***
— Фух, когда Оскар привёл меня к дому охотника, я уже было подумал, что он так решил от меня избавится, — нервно хихикал Вольфганг, потирая руку от волнения. — Не беспокойся, дедушка настолько зациклен на родичах Оскара, что не обращает внимания ни на какую другую нечисть. Даже заметь тебя, он, скорее всего, просто принял бы тебя за человека с гипертрихозом, — прозвучала язвительная насмешка. — Я и сама, когда только увидела тебя, подумала что-то вроде "ого, фурри". — Фурри? — оборотень вопросительно поднял бровь, ожидая ответа, но по взгляду Оскара понял, что лучше не задавать таких вопросов. — Извини за такой вопрос, но ты такой пушистый, можно тебя потискать? Это не считается у вас чем-то неприличным? Я просто не хочу сделать чего-то осуждаемого. — Вообще-то, это нормально, но только в кругу близких друзей и родственников, но… Полагаю, ничего страшного, вы же другого вида… Наверное… Девушке не надо было повторять дважды. Не успел оборотень высказать однозначного согласия, как шерсть по всему его телу начали трепать человеческие руки. Зрелище было безусловно милым, но сложно сказать, было ли в этом что-то предосудительное. Интересно, что бы на это сказали родители мальчика? Впрочем, самому мальчику это, похоже, нравилось. Оскар не хотел оставаться в стороне: — Не стесняйся, Вольфганг, люди — довольно любопытные создания, а логика их порой бывает удивительной. Учителя напрягаются, годами учат нас за ними охотится, а мне вот стоило случайно открыться, так сразу все в рот начали лезть, хотя я не просил этого. Вот, теперь ношу защиту от любопытных и вездесущих пальчиков. Оскар раздвинул губы пальцами, обнажив зубы. Теперь было заметно, что клыки немного выделяются не только размером, но и оттенком, и блеском. — Солнце моё, а меня ты никогда так не тискала, — говорил Оскар наигранно жалобно, корча, при этом, максимально грустную гримасу. — Хах, так ты не пушистый. Уже через секунду на месте парня судорожно хлопал крыльями маленький чёрный комочек меха: — А так? — Хорошо, в следующий раз, когда придёшь один, я буду тебя тискать сколько пожелаешь, — по тону и выражению лица Саншайн было не совсем понятно, говорит она шутливо или игриво.***
— Ой, Вульфи, у нас столько чеснока в доме, бери сколько пожелаешь. Не думаю, что дедушка заметит пропажу, даже если ты возьмёшь половину всего запаса. — Апхф, Солнце моё, вот это уже диверсия. Причём, против нас обоих. Вольфганга никто не пустит в замок, если от него будет разить этой гадостью. — Чеснок вовсе не гадость, Оскар. Вы просто не умеете его готовить. Жаль, что ни ты, ни твои сородичи никогда не сможете в этом убедиться… В смысле, без вреда для жизни. А так, я мог бы вам это доказать, приготовив что-то эдакое. — Вынуждена согласиться с Вульфиком. Хотя, не мне об этом говорить, учитывая, что меня окружает чеснок всю осознанную жизнь. Я так от него устала, что давно перестала использовать в готовке. Тем не менее я не могу не признать, что сам по себе он довольно хорошая приправа. В смысле, сам по себе он мерзкий, едкий и горький, но в малых количествах, сушёный или натёртый, он отлично дополняет и раскрывает вкус некоторых блюд, особенно мясных. — Ладно-ладно, вы меня уговорили, — вздыхал Оскар, демонстративно вскидывая руки. — Я может даже не прочь его попробовать однажды. Ну не виноват же я, что даже запах буквально лишает нас сил. Не понесёте же вы меня бессознательного на себе.***
Никто из троицы уже не помнил, когда и как они переместились на пол и лежали треугольничком друг на против друга, когда Вольфганг решил подняться, разминая затёкшие конечности. — Саншайн, а тебе не пора ложиться спать? Разве люди не дневные существа? — Дневные, но появление электричества расширило наши возможности. Современные люди могу позволить себе бодрствовать хоть днём, хоть ночью. Я аритмик. Мой график постоянно меняется, и я легко подстраиваюсь под ситуацию. Впрочем, мне действительно давно следовало бы лечь спать, иначе завтра день будет тяжёлым. — Вольфганг прав, Сан. Думаю, и нам как раз пора собираться. Не забывай, что нам ещё до замка пешком идти. — Тогда не буду задерживать. Давайте провожу вас, только тихо, дедушка уже давно спать лёг. Не забудь написать мне, когда вернёшься.***
Некоторые время ребята шли в абсолютно срамной тишине, пока дом охотника на вампиров полностью не скрылся в ночной тьме и Оскар, наконец, решился прервать молчание: — Надеюсь, это знакомство немного сгладит твоё не лучшее первое впечатление от нашей школы и моих одноклассников. Я прошу простить их. Честно, я сам не ожидал от них такого поведения. От некоторых — да, но не от всех. Они будто с цепи сорвались, — повисла неловкая тишина. — Ой, в смысле, будто почуяли кровь, — лучше не становится. — ...Ой. Я просто надеюсь, что в ближайшее время они успокоятся и вы сможете поладить. Может хоть дядя устроит им нагоняй. — Ничего, спасибо. Я очень рад, что всё же смог с кем-то сблизиться, будет что родителям рассказать… А, стоп, не будет, хех. Кстати, а как давно она знает? — Точно не скажу, но давненько. Могу как-нибудь потом рассказать. — Оскар, ты же понимаешь, что это запрещено? Я имею ввиду то, что между вами происходит. Я просто боюсь, что это плохо кончится. — Погоди, о чем ты? Между нами ничего нет, — глаза Оскара забегали, а голос задрожал. — О, правда? А мне казалось, что вы вот-вот наброситесь друг на друга, если я отойду. — Как ты... В смысле, оборотни не умеют читать мысли, я это точно знаю. — Значит я угадал, — на лице мальчика-оборотня повисла ехидная улыбка. — Ты прав, не читаем, я просто учуял это. Ваш вампирский нюх, конечно, хорош, но нашему и в подмётки не годится. Знаешь, мы — оборотни и сами, своего рода, учёные. Ещё задолго до того, как люди открыли гормоны и на придумывали им сложных названий, мы с точностью определяли эмоции и чувства окружающих по отношению к нам и друг другу. — Разве это не вмешательство? Знать всё, что чувствуют другие? Это довольно похоже на чтение мыслей. — И всё же это совсем другое. Благодаря этому, наше общение находится на другом уровне, и у нас нет вечных проблем недомолвок, которые свойственны ВАМ, что вампирам, что людям. В этом вы, безусловно, похожи. — Так, и чем мы пахнем? — Оскар решил сместить внимание на более интересную тему. — В основном, влечением и привязанностью… — Вольфганг усмехнулся, но тут его ехидная ухмылка начала спадать. — Однако, в течение вечера я изредка улавливал от тебя нотки раздражения. Это из-за меня? Ты же понимаешь, что у тебя нет причин для ревности? Это именно те недомолвки, о которых я говорил. — Это не… Извини, — Оскар выдохнул, словно впервые за ночь ему позволили быть искреннем. — Да, я прекрасно понимаю, что мне ни разу давали повода для ревности, но я всё равно иногда это чувствую. Возможно, у меня просто есть некоторые проблемы с самооценкой. Это не твоя вина. Ты не обязан решать мои проблемы. Забудь. — Я не люблю смотреть как стаи распадаются, Оскар, — тон его голоса снова сменился и теперь звучал взволнованно. — Тебе станет легче, если я скажу, что у вас всё взаимно. Вы за ночь весь дом провоняли. — Ахахаха, ты удивителен, Вольфганг, ты это знаешь? Смех Оскара посреди леса был как раскат грома в ясную ночь. По крайней мере, между ребятами больше не было недомолвок. Оставшуюся часть пути до замка они всё также будут идти в тишине, но настроение у обоих уже будет достаточно задорное, чтобы выстоять нападки одноклассников, если тех ещё не приструнили учителя.