Тебе тепло

      Сейчас на студии очень громко и весело:        – Ты сказала: тебе тепло до мурашек, – поёт Тихон, ритмично двигаясь под музыку.       – Не хотела, чтобы текло время наше, – продолжает Ваня, руками как бы показывая текст песни.       – А я хотел бы не знать, что там дальше, – исполняет свою строчку старший.        – Глядя в твои глаза цвета ганжи, – допевает припев младший.       – Ты сказала тебе тепло..., – заканчивают они вместе.        Записывают песню мальчики вдвоём, поэтому могут себе позволить просто подурачиться. Сразу после окончания "работы" они начинают громко смеяться, опираясь на плечи друг друга, чтобы ненароком в приступе не упасть. Парни выходят из комнаты для звукозаписи и падают на диван, продолжая веселиться. Ваня достаёт пачку сигарет из кармана толстовки и выуживает из неё одну.        – Будешь? – предлагает младший, протягивая пачку другу.        – Конечно, – отвечает Тихон и достаёт сигарету.       Янковский чиркает зажигалкой и поджигает сигарету, затем даёт старшему прикурить. Ваня глубоко затягивается: его лёгкие наполняются табачным дымом, на губах остаётся едва ощутимая горечь, а по телу разливается тепло. Он выдыхает через ноздри, слегка морщась от покалывающих ощущений в носу. Жизневский же затягивается слабо, практически не вдыхая.       Спустя пару затяжек Тихон набирает в рот побольше дыма и выпускает колечки, смотря как они растворяются в воздухе. Ваня же быстро докуривает и кидает бычок в специально поставленную для таких случаев пепельницу. Старший растягивает удовольствие, наблюдая за тем, как медленно тлеет сигарета. Он затягивается, приближаясь к лицу младшего непозволительно близко, и выпускает дым прямо в него. Янковский вдыхает запах табака, абсолютно не понимая действий Тихона. Жизневский заглядывает в янтарные глаза, в голове уже строя только ему одному известный план. Он закрывает глаза и едва ощутимо касается чужих губ своими. Поцелуй длится несколько секунд, но для старшего как будто бы вечность проходит. Ваня слегка отталкивает его от себя, не особо осознавая то, что сейчас произошло.       – Тих, ты чего творишь? – спрашивает младший, посматривая на друга.        – Ну, а что? – говорит Жизневский в развязной манере.       Ему было до одури страшно, но сейчас он полон решимости и может пафосно вести себя. Тихон тянется за следующим поцелуем, но Янковский уворачивается, находясь в полном замешательстве. Младшему дико неловко, и его беспокоит такое поведение друга. Он слегка отодвигается и порывается было встать, но его резко тянут обратно. Старшего завораживает скромность парня и то, как ему стыдно за всё то, что они делали буквально минуту назад.       – Вань, ну, ты чего? – мягко говорит Жизневский, улыбаясь во все тридцать два.        – Тиш, я..., я не могу, – отвечает младший, закрывая лицо руками, чтобы друг не увидел его горячих щëк, покрывающихся румянцем.        – Иди сюда, – зовёт Тихон, протягивая руки к парню.        Старшему бесповоротно сносит крышу от реакции Вани, он пытается отнять его руки от лица и заставить посмотреть в свою сторону. Жизневский притягивает парня к себе, заставляя уткнуться носом в его грудь. На удивление, Янковский его не отталкивает и убирает руки, только лишь головы не поднимает. Тихон гладит его по волосам, всеми силами борясь с желанием опустить руку ниже.       – Это неправильно, – тихо говорит младший, чувствуя, как уши начинают гореть от стыда.        – А не похуй ли? – отвечает старший, ухмыляясь.        Ваня отстраняется, всё так же не смотря в сторону друга, а затем и вовсе отворачивается, отодвигаясь подальше.        – Эй, перестань, я же знаю, что тебе нравится, – произносит Тихон, кладя свою ладонь на чужое плечо.        Янковский молчит, ведёт плечом, пытаясь сбросить с него руку, ведь ему дико стыдно признавать то, что старший прав. Его мучают эти метания: оставаться адекватным или же наплевать на всё и поддаться этому искушению. Ваня точно знает, что Жизневский не отстанет, ведь его самоуверенность, целеустремлённость и безбашенность всегда приводят к тому, чего он хочет добиться. А значит и строить из себя паиньку просто не имеет никакого смысла. Нет, младшему всё ещё стыдно за всё это – за эти мысли, за чувства и желания, за действия, но он решает бросить всё на произвол судьбы. "Будь, что будет", – думает он и всё же поворачивается к старшему.        – Что, стесняшка, одумался? – усмехается Тихон.        – Завали ебало, бесишь, – говорит Янковский, разглядывая свои руки.        Жизневский закатывает глаза, но действительно замолкает, хотя ему безумно нравится вгонять младшего в краску. Он осторожно, боясь спугнуть, кладёт руку на колено парня, чуть сжимая, и приближается к лицу, внимательно его разглядывая. Не замечая никаких протестов, он мягко целует, без напора и резкости, присущих ему. Ваня закрывает глаза, щëки его начинают гореть пуще прежнего, но на поцелуй он отвечает, так же медленно и нежно сминая чужие губы. Тихон ласково гладит его по растрёпанным волосам, завоёвывая этим жестом доверие. Он неспеша ведёт ладонью вверх по бедру и, забираясь под толстовку, оглаживает напряжённые мышцы пресса.       – Ванюш, расслабься, – говорит старший, чувствуя страх младшего.       – Ты можешь помолчать? – шипит Янковский, хмуря брови.        – Неа, мне нравится смотреть на то, как ты краснеешь, – весело отвечает Жизневский, делая самую невинную улыбку, какую только может.        Тихон целует скулу парня, осторожно перебираясь к губам. Они вновь сливаются в нежном поцелуе, растворяясь в ощущениях. Старший медленно задирает одежду Вани, оголяя его торс, проводит по нему рукой, не отрываясь от его губ ни на секунду. Младший лишь поддаётся, не в силах сопротивляться порыву чувств. Жизневский до конца стягивает его толстовку, переходит поцелуями к тонкой шее, вызывая у парня мурашки по всему телу.       Футболка старшего летит на пол вслед за толстовкой, и Янковский тут же опускает ладонь на рельефный пресс, обводит кончиками пальцев кубики и, в итоге, кладёт руку на сильное плечо. Тихон испытывает некое недоумение, ведь несколько секунд назад его Ванечка был самым-самым скромным мальчиком, но его, конечно же, это устраивает. Значит, добился доверия и расположения, раз руки младшего сами к нему тянутся.       Жизневский запускает пальцы в волосы парня и оттягивает их слегка, заставляя его запрокинуть голову. Старший укладывает Ваню на диван, а сам наваливается всем своим весом сверху, продолжая целовать. Янковский тихо стонет в поцелуй, крепко обнимая широкую спину. Тихон неспеша расстëгивает джинсы младшего, оглаживает его бедро, чуть стягивая ткань вниз.       – Что же ты не сопротивляешься, Вань? Я думал: ты неприкосновенный, – говорит Жизневский, расплываясь в улыбке.        Младший лишь больше краснеет, пытаясь отвернуться от внимательных и проницательных глаз, так красиво переливающихся серебром. Тихона это только ещё больше цепляет и подогревает интерес, поэтому он отстраняется и стягивает джинсы парня вместе с нижним бельём. Ваня пытается свести ноги вместе, но старший не даёт этого сделать, хватая за колено и уводя его в сторону.       – Так, тебе всё нравится, милый, – произносит на выдохе Жизневский, а на его лице появляется хищная ухмылка.       Янковский прячет лицо в сгибе локтя, ему дико неловко, когда кто-то разглядывает его так открыто. Тихон облизывает губы, целует внутреннюю сторону бедра парня, вызывая у него мелкую дрожь.        – Вааань, смотри на меня, – мурлычет, словно тигр, старший.        Младший подчиняется, не без метаний, конечно, и убирает руку с лица. Жизневский тем временем снимает с себя брюки, внимательно наблюдая за взглядом Вани, нарочито медленно стягивает боксеры и куда-то кидает, это сейчас не так важно. Всё лицо, уши и даже шея Янковского в эту же секунду покрываются румянцем, становится дико жарко и душно. Тихон проводит рукой по своему стояку, наблюдая за реакцией парня, и, видя, что тот всё же смотрит, откровенно так подмигивает и тихо посмеивается. Младший, конечно же, дуется, но покорно молчит, начиная дышать глубже и реже.       – Малыш, я понимаю, что ты меня хочешь, но нужно чуть-чуть подождать, – говорит старший, отходя к тумбочке.        Оттуда он достаёт всё, что ему нужно, и возвращается на диван. Жизневский грубо целует Ваню, слегка царапая его щетиной. А Янковский просто поддаётся. Ему нравится. Тихон разводит его ноги пошире, на что парень пытается сопротивляться. Но старший слегка шлёпает по внутренней стороне бедра, давая чётко понять, что они играют по его правилам.       – Ванюш, сейчас может быть больно. Потерпишь? – предупреждает Жизневский, проявляя заботу.        Младший кивает, опуская глаза. Только после согласия Тихон выдавливает капельки смазки себе на пальцы, растирая её, чтобы согреть. Он проникает одним внутрь и слегка двигает им, не услышав никаких возражений. Затем добавляет второй, чувствуя, как упругие стенки обхватывают пальцы. Ваня лишь загнанно дышит, всё ещё стыдясь произнести хоть единый звук.        Постепенно двигаться становится легче, и старший добавляет третий палец. Сам Жизневский уже возбуждён настолько, что взгляд его мутнеет. Он видит, что младший испытывает неприятные ощущения, но остановиться не может, к тому же, его никто и не просит. Янковский закусывает губу и сжимает под собой кожаную обивку дивана до побеления костяшек. Да, ему некомфортно, но он терпит, ведь видит, в каком состоянии его друг, и это безумно заводит.       Со временем мышцы достаточно растягиваются, и Ваня начинает получать удовольствие от процесса, тихо постанывая куда-то в бок, чтобы старший не услышал. Но Тихону сейчас вовсе не до этого. У него темнеет в глазах, а член то и дело дёргается, прося внимания. Он выходит из тела парня, разрывает обëртку и раскатывает латекс по стволу, блаженно выдыхая.       Добавляя немного смазки, Жизневский приставляет головку ко входу и плавно толкается, удерживая младшего за бёдра. Он входит до конца и замирает, давая привыкнуть. Янковский издаёт полувсхлип-полустон, от чего улыбка на лице старшего становится шире.       – Это божественно, Вань. Ты самый лучший, – как в бреду шепчет Тихон, наслаждаясь узостью парня.        Эти слова, конечно, Ваню смущают, но возбуждение по всему телу отдаёт жаром, что напрочь отбивает мысли о том, что всё это неправильно. Плевать он хотел на это всё, он просто хочет получить мощнейший выброс эндорфина и забыться в ощущениях, чувствуя тепло родного тела.       Старший опирается руками по обе стороны от головы младшего и начинает медленно двигаться, ища нужный угол проникновения. Янковский утыкается в его шею, вдыхая запах одеколона и сигарет. Их тела соприкасаются, прилипая друг к другу. Жизневский целует парня в висок, слизывая проступающие капли пота. Это сводит обоих с ума.       Ваня запускает пальцы в пшеничные волосы, чуть сжимая их, а второй рукой обнимает плечо, несильно впиваясь в него ногтями. Очередной раз Тихон толкается в разгорячëнное тело, тут же слышится громкий стон, младший оттягивает кудряшки, зажатые в пальцах, так, что старшему становится больно. Жизневский понимает: попал по простате, и с новой силой начинает вбиваться в него.        Стоны Янковского становятся всё громче и чаще, пульс набатом стучит в висках, а во рту пересыхает от частого дыхания. Старший целует шею, скулы, подбородок, ловит своими губами чужие, толкается языком в тёплый рот, сплетаясь им с чужим. Движения его быстрые и резкие, каждый толчок – сладкий стон. Кажется, Ванечка сорвёт голосовые связки сегодня.        – Да, Тиш, вот так, ещё, сильнее, – беспорядочно выстанывает младший, прерываясь на мелкие вдохи.        – Как скажешь, мой сладкий принц, – проговаривает Жизневский, хватая Ваню за волосы.        Тихона немного удивляет услышанное: кто ж знал, что мальчик, который несколько минут назад сгорал от стыда, может говорить такие грязные словечки. Но он исполняет просьбу, ускоряясь и входя ещё глубже. Член Янковского давно требует внимания, из уретры до живота тянется прозрачная ниточка смазки, а трение о тело старшего прибавляет желания достичь разрядки, но вовсе не доводит до этого.        – Тиш, я кончить хочу, очень, – буквально умоляет младший, заглядывая в серебристые глаза.        – Ванюш, потерпи немного. Зачем же нам так быстро заканчивать столь приятное занятие? – отвечает Жизневский, кротко целуя его в губы.        – Но я больше не могу терпеть, я хочу сейчас, – произносит Ваня, а по его щекам начинают течь слëзы.        – Так, кончай. Я, вроде, не запрещал, – будто издеваясь, говорит Тихон парню на ухо.        – Я без рук не могу, – признаëтся Янковский, отводя взгляд.        – Значит сможешь, – ухмыляясь, говорит старший и тянет младшего за волосы.        Под натиском сильных рук Ваня поднимает карие глаза на своего мучителя и просто хнычет, надеясь его разжалобить. Жизневский лишь мотает головой в знак отказа в просьбе и ускоряет движения, плотнее прижимаясь к парню.       Тихон уже и сам не может продолжать эту сладостную пытку, движения его становятся рваными и неритмичными, поцелуи хаотично сыпятся на лицо младшего, а дыхание полностью сбивается. Янковский крепко сжимает кудри и царапает ему спину, оставляя на ней красные полосы.       Старший входит по самое основание и кончает, а следом достигает разрядки и Ваня. Они сплетаются в поцелуе и оба расслабляются, тут же чувствуя приятную усталость по всему телу. Янковский чуть отодвигается, уступая место для Тихона. Жизневский тут же ложится, целуя парня в кончик носа. Младший вновь заливается краской, когда к нему приходит осознание всего произошедшего.       – Вань, харе стесняться, а то я пока не готов для второго раза, – говорит старший, посмеиваясь. – Это произошло, потому что мы оба этого хотели.        – Ты прав, – отвечает Ваня, улыбаясь.        На его щеках всё ещё остаётся румянец, но больше он не испытывает чувство стыда. Сейчас между ними только любовь и доверие.        Часто так бывает, что человек может быть совершенно другим, не как обычно. Это зачастую переворачивает представление о нём на 180°. Нужно просто уметь найти к нему подход.