Когда сердце не примет.

- Сукин ты сын! – он кричит вне себя от ярости и отчаяния, поглощающего его всё больше и больше. Сердце словно разрывается на куски, кровь кипит, а мозги вот-вот взорвутся, не в силах выдержать столько эмоций. - Давай без оскорблений, Скар. Всякое бывает. Полюбил другого - и ладно, что уж тут сделать? – Чайльд напыщенно складывает руки на груди, опираясь на закрытую дверь. Он ухмыляется. Так мерзко, гадко. Скарамучча мечтает о том, чтобы врезать ему, набить морду так, чтобы этот самоуверенный идиот больше никогда в жизни не подходил к нему, а уж тем более, к Итеру. Скару паршиво лишь от мысли о том, что его парня мог трогать кто-то другой. Интимно, ласково, чарующе и маняще. так, как сам Райден не редко прикасался к Итеру. Потому что он мог. Ведь его сердце полыхало лишь от одной мысли, что его прикосновения могли доставить Итеру удовольствие и комфорт. Он желал, чтобы его любовь чувствовали. Все его поступки были не просто пылью, а одним из проявлений привязанности. Скару кажется, что, если бы Итер попросил достать ему звезду, парень бы это сделал. Плевать, насколько трудно оно могло быть, плевать на затраты, плевать на себя, на свои желания, на здравый смысл. Он бы достал. Потому что Итер попросил его. Это дороже любого уговора, любого чужого или своего желания, своей чести и мнения других о Скаре. Ведь он любил. Так сильно, так яро, так горячо и искренне. В первые за всю свою никчёмную жизнь. Скара тошнило от переполняющих его бурь внутри. Казалось, что легче вырвать собственное сердце, нежели продолжать чувствовать. Словно не об этом он мечтал всю жизнь. С детства его никто не любил. Мать, будучи политической фигурой, которую знали во всей стране, попросту оставила сына, чтобы тот сам решал, что делать со своей жизнью. Словно не она должна указывать ему этот путь. Помогать, наставлять, поддерживать, любить. Но от Эи он видел лишь большие суммы на своей карте, да её интервью с медийными личностями, крутящимися по телевизору. Скар никогда не умел любить. Его не учили, а мультики, которые он смотрел в детстве, где были какие-то проявления чувств и странные прикосновения друг к другу, всегда казались ему странными и противными. Маленький мальчик не понимал, что эта самая чрезмерная близость персонажей и называлась любовью. Их общение, поддержка, личные фразы, проявление чувств, прикосновения – всё это было любовью. Коей он не знал. Да и не чувствовал её никогда. Гувернантки сменялись так часто, что он и не запоминал их лица, не пытаясь даже познакомиться с ними. Он был один. В школе ни с кем не общался. Там были лишь богатенькие обсосы, коих он презирал за высокий смех, безнаказанность за их действия и любовь. Как же он всех ненавидел, когда на его выпускной никто не пришёл, а у каждого из этих никчёмных были родители, бабушки и дедушки, у некоторых даже присутствовали вторые половинки. В этот вечер он в первые почувствовал, что кажется, ему всё-таки не хватает «этого самого». Вроде как такого противного и чуждого, но такого необходимого. Скар чувствовал себя пустышкой. Во время разговора одноклассников о том, какие девочки кому нравятся, он, конечно, не учувствовал. Ему не было дела до таких мелочей, пока не понял, что он такой один. Каждый из парней слегка краснел, говорил тихо, чтобы никто чужой не услышал. Они все чувствовали. А Скар и не думал о том, что кто-то ему может нравится. Как это вообще? Разве он сам заслуживал любви? Почему люди так возвышают это чувство? Разве это не странно? Эти мысли беспокоили его голову лет с шестнадцати, когда вокруг были одни влюблённые парочки, целующиеся на каждом шагу, пожилые люди ходили друг с другом под руку, а женатые весело гуляли со своими детьми, наслаждаясь своей полноценностью. Скар и не замечал раньше, откуда вокруг столько этой самой любви? . «Даже коты любят» - думал он однажды, проходя мимо лавочки, на который тихо посапывали животные, прижавшись друг к другу так тесно, как только могли. Их хвосты переплетались, создавая инь янь. Они были противоположностями. Один чёрный, словно ночь, такой грязный и потрёпанный, лежащий смирно и не издавая лишний звуков, по нему было видно – точно уличный. А второй наоборот, светлый, чистый, так громко мурлыкающий, наверно, домашний. Их тела грелись и царило от них такой волшебной атмосферой, что Скар невольно остановился, засмотревшись на эту идиллию. - Скажи же, они милые, правда? Обожаю эту парочку. Как не прохожу мимо - они всегда тут, лежат вместе, словно без друг друга они не могут. Скар дёрнулся и испуганно повернул голову, пытаясь понять, ему ли это адресовано, или рядом очередная парочка, что через секунду начнёт лобызаться прямо перед этими котами, убивая все границы общества. Но на его удивление, это оказался парень, который тоже смотрел на котов и явно наслаждался ими. Он был таким светлым, что Скару казалось, сейчас Господь спустит с неба лучи солнца, и этот парень сольётся с ними. Настолько незнакомец был ярким. У него были длинные, блондинистые волосы, Скар бы даже сказал, золотые. Симпатичный профиль, молочное пальто, огромный рюкзак на плечах, и его улыбка. Такая эмоциональная, живая, словно она сама была солнцем, способным согреть этих котов и им ничего другого и не понадобится, дабы сохранить тепло. - Да, наверно, и в правду милые. Незнакомец повернулся к нему и одарил улыбкой, смотря своими янтарными глазами прямо в душу. А потом присел на скамейку рядом с котами, начиная поглаживать светленького и наслаждаться мурчанием. А когда чёрный зашипел на него, лишь тихонько посмеялся, начиная трепать макушку второго тоже, чтобы тот не шикал на него сильно. От этой картины у Скара, казалось, защемило сердце. Или он не знает, что это за болезнь. Она смертельна? Его пробрало до мурашек, а тело словно загорелось, хотя ладони его были холодными. Скар даже не мог себя контролировать и вместо того, чтобы просто уйти, решил продолжить диалог. - Если они тебе так нравятся, почему не заберёшь домой? Казалось, это прозвучало грубо, но парень лишь поднял голову, озаряя своей улыбкой вновь (у Скарамуччи явно порок сердца, иначе он не может объяснить то, почему пульс так скачет), и легко отвечает, словно общается с приятелем. - Как же я могу их разлучить? Они ведь без друг друга не смогут. Он вновь принялся чесать их по макушкам, за ушком, бока. И Скар настолько был поглощён его движениями, что забыл про существование своего языка, как такового. Стоял и смотрел, как незнакомец ласкает котов. - Если бы я мог, то с удовольствием забрал их к себе. – он так вздыхает, словно отчаяние забирает его с головой, но затем лишь печально улыбается, продолжая. – Но они ведь могут быть домашние. Представляешь, как сильно хозяева расстроятся, если поймут, что их питомцев забрали? Скар был не в силах больше стоять, наблюдая за вселенским чудом, его ноги словно отказывали, он опустился на скамейку рядом с парнем, и задумчиво произнёс: - Как же у них могут быть хозяева, если ты – он на секунду задумался, пытаясь понять, как лучше всего объяснить своё мнение, когда его голова абсолютно не варит, а извилины мозга, кажется, развязались. – эм.. видишь их каждый раз, когда ходишь тут? Вопрос, казалось, был довольно неловким, и Скар почувствовал, что его живот ещё больше скрутился от собственного.. чего? - Я.. думал, что они выходят на прогулку..? Да и я не каждый день тут хожу, потому и не уверен, что они остаются на улице. – он лишь выдохнул, грустно улыбаясь, и смотря на этих котов с такой искрой в глазах, словно они были его смыслом жизни. – Я всё равно не могу их забрать… У меня на квартире нельзя иметь животных, хозяйка против. - Тогда я могу забрать их себе домой, а ты будешь приходить в гости, чтобы навещать их. Язык мой – враг мой, верно? Скар точно так думает, иначе он и не может описать то, насколько же он чувствует себя тупым. Заботиться о котах? Сразу двух? Которые не факт, что уличные, к тому же, вдруг больные? У парня никогда не было животных, какое там. Он и не думал о том, чтобы завести питомца. Хотя, признаться честно, сейчас, смотря на этих котов и незнакомца, Скар бы хотел видеть всё тоже самое в его пустой и одинокой квартире. Сколько бы он не пытался сделать её живой, покупал всякие безделушки в магазинах, ставил их на полки, как обычно делают, но всё оставалось таким же опустелым. - Правда? – незнакомец так тепло улыбнулся, что щёки Скара начали гореть. Кажется, он простудился… — Это было бы так здорово! Я бы с удовольствием навещал их, да и в квартире им будет в разы лучше, чем на улице. Скар лишь молча протянул руку к светлому коту, начиная мягко поглаживать его. Осторожно, неопытно, так, чтобы не причинить никакой боли, из-за своей безалаберности. А незнакомец лишь улыбнулся шире, поглаживая черныша. * Это была самая странная в жизни Скарамуччи встреча. И когда незнакомый ему парень вызвал в нём столько эмоций, он не знал куда себя деть. Теперь в его доме жили два кота, о которых надо было заботиться… Это было здорово.. Как и то, что этот парень проводил его до дома, держа на руках чёрного, такого грязного кота, безбожно пачкая своё молочное пальто. А ещё Скар узнал его имя. Итер. Небо, переводя с корейского. Ему подходит. Он не знает почему, но оно точно под него. И звучит очень красиво. Черныш тяпнул его за ногу, приводя в чувство. Кот продолжительно мяукнул, а затем пошёл вперед, обнюхивая каждый угол. Точно, ещё надо позаботиться о пушистых. И придумать им имена тоже было бы неплохо. Но всё потом. *** Он целует его мягко, так неопытно и несдержанно, что Итер улыбался лишь шире, цепляясь за Скара руками всё больше и больше. Щёки, плечи, спина, затылок – всё, до чего он мог касаться, было покрыто его ладонями. Его тело горело, а сердце трепетало. Бездонная пустота в животе превратилась в чёрную дыру. Она, казалось, затягивает все его органы изнутри, сминает, комкает, но при том не причиняет вреда, а наоборот, делает его тело лёгким, словно воздушным, доставляет такое удовольствие, что видит Бог, Итер грешит не зазря. А Скар лишь рад ему уподобиться. Сжимает его талию сильнее, притягивает ближе, как только можно, целует везде, куда дотянется и улыбается. Глаза Итера его чаруют. Они словно пожирают его душу, заполняя своим сиянием, в свете ночных фонарей. На улице холодно, все уличные коты попрятались по подвалам, бежали к трубам, чтобы согреться. Этим двоим было и так тепло. Любовь грела их тела. Солнце давным-давно скрылось за горизонтом, позволяя звёздам властвовать на небе, запирая в себе дневной свет. Но им было плевать на освещение. Они сами были солнцем и звездой. Люди уже скрылись в своих домах, попивая горячую чашечку чая и готовясь ко сну. Они же гуляли всю ночь, не думая о том, что им тоже нужен сон. Они были влю-бле-ны. И любовь их была как в мирной сказке, без злых волшебников, старых ведьм, заколдованных чудищ и скверных мачех. Она была доброй, чистой и искренней. Настоящей, тёплой, мягкой, воздушной, приятной и комфортной. Скар искренне наслаждался их любовью. Такое странное для него, как казалось, слово, теперь имело самую главную ассоциацию – Итер. Его любимый человек, показавший, что же это такое и как это ощущать. Стоит ли рассказывать о том, насколько долго они к этому шли? Через все их странные разговоры, через огромное количество сомнений Скара, потому что не мог понять, что же такое с ним твориться, через Итера, не могущего понять, что же такое со Скарой твориться, через их котов, которые не могли понять, что с их хозяевами твориться. Все были в замешательстве. Но спустя полгода осознания и принятия, всё стало настолько хорошо, что казалось сном. Таким добрым, сказочным, в котором царит лишь любовь и понимание. Итер переехал к нему, заботясь об их котах тоже. Они много гуляли, ходили на свидания, готовили вкусные ужины, а позже целовались под красивые закаты, смеясь от неловкости в первые разы, но затем лишь улыбаясь от любви. Они любили. По-настоящему. Правда любили. А затем прошло лето. Началась учёба, знакомство с однокурсниками, открытие миру себя и принятие его тоже. Не сказать, что это приятный процесс. Довольно необычный. Скар всегда находился в тени, не желая общаться с кем-либо, ведь для него в школьные годы это попросту не имело смысла. Его одноклассники были глупые и странные, по нераспространённому мнению, хотя по факту были обычными подростками. Однокурсники же – абсолютно другое дело. Многие из них -взрослые люди, которые пробивались в вуз со всей силы и с невероятным стремлением, лишь бы осуществить мечту. А некоторые просто пошли на платку, потому что была возможность. Скар и сам так сделал, но он и готовился, к тому же. Он ведь понимал, что будучи необразованным куском дерьма – никому не сдастся, сколько бы денег не заплатил, потому трудился, пытаясь обеспечить хорошее будущее. Но некоторые выезжали лишь на средства своих родителей, вообще не парясь о том, насколько это несправедливо. Деньги ведь решают. У них на потоке такой тоже имелся. Неприятный тип, который, к тому же, пользовался популярностью среди парней и девушек. Спал, с кем попало, пил, что и сколько попало, делал то, что хотел. Ему всё равно, папа ведь заплатит, так что думать? Тарталья был бы классным парнем, будь он чутка искреннее, когда делает девушкам комплименты, если бы не думал только о себе, но и о других тоже, и, если бы он, чёрт возьми, не подходил к Итеру никогда. Этот невежа совсем попутал ещё в первый день их знакомства, когда Скар с Итером сидели за столом, общаясь о первых эмоциях, которые испытали по отношению к вузу, когда Чайльд (как оказалось позже, это его настоящее имя) подошёл к ним, и вальяжно, так, словно всё ему тут дозволено, а о рамках приличия он и не думал никогда, расселся на их парту, поворачиваясь к Итеру лицом, заставляя Скара лицезреть его (немощную, по нераспространённому мнению) спину. С хера ли она была такой большой, что заслоняла всё к чертям!? Что ж, пришёл он тогда познакомиться. Мало-мальски пообщались да разошлись, тогда бы Скара вообще ничего не напрягало, но этот рыжий подходил к ним постоянно в течении месяца. Тёрся вокруг Итера, пытался задобрить. Скару помнится, что он даже флиртовал. Но Итер, чёрт возьми, его парень! И об этом знал весь их поток. Даже вахтовик помнил их не по отдельным именам, а «а, те парочкой которые всегда.» А потому, под своё ярое: «Да засунь свой язык в задницу, мудила.» Скар взял своего парня за руку и потащил в ближайший кабинет. Тот, слава богу, был не заперт и, к тому же, пуст. Скар путался в собственных мыслях, пытался сказать хоть что-то, но вместо этого лишь осел на парту и смотрел на Итера таким взглядом, что казалось, он сейчас расплачется. Райден ведь раньше никогда не ощущал этого чувства. Ревность. Такая сильная, что его грудную клетку, казалось, только что сломали, а рёбра впились в лёгкие, не давая дышать. Ему было страшно. В самом деле боязно, что Итер уйдёт. Скар ведь не такой, каких любят. Он замкнутый, резкий, саркастичный, вспыльчивый, иногда чересчур безэмоциональный, но любящий. И Итер видит это, понимает и принимает его таким, какой он есть. Как же иначе, если любишь? Он лёгким шагом переступает по половицам, садится рядом, молясь богу, чтобы парта выдержала их вес, и наклоняет голову так, чтобы увидеть лицо своего парня. - Хэй, ты же не думаешь сейчас о том, что я могу бросить тебя? ** - Он бросил тебя, Скар. Ему плевать на тебя и твои чувства. Всё, брэйк ап. Итер наконец-то понял, какую ошибку совершал и выбрал меня. Он опять стоит с этой ёбанной ухмылкой, смотря на него сверху вниз так, словно Чайльд король этого мира. Победитель, выигравший приз и растоптав противника в пыль. - Уёбок, лучше заткнись, иначе я тресну тебе со всей силы. – Скара распирает от гнева и отчаяния, что разгорается внутри. Он не маленький глупый мальчик, чтобы верить всему, что ему говорят, но этот напыщенный павлин настолько уверенно затирает свои речи, что парню кажется, словно всё то, что он видел – правда. Но стоит ему вспомнить то, какими глазами тогда на него смотрел Итер, уверяя его, что Чайльд никогда не сможет покорить его сердце, как это сделал Скар, становится легче. Он уверен, что это какая-то ошибка. Иначе и быть не может. Это ведь его Итер. Такой любимый, солнечный и позитивный. Только фото, где Итер страстно целуется с Тарталей, цепляясь за его воротник и явно получая удовольствием от происходящего, всё так же стоит перед глазами. Как и рыжий уёбок, что до сих пор не смылся с порога его квартиры. Что же ещё ему надо.. Скар устало выдыхает, смотря на Чайльда своими уставшими от всего глазами. - Съеби в закат и трахай, кого хочешь, только меня уже не трогай. Заебал мне жизнь портить своей рожей. Хотел Чайльд сказать что-то ещё, как Скар, больше не намеренный вести диалог, открыл дверь и немым жестом попросил непрошенного гостя уйти далеко и надолго. А тот, словно поняв, что на его провокационные фразочки никто больше не поведётся, лишь пожал плечами и скрылся за дверью, как будто заходил на чай. ** Скар хотел умереть в этот момент. Никогда он не ощущал себя настолько разбитым. Ни в ебучий выпускной, ни в очередной день рождения, когда мама снова не пришла, ни в тот злополучный день, когда Итер пообещал ему, что будет любить вечность. Он не верил, что это правда. Его сердце билось, как бешеное, а из глаз уже катились горькие слёзы, капая на холодный пол и тут же затираемые лапами котов. Они в беспокойстве кружили вокруг хозяина, тёрлись об ноги, протяжно мяукали, пытаясь привлечь внимание, но всё бес толку. Скарамучча не видел перед собой ничего, кроме этой самой фотографии, засевшей в его мыслях. И сколько он не пытался себя переубедить, понимал, что это его Итер, который рад чужим ласкам, отдаваясь страсти и похоти. В том самом кабинете, где клялся ему в любви. На той же самой парте. Ракурс был, мягко сказать, не удачным, но было видно, что сфоткали их исподтишка. Это не фотошоп, не человек, очень похожий на Итера. Это он и есть. У Скара больше не было сил стоять. Он опустился на кафель, прижимая к себе ноги и утыкаясь в колени, давая волю слезам и гневу, распирающему его изнутри. Коты лишь тёрлись об него, гладили хвостами, трогали холодными носами. Но мир Скара был уже разбит. И никакие мурчащие коты его не построят заново. Теперь он опять один. С разбитым сердцем, желанием отомстить всем и никому одновременно, и, может быть, напиться. Да, точно. Хороший алкоголь никогда не помешает. Сейчас от него будет больше пользы, чем вреда. Затмить рассудок, может, найти собеседника, какого-нибудь заядлого пьяницу. Раскрыть ему всю душу, а затем вернуться в квартиру. Ведь его здесь ждут. Два кота. Такие пушистые, мягкие и тёплые, от которых так и тянет любовью. Последнее слово снова стало отдавать горечью, как раньше. Всё как раньше, кроме одного. Он не один.