Грехопадение

      Тихие переливы мелодии арфы эхом отдавались под высокими сводами потолка, заставляя всех слушателей умолкнуть в восхищении. Столь нежная и волшебная музыка никогда не раздавалась в этом проклятом Древними Богами месте… Зал был таким большим, что свет от горящих факелов не достигал его дальних уголков, а вершины могучих колонн терялись где-то в темной вышине…       — Короли собираются там, где цветет земляника,       Украшают короны стыдливостью чистой росы…       Возмутилась крапива, но, поразмыслив, поникла…       Засыпай поскорей, мой единственный, мой лунный сын…       Этот голос… Такой сладкий и бархатный, так гармонично переплетающийся с мелодией, что лилась из-под тонких пальцев музыканта. Завораживает, влечет… Как и воздушные, плавные движения порхающей по залу нимфы. Легкая ткань колыхается при каждом взмахе руки, при каждом шаге чудесного существа, что выглядит так чуждо в своих светлых одеждах на фоне темного и холодного мрамора. Нежный, воздушный, словно набегающие на высокое летнее небо облака. Пронизанный светом, будто солнечными нитями и нежностью хрупкой, которую хочется взять в руки, будто красивый цветок, но боишься, что от неосторожного касания он осыплется лепестками под ноги. Длинные, шелковистые волосы взметаются при каждом повороте или наклоне, а потом пшеничным водопадом опадают на нежные плечи и по помещению разносится тихий перезвон бусин, что нанизаны на мелкие косы среди прядей.       Нимфа в обители демонов, да еще и поет, и танцует. Невиданное зрелище! Невиданная дерзость! Но повелителю сих владений наплевать на недовольство почитаемой свиты. Его темные глаза, с горящими в их глубине угольками, не отрываются от прекраснейшего из созданий. Этот парень — все, что ему нужно. Он готов положить к его ногам весь подлунный мир, лишь бы мальчишка продолжал так же вдохновенно двигаться… только для него одного… А ведь когда-то он едва не уничтожил его, впервые встретив… Какой была бы жизнь демона без этого чуда?..       Чуда, которое не отрывает от него взгляда горящих теплым светом глаз, пока движения танца под старую колыбельную озерного народа становились все медленнее вместе с затихающей мелодией. Звонкий голос нимфы стих и на последней ноте юноша замер прямо перед Верховным. Глаза демона сверкнули темным огнем, когда он, не теряя ни секунды, поднялся со своего трона, шагнул с пьедестала и обхватил лицо парня ладонями, припадая к губам в поцелуе.       — Вы ведете себя недостойно вашего статуса, Ваше Темнейшество, — улыбнулся Чимин, отстранившись от старшего и заглядывая в любимые темные глаза.       — Все уже давно привыкли, — отмахнулся старший, улыбаясь в ответ. — У меня самый прекрасный супруг во всем Нгаре и я имею право целовать его, когда захочу и где захочу.       — Его Величество с тобой бы поспорил, — хихикнул нимфа.       — У нас с ним разные вкусы, — цокнул Юнги и утянул парня за собой к трону.       Празднество продолжилось, словно ничего особенного и не случилось. Подданные Верховного, как бы ни были недовольны выбором своего повелителя, уже давно смирились и привыкли к тому, что этот юноша прочно занял место рядом с демоном. В Паучьем кряже не осталось даже гарема! Всех суккубов и простых наложников выставили из замка еще пять лет назад, когда этот мальчишка с ребенком появился словно из-под земли. Тогда нашлось множество недовольных сим фактом, но они быстро умолкли после нескольких снесенных мечом Верховного голов и приезда самого Черного Короля на церемонию их обручения. Против Хосока не решился бы идти никто.       По залу кружились танцоры, лилась красивая и задорная музыка под сводами потолка. Праздник в честь Красной Луны всегда проходил с размахом и длился до поздней ночи, так что демоны и другие создания веселились до упаду.       Вдруг гости в толпе стали озираться и расходиться в стороны, переговариваясь и уступая кому-то дорогу. Юнги нахмурился, поднялся со своего места и шагнул с пьедестала, пытаясь разглядеть, кто же приближается. Когда подданные, наконец, расступились перед троном, вперед вышла крошечная девочка с темными волосами, рассыпавшимися по узким плечикам в ночной рубашке. Малышка потирала глазки и шлепала по темному полу босыми ножками, совершенно не обращая внимания на сидящего на собственной голове паука.       — Мэй, солнышко! — демон поспешил к дочери и подхватил ее на руки, сразу же обхватывая одной ладонью замерзшие маленькие стопы. — Что ты здесь делаешь? Ты давно должна спать, милая.       — Мне приснился страшный сон, — чуть слышно ответила маленькая нимфа. — Альгиз меня привел.       — Альгиз умница, — мягко улыбнулся Чимин, снимая духа с головы девочки, и почесал его по брюшку, на что паук отозвался довольным стрекотом.       — Моя красавица, — Юнги поцеловал дочурку в щечку, а после повернулся к притихшим гостям. — Продолжайте праздник, мы скоро вернемся.              Музыка вновь вознеслась к сводам потолка, увлекая танцоров в свои объятья, пока чета хозяев замка удалялась из зала. Альгиз легко перебрался с ладони нимфы к нему на плечо и удобно расположился на нем, играя с бусиной на одной из тонких русых кос в густых волосах. Чимин же, давно привыкший к помощнику супруга, не обратил на это внимания, пересекая коридоры вместе со своей семьей. Слуги почтительно кланялись им, а после продолжали заниматься своей работой. Ни для кого не было секретом, что демон и нимфа занимались дочерью исключительно вдвоем и не позволяли никому постороннему приближаться к ней, кроме проверенных работников. У Мэй не было нянек, только лишь духи-хранители приглядывали за ней, если оба отца были заняты, но при этом ей никогда не было скучно.       С папой Чимином они часто гуляли по цветущей и пышущей жизнью роще, расстилавшейся от самых стен замка. Старший нимфа много рассказывал о растениях и о том, как с их помощью можно лечить болезни, пока сам, шаг за шагом, приносил все больше жизни в некогда Темный Лес Верховного. Все, что столетиями было погибшим и питалось темной энергией, начинало снова цвести и радовать глаз. Глицинии, деревья миндаля и магнолий, кусты с яркими и манящими цветами, мягкая и шелковистая трава — все тянулось к юноше и отзывалось на его заботу. Но не малую роль играло и то, что сердце Верховного демона тоже пело и радовалось каждому дню рядом с его семьей.       С Юнги Мэй, пусть еще и была мала для этого в свои пять, училась ездить верхом и держать в руках меч, правда пока деревянный. Отец рассказывал ей много об устройстве мира, в котором они жили и в котором ей предстоит взрослеть и править. Ведь Священные Озера все еще ждут своего правителя. На сотни и тысячи вопросов малышки у демона всегда находился ответ и объяснение. Еще никогда за всю свою невероятно долгую жизнь он не чувствовал себя более значимым и нужным, чем сейчас.       — Вот так, принцесса, — улыбнулся Юнги, укладывая дочь в постель и накрывая ее одеялом. — Обещаю, ни один плохой сон больше не подберется к тебе этой ночью. Мы с папой здесь, с тобой, и не позволим никому и ничему причинить тебе вред. Ты же нам веришь?       — Да, папа, — кивнула Мэй, поворачиваясь на бок, чтобы видеть обоих родителей. Юнги присел на край постели, а Чимин пристроился на полу рядом с ним, опустив голову на чужое колено, любуясь дочерью. Когда они оба рядом, не страшно ничего на свете. — А мы скоро поедем в гости к Чонгуку и Юйлань?       — Конечно, милая, — кивнул Чимин с улыбкой и взял ручку девочки в свою, мягко поглаживая нежную кожу запястья. — Через пару дней мы обязательно поедем к ним. И вы снова будете мучить их тигрят, за что на вас будет ворчать Его Величество.       — Но они такие милые, — хихикнула Мэй. — А когда родилась я, у тебя, отец, тоже появился новый дух-хранитель, который должен был защищать меня?       — У меня появилась их целая сотня, мой ангел, чтобы защищать такую красавицу, — заверил демон. — А теперь давай-ка, засыпай.       — Не усну без колыбельной, — надула губки нимфочка.       — Ты уже большая, Мэй, — рассмеялся Чимин, погрозив дочурке пальцем. — Колыбельные поют только малышам.       — Ну пожалуйста, — протянула малышка. — Это в последний раз, честно!       — Ох, ну как отказать этим глазкам? — улыбнулся Юнги и погладил дочь по волосам. — Ну хорошо, чью колыбельную ты хочешь?       — Твою! — в один голос ответили нимфы.       Демон рассмеялся, но кивнул и, приглушив в покоях свет, негромко запел древнюю колыбельную Светлых:       — Я сон в руках твой пронесу       Сквозь летний моросящий дождь,       Сквозь нарастающую дрожь       В сосновом пасмурном лесу.       Пусть будет он дождём звенеть       По каплям собираясь в пенье.       Дождь превращается в мгновенье       В забытую лесную песнь…       Чимин прикрыл глаза и вместе с Мэй наслаждался тихим, бархатным голосом супруга. Юнги очень редко пел, от него нельзя было услышать даже простого бездумного мурлыкания себе под нос, но, когда у дочери начали резаться зубки и она нормально не спала уже четыре дня, он просто взял ее на руки и стал бродить по покоям, напевая знакомую с детства мелодию. Чимин тогда, помнится, так и замер от изумления, наблюдая за старшим. Он и представить не мог, что его любимый мужчина может быть таким нежным и ласковым, что он может с таким теплом петь маленькому ребенку, успокаивая и укачивая ее на своих руках. И сейчас, спустя больше пяти лет со встречи с демоном, парень не жалел ни об одном дне рядом с ним.       — О чем же лес тебе поёт?       О том, что вечность — это небо       В далёкой солнечной вселенной,       И там его тепло живёт.       О том, что море за горами       Шипит, спускаясь на песок,       А от его скалистых ног       Пыль разлетается волнами…       Верховный осторожно перебирал волосы младшего, наблюдая за тем, как веки Мэй медленно смыкаются, а дыхание становится более глубоким и размеренным. Его маленькая принцесса, прекрасный дар Небес для него и Чимина, который они оба готовы защищать до последнего вздоха. Мужчина не уставал благодарить всех известных ему Богов за то, что спустя много сотен лет одиночества, холода и тьмы в его жизни появились двое этих нежных и любимых созданий. Каждый день рядом с ними залечивал где-то внутри глубокие и столетиями не заживавшие раны. Какой бы тяжелой и жестокой ни была его судьба, стоило лишь малышке улыбнуться ему и прибежать в объятья, а Чимину ласково обнять и прошептать заветные слова — все ужасы уходили прочь.       — О том, что в сумрачном лесу       Порою скрытое творится.       Об этом знают только птицы,       Да травы, спящие внизу.       Но это все тебе лишь снится.       Ты спи… я сон твой сберегу…       Сладко причмокнув губами, Мэй сложила ладошки под щекой. Юнги ласково улыбнулся, поправил одеяло на ее плечиках, наклонился и поцеловал еще по-детски припухлую щечку.       — Спи сладко, малышка, — прошептал он.       — Мм… Уснула? — нимфа поднял голову и сонно осмотрелся, потягиваясь.       — Мхм, как и ты, — хмыкнул демон, погладил супруга по щеке, а после наклонился и коснулся его губ своими. — Ты, оказывается, тоже еще малыш, которому нужна колыбельная.       — У тебя просто слишком красивый голос, — хихикнул Чимин, зажмуриваясь от ласки.       Старший цокнул и закатил глаза, поднимаясь с постели дочери, затем подал нимфе руку и помог встать с пола.       — Альгиз, приглядывай за ней, — негромко приказал Верховный, когда они шли к двери.       Паук махнул на них лапкой, тихонько попискивая что-то, отдаленно похожее на колыбельную, над головой юной госпожи. Да уж, Мэй была всеобщей любимицей, без исключений.       — Нам обязательно возвращаться туда? — зевнул в ладошку младший и похлопал себя по щекам.       — Ты устал?       — Есть немного…       — Ну, думаю, всем и без нас будет весело, — пожал плечами Юнги, поворачивая к их покоям. — У меня любимый муж устал и хочет спать — как я могу тащить его на праздник или веселиться там сам?       — Мм… Никак, я думаю, — улыбнулся целитель и обнял старшего за руку, прижимаясь к сильному плечу щекой. — Ведь твоя репутация, как заботливого супруга, может пострадать, если ты так поступишь.       — О, ну тогда я точно не могу этого сделать! — рассмеялся демон, распахивая дверь покоев перед Чимином и пропуская его вперед.       — Мхм… А знаешь, я не так уж и сильно хочу спать, — лукаво произнес нимфа, ступив ближе к любимому, и невесомо пробежался пальцами вверх по его груди, цепляя верхнюю пуговицу рубашки и легко вытягивая ее из петельки. — Придумаешь, чем занять меня на остаток ночи?              В глазах Верховного загорелись красноватые угольки, а губы растянулись в предвкушающей улыбке, когда он обхватил талию младшего руками и закрыл за ними дверь покоев.       — Да, думаю, у меня есть парочка идей…       — Я в нетерпении, Ваше Темнейшество! Уверен, вы сможете меня удивить…       Даже спустя столетия, наверно, их чувства не угаснут ни на йоту. Их любовь — настоящее чудо, такое же невероятное и почти невозможное, как и любовь Черного Короля с его суккубом. Оттого и были они еще более ценны. Ведь даже самое темное и холодное существо на свете имеет право на то, чтобы любить и быть любимым. И даже самый жестокий демон во всем подлунном мире способен измениться ради кого-то, кто сумеет забраться в его каменное сердце.