбуждение становится невозможно, а вот пытаться отрицать тот факт, что испытывает это возбуждение он от фантазий об аласторе — вполне нетрудно. вокс расстегивает ширинку на брюках, оттягивает резинку боксеров. он касается эрекции лишь слегка, но его уже аки током бьет — вокс выдыхает, прикрывая глаза, видя перед собой этот образ. в его голове четко вырисовывается картина, как аластор хнычет, умоляя вокса перестать, как его лицо искажает гримаса боли, как аластор страдает. вокс ускоряет движения руки на члене, чувствуя себя мальчишкой. дыхание вокса сбивается, его слегка глючит (кажется, перегрелся) — он представляет, как аластор говорит ему, что он всегда был достойным и сильным противником. что проиграть ему — честь. вокс кончает себе в ладонь, кажется, минуты за три (ну совсем как мальчишка.) и нет, конечно, дело не в аласторе. конечно, вокс, не в фантазии дело. успокаивай себя сколько сможешь.