Aqualung, Lucy Schwartz — Cold
Чимин вышел из покоев, не поднимая головы. Он знал, чего от него ждут сразу несколько пар глаз, но был не в силах изменить того, что случилось. Оттого и поднимать взгляд не хотелось на всех, кто ждал его вердикта. Но рука подошедшего Юнги, крепко сжавшая его, заставила внутри разлиться приятное тепло и дала сил на то, чтобы посмотреть в одни конкретные глаза. — Тэхён ждет ребенка. Срок совсем еще крошечный, неделя от силы, может, чуть больше, — тихонько произнес нимфа. — В остальном с ним все в порядке. Хосок закрыл глаза и провел ладонями по лицу. Внутри что-то с треском надломилось и стало рушиться. Все три дня в ожидании, пока Чимин добирался до королевского дворца, он продолжал лелеять надежду где-то глубоко внутри, что Чонгук обманул его, решил напоследок зацепить побольнее, заставить метаться в растрепанных чувствах… Теперь же даже крохотный огонек этой отчаянной надежды угас. Чонгук изнасиловал суккуба и позволил ему забеременеть. Теперь его семя растет внутри Тэхёна, развивается и спустя время станет маленьким демоном. «Клянусь тебе, когда мы одержим победу, когда Шактехин будет надежно запечатан или уничтожен, а равновесие нашего мира восстановлено, мы, как и прежде когда-то, закроемся в покоях и в любви дадим жизнь самому прекрасному на свете ребенку». Хосок не смог сдержать своего обещания. Он не позволил убить себя на поле брани, он одержал победу в поединке за трон, но допустил то, что его брат разрушил их с Тэхёном жизни. Как он теперь сможет посмотреть в глаза своему супругу? Как сможет прикоснуться к нему после всего, что произошло? Дверь покоев снова с тихим скрипом отворилась и в ярко освещенный коридор нерешительно выступил Тэхён. Совсем тихий и потерянный все эти дни, словно бы истончившийся и превратившийся в совсем другого суккуба. Бледные пальцы сжимали дверной косяк, а сам парень не решался шагнуть дальше. Покрасневшие от долгого плача глаза коротко осмотрели всех присутствующих и с надеждой обратились к Хосоку. — Когда мы поедем домой? — едва различимо, как-то совсем жалобно спросил Тэхён. — Мне так страшно здесь… Новый правитель Нгара отвел взгляд, не в силах смотреть на такого разбитого младшего, и сжал руки в кулаки, сдерживая бесполезную сейчас злость. Он ничего не сможет сделать с тем, что уже произошло, но и видеть эту тоску и боль в любимых глазах было невыносимо. Это все его вина. Хосок не боялся ничего, не боялся смерти и боли, но теперь был в ужасе от того, каким стал его супруг. Развернувшись, демон быстрым шагом пошел прочь. — Приготовьте экипаж для него, вечером суккуб отправится в мой дворец, — приказал он стоящему у двери слуге, удаляясь. — И разошлите гонцов во все пределы, пусть пришлют тех, кто может стать советниками. Юнги, Джин, Намджун — идем со мной, есть предложение. Тэхён хотел что-то сказать, возразить, хотя бы позвать демона, даже руку протянул к нему, но не успел. Тонкие пальцы так и замерли в воздухе. Парень проводил взглядом Верховного и его приближенных, от которых так и веяло сочувствием, медленно опуская руку и не замечая покатившихся по щекам слез. Тянущее чувство пустоты ломало все тело, заставляло сжиматься в комок и искать тепла и заботы… Но взяться этому теплу было неоткуда. — Тэхён… — начал было Юнги, шагнув к младшему, но тот отшатнулся от него, часто качая головой. — Нет, не нужно. Не нужно меня утешать, — дрогнувшим голосом пробормотал суккуб, растирая слезы по бледным щекам. — Не подходите ко мне, Ваше Темнейшество, я отвратителен. Я омерзителен даже самому себе, не марайтесь об меня. — Тэхён, не говори ерунды! Ты все тот же, ты не стал хуже! — нахмурился демон и попытался коснуться плеча парня. — Но я стал! — выкрикнул Тэ, отстраняясь от чужих рук, словно то были ядовитые змеи. Обхватив себя за плечи, он отступил назад в покои и закрыл глаза, продолжая качать головой. — Я мерзкий, я грязный… Я должен был принадлежать только Хосоку, а теперь!.. Теперь я не достоин быть рядом с ним… У Короля не может быть такого фаворита. Фаворит Черного Короля должен принадлежать только ему одному, только от него фаворит может иметь детей, а я… Ненавижу… ненавижу… Все кончено, я не нужен ему… Король наберет себе новый гарем, он найдет себе другого фаворита и будет любить его, а я… Я останусь там, во дворце. Буду всю оставшуюся жизнь один, буду любить его и жить только им!.. С этим отродьем и!.. — Спать! — приказал Верховный с побелевшими на миг глазами, заметив, как языки черного огня стали то тут то там вспыхивать на чужой коже, и с легкостью подхватил отключившегося младшего на руки. — Ох, Тэ-Тэ… — Он разрушит себя, если ничего не сделать, — поджал губы Чимин, шагнув ближе, осторожно провел кончиками пальцев по взмокшему лбу, убирая серебристую челку и мягко снимая боль, что охватывала голову суккуба. — Им обоим нужно время, — произнес Юнги, прошел глубже в покои и опустил Тэхёна на неразобранную постель. — Время? Как много? — Чимин зло стиснул кулаки, в бессилии глядя на успевшего стать ему другом парня. — Почему Хосок отсылает его подальше, когда он ему так нужен? Неужели он не понимает, что его поддержка сейчас важна для Тэхёна? Он же убьет себя, если оставить его одного! И ладно сейчас — мы с тобой рядом с ним, мы можем его удержать. А что будет дальше? Он будет один на один с этим всем, будет продолжать травить себя тем, что произошло! — Именно поэтому с ним поедет Ёсан, я все устрою, — сказал старший, накрывая суккуба одеялом. — Этот мальчик сможет о нем позаботиться. Здесь же Тэ угрожает опасность — все бывшие соратники, слуги, подчиненные и те, кто просто ненавидел Чонгука, будут пытаться убить его. Слухи ведь разносятся очень быстро, весь Нгар уже, наверно, в курсе того, что сказал принц перед смертью. То, что Тэ носит дитя Чонгука, делает его главной мишенью для всех. Да и у Хосока сейчас дел невпроворот, ему нужно исправить многое из того, что натворил Чонгук. Не спорю, он не прав, отправляя его вот так. Но и ему сейчас нелегко — брат, которого он любил всем сердцем, о котором заботился долгие столетия и доверял ему, предал его, причинил вред его любимому и, как выяснилось, зачал ему ребенка. Уверен, Хосок винит во всем себя. Поэтому нужно дать время и ему. — Как бы не стало поздно… — поджал губы нимфа и обнял себя за плечи. — Мин-и, эй, — мягко улыбнулся Юнги, шагнув ближе и взяв в ладони обрамленное светлыми волосами лицо. — Обещаю, если ничего не изменится в лучшую сторону, я ими займусь, хорошо? Я прослежу за ними, не переживай. Ты ведь мне доверяешь? Чимин улыбнулся уголками губ, обхватил пальцами запястья чужих рук и прикрыл глаза, наслаждаясь ласковым прикосновением. — Доверяю. Конечно доверяю, Юнги. — Мне нужно идти к Хосоку, — поморщился демон, перемещая руки на стройную талию младшего и утыкаясь носом в его плечо. — Не удивлюсь, если мы просидим там почти до утра… — Иди, не волнуйся, — Чимин с улыбкой нежно пропустил между пальцев белоснежные пряди длинных демонских волос. — Я побуду здесь с Тэхёном немного, а потом буду ждать тебя в покоях, как бы поздно ты ни вернулся. — Правда будешь ждать? В голосе столько надежды и волнения! — Конечно, — кивнул младший, улыбнувшись шире. — Спать без тебя мне теперь не нравится. Юнги рассмеялся негромко, а затем отстранился и с хитринкой посмотрел в лучистые голубые глаза напротив. Такие чистые и искренние, что в груди все сжималось от нежности и желания прижать этого мальчишку ближе к груди и никуда не отпускать ближайшую вечность. Такое странное и запретное чувство для демона, но абсолютно прекрасное и долгожданное для бывшего Светлого Хранителя. — Если мы будем засиживаться за полночь, я пошлю Хосока к Старым Богам и приду к тебе, — прошептал Верховный, оставил на нежных розовых губах невесомый поцелуй и отступил на шаг, а за ним на второй и третий. — Иди уже, Темнейшество, тебя ждут неотложные дела, — хихикнул нимфа, присаживаясь на край постели рядом со спящим Тэхёном. — Увидимся позже. — Ты чудо, — улыбнулся Юнги напоследок и быстро покинул покои. Губы Чимина еще долго хранили фантомное ощущение поцелуя демона, а нежная улыбка не желала сходить с них. Оттого еще больше парень испытывал стыд перед спящим рядом с ним Тэхёном. Казалось неправильным — чувствовать себя таким запредельно счастливым, когда старший был так разбит и подавлен. Ведь даже сейчас, находясь во сне под действием чар Юнги, суккуб продолжал вздрагивать судорожно после недавнего срыва, а в уголках его глаз собирались слезы. С печальным вздохом нимфа поправил одеяло на чужих плечах и ласково провел рукой по серебристым волосам, ореолом рассыпавшимся по подушке. — Короли собираются там, где цветет земляника, Украшают короны стыдливостью чистой росы. Возмутилась крапива, но, поразмыслив, поникла. Засыпай поскорей, мой единственный, мой лунный сын… Он тихонько пел, и улыбка его приобрела печальные нотки при воспоминании о том, как матушка напевала ему эту старую колыбельную в детстве. Руки перебирали чужие шелковистые волосы, как парень это помнил, пока тихая и нежная мелодия убаюкивала чужую измученную душу: — Королевы цветами украсили русые косы, В их глазах отражаются хмель и бесчинства весны. Не смотри — это глупые игры для царственных взрослых. Засыпай поскорей, мой единственный, мой лунный сын… Тэхён вскоре затих и совсем расслабился от чужой ласки, погружаясь в безмятежный и глубокий сон. Чимин завершил колыбельную и бережно уложил ладонь на живот суккуба, передавая часть своей энергии этому еще нерожденному, едва начавшему свое развитие созданию. Ему понадобится много сил, чтобы прокладывать себе путь в этой жизни. Особенно сейчас, когда все в этом мире против него, включая его родителя. — Все будет хорошо, малыш… Обещаю тебе, все наладится. Ты, главное, не сдавайся. И на папу не злись, он поймет, я уверен. Не сейчас, так попозже. Верь в него так же, как я…***
Чимин сорванно стонал, сжимая пальцами край подушки под своей головой, и подавался навстречу каждому движению, поцелую и прикосновению Верховного, забываясь в ощущениях и захлебываясь ими. Юнги было так много, он был везде — внутри, снаружи, в сердце, в голове, на поверхности кожи и в каждой частице тела. Он завладел им целиком и полностью, заменяя собой целый мир, заполняя каждый уголок сердца собой. Нимфе страшно становилось иной раз от того, как сильно он был привязан к этому мужчине. Ведь кто он для него? Игрушка? Развлечение, пока не наскучит? Фаворит?.. Они не говорили об этом ни разу за те несколько недель, что прошли с тех пор, как они вернулись во владения демона. Чимин одновременно и желал этого разговора, и боялся. Что, если его догадки окажутся правдой? Как ему быть? Куда идти, когда Юнги выбросит его из своей жизни, заменив кем-то, кто будет ему интересен?.. Но все эти мысли испарялись из головы стоило лишь Верховному улыбнуться ему, коснуться ласково, поцеловать или, как сейчас, застать врасплох утренними ласками, сводящими с ума и заставляющими все внутри гореть неугасимым огнем. — Мх… Юнги… — сорвалось отчаянно с припухших из-за страстных поцелуев губ. — Да, мой мальчик?.. — отозвался охрипшим от возбуждения голосом демон, очерчивая влажными поцелуями нежную скулу парня. Чимин поспешно замотал головой, подкидывая бедра навстречу новому толчку и захлебываясь новым стоном. На кончике языка так и зависли слова, которые каждый раз почти срывались в минуты наивысшего наслаждения. Они щекотали, щипали несчастный язык, но каждый раз так и оставались несказанными, заглушенными подушкой, проглоченными со стоном. Такие простые, но вместе с тем невероятно сложные, ни разу никому еще не подаренные, бережно хранимые… Но нужны ли они Верховному? Нужен ли ему сам целитель? Ведь неужели он так ласков и заботлив ко всем своим наложникам? Неужели всем так же шепчет в запале страсти слова нежности? Неужели всех своих любовников он так же прижимает к своей груди, разморенный и расслабленный после проведенных на сбитых простынях часов? — О чем ты думаешь? — негромко спросил Юнги, зарываясь носом в пшеничные пряди чужих волос и рисуя затейливые узоры на его плече. — Даже когда мы в постели что-то не дает тебе покоя. Чимин протестующе замычал и зарылся носом в ключицу старшего, нежась в его руках и не желая портить момент. Ему было так хорошо в сильных руках демона, так тепло и уютно, что терять это не хотелось ни на секунду. — Не хочешь говорить? Значит, это что-то действительно важное, — вздохнул Верховный. — Чимин, я ведь говорил тебе уже не раз — ты можешь рассказывать мне обо всем, я выслушаю и помогу. Ты же говорил, что доверяешь мне. Неужели это изменилось? — Нет! Конечно, нет! — запротестовал нимфа и прижался к старшему крепче. — Я доверяю тебе, не говори ерунды. Я не думаю ни о чем слишком серьезном, не волнуйся. — Если бы это не было серьезным, ты не стал бы думать об этом постоянно. Думаешь, я не вижу? Ты часто погружаешься в свои мысли и мрачнеешь, отстраняешься от меня, сторонишься и даже иногда избегаешь… Я делаю что-то не так? Тебе что-то не нравится? Скажи мне об этом, милый, чтобы я мог все исправить. Чимин недовольно засопел, переместившись выше и ткнувшись носом в чужую щеку. В моменты, когда Юнги говорит такие вещи, парень не может ничего с собой поделать и тает, поддаваясь на провокацию нежностью и заботой в его голосе. И вот как он может сомневаться в этом демоне, когда тот так обращается с ним? Но червячок сомнения все равно подъедал его изнутри, вынуждая прикусить язык и сдерживать порывы открыться старшему окончательно. Но и сейчас ничего не ответить будет нечестно… — Я… Я часто думаю о доме, — со вздохом произнес юноша, пропуская сквозь пальцы волосы Юнги, чтобы чувствовать себя спокойнее. Поняв, что старший ждет дальнейшего, он продолжил: — Прошло уже столько времени с тех пор, как все случилось, Тэян мертв и месть свершилась… Знаю, весь мой род убит, но, быть может, остался хоть кто-то? Те, кого я знал? Может, кому-то все же удалось спастись? Я хотел бы поехать туда, отдать дань памяти своей семье… — нимфа постарался сглотнуть комок в горле и говорить ровно. — Это очень важно для меня. — Думаю, сегодня к вечеру мы могли бы отправиться в путь, — после недолгого молчания сказал Юнги и коснулся губами виска младшего. — Если ехать не слишком торопясь, то к завтрашнему утру мы уже будем на месте. — Погоди… Ты хочешь поехать со мной? — Чимин даже поднял голову и оперся на локоть, удивленно заглядывая в лицо демона. — А ты думал, что я отпущу тебя одного? — фыркнул Юнги в своей привычной манере. — Я, конечно, понимаю, что доверил тебя самому сильному из своих питомцев, но я не собираюсь сидеть здесь и ждать у моря погоды, пока ты вернешься. Съездим вместе, почтим память твоих родных, побродим по округе. Одному тебе все равно будет сложно. Нимфа не удержался и крепко обнял старшего за шею, пряча лицо в изгибе его плеча. Как этот демон может быть таким суровым, пугающим и жестоким, но, стоит им оказаться вдвоем, далеко от посторонних и слуг, и он становится самым ласковым и заботливым на свете? Куда девается тот жуткий Верховный, что в их первую встречу едва не перерезал ему горло? В нем так много светлого, чистого, искреннего… Ну, кроме дикой страсти, потому что заставить так гореть ни один Светлый не способен. Приняв общее решение отправляться налегке, они выдвинулись в путь, когда солнце уже медленно клонилось к горизонту на западе. Чимин прежде всегда боялся ночных поездок, но теперь находил в этом какую-то особенную прелесть. Ему нравилось ощущение, словно целого мира не существует, словно есть только освещаемая лунным светом дорога, стена деревьев по обе стороны от нее, приглушенный влажной землей стук копыт, шорох листвы под легким ветром и они с Юнги, увлеченные разговорами или наслаждающиеся таким уютным и родным молчанием… Когда они успели так сблизиться? Когда Чимин успел так сильно утонуть в этом мужчине? Или, быть может, они были предназначены друг другу судьбой? Хотя, конечно, глупо быть таким самонадеянным. Но нимфе можно, он впервые в своей жизни испытывал такие сильные эмоции, впервые был влюблен, так что помечтать ему было простительно. Перевал в Северных горах они пересекли ближе к рассвету, когда небо на востоке едва-едва начало сереть. До Священных Озер уже было рукой подать, но из-за этого на душе Чимина становилось все тревожнее. Родные просторы теперь пугали разрухой и пустотой. Прежде еще на подъездах к мирному поселению нимф можно было встретить улыбчивых жителей, каждый из которых занимался своим делом. Само поселение находилось на живописном берегу большого озера, в котором когда-то давно даже обитали русалки, но с годами переселились дальше, в море. Теперь же тишину в округе нарушали только пение птиц и стук копыт по дороге. Даже по прошествии нескольких месяцев в воздухе ощущался запах гари, от которого парня начала пробирать крупная дрожь. В памяти стали одна за одной всплывать картины прошлого, наполненные ужасом и отчаянием. Когда лошади медленно приблизились к руинам, бывшим некогда апартаментами правящей семьи, в ушах юноши бесперебойно звучали предсмертные крики напуганных друзей и любимых, лязг оружия и грохот обрушивающихся в огне строений. К горлу подкатил горький и душащий ком отчаяния. У него никого не осталось, ни родных, ни друзей… Только это разрушенное и разоренное место, хранящее в себе столько воспоминаний. Он больше никогда не увидит лиц отца, матери, двоих старших братьев, лучшего друга… Теплая ладонь, коснувшаяся его руки, заставила нимфу вздрогнуть и перевести взгляд на уже спешившегося Юнги. Мужчина стоял подле пегого жеребца, ожидая пока Чимин придет в себя и сможет справиться с эмоциями. В его глазах было столько сочувствия и заботы, что у младшего защемило сердце от благодарности. Поспешно сморгнув подступившие к глазам слезы и спустившись на землю, парень взял своего коня под узду и отвел вместе с демоном к ближайшему удобному дереву. — Помнится, я однажды сбежал от няни и забрался сюда, лет пять мне было, — улыбнулся воспоминаниям младший, привязывая повод к крепкой ветви, — а слезть было страшно. И я начал тихо звать на помощь — боязно было, что за это еще и поругают. Окно классной комнаты Джихёна, моего среднего брата, выходило аккурат сюда. Он услышал мой писк и пришел на помощь. Ну как «на помощь»… Он был всего на три года старше меня, немногим выше тогда, поэтому, когда стянуть меня не получилось, он позвал нашего третьего брата. Сухо тогда было уже тринадцать, он так с нас смеялся… — Ты был тем еще бедокуром, да? — Юнги взял парня за руку, переплетая пальцы, и они медленно побрели вдоль обгоревших и обвалившихся стен. — Если бы! С возрастом я стал домоседом, читал книги по врачеванию, долго засиживался у Старейшины, который обучал меня всему. Это братья у меня всегда были весельчаками и затейниками, они любили путешествовать, даже жен своих привезли из других мест… — улыбка на губах целителя померкла, а взгляд снова потускнел. — Это была свадьба Джихёна… Он был так счастлив, прямо светился весь, потому что наконец-то заполучил свою ненаглядную — он больше года добивался ее руки. А потом пришел Тэян… Он, вместе со своими прихвостнями, не пожалел никого, они убивали всех без разбору, стариков, детей… У Сухо был шестилетний сынишка, мой племянник, Хесон… Его убили прямо у меня на глазах, прежде чем кто-то из слуг успел вытолкнуть меня прочь из зала по потайному коридору. И малышке Мэй было всего три недели от роду, она была с няней в покоях… вот здесь. Парень остановился рядом с полуразрушенной небольшой террасой. Раньше на нее выходили большие арочные окна уютной детской спальни. Чимину так нравилось приходить сюда, ворковать над крохотной девочкой с большущими ярко-зелеными глазами. Малышка была такой долгожданной для всех, ведь после Хесона у Сухо с супругой долго не получалось завести ребенка и лишь с поддержкой Чимина девушка смогла выносить это чудо… Теперь же перед ним были только пустые проемы окон со следами копоти вместо некогда милых покоев. К глазам вновь подступили слезы и нимфе пришлось ощутимо прикусить губу, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями. Он мужчина, он должен справиться. — Мин-и, не держи это все в себе, тебе нужно оплакать их, нужно принять это, — ласково произнес Юнги, поглаживая младшего по плечу. — Я рядом, все хорошо. Чимин перевел взгляд на старшего и слезы просто хлынули из его глаз. Вся боль, весь ужас и отчаяние, что копились внутри все это время, наконец нашли выход, заставляя парня захлебываться рыданиями. Демон тут же обнял его, позволяя мочить слезами свою рубашку. Это все, что он мог сейчас дать младшему, — поддержку, объятья и заботу. Никакие слова не смогли бы помочь тому, кто утратил все и всех, Юнги знал по своему опыту. Когда он сам остался один, рядом с ним был только Хосок, который лишь молча выхаживал его, не способный из-за своего демонского воспитания на большее, но и этого тогда было достаточно. Чимин же другой, ему необходимо тепло, нужен тот, кто позаботится о нем. И Верховному хотелось верить, что он сможет стать тем существом. Парню понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и успокоиться, но ему действительно стало легче. Тело продолжало бить мелкой дрожью, а каждый глубокий вдох сопровождался тихим всхлипом, но на душе все равно стало в сотню раз лучше. И немалую роль в этом сыграли крепкие объятья Юнги. Несколько часов любовники бродили по пустым окрестностям, Чимин рассказывал обо всем, что мог припомнить из своего детства, говорил о друзьях и родных, о веселых играх на улицах поселения и первых шагах в целительстве. И Юнги слушал. Слушал, смеялся вместе с ним, уточнял детали, задавал вопросы… Делал все возможное, чтобы нимфа влюбился в него еще сильнее, не иначе! — И тогда Донхва!.. — Стой, — вдруг перебил Юнги, остановившись, заслонил собой младшего и извлек меч из ножен, настороженно вглядываясь в рощу по левую сторону от дороги. Браслет на запястье нимфы зашевелился и уже в следующий миг рядом с парой стоял огромный паук. — Здесь кто-то есть. Чимин испуганно вцепился пальцами в рукав чужой рубашки и тоже вглядывался в заросли, надеясь разглядеть опасность. Повинуясь мысленному приказу своего господина, Похоть шагнул ближе к краю рощи, щелкая смертоносными жвалами. На месте потенциального врага Чимин бежал бы оттуда, сверкая пятками, едва завидев такого питомца. Кто вообще мог быть в окрестностях бывшего поселения нимф? Насколько парень знал, никто особенно не любил селиться поблизости от Северных гор из-за соседства с Нгаром. Только его народ готов был так рисковать, за что и поплатился. Минуту спустя из-за деревьев показались несколько высоких стройных фигур в летящих одеждах. Они двигались неспешно, словно показывая тем самым, что пришли с миром и не собираются нападать. — Гианы… — выдохнул Чимин, приглядевшись к прекрасным лицам пятерых девушек. — Откуда они здесь? Я думал, что они живут за много лиг отсюда… — Сейчас узнаем, — хмыкнул Юнги, отзывая духа обратно, но не опуская оружия, и обратился к приблизившимся девушкам: — Что забыли представительницы прекрасного рода гиан в землях поверженного рода нимф? — Могу спросить то же самое у тебя, Верховный демон, — бархатным голосом ответила одна из дев. Ее волосы развевались в воздухе, словно под водой, а насыщенные фиалковые глаза внимательно следили за каждым движением обоих мужчин. — Но мы здесь не за тем, чтобы начинать распри за пустеющие территории. — Я весь во внимании, — издевательски усмехнулся демон, разводя руки в стороны и вместе с тем отсекая на придорожной пыли линию концом меча — предупреждение не подходить слишком близко. — Мы пришли говорить, но не с тобой, — гиана перевела взгляд на Чимина. — А с ним. Глаза нимфы расширились от удивления. С ним?! О чем гианам могло понадобиться вести с ним разговоры? Их народы никогда особо не ладили, ведь лесные девы были полной противоположностью народу целителей. Они завлекали жертв в свои сети, дурманили, пили их кровь, а затем жестоко убивали. Гианы и нимфы никогда не были дружны, но всегда сохраняли холодный нейтралитет. — С-со мной? — все же подал голос Чимин, выступив из-за плеча демона. — Ты ведь принц Священных Озер? Можешь не отвечать, я чувствую это по крови в твоих венах, — произнесла девушка. — Мое имя Иллиан, я старшая среди сестер. Мы живем далеко отсюда, в лесах, но тебе это и так известно, я уверена. Рассказ мой не об этом. Несколько месяцев назад, как раз когда демонское отродье пришел в Священные Озера, мы с сестрами вышли на ритуальную охоту. Мы не стали вмешиваться, да и не многим бы смогли помочь против толпы обезумевших демонов, поэтому отошли чуть западнее. Уже следующим утром, возвращаясь обратно, мы наткнулись на пожилую нимфу. Она была едва жива, бежала всю ночь, скрываясь от погони среди леса. Мы забрали ее с собой, пытались выходить, но она была очень слаба и уже на третью ночь умерла. Перед смертью она поведала обо всем, что случилось, и сказала, что слуги, помогавшие ей скрыться, сообщили, что из всего правящего рода им удалось незаметно вывести лишь младшего наследника. — Кто была эта женщина? — чуть слышно спросил Чимин, крепче сжимая рукав старшего. — Она назвала свое имя? — Хёджин. — Нянюшка… — сорвалось с губ парня. — Когда она говорила о тебе, то в глазах ее была любовь, — мягко произнесла Иллиан. — Она верила, что тебе удалось спастись и что однажды ты вернешься в родные края. Очевидно, не зря. Она просила передать тебе нечто важное, если мы встретим тебя. Хёджин рисковала своей жизнью ради этого. — Что же это? — волнение в голосе нимфы было не скрыть ничем. Холодное лицо гианы осветила едва заметная улыбка, когда она обернулась к одной из соплеменниц, шестой, которая скрывалась прежде за деревом. В руках она несла небольшой сверток. У Чимина почва ушла из-под ног, когда он понял, что в руках девушки. Не обращая внимания на тихие предостережения Юнги, он шагнул навстречу и протянул руки к свертку. Гиана осторожно передала ношу и отступила назад, к деревьям. — Мэй… — прошептал юноша, с благоговением рассматривая пухлое личико спящей малышки, в чьих линиях так неуловимо угадывались черты его старшего брата. — Боги, Мэй… Моя маленькая, ты спаслась! — Ты пришел как раз вовремя — уже завтра утром мы собирались покинуть эти места и вернуться домой. Мы почувствовали родство крови тебя и девочки и решили выйти к вам. Судя по тому, как Верховный вступается за тебя, рядом с тобой девочке ничего не грозит. Теперь наш долг перед Хёджин исполнен. — Я… Я не знаю, как благодарить вас! — Чимин с трудом оторвал взгляд от лица племянницы и посмотрел на прекрасных девушек. — Я на всю жизнь в неоплатном долгу перед вами! Спасибо, что позаботились о ней! — Заботься о ней и ты, и вырасти из нее достойную наследницу своего рода — это будет лучшей расплатой с нами, — ответила Иллиан, отступая вместе с сестрами обратно в лес. — А ты, демон, береги их. В крови этих нимф сокрыта великая сила. Юнги ответил молчаливым кивком и провожал гиан взглядом до тех пор, пока они совсем не скрылись среди зарослей, а после обернулся к младшему. Тот качал на руках крохотную девочку, не больше четырех месяцев от роду, и не замечал ничего вокруг. Оно и понятно — обрести вновь родную кровь после того, как столько времени думал, что потерял семью навсегда. В этот момент для нимфы, наверно, не существовало ничего иного в мире кроме этой малышки. А для Верховного вдруг все перестало иметь какое-либо значение кроме этого юного еще совсем, наивного, самоотверженного мальчишки с ребенком на руках. Никогда прежде Юнги не испытывал подобного, и это было… восхитительно. — Юнги… — вывел его из задумчивости голос Чимина. Парень смотрел на него с мольбой. — Прости, я знаю, что и так чересчур пользуюсь твоим гостеприимством и добротой… но ты позволишь мне забрать Мэй в твой замок? Я сам о ней позабочусь, не волнуйся об этом! И мы сразу же уйдем, если будем мешать, и… — Не говори глупостей, — нахмурился демон и шагнул ближе к младшему. — Никуда вы не пойдете. Ты ведь обещал мне, что никогда меня не оставишь. Я думал, что мы уже давно решили это. Что же изменилось? — Ну я… Я не знаю… — смутился целитель и вновь опустил взгляд на Мэй. — Мы так и не обсудили… кем я буду при тебе… И Мэй… Это ведь ребенок, она требует времени и сил, ее нужно воспитывать и растить… — Как это «кем ты будешь при мне»? Разве это и так не ясно? Разве я не показал тебе, что ты значишь для меня? Или ты думаешь, что я ко всем проявляю такую заботу? — спросил Юнги, наблюдая за кусающим губы парнем. — Серьезно?.. Так вот что ты успел себе надумать за все время! Вот же глупый мальчишка! — Пальцы мужчины обхватили подбородок нимфы и подняли выше, заставляя посмотреть того в глаза с угольками в самой глубине. — Я люблю тебя, Чимин. Всем своим расколотым на куски сердцем, всей почерневшей душой бесконечно тебя люблю. За все время, что прошло со дня нашей первой встречи, ты стал для меня всем, маленький. Я готов ради тебя свернуть горы, перевернуть весь этот мир и положить к твоим ногам, я готов умереть за тебя. — Юнги… — Я не позволю тебе оставить меня так просто, — продолжил демон с ласковой улыбкой, поглаживая большим пальцем покрасневшую щеку юноши. — Я буду бороться за твое сердце до тех пор, пока оно не станет моим навсегда. А теперь дай мне познакомиться с девочкой, которую я собираюсь всю оставшуюся жизнь называть дочерью. — Осторожно забрав проснувшуюся малышку из рук ошеломленного возлюбленного, Верховный нежно ей улыбнулся и стал качать так, словно каждый день нянчил детей. — Ну здравствуй, принцесса! Здравствуй, красавица! Мэй, как я рад, что ты нашлась. Чимин тоже рад, не волнуйся, он просто немного глупый у нас. Я о вас позабочусь, милая, обещаю… Чимин смотрел на старшего, воркующего над малышкой, и боялся поверить своим глазам и ушам. Юнги любит его? Этот сильный демон, способный уничтожать целые государства в одиночку, жестокий и некогда холодный по отношению к нему… любит? И сейчас так бережно прижимает к груди его племянницу, прямо заявив, что принимает ее, как своего ребенка? Нет, так не бывает! Это невозможно! Верховный шептал нежности крошечной нимфе и получил в ответ искреннюю беззубую улыбку, в этот миг осознав, что пропал окончательно и бесповоротно. Мэй навечно поселилась в его сердце, наполняя его светом и теплом. Когда тонкие руки целителя обвили его талию со спины, а милый нос ткнулся в плечо, Юнги впервые за долгие столетия ощутил, что он дома. — Я люблю тебя, — пробормотал в чужую рубашку Чимин. — Ты уже давно похитил мое сердце, Падший. Я никогда от тебя не уйду, только если ты сам прогонишь меня. Спасибо, что тогда сохранил мне жизнь и позволил узнать тебя. Демон перехватил Мэй одной рукой и развернулся к младшему лицом. — Спасибо, что наполнил мою жизнь смыслом, Чимин-и. Спасибо, что ты есть… Кто из них первый подался навстречу они не поняли, но уже в следующий миг их губы слились в нежном и трепетном поцелуе. Никаких страхов, никакой боли и отчаяния. Впереди их ждет много всего, им предстоит пройти еще очень долгий путь, но они вместе и искренне любят, а значит обязательно преодолеют все трудности.