На Грани

Ему нельзя было идти в ЩИТ. И в армию нельзя было. Надо было стать скромным инженером, как просила Nonna, а нет, не выдержал, выпустил наружу бешеный нрав, дорвался до боя. — Чем ты думал, Брок?! — орала Мэйбелл. — Нам нельзя, Брок, нам нельзя! Ему было семнадцать против ее восемнадцати. Он три часа назад вернулся домой из первой командировки, а сестра уже, кажется, пытается его убить. Хорошее начало. — Ты сама до смерти дорвалась, но иначе! — оскалился Брок. — Скажешь, не так? Мэйбелл отшатнулась, шагнула назад, мотая головой. — Это другое, — сказала она. — Я — медсестра. Я спасаю. — Как же, — оскалился Брок. — Ты — как я, как все Его потомки. Мы — ловцы душ, те, что помогают легко уйти за Грань. — Nonna говорила об этом, — тихо ответила Мэйбелл. — Ты поглощен силой, Брок. Ты сам вершишь то, чему должен служить лишь проводником. Мы, потомки Гвин ап-Нудда, не должны вершить смерть рукой своей, потому что это тревожит мир за Гранью и саму Грань. — А может их пора потревожить? — оскалился в усмешке Брок. — Нельзя! — твердо ответила Мэйбелл. — Но ты не остановишься. — Не остановлюсь, — кивнул Брок. — И ты меня не остановишь. — Тогда, — гордо распрямила плечи Мэйбелл, — я удержу равновесие. Мы можем легко увести душу за Грань, но нам же дано и удержать ее. — Нет, — сказал Брок. — Это сложно, Мэйбелл. Это больно!.. — Я почую всех, кого ты отправишь за Грань, Брок, — твердо ответила Мэйбелл. — И столько же удержу в этом мире. — Мэйбелл, это смерти подобно — смертных удерживать, — шагнул к сестре Брок. — Останови меня! — оскалилась в усмешке-ухмылке Мэйбелл. Они были слишком похожи, слишком ярко пела в них кровь самого сильного предводителя Дикой Охоты. Но и упрямы — оба. Броку нельзя было идти в армию. А Мэйбелл нельзя было спасать. Но сколько человек пало от руки Брока, столько спасла Мэйбелл. Так было и так будет, и знали это оба. ... Мэйбелл сидела на скрипучей койке и качала в руках своих паренька — юный, он должен был умереть в этом чертовом хосписе, а врачи уже не могли ему помочь. — Ты позвала меня, — скользнул в открытое окно Брок. — Зачем, Мэйбелл? — Я не умею нести смерти, — ответила она. — Так и не научилась. — Ты хочешь его смерти? — спросил Брок, присаживаясь на кровать. — Не хочу, но не вытяну его, — посмотрела на него яростно Мэйбелл. — Как бы я хотела спасти его! — Так спаси, — подался вперед Брок. — Я не могу! — почти рыкнула Мэйбелл. — Не в моих это силах, Брок! Никто бы его не вытянул! Даже если бы мы… — Да зачем?! — отшатнулся Брок. — Зачем нам его спасать?! Он сам себя спасти может, если проснется!.. Мэйбелл замерла, хмурясь. Парнишка в его руках пробормотал что-то невнятно, едва раскрывая обметанные губы. Брок фыркнул и тут же сказал: — Прости. Я касался Грани слишком часто. Постоянно по ту Ее сторону заглядывал, когда других провожал, а ты даже смотреть не хочешь на Нее, потому и не видишь, кто этот ребенок и что он может принести этому миру. — Это спасет его? — спросила Мэйбелл. — Это спасет его, — кивнул Брок. — Тогда — делай! — приказывает Мэйбелл. — Спаси. Хоть раз. — Да тут и спасать не надо, — больше проворчал Брок. — Нужно лишь позвать его… пса Аннуина, гончую, у которой в крови живет приказ подчиняться нам, потомкам Гвин ап-Нудда. И я приказываю, щенок, живи. Он протягивает руку, и в движении его руки такая сила, что Мэйбелл вздрагивает невольно. Парнишка в ее руках выгибается, внутри него словно пробуждается что-то, что-то, что рвется наружу, во все стороны, что-то, чему тесно в человечьем теле. — Отпусти, — говорит Брок. — Отпусти, Мэйбелл. Он сейчас побегает и вернется. Всё с ним будет хорошо. И Мэйбелл отпускает парнишку, а тот выдыхает, выгибаясь страшно — словно кричит без голоса. Хрустят кости, переламываясь, перемалываясь, становясь чем-то иным, и на пол падает огромная поджарая гончая, состоящая из тумана и тьмы. Глаза горят синим, и Мэйбелл тянет к нему руку, прося: — Вернись до рассвета, Джек. Пес машет туманным хвостом, а потом бросается в окно. Брок садится рядом с сестрой, обнимает, гладит напряженную спину, просит: — Скажи что-то. — Ты спас жизнь, — сказала Мэйбелл. — Я должна отнять. Брок замер, выдохнул возмущенно, развернул ее к себе, тряхнул за плечи, сказал твердо: — Никому и ничему ты не должна! Я подарил жизнь, но я ее отниму позже. Не жизнь этого ребенка, Джека, нет, но другую жизнь. И это уравновесит всё. Мэйбелл смотрела на него потеряно, болезненно, не веря, а Брок прижал ее к себе, обнимая, шепнул: — Не убивай. Прошу, Мэйбелл, всё, что угодно, только не убивай. Не приближайся к Грани, не надо. И Мэйбелл вздрогнула, напряглась еще сильнее в его руках на миг, а после заплакала — тихо, почти беззвучно, очень устало, так, будто не знала, что еще сделать. — Спасай, — продолжил Брок, обнимая сестру крепко. — Тебе больно спасать? — Труд-но, — всхлипнула Мэйбелл. — Не боль-льно. — Потому что так должно быть, — твердо сказал Брок. — Ты — несешь спасение. Я — смерть. И пробуждение. Спасай, Мэйбелл. Не убивай. Так правильно. Так должно быть. Мэйбелл не стала спорить, только разревелась сильней. ... Брок, закрыв глаза, подставил лицо солнцу, надеясь, что в эту командировку ему достанется меньше смертей — Мэйбелл нашла себе кого-то, она не говорила, но в том, как ощущалась через все эти мили ее сила, была любовь, так что надо бы дать ей время на личную жизнь. — Мистер Рамлоу! — рявкнул какой-то юнец. Брок промычал что-то неопределенное, рукой махнул, мол, уйди, не мешай, а ребенок не унимался: — Мистер Рамлоу! Я загрызть кого-то хочу! Мисс Рамлоу сказала, что мне к вам. Вот. Я прошел обучение — и к вам. И Брок лениво посмотрел на парнишку — туман и тьма окутывали его, совсем юного, не ведающего еще границы своих сил и возможностей. Из этого тощего существа мощная тварюга вырастет. — Ну, — ухмыльнулся криво Брок, — если ко мне, тогда научу, чему смогу. Как зовут? — Джек Роллинз, — твердо ответил парнишка. — Ну здравствуй, Джек, — кивнул Брок, теперь узнавая спасенного мальчишку. Прости, Мэйбелл, надо бы дать тебе время, но гончую нужно натаскивать. Хотя… может, жизни, отнятые гончей, не будут считаться? ... Они считались. — Брок, — тихо сказала Мэйбелл в трубку. — Прости, — ответил Брок. Боль и горечь свернулась внутри него готовым ощетиниться дикобразом, и в этом была лишь часть боли Мэйбелл. — Ты не простишь, — сказал Брок. — Никогда не простишь. Я знаю. Я сам себя не прощу. Не за это. Я устроил резню, а… — Я прощаю, Брок, — мягко сказала Мэйбелл. — Ты не знал. И я не знала, пока… пока Грань не решила перекрыть все смерти одной душой нерожденного нашей крови. Они молчали в тысячах милях друг от друга, но чувствуя боль друг друга, потому что были связаны, неся смерть, неся жизнь. — Почему? — всё же спросил Брок. — Почему Грань согласна забыть про тысячи смертей, чтобы не дать родиться еще одному из нас? — Потому что нам место за Гранью, Брок, — выдохнула чуть устало Мэйбелл, — потому что мы ее тревожим. Поэтому она готова на всё, чтобы не дать нам жить и нести в эту жизнь наше продолжение. Мне — так уж точно. У меня должны быть племянники, Брок. Обязательно. Наша кровь не должна угаснуть. Клянись! — Клянусь, — ответил Брок. А потом Мэйбелл повесила трубку и плакала где-то там, за тысячами миль, а здесь Брок орал и бесился, ненавидя Грань, выпуская силу, и Джек вился рядом с ним туманной гончей. Когда к одной гончей присоединились еще шесть, Брок не сказал бы. Но вот он — охотник, и у ног его — стая. Жаль только, что нельзя пустить Дикую Охоту на Грань. … — Ты собрал целую свору, — сказала Мэйбелл, открыв дверь Броку и глядя на щенков еще, пока не полноценных псов за его спиной. — А ты сменила фамилию, — хмыкнул Брок, — каждый из нас не сидел, сложа руки. Мэйбелл улыбнулась и шире распахнула дверь: — Проходите. Придется приготовить много чая. Она шла уверенно, с прямой спиной, несгибаемая и прекрасная. — Где твой муж? — спросил Брок. Мэйбелл обернулась через плечо, усмехнулась лукаво: — Ты же не думал, что я познакомлю вас? — Хотел бы посмотреть на твоего избранника, — нахмурился Брок. — Чтобы решить, что он меня недостоин? — уточнила Мэйбелл. — Нет. Ты силен, Брок. Я боюсь, что только недовольством своим ты толкнешь его за Грань. С меня достаточно потерь. Брок хотел бы поспорить, сказать, что он не тронет этого парня, но не стал. Он и сам не знал, как отреагирует его растущая сила. Не стоит рисковать. — Стая-стая, — напевала Мэйбелл, готовя чай, — как же вас пристроить в мир, чтобы вы не несли слишком много смерти, а лучше бы спасали, а? — Я уже нашел место, — устроился на подоконнике Брок. — ЩИТ. Создан, чтобы защищать. Наёмники и бойцы там нужны. Я за год щенят натаскал почти до нужного уровня. Им до гончих немного осталось. Еще командировка — и в ЩИТ. — И не спорят, — окинула насмешливым взглядом щенят Мэйбелл. — А не с чем спорить, — ответила Бэт. — Прав командир. Мы еще — щенки. Но повзрослеем. Мы сейчас смертельно-опасны для мира. Потому нас надо пока от людей нормальных подальше держать. — Потому и армия, — кивнул Джек, — там строго, но там можно себя отпустить. — Я бы еще год накинула между армией и ЩИТом, — вернулась к завариванию чая Мэйбелл. — Им бежать надо, Брок. Ты — охотник. Найди для них цель, пусти их Дикой Охотой за кем-то одним. — Она усмехнулась неприятно. — За кем-то злым. — А ты вытянешь взамен чью-то чистую душу, — кивнул Брок. — Есть кто на примете? Может, мне уже сейчас..? — Год терпит, — твердо ответила Мэйбелл. — А теперь, щенятки, пейте чай. Вам не помешает немного жизни в вашу смерть. И передала Броку одну из чашек. Он принял ее обеими ладонями, хоть и было горячо, обнял крепко, вдохнул аромат, позволяя себе на миг отдаться магии сестры, позволить себе быть живым, а не только смерть несущим. Мэйбелл раздавала чай — из руки в руки, глядя в лицо тому, кому отдавала чашку. Щенята принимали с благодарностью в словах и сердцах, и что-то в них оживало, начинало почти звенеть от странного смешения жизни и смерти. Брок пил чай, надеясь на лучшее. … Мэйбелл не знала смеяться ей или сердиться, и это было слышно в ее голосе, когда она говорила: — Серьезно, Брок? Ты просто стал анонимным донором спермы? Она была опять далеко, но ее смех Брок чувствовал внутри себя, и ему тоже хотелось смеяться, так что он улыбался, когда спрашивал: — И как ты это узнала? — Не поверишь, — хмыкнула Мэйбелл. — Брат мужа моего бесплоден, и они с женой решили воспользоваться донорством спермы. — Нет, — сказал Брок. — Да, — хмыкнула Мэйбелл. — Я чую нашу кровь в дитя, что носит Мэри. Конечно, я ей не сказала, но… Брок. Ты бы хоть предупредил. — Не думал, что так будет, — вздохнул Брок. — Я клялся тебе, что род наш не прервется, и сделал для этого единственное, что посчитал правильным. — А ты не думал, что проще жениться? — уточнила Мэйбелл. — Да как тебе сказать, сестра? — вздохнул Брок. — Я женщин не люблю. Мэйбелл замолчала на некоторое время, потом сказала твердо: — Хорошо. Но давай ты на всякий случай еще пожертвуешь свое семя. Своих племянников я найду и воспитаю в них силу. Брок помолчал, а потом уточнил: — Мы сейчас серьезно планируем увеличить численность потомков Гвин ап-Нудда за счет анонимного донорства спермы? Мэйбелл помолчала, а потом осторожно сказала: — Да? Брок хохотал и знал, что на этот раз его смех звенит в душе его сестры. … Десятого августа две тысячи первого года Брок выдохнул от счастья, что отчего-то переполнило его сверх всякой меры. Грань зашипела разъяренно, потребовала смертей, но ее заглушал вой. Выли гончие, пели, приветствовали в мире еще одного потомка Гвин ап-Нудда. Брок отчего-то знал, что это мальчик, сын, наследник… но не его силы. — Он будет спасать, — сказал Брок. Грань вспыхнула яростью, но сделать ничего не могла — не дотянуться ей до едва рожденного, но уже сильного, защищенного силой Мэйбелл, что годами от Грани скрывала души, позволяя людям жить. — Он будет спасать, — повторил Брок. И в сердце его был покой и счастье. В кой-то веки. … — Почему всё так? — спросила Мэйбелл, глядя на Брока поверх свежих могил. Он стоял с одной стороны, она — напротив, и между ними — могилы. Они были по разные стороны. — Потому что Грань хочет, чтобы мы покинули этот мир, — ответил Брок. — Это — родители моего дитя? — Их убили, — кивнула Мэйбелл. — Я… Мы возьмем мальчика под опеку. — Мне лучше не приближаться к нему, — шагнул назад Брок. — Я слишком близко подхожу к Грани. Она меня знает и найдет всюду. Ты же защитишь его от Нее. — Так отойди, — качнула головой Мэйбелл. — Отойди от Грани, Брок. Перестань убивать. — Уже не могу, — склонил голову Брок. — Я выпустил эту силу из своей крови, взрастил ее, она проросла через всего меня, изменила, и если сейчас я откажусь от нее, что от меня останется? Мэйбелл молчала, потому что не знала. Не знал и Брок. Потому он сделал еще один шаг назад и попросил: — Пусть твой смех звучит и в его душе. Будь ему столь же доброй матерью, какой мне все эти годы была сестрой. — Не уходи, — попросила Мэйбелл. — Мы найдем выход, Брок. Найдем решение. Пожалуйста, Брок. Прошу. — Пока он так мал, не могу, — сделал еще шаг назад Брок. — Когда он родился, сам мир мне шептал, что он будет спасать, что в сердце своем он несет ту же силу, что и ты. — Если есть жизнь, должна быть смерть, — нахмурилась Мэйбелл. — Еще кто-то из детей родился, а я не узнала? — Нет, — твердо ответил Брок. — Но кажется мне, что Грань достаточно растревожена, чтобы самой собирать жатву. — Мы сделали это? — спросила Мэйбелл. — Ты думаешь, что в нас есть такая сила? — хмыкнул Брок. — Мы — искры, сестра. Питер будет огнем. Силой, что не остановить. А такой огонь загорается только в темные времена. Я не верю, что мы расшевелили Грань, но верю, что сила Питера принесет в мир равновесие. Он — жизнь, он — спасение. И если это так — так быть должно. Не нам спорить с судьбой. — Я бы поспорила, чтобы ты остался, — ответила Мэйбелл. — А я бы сделал всё, чтобы уйти и не дать Грани вас почуять рядом со мной, — хмыкнул Брок. — Мы оба упрямы. И ни одному не переупрямить другого. Мэйбелл не стала спорить. В конце концов, это была правда. … Всё началось в две тысячи восьмом. Грань тогда содрогнулась, и Брок понял — мир изменится, безвозвратно изменится. Он работал на ЩИТ уже года три, его гончие входили в его отряд, и сейчас они искали Тони Старка. — Что-то будет, — сказал Джек. — Чуешь? — уточнил Брок. — Не чуешь — что? — Чую… странное, — нахмурился Джек. — Словно мир призывает тех, кто будет спасать и разрушать. Что-то будет, что-то, из-за чего мир пытается… Не знаю. — Будет что-то страшное, — кивнул Брок. — И мир готовится к этому. Старк, к слову, спасся сам. Прошел мимо Брока в самолет, дернулся странно, словно что-то внутри него отозвалось на… силу Брока? — Гончая? — становясь рядом, уточнил Джек. — Нет, — уверенно ответил Брок. — Гончие чувствуются иначе. А тут словно… Грань отозвалась одновременно яростно и довольно, словно она не хотела того, что грядет, но и жаждала одновременно. … — Почему не все из нашего племени ушли на Яблоневые острова за Грань этого мира? — спросил Брок по телефону. Он стоял под окнами квартиры Мэйбелл, но не решался подняться. — Они ушли, — не согласилась Мэйбелл. — Но кровь их осталась — не все потомки были пробуждены. А потом проход схлопнулся и через Грань нельзя было пройти живым. Даже если сила пробуждалась. А что? — Я кажется нашел кого-то из наших, — нахмурился Брок. — Но он словно… не до конца проснулся, а может, никогда до конца и не проснется. Я не знаю. Это странно. — А спросить? — уточнила Мэйбелл. — У Тони Старка? — фыркнул Брок. — У Тони Старка, — повторила Мэйбелл и вздохнула. Брок помолчал, не решаясь высказать всё, что думалось, а она продолжила: — Мир пробуждает старую кровь. Брок. У тебя есть возможность вырыть бункер поглубже? — Есть, — спокойно ответил Брок. — Но ты же понимаешь, что ни себя, ни Питера не сможешь остановить? В вас горит эта сила. Вы — спасаете. — А что насчет Старка? — уточнила Мэйбелл. — Он... не такой, — нахмурился Брок. — В нем есть сила, но иная. Может, однажды я смогу спросить — какая. Но пока буду рыть бункер. — Спасибо, — просто ответила Мэйбелл. … Именно в этом бункере Брок приказал Джеку запереть их в две тысячи двенадцатом, когда Грань начала петь от радости при приближении чего-то восхитительного для нее. Смертельным для всего мира, как правильно перевел Брок. Джек сторожил бункер, а Брок отправился искать. У него были гончие, а он был охотником, и пустить бы Дикую Охоту, но непонятно — куда. В Нью-Йорк их привела Грань, по большей части. Брок знал, что скоро здесь умрут люди… и не совсем люди. Или совсем не люди? Это всё было так странно… столько грядущих смертей, так странно и страшно, непонятно, чего ждать, откуда. — Командир, — позвала Бэт. — Смотри, в небе. В небе была брешь, через которую сыпались пришельцы. А против них, конечно же, выступили герои. — Туата де Даннан! — ухмыльнулся Брок. — Кровь древняя пробуждена, чтобы противостоять другим мирам!.. Он натянул тьму и тени на лицо — словно маску, а гончие его стали тьмой и туманом. И они отправились творить то, что было угодно и неугодно Грани — убивать, но спасать. Тьма и туман шли по улицам города и несли смерть пришельцам, защищая людей, в которых горела та же, но чуть иная древняя кровь. Чуждые же этой земле и этому миру должны были умереть. Почти все. — Я не враг вам! — выставил перед собой молот пришелец. — Я знаю ваш народ, и думал, что вы ушли за Грань всех миров, разочаровавшись в нас, но если вы здесь, то я стану рядом с вами, спасая Мидгард. — Хорошо, — сжал кулак Брок, отзывая гончих. — Тебя мы не тронем. Ты несешь спасение и смерть. За кого еще будешь просить? — Мой брат, Локи, — сказал пришелец. — Прошу, не троньте. — Хорошо, — снова кивнул Брок. — Те, что бьются — нашей крови. Но могут не знать. Не говори. — Ваша воля, — кивнул пришелец и взлетел, неся смерть и спасение одновременно. Грань пела, а Брок собирал жатву из нелюдских душ — у них тоже были души, которые так странно ощущались. Людские души были легким шелком, а это — грубый лен, Броку не нравилось касаться их, но так было надо. У всего есть цена. У спасения людей Нью-Йорка ценой были сотни и тысячи душ тех, кто людьми никогда не были. Это было трудно, очень трудно. Когда прореха в небе схлопнулась, Брок пропал. И очнулся в руках Мэйбелл. Она обнимала брата, гладила его по голове, просила жить. — Ты почувствовала? — спросил Брок хрипло. Он лежал на полу в бункере, голова его покоилась на коленях сестры, и было ему спокойно и почти хорошо. — Я знаю всё, что ты сделал, — кивнула Мэйбелл. — Слишком выложился. Начал ходить путями Грани. На наше счастье ты стремился сердцем ко мне и Питеру, а он, хоть юн, хоть пока своей силы не ведает, вцепился в тебя и не отпустил. — Как он? — попытался сесть Брок. — Отдал больше, чем мог, — качнула головой Мэйбелл. — Ему одиннадцати нет, Брок. Силу начинают познавать не раньше шестнадцати. Он спит. Он устал. Как и ты. Брок устало опустил голову на колени сестры и позволил себе уснуть. Позже он проклянет себя за то, что уснул на голом полу, но это будет позже. … Брок не думал, что у него получится встретиться с кем-то из тех, что, убивая, спасали Нью-Йорк, но вот он, Капитан Америка, смотрит странно, словно пытаясь понять, что в Броке знакомого. Брока так и подмывало спросить: “Нравлюсь?” А Кэп вдруг вскинулся так, будто и правда спросил, сверкнули глаза яростно, но он тут же оборвал себя, нахмурился, словно прокручивая в голове минувшее мгновение и понимая, что вслух не было произнесено и звука. “В тьму и тени тебе не кутаться, — прямо посмотрел на него Брок, — не знаю, в чем сила твоя, но если начнешь тревожить Грань, я тебя остановлю”. И сейчас, в этот миг Брок знал, что сможет, сможет остановить. Кэп кивнул долго, а после сказал вслух: — Надеюсь на продуктивное сотрудничество, Рамлоу. И… что такое “Грань”? “Не здесь”, — попытался подумать как можно громче Брок, а вслух добавил: — И я надеюсь, полковник Роджерс. Что за “Грань”? — Да так, — хмыкнул Кэп. — Мне казалось, что я услышал о чем-то таком. Видно, не так понял. Где мы можем всё обсудить и потренироваться, Рамлоу? … — Значит, я не совсем человек? — сказал Стив, накладывая салат из миски. Конечно, Брок крайне тайно притащил его в бункер. — О, дорогой, не надо так, — попросила Мэйбелл. — Ты — человек, но в тебе есть кровь тех, что… я не уверена, что они были людьми, да. Но они ныне — часть этой земли, они ушли, оставив в этом мире свою кровь. Мы — потомки этой крови. — Наш род хранил сказки, — кивнул Брок. — Иногда в нас пробуждалась сила. А тут — странно. И во мне она горит, и в сестре… И в моем потомке — тоже. Ярче, чем в нас обоих. А тут еще и ты. — Меня, получается, тоже пробудили, — кивнул Стив. — Тогда была война, я воевал. Не думаю, что я нес спасение. Не знаю. — Это наша сила — чувствовать Грань, — качнула головой Мэйбелл. — Твоя сила может быть иной. Мы, кроме тебя, только гончих знаем. — А в Мстителях все тебе подобны, — вклинился Брок. — Вас словно сам мир призвал. — И Наташа? — уточнил Стив. — И Бартон? А раньше вы, Рамлоу, этого не чувствовали в них? — Я — наемник ЩИТа, силовик, — напомнил Брок, — а они — агенты высшего порядка, не моего полета птицы. Я и близко с ними не стоял, чтобы понять, что в них понамешано. Стив вдруг нахмурился. — Насчет “понамешано”, — медленно сказал он. — В прошлом был человек… особенный человек, чей смех отзывался в моей душе, чья боль… — Становилась твоей болью, — мягко продолжила за него Мэйбелл. — Не удивлюсь, если в вас кровь одна, а может, дар один. Вы друг друга вытягивали и спасали, да? — Но в то же время были словно две стороны медали, — кивнул Брок. — Едины и различны. — Да, — просто сказал Стив. — Так с нами, — улыбнулась Мэйбелл. — Я старше Брока на год, но, когда ему больно, разрывается мое сердце, а когда я смеюсь, он не может не улыбнуться. Словно само мироздание сплело нас, сделало частью друг друга. Твой друг… он… — Я думал, что он мертв, — ответил Стив, — когда он… упал, внутри было стыло и холодно. Но сейчас я… смутно чувствую его боль. Словно он снова жив, но далеко, так далеко. — Тогда ты его найдешь, — решительно кивнула Мэйбелл. — Брок поможет. Стив напрягся, словно собираясь отказаться. Мэйбелл же не сводила с него взгляда, и Брок точно знал, что сестра всем своим существом сейчас пыталась убедить в своей правоте, так что ничуть не удивился, когда прозвучало: — Спасибо. — Не за что пока, — хмыкнул Брок. Только Стив смотрел так, будто не был с этим согласен. … А через три дня Брока вызвал сам Александр Пирс в кабинет — он собирался в опасную поездку и хотел познакомиться с тем, кто будет его сопровождать от ЩИТа. — Брок Рамлоу, — вежливо сказал Александр Пирс. И Брок застыл. Если бы мог — сбежал бы, но ноги словно к полу приросли. Глаза Пирса вспыхнули, и он усмехнулся: — Вот уж не думал, что в мире есть кто-то со схожим даром… но вы слабее. — Я просто наемник, — прохрипел Брок, молясь, чтобы Пирс не решился взглянуть на его команду, чтобы не понял, скольких гончих он под свою руку собирал. — И так близко подошли к Грани, — кивнул Пирс, — так часто отводили за Нее других. В нас одна кровь, Рамлоу. Древняя кровь. Он усмехнулся, прищурился, разглядывая Брока, а потом спросил: — А в вашей сестре она тоже есть? В племяннике, конечно, нет, он не вашей крови. Но… в ней? — Была, — кивнул Брок. — Но она слишком сильно пыталась удержать своего нерожденного. Выжгла дар. Больше не может нести жизнь. — Жаль, — вздохнул Пирс. — А вы же что? — Слишком часто подходил к Грани, — твердо посмотрел на него Брок. — Мне не привести в этот мир жизнь. — Эта ветвь погибла, — почти печально кивнул Пирс. — В моей дочери не проявился этот дар. Возможно, во внуках. Итак, Рамлоу, будете подчиняться мне во всем. Брок вскинулся, но сдержал себя. — Правильно, — усмехнулся Пирс. — Я сильнее. И не вам со мной тягаться. Брок кивнул почти покорно. … — Успокойтесь! — приказал Стив. — Рамлоу! Брок! Успокойся! Брок ярился, злился, метался по бункеру, пытался хоть как-то удержать силу в себе, но та рвалась, тьмой и тенями стелилась по углам, будила Грань, тревожила Ее. — Если не успокоится, Пирс почует, — сказал Джек. — Вырубить его сможем? — начала обходить по кругу Брока Бэт. — Отвлечь бы, — вклинился Джон. Брок оскалился на него, потом отшатнулся, боясь навредить и влетел в руки Стива, а тот обнял, обхватил крепко и вдруг запел тихо на ухо колыбельную — странную, на непонятном языке, от которого внутри всё дрожало, но успокаивалось одновременно. Брок зажмурился, расслабляясь, а потом сказал: — Всё, Роджерс, пускай. С нами в Дикой Охоте пойдешь? — Дикой Охоте? — мягко спросил Стив. — Он сильнее и старше, — кивнул Брок, — но у меня семь гончих… и ты, если согласишься. Я убью, спасая. Грань за его жизнь простит нам многое. Стив напрягся, не по нему, видимо, были убийства. — У меня есть сын, — просто сказал Брок. — И когда в нем в шестнадцать проснется дар, Пирс почует. Он убьет его или сломает под себя. — Хорошо, — сказал Стив. — Но только Пирс. — Только Пирс, — ответил эхом ему Брок. И отпустил себя. Дикую Охоту он призывал дважды — первый раз, чтобы выгулять щенят и убедиться, что они готовы зваться гончими, второй — для сильного откупа Грани, чтобы позволить Мэйбелл спасти другую жизнь. В третий раз призвать оказалось еще легче. Брок просто позвал. Тьма и тени соткались в двух призрачных скакунов — то ли лошадей, то ли кого еще. Гончие в людском еще обличие опустились на четвереньки, выгнулись, принимая второй свой облик из тьмы и тумана. Брок привычно почти натянул тени капюшоном на голову и посмотрел на Стива: — Выбирай скакуна. — Сейчас, — кивнул тот и, хмыкнув недоверчиво, повторил движение Брока, и капюшоном ему на голову и плечи лег белесый туман. — Вот как. Что же, в путь. И Стив лихо вскочил на одного из скакунов — у того грива и хвост стали белесыми от тумана. Брок расхохотался мрачно и устроился на втором, крикнув: — Александр Пирс! Дикая Охота идет за тобой! Грохотом пело что-то внутри, и в этом ритме бросились вперед гончие, следовали за ними призрачные кони — неостановимые в охоте за тем, чье имя было названо. Они летели, не зная преград. Двери открывались перед ними, пропуская тех, в ком была сила. Александр Пирс растерялся, когда лабораторию начала заполнять тьма и тени, а после крикнул: — Агент, защищай меня! Лаборанты и техники жались к стенам, укутанные в тенях и не видящие ничего, но человек — человек ли? — с металлической рукой стоял так, будто до конца был готов драться с Дикой Охотой. Брок собирался было смести с дороги того, кто встал перед ним, не позволяя добраться до Пирса, но Стив был быстрей — спрыгнул с коня, крикнув: — Баки! Туманный капюшон растаял — как не было. И Баки шагнул к Стиву, не слыша уже ничего из того, что кричал ему Пирс. — Я знаю тебя, — сказал Баки. — Твоя радость поет во мне. Брок пообещал себе узнать об этом после, а сейчас. — Ты слабее, — просипел Пирс, пятясь. — Не сейчас, — ухмыльнулся Брок, поднимая руку. Очень хотелось банально пристрелить Пирса, но тогда станут искать человека… А вот если сердце старика просто остановится? … Они вернулись в бункер через каких-то двадцать минут. Гончие просто ушли спать, а Брок остался со Стивом и... — Значит, — сказал Брок, — Баки Барнс? — Да, — улыбнулся солнечно Стив. — Я — Актив, — сообщил Баки Барнс, — лучшее оружие Гидры. Большего не помню. Но чувства этого, — кивнул на Стива, — живут во мне. И прищурился опасно, словно ожидая от Брока чего-то… бурного? — Фьюри об этом скажи, — посоветовал Брок и кивнул: — Ну что? Мэйбелл была права? — Нашелся, — улыбнулся в ответ Стив. — Позволишь остаться нам ненадолго? Нужно понять, что теперь делать. — Конечно, — почти улыбнулся Брок. Он был уверен, что отвел беду от своей семьи, а потому был спокоен и даже почти смирился с тем, что Стив никогда не подумает посмотреть на него так, как смотрел на своего Барнса. Пусть. Пусть. … Боль Мэйбелл взорвалась в его груди в час ночи. То, что он прошел тропами Грани, чтобы оказаться рядом, Брок понял уже после. А сейчас он стоял и смотрел на сестру, которая скрючилась на диване. — Бэна нет, — посмотрела на него Мэйбелл. — Я не знаю — почему или как… Я чувствую, что его сердце остановилось. — Пойдем, — протянул ей руку Брок. И она приняла ее. Грань, которой заплатили сегодня жизнью Пирса, пропустила их своими тропами охотно. Они стояли на перекрестке, выли сирены, перевернутая машина лежала на тротуаре, а рядом с ней сидел Питер, держащий за руку уже мертвого мужчину. — В Питере появилась иная сила, — глухо сказала Мэйбелл. — Она сплелась с даром Питера, и я не стала паниковать. Но он юн… он взбунтовался… ушел на ночь глядя куда-то… И Бэн отправился его искать. Брок молчал, разглядывая Питера, в котором бушевал, пробуждаясь, его дар — спасать, быть там, где нужно, хранить других от Грани. — Если ты беспокоишься, — продолжила Мэйбелл всё так же глухо, — я не стану винить Питера. Я знала, что Бэн уйдет раньше, чем может прожить его тело. Я всегда это знала. Я не виню Питера. — Ты умеешь не винить, — ответил Брок. — Он слишком рано проснулся. — Я знаю, — вздохнула Мэйбелл, — когда его дар стабилизируется, я привезу его к тебе. Ты должен его обучить… не убивать, но защищаться и защищать. Ты сможешь, я знаю. Брок не был в этом уверен. Он обнял сестру за плечи, спросил: — Ты пойдешь к нему? — Я хотела бы, но не могу, — мотнула головой Мэйбелл. — Его дару нужно еще хотя бы полчаса, чтобы стабилизироваться. Уведи меня домой, Брок. Грань открыла тропы вновь, и в этом чувствовалась почти усмешка — она получила сегодня так много, так что может позволить себе снисхождение над ними, одаренными, что пытаются с ней бороться, но всё же смертными. — Хочешь чаю, Брок? — спросила Мэйбелл, нерешительно останавливаясь на пороге кухни. — Не отказался бы, — кивнул Брок. Мэйбелл в молчании заваривала чай, потом села напротив Брока, устало потерла переносицу, сказала: — Зачем мы начали всё это? Зачем ты решил нести смерть? Зачем я решила спасать? Зачем мы вообще будили силу? Зачем? — Было бы проще жить, не зная и не чувствуя? — уточнил Брок. Мэйбелл обняла ладонями свою чашку, помолчала, а после признала: — Нет, не проще. Тогда бы я не знала, что Бэну суждено уйти рано, и злилась, наверное, а сейчас я почти спокойна. Я знаю, Что душа его ушла за Грань. Я думаю, там его встретят Nonna, Ричард, Мэри, может, и наш малыш, конечно. Думаю, сейчас Бэн качает его на руках. Я еще не скоро смогу присоединиться к ним. Мне отмерен длинный срок. — Ты в этом так уверена, — хмыкнул Брок. — Я знаю, что уйду за Грань нескоро, — уверенно кивнула Мэйбелл. — Я это чувствую. В конце концов, мне еще нужно вырастить Питера. Я не уверена, что его дар будет похож на мой или твой — всё же та чужая сила могла изменить его. Я подожду, когда он спросит, и отвечу на все его вопросы. А каким путем пойдешь ты, Брок? — Скорей всего, я буду нести смерть, — пожал плечами Брок. — Оказывается, есть Гидра. Они точно не несут в этот мир добро. Возможно, я удержу баланс — буду спасать, убивая. — Если что, я помогу, — кивнула Мэйбелл. — Я чувствую тебя, брат. — Как и я тебя, сестра, — усмехнулся Брок. Он ушел, когда в квартире раздался телефонный звонок — звонили полицейские со скорбными вестями, и Мэйбелл хотела разобраться с этим сама. — Брок, — встретил его на кухне бункера Стив, — что-то случилось? — Муж моей сестры ушел за Грань, — вздохнул Брок. — О, — нахмурился Стив, — я не… — Она приняла это, и я принял, — оборвал Брок. — Как Барнс? — Спит, — вздохнул Стив. — Я знаю, что он будет в порядке. Не знаю — откуда, но уверен в этом. — Вы связаны, — кивнул Брок. — Роджерс, если это всё… я бы поспать хотел. — Пока — всё, — улыбнулся ему Стив. — Пока? — уточнил Брок. — Мне нужно многое переосмыслить, — серьезно отозвался Стив. — И то, что Баки жив, и то, что мы связаны, и то, что связь эта может быть как у вас с сестрой — сугубо семейной. Брок посмотрел на него, но не стал ничего спрашивать. Лучше выспаться и узнать, к чему Стив пришел, утром. Не такой уж и плохой план, а? По крайней мере, лучше того, где он отправился в армию убивать. Правда, этот путь привел его сюда. — Брок, — мягко сказал Стив, — иди спать. — Отличный план, — кивнул Брок. И пошел спать. А вопросы жизни и смерти, любви и ненависти, родства и отношений он будет решать утром.