***
Мстители были легендами, героями во всех смыслах этого слова. Они были семьей (по крайней мере, так они думали) Но для Ванды Мстители были просто знакомыми, с которыми время от времени пересекались ее пути. Ванда никогда по-настоящему не чувствовала себя частью команды. Конечно, она восхищалась их храбростью и преданностью делу, но она не могла не чувствовать себя среди них аутсайдером. Всегда существовала определенная дистанция, которая мешала ей по-настоящему принять свою роль Мстительницы. Однако было особое место, где Ванда находила утешение, вдали от хаоса и постоянных сражений. Это была ферма, спрятанная вдали от шумного города, где Клинт жил со своей семьей. Это было место, где Ванда могла быть самой собой, вдали от тягот супергеройства. Клинт неоднократно приглашал Ванду и Наташу на ферму. Именно во время этих визитов Ванда по-настоящему чувствовала желание жить. Причиной ее привязанности к ферме был не кто иной, как маленький Натаниэль Пьетро Бартон. (Ванда никогда не расскажет об этом другим, но называть его полным именем теперь причиняет Ванде сильную боль) Натаниэль был постоянным напоминанием о ее любимом брате. Всякий раз, когда Ванда смотрела в глаза Натаниэля, она видела в них частички души Пьетро. Он был ее связующим звеном с прошлым, способом сохранить память о брате живой. Ванда сидела на качелях на крыльце с мирно спящим Натаниэлем на руках, Наташа подошла к ним с мягкой улыбкой. Она нежно поцеловала Ванду в лоб, показывая привязанность между ними. — Другие дети могут позавидовать тому, сколько внимания ты уделяешь маленькому Нату, — заметила Наташа, и ее глаза наполнились теплотой. Ответом Ванды был нежный поцелуй крошечных ручек Натаниэля. Он был ее любимцем, ее сердце принадлежало ему. — С каких это пор ты называешь себя ребенком? — поддразнила Ванда, и улыбка изогнула ее губы. — Ты злая, — игриво пошутила Наташа, в ее глазах вспыхнуло веселье. Ванда отвела взгляд, не в силах встретиться с Наташиным взглядом. — Ты любишь меня, — тихо прошептала она, ее голос почти унес легкий ветерок, окутавший их. — Мм, у меня хороший вкус, — ответила Наташа, откидываясь на спинку качелей, с озорными нотками в голосе. Их подшучивание продолжалось, шутки и смех наполняли воздух, пока Наташа не притворилась обиженной. — А если серьезно, ты забыла обо мне? — спросила она, притворяясь оскорбленной. Глаза Ванды наполнились любовью и искренностью, когда она заверила Наташу: — Я всегда буду помнить тебя. В тот момент эти слова были произнесены без особых раздумий, просто в попытке успокоить игривую неуверенность Наташи. Но теперь в них был смысл, который ни одна из них не могла себе представить. Эти слова означали больше, чем просто заверение; они были обещанием вечной памяти и любви. Ванда больше не могла сдерживать слезы. Она все время была на ферме Клинта и крепко прижимала подушку к груди, когда рыдания срывались с ее губ, и каждая слезинка проливала груз печали и тоски, которые она носила в себе. Она всегда будет помнить Наташу. Всегда.***
Ванда не могла не задаться вопросом, что могло бы произойти, если бы их пути с Еленой пересеклись раньше в их жизни. Возможность стать семьей, то, что ускользало от нее в Мстителях, начала изящно танцевать в ее мыслях. Ванда дорожила связью, которую она разделяла с Наташей и Клинтом, своими коллегами (своей единственной семьей) Они стали ее семьей, людьми, которые всегда были рядом с ней. Однако Наташа редко говорила о Елене. — Я думаю, Елена и Пьетро стали бы друзьями, — тихо размышляла Наташа, от чего у Ванды защемило сердце. Упоминание о покойном брате Ванды и потерянной сестре Наташи показалось несвоевременным, когда губы Ванды прижимались к шее Наташи. Но Ванда не смогла устоять перед желанием найти утешение в этот момент. Итак, она отстранилась и устроилась на коленях у Наташи, страстно желая продолжения истории. Потому что Ванда знает, что Наташа хочет поговорить об этом. Потому что Ванда всегда будет ее слушать. Она всегда это делала. Она надеется, что сможет сделать это снова. — Они немного похожи. Я уверена, что они всегда дразнили бы нас из-за наших отношений, — сказала она, слегка улыбнувшись, что красноречиво говорило о том счастье, которое могло бы быть. С нежностью, сияющей в ее взгляде, Ванда нежно заправила волосы Наташи за ухо, жест утешения и уверенности. — Они были бы счастливы за нас, — заверила она Наташу, ее голос был полон нежности и надежды на их ушедших близких, — Я надеюсь, что они счастливы сейчас. — Я хочу, чтобы они были здесь, — тихо прошептала Наташа. В этом тихом заявлении Ванда распознала огромное желание, которое Наташа таила внутри. Она посвятила остаток ночи утешению своей любимой, отражая заботу, которую Наташа всегда проявляла к ней.***
Ванда стояла посреди хаоса, ее сердце было тяжело от горя. Последствия нападения Таноса повергли половину вселенной в отчаяние. Он просто заставил всех исчезнуть. И Ванда вернулась, чтобы найти своих близких рассеянными и потерянными? Оказавшись лицом к лицу с тем самым существом, которое причинило ей столько боли, она почувствовала прилив эмоций, сродни тому дню, когда она потеряла своего брата. Она знала, почему она это чувствовала. Почему она снова это чувствовала. Когда Ванда посмотрела в холодные и расчетливые глаза Таноса, она не могла не вспомнить Наташу. Наташу, которой здесь нет. Наташа всегда была защитницей, готовой пожертвовать собой ради безопасности других. История повторилась. Наташа в очередной раз решила пожертвовать собой ради общего блага. На этот раз она отдала свою жизнь. С тяжелым сердцем Ванда искала утешения, отчаянно разыскивая Клинта среди хаоса. Но когда нашла его, его взгляд был полон раскаяния и сожаления. Тогда она поняла, что Наташи больше нет. И Ванда, движимая горем и яростной решимостью отомстить за свою погибшую семью, похоронила свою боль глубоко внутри себя. Она знала, что должна быть сильной ради тех, кто больше не мог сражаться. Сквозь слезы и сжатые кулаки она собрала все свои силы до последней капли и обрушила на Таноса силу, которая потрясла сам фундамент, на котором они стояли.***
Ванда приняла трудное решение, услышав ужасную новость о смерти Наташи. Она больше не могла находить утешение в том, чтобы оставаться с Мстителями, какой цели это служило сейчас? Наташа была ее якорем. С ее уходом Ванда почувствовала себя брошенной на произвол судьбы, затерянной в море печали. Именно тогда она приняла решение переехать на ферму Клинта, место, хранящее воспоминания о более невинных временах. Ферма Клинта, в отличие от постоянно меняющегося мира Мстителей, осталась неизменной. Это было частью его жизни до того, как начались сражения и суматоха. На ферме царили определенный покой и стабильность, которых Ванда жаждала сейчас больше, чем когда-либо. Осваиваясь в новой обстановке (к которой она на самом деле давно привыкла), Ванда обнаружила, что молча наблюдает за семьей Клинта, словно призрак в их присутствии. Она часто слышала, как голос Лоры эхом разносится по дому, когда она разговаривала с Клинтом по телефону. Ванда подавила желание вмешаться, предложить утешение или помощь. Это было не ее дело. Вместо этого она решила наблюдать за их близостью и лелеять ее на расстоянии. Маленький Натаниэль, младший сын Клинта, остался неизменным. Ванда прижала его к себе, баюкая в объятиях точно так же, как, помнится, делала это раньше. Натаниэль привнес проблеск света в темные дни Ванды. Его невинность и связь с прошлым пробудили воспоминания, которые были одновременно прекрасными и душераздирающими. — Клинт сказал, что вернется с гостями, — небрежно упомянула Лора, садясь напротив Ванды. Сердце Ванды екнуло при мысли о том, что ее будут окружать другие люди. Она этого не хочет. — Гости? Их будет несколько? — спросила Ванда, целуя руки Натаниэля. Мальчик захихикал в ответ на поцелуи Ванды. — Тетя Ванда щекочет меня, — воскликнул он, вызвав еще одну порцию нежных поцелуев. Ванда улыбнулась, на сердце у нее потеплело от фамильярности, которую проявил к ней Натаниэль. — Раньше тебе это нравилось, — тихо сказала она с ноткой обиды в голосе. — Ему пора ложиться спать, не так ли? — спросила Лора, пытаясь направить разговор в другое русло. Она говорила тихо, тщательно подбирая слова. Ванда неохотно выпустила Натаниэля из своих объятий, понимая, что ему действительно пора ложиться спать. — Тебе тоже, — сказала Лаура, заключая Натаниэля в объятия и нежно целуя Ванду в лоб. Этот жест напомнил ей о Наташе. Снова оставшись одна, Ванду захлестнула волна горя. Она снова проведет ночь в слезах. Как и каждую ночь после смерти Наташи.***
Когда нежные лучи утреннего солнца просочились сквозь кухонное окно, Ванда почувствовала, что ее захлестывает вихрь эмоций. Поскольку возвращение Клинта было неизбежным, она была более чем готова помочь Лоре приготовить особое блюдо к его возвращению домой. Пока Ванда резала овощи, слова Лоры поразили ее своей тяжестью, которую она не могла проигнорировать. — Елена будет здесь, — сказала Лора, ее голос был осторожным и слегка опасливым. Простое упоминание имени сестры Наташи вызвало недоверие во всем существе Ванды. Как они могли сказать ей об этом только сейчас? Ее сердце упало, и смесь эмоций захлестнула ее. Ванда перестала резать и повернулась к Лоре со взглядом, полным замешательства и боли. — Что? — недоверчиво спросила она. Шок был ощутим в ее голосе, но слова были едва слышны. Лора, почувствовав внутреннее смятение Ванды, мягко положила руку на дрожащее плечо Ванды. — Клинт не хотел, чтобы я тебе говорила, — мягко начала она, — Он хотел, чтобы это было сюрпризом. Но мне показалось, что тебе нужно знать. Слезы навернулись на глаза Ванды, когда она осознала всю тяжесть слов Лора. Парадоксальная смесь тоски и обиды закружилась внутри нее, затрудняя дыхание. Она была поймана в ловушку в мире, где отсутствие Наташи оставило пустоту, которую, казалось, невозможно заполнить. И теперь приезд ее сестры только добавил новый уровень сложности к ее и без того хрупкому эмоциональному состоянию. Зрение Ванды начало затуманиваться, из-за чего ей было трудно ясно видеть. Это физическое недомогание сопровождалось ощущением одышки, как будто воздух вокруг нее разрежался. В разгар этой борьбы мысли Ванды были заняты только одним человеком — Наташей. Каждый раз, когда Ванда закрывала глаза, она чувствовала присутствие Наташи в своем сознании. Почувствовав страдание Ванды, Лора нежно положила руки ей на плечи, надеясь предложить поддержку. Но страдания Ванды были слишком велики, чтобы их можно было сдержать. В отчаянной попытке освободиться от своего внутреннего смятения она оттолкнула руки Лоры, вырываясь из ее утешительных объятий. — Мне жаль, — пробормотала Ванда, ее голос дрожал от смущения и вины. В тот момент она не могла до конца понять, за что извиняется и что на нее нашло. Переполненная эмоциями, Ванда выбежала из дома, ища утешения в одиночестве. Ей нужно было побыть одной, чтобы справиться с бурей, бушующей в ее душе. Каждый шаг давался ей тяжелее предыдущего, и ее сердце болезненно билось с каждым ударом. Она жаждала утешения от любящего присутствия Наташи, уверенности в том, что она всегда будет рядом с ней. Тяжесть ее эмоций стала невыносимой, доведя Ванду до грани отчаяния. Ванда поймала себя на тревожной мысли — идее смерти как способа избавиться от своей боли. Она жаждала воссоединиться с Наташей в царстве, находящемся за пределами испытаний земного существования. Но страх крепко сжал ее, его ледяные щупальца опутали ее мысли. Она была трусихой.***
Ванда сделала глубокий вдох, пытаясь сдержать слезы, грозящие потечь из ее глаз. Она понимала, почему Елена чувствовала себя отстраненной, почему между ними было чувство разделения. В конце концов, Елена была сестрой Наташи, унаследовавшей связь, которую Ванда никогда не могла полностью осознать. Именно в этих маленьких жестах Елены, она находила утешение, как будто ношение Наташиной жилетки могло каким-то образом преодолеть пропасть между ними. — Ты гораздо привлекательнее, чем я себе представляла, — заметила Елена с горько-сладкой улыбкой. И когда Елена протянула Ванде пиво, Ванда не могла не быть тронута неоспоримой связью, которую они разделяли. Но ответ Ванды был неловким, у нее перехватило горло. — Хм, я не пью, — тихо призналась она. Это было неловко, как будто отказ от предложения простого напитка каким-то образом отражал ее неспособность полностью вписаться в эту новую семейную динамику. Плечи Елены поникли, понимая невысказанные слова, которые тяжело повисли в воздухе. — Хорошо, мне достанется больше, — пробормотала Елена, присоединяясь к Ванде на соседнем сиденье. Две женщины мгновение сидели молча, их горе смешалось в пространстве между ними. — Поговори со мной? — наконец заговорила Ванда с уязвимостью в голосе. Елена посмотрела на нее, ища в ее глазах какие-либо признаки неискренности. — Я рада, что вы с Клинтом были с Наташей все это время, — призналась Елена, ее голос был полон благодарности и грусти. Глаза Ванды снова наполнились слезами, тяжесть отсутствия Наташи давила ей на грудь. — Мне жаль, что тебя не было с ней, с нами, — выдавила Ванда дрожащим голосом. Это было многогранное извинение, признание не только потери Наташи, но и собственного сожаления Ванды о том, что их не было рядом, когда это было важнее всего. Елена немного понимающе улыбнулась, ее взгляд смягчился. Она протянула руку и взяла еще пива, передав его Ванде. И в этот раз Ванда без колебаний приняла предложение с грустной улыбкой, зная, что иногда сам жест важнее жидкости в бутылке. — За Наташу, — сказала Елена, поднимая свою бутылку в тосте. Ванда чокнулась с Еленой, их недолгие отношения были свидетельством непреходящей любви, которую они обе разделяли к своей погибшей семье.***
Е. Елена знала, что они обе пережили невообразимую потерю, прежде всего, безвременный уход их Наташи. Елена понимала глубину горя Ванды. Она слишком хорошо знала пустоту, которая остается, когда кто-то дорогой был вырван из твоего мира, оставив после себя только воспоминания. Понимая, насколько хрупким было сердце Ванды, Елена поклялась относиться к ее словам и поступкам с предельной осторожностью. Когда лунный свет мягко струился сквозь шелестящие листья, Елена села рядом с Вандой и нежно посмотрела в ее затуманенные глаза. — Наташа часто рассказывала о тебе. Она была искренне счастлива всякий раз, когда твое имя слетало с ее губ, — сказала Елена с нежной улыбкой, игравшей на её губах. Слова ласкали воздух сладостью, которую невозможно было отрицать. Но Елена знала, что разговор о брате Ванды требует осторожных шагов. Ее голос слегка дрожал, когда она продолжила: — Она также упоминала твоего брата в наших разговорах. Она позволила своим словам повиснуть в тишине, ожидая реакции Ванды. Вуаль печали окутала лицо Ванды, когда она прошептала, почти про себя. — Представь себе одиночество, которое охватывает душу человека, когда рядом больше нет близких. И все, что у меня есть, — это ребенок, у которого никогда не было шанса узнать их. Ее голосе звучала тяжесть тысячи невысказанных печалей. Тронутая болью Ванды, Елена нежно положила руку на ее усталое плечо. Это был жест понимания, признание глубины потери Ванды. Возможно, Ванде было труднее. Возможно, Ванда пережила столько же страданий, сколько Наташа и она сама. — Возможно, они покинули этот физический мир, но они продолжают жить в нашей памяти. Все это остается запечатленным в наших сердцах. Мы должны сохранить это живым, — слова сорвались с её губ почти инстинктивно. Елена изо всех сил старалась сдержать слезы, потому что каждая капля была бы свидетельством глубокой печали, переполнявшей ее существо. Наташа всегда восхищалась силой Елены, и теперь, в отсутствие сестры, настала очередь Елены проявить эту непоколебимую стойкость. Не для себя, не для Ванды. Для Наташи.***
Елене особенно понравился ее жилет, и она похвалила его перед Наташу за множество его преимуществ. Однако в середине восторженного монолога Елены Наташа внезапно вмешалась с ноткой грусти в голосе. — Брат Ванды очень похож на тебя, — тихо сказала Наташа, сопровождая это мрачной улыбкой. Елена, застигнутая врасплох неожиданным замечанием Наташи, не могла понять, почему ее подруга расстроилась. Не подозревая о скрытых эмоциях, она невинно ответила. — Тогда ты должна познакомить меня с ним. Глаза Наташи все еще были устремлены на дорогу впереди, когда она заговорила с ноткой грусти в голосе. — Я бы хотела, но не думаю, что это возможно. В ее словах была окончательность, намекающая на более глубокую рану или тайну, которая тяжелым грузом лежала у нее на сердце. Попытка Елены отмахнуться от ее предыдущего комментария как от простой шутки была встречена настойчивым вмешательством Наташи. — Он мертв, — твердо заявила Наташа, ее голос был наполнен смесью эмоций. Тяжесть этих слов обрушилась на Елену, лишив ее дара речи и возможности продолжать разговор. Ей стало ясно, что эта тема имеет для Наташи огромное значение, что-то хрупкое и деликатное, что она не могла открыто обсуждать.***
На лице Наташи была легкая улыбка, а в глазах светилось предвкушение. Нежным прикосновением Елена аккуратно поправила жилет, который она подарила Наташе несколько минут назад. — Ты теперь возвращаешься к Ванде? — спросила Елена, ее голос был полон любопытства и беспокойства. Наташа кивнула, ее улыбка стала немного шире. — Я думаю, это будет сложно, мне нужно вытащить ее из тюрьмы, — тихо ответила она, и в ее словах была решимость. Замешательство омрачило черты Елены, когда она попыталась разобраться в ситуации. Она не могла не задаться вопросом о неизвестных обстоятельствах, которые привели к тюремному заключению Ванды. — Какого черта она в тюрьме? — спросила она с ноткой недоумения в голосе. Тон Наташи смягчился, когда она посмотрела на Елену, в ее глазах светилась благодарность. — Позволь мне разобраться с этим, — сказала она с ноткой уверенности в голосе, — А потом, когда придет время, я вас познакомлю. Сердце Елены потеплело от нежности Наташи, когда она почувствовала мягкое прикосновение поцелуя к своему лбу. Она не могла не почувствовать прилив облегчения, зная, что Наташа глубоко заботится о ком-то в их хаотичном мире. — Кажется, ты очень заботишься о ней, — заметила Елена, и улыбка заиграла на ее губах. Когда Наташа встретилась взглядом с Еленой, она увидела в ее глазах целый мир эмоций. — Ты, Ванда и Клинт — самые близкие мне люди, — призналась она, и ее голос был полон искренности, — Я забочусь о тебе больше всего, так что береги себя в мое отсутствие. Нежное прикосновение к щекам Елены принесло ощущение тепла и нежности, скрывая невысказанное обещание любви и защиты. Улыбка Наташи стала шире, подчеркивая неоспоримую силу их связи. С непоколебимой решимостью Елена встретила взгляд Наташи, ее улыбка отражала любовь, которая излучалась между ними. — Я позабочусь о том, чтобы у всех нас все было хорошо, — сказала она, и ее голос был полон непоколебимой решимости. И это именно то, что она имела в виду.