К делу Веры сердцем рьяный Рёк Верховный Септон грозно: Всякий, кто мечом владеет, пусть в поход под знаком звёздным соберётся и отныне не жалея ничего крови всей не пожалеет, все забудет для того, чтоб Андалос, край священный, от язычников сберечь. Слушай, рыцарь, слушай, латник, и острей точи свой меч!
В лето 195 года от Завоевания Эйгона сир Эйгор, прозванный Жгучим Клинком, с благословения Верховного Септона отправился в Эссос, отвоевывать Андалос, взяв с собой множество славных рыцарей. "Не пристало Святую Землю, по которой некогда ходили Семеро во плоти, оставлять в руках поганых язычников" — сказал сир Эйгор. Некоторые, впрочем, говорят, что он выразился куда грубее. Из летописи
Старший братец, чтоб его, вернулся из своего самоубийственного похода живым и здоровым, содрав с Пентоса огромную контрибуцию и завоевав земли — для Вестероса и для себя. Замок, построенный в Андалосе и призванный стать главной крепостью этого края, он без лишней скромности назвал Эйгорхолл. Дейрон по поводу триумфального возвращения брата хотел устроить турнир, длящийся семь седьмиц, но Биттерстил отдал королю ключи от покорённого Пентоса и почти тут же уехал обратно, не пожелав увидеться даже с матерью. Скорый отъезд Биттерстила огорчил и короля, и принца Бейлора, и особенно придворных дам. Эйгор пользовался популярностью и до своей самоубийственной авантюры, а уж теперь... Освободитель Андалоса, Покоритель Пентоса, лорд Восьмого Королевства стал предметом мечтаний всех лордов, у которых имелись незамужние дочери. Леди Алиса жалела, что её Эйлора ещё мала для брака, леди Дианна, отвергнувшая в своё время Эйгора, грызла локти от зависти; одна Роанна была довольна: она подозревала, что если бы не её хитрый план, Эйгор бы всё-таки уговорил Деймона поднять восстание и сейчас не был бы известен как герой.Конец бесчинствам дотракийцев положил не кто иной, как Эйгор Риверс, Жгучий Клинок, также прозванный Меч Веры, ныне почитаемый семирианской церковью как покровитель воинов и всех тех, кто борется за правое дело. То был, поистине, незаурядный человек; бесстрашный воин, гениальный полководец, защитник Святой Веры, он долго не был женат, утверждая, что обручён с победой. Однако завистники говорят, что он был невоздержан в выпивке, выражался по большей части нецензурно, не отличался целомудрием, имел множество бастардов и любил повторять, что хорошее дело браком не назовут — до тех пор, пока однажды не обнаружил племянницу в своей постели, отчего кардинально переменил взгляды. По некоторым слухам, он страшился некой легендарной валирийской сковородки, о коей нам доподлинно ничего не известно... Но, разумеется, эти грязные слухи не имеют ничего общего с реальностью." С. Тарли-Старший, "Меч Веры: легенда и быль"
*** После отъезда Эйгора Шира была сама не своя, и Бринден даже не особенно удивился, когда она сказала, что теперь ей в любом случае придётся выходить замуж, и если Бринден не побрезгует, она согласна. Это было предсказуемо, но всё равно обидно. Очень хотелось убить Эйгора, но тот был далеко: покорял со своими авантюристами дотракийские степи... К великому сожалению, покорил успешно. Оставшиеся в живых дотракийцы признали его Кхалом Кхалов, Великим Жеребцом и Сыном Неба, и нарекли Чингисхо. Эйгор с титулами не спорил, но потребовал от уцелевших кочевников принять семибожие, и те, скрепя сердце, согласились. Бринден с Широй поженились в первый день весны, а уже восемь лун спустя Морская Звезда родила сына, который, по милости богов, унаследовал внешность матери. *** Шира уже сто раз пожалела, что когда-то соблазнилась Эйгором. Тоже мне, герой нашёлся! Сбежал в Андалос и бросил её с детьми... то есть, тогда ещё был один Бенджикот, но это не важно! Эйгор все равно её бросил! Пришлось выходить за Бриндена и рожать ему Мелиссу, Мирию и Данеллу, которую отец постоянно называл Данни, вдобавок, ухмыляясь при этом. Сейчас Шира снова была в положении и искренне надеялась, что родит сына и эти мучения прекратятся. Дети бесили ее до невозможности: трёхлетняя Мели дёргала за юбку и требовала внимания, ноя, что видела в огне чудище, Мири орала и пыталась съесть Ширину косу, Данни просто орала, без всякой цели. Мели была самой спокойной из трёх, но и самой бестолковой: боялась темноты, пауков и мышей и вечно лезла к огню, угрожая обжечься насмерть. К тому же старшая дочка внешне была копией Бриндена, и Шира боялась, что лет через десять-двенадцать получит ещё и внуков с такой же наружностью. Мели очень любила отца и терроризировала Ширу нытьём о том, как хочет с ним увидеться. Морская Звезда надеялась, что хотя бы Данни не будет так восторженно пищать при виде Бриндена. А то этот отец года считает, что достаточно поиграть с дочкой раз в седьмицу, и она будет его любить. К величайшему сожалению Ширы так и было; а вот к ней дочери — что Мелисса, что Мирия, что маленькая Данелла, — судя по всему, относились довольно прохладно. *** Мелисса Риверс очень любила своего отца, но тот постоянно был занят: или правил государством вместо короля Бейлора, или разбирал всякие древние свитки с принцем Эйрисом, или тратил время на мать. В итоге у Мелиссы было уже четверо сестёр, и всех их надо было чем-то занять. Сама Мели была тихая и послушная, но Мирия, Гвенис и особенно Данни покладистостью не отличались. А маленькая Мия явно брала пример с бой-девки Данеллы, и это ужасно огорчало. В свои десять лет Мели старалась быть настоящей леди, как бабушка, в честь которой её назвали. И в тот вечер занималась тем, что положено делать леди: вышивала. Очень хотелось подарить брату на именины красивый шарф. Все равно о Бене кроме неё никто не вспомнит, потому что папа его не любит, а маме не до того: она снова беременна. И Мели старалась сделать работу как можно лучше, когда неугомонная Данни постучала в дверь и объявила: — У папы выходной! Мели, бросай вышивку! Мири, Гвен, берите Мию и вперёд. Принца Эйриса я заперла в библиотеке, так что у нас есть целый вечер. — Откуда у папы выходной? Сегодня же только второй день седьмицы, — не поверила Мели. — Я попросила короля Бейлора! Сказала, что один вечер он может и сам поработать, — Данни выглядела очень довольной. Мели хотела её отчитать, но посмотрев на восторженные лица сестёр, передумала. Отец не слишком удивился их приходу. Даже Данни особенно не ругал, хотя сказал, что принца запирать на ключ нельзя. — Запомнила, леди Флинт? Данни сделала вид, что не услышала. Тем более, Мия в этот момент запищала, что хочет сказку. — Только не про Лютиэнь! — заявила Мирия. — Да, мы её сто раз слушали, — добавила Данни. — Лучше про Сильмариллы! — И про битвы, — добавила Мирия. — И чтобы всё хорошо закончилось, а не как в истории Хурина, — попросила Мели. — Пло Молгота хочу! — запишала Мия. — Пло Чёлного Влага Мила! — А в истории о Лютиэнь как раз Моргот появляется.. — задумчиво сказал отец, словно бы для себя, но Мия услышала, и девочкам пришлось в который раз слушать пересказ знакомой истории. **** Двенадцатые именины Бена были лучшими в его жизни. Во-первых, он выиграл турнир для оруженосцев! И всем принцам, включая гада Эйриона, оставалось только грызть локти от зависти. Не зря Бен столько тренировался. И в септу пошёл не зря: так и знал, что боги, которым молится лорд Риверс, не настоящие. И король Бейлор лично посвятил Бена в рыцари! Лорд Риверс, конечно, ничего не сказал, и подарок вручил самый простой, какой смог найти, только чтобы соблюсти приличия. Все как всегда, в общем-то. Мать вообще ничего не подарила, поскольку очередные роды приковали её к постели. Зато сёстры порадовали: Мели вышила ему теплый шарф, Мири подарила самодельные леденцы, а Данни - чёрного котенка. Гвен и Мия подарили только открытки, довольно кривые, откровенно говоря, но все равно сделанные с душой. Бен недолго думая назвал котенка Бринденом, чтобы кричать "Бринден, брысь!" и хоть так отплатить деснице короля. А лучше всего было то, что сир Деймон и леди Роанна пригласили Бена поехать с ними в Эссос, сначала в Тирош, а потом в Андалос. И даже обещали найти ему место в Эйгорхолле, куда стремились все рыцари Семи Королевств! *** Эйгорхолл показался Бену лучшим городом в мире. Во-первых, он был куда чище, светлее и просторнее Королевской Гавани. Во-вторых, здесь не было лорда Риверса с его шпионами и всевидящими птицами. В-третьих, принцев здесь тоже не было! Ни одного! А сыновья сира Риверса по сравнению с кузенами-Таргариенами были идеальны. И сам сир Эйгор Риверс... Одного его хватило бы, чтобы Бен остался в Эйгорхолле навсегда. Лучшего отца и правителя невозможно было представить! Ложкой в бочке дёгтя стала лишь леди Калла, относившаяся к Бену так же, как лорд Риверс. Но сир Эйгор запретил ей проявлять недовольство, и теперь леди Эйгорхолла просто игнорировала Бена. Сначала это удивляло, ведь её родители, сир Деймон и леди Роанна, были такими добрыми... А потом Бен узнал, что Бринден Риверс просто женат на его матери. Не то чтобы это улучшило положение Морской Звезды в глазах сына, но всё же приятно выяснить, что твой настоящий отец — прославленный воин, Меч Веры и просто герой, а не скучный королевский десница, увлекающийся черной магией. Эйгор Риверс же, в свою очередь, был крайне недоволен. Он, конечно, знал о мягкосердечии Деймона, но это... это было слишком! Притащить в его родной Эйгорхолл вороньего выродка, потому что тому, якобы, плохо в Королевской Гавани, и надеяться, что Эйгор найдёт с ним общий язык... К сожалению, Бенджикот Риверс, не считая своего происхождения, был идеален: в двенадцать лет был посвящён в рыцари (и как бы Эйгор не пытался убедить себя, что незаслуженно, поверить в это не получалось), привык слушаться старших (ещё бы, Ворон выдрессировал!), глупостей не творил, и к тому же явно умел ладить с детьми: всех кузенов сумел утихомирить без посторонней помощи. Но терпеть в своём доме сына Ворона Эйгор не собирался. Однако, когда уже твёрдо решил отправить его домой, выяснил такое... Роанну хотелось то ли обнять, то ли придушить, братца Бриндена —придушить однозначно. — Вот же сволочь, столько лет забивал моему сыну голову всякой ерундой! — Да он Бена и не замечал практически, только отчитывал, — начала Роанна, но Эйгор перебил — А ты молчала! Эх, знал бы я, не оставил бы сына этим утыркам... Эйгор зря волновался, что Бен будет обижен на то, что оказался бастардом — мальчик был в полном восторге от того, кто его отец. Как он потом сказал, тот миг, когда Эйгор взъерошил ему волосы, был лучшим в его жизни.