Страстное влечение

- Зачем ты здесь? - с привычным ему равнодушием спрашивает омега, поднимая на альфу взгляд и смотрит этими пронзающими душу глазами. В них целый океан и ещё что-то такое, что вызывает внутри груди пожар. Старший опускает глаза, не в силах вытерпеть этот, пылающий злостью, взгляд именно этого человека. Каждый раз рядом с ним его сердце заходится в безумном танце, делая кульбиты, отдаваясь глухим звоном в ушах и оседая горечью на языке, прямо как и сейчас. Причину такой реакции он знает, уже давно для себя все понял, разъяснил, высказал. Человек напротив все знает, видит всего его насквозь, но не признает, на вечные мучения обрекает. Этот упрямый болван никак не хочет признать, принять, помочь. Сколько раз Бакуго признавался ему в любви, сколько раз просил, умолял не уходить, не оставлять его - бесполезно. Ослепленый яркой вспышкой мести, Изуку выбрал путь зла. Не послушал, не принял, ушел, не попрощался. Одним своим словом "Прощай", вместо Кацуки груду обугленных костей оставил, с трудом бьющееся только для него сердце где-то под ними и крохотную надежду, что вернётся. А не вернётся, Бакуго его сам вернёт. Всех, кто у него на пути встанет сожжёт, не получится горло кому надо отгрызет, но свое вернет, не отдаст, не позволит. Волки делится не любят, от добычи глаз не отводят, от себя ни на шаг не отпускают. А он - волк. И свое он получит. - И ты ответь мне на этот вопрос. Что ты здесь забыл? - волк внутри огрызается, скалится, на жертву наброситься готовиться, Бакуго его сдерживает, когти выпускать запрещает, цепь потуже на его шею натягивает, подождать просит, "скоро" про себя повторяет, прижать омежку к себе желает. - Это мой дом - в ответ дерзит, клыки выпускает, альфу не боится, предстоящую опасность не замечает. Думает, амбалы, стену вокруг них обстроившие, защитить от гнева зверя смогут. - И ты его разрушил, - Изуку огладывается, с печалью во взгляде на обломки здания смотрит, раненных товарищей взглядом провожает, не в силах на их мучения смотреть бровки хмурит, отворачивается. На альфу перед ним оглядывается, взглядом по его крепкой фигуре скользит, также множество царапин и ран замечает. С укором на него смотрит, во всем случившемся его обвиняет. - Твой дом рядом со мной - Кацуки угрожающе рычит, медленно к омеге приближается, охрану не боится, словно вообще дуло пистолетов направленных на него не замечает. Его руки от мелких взрывов пощипывают, глаза пугающим красным огоньком загораются, сердце от любви пылает, а ему кажется, что он в Геенне сгорает. Изуку лишь головой качает, губы поджимает, выражение подбирает, как любимому объяснить, что он не вернётся, не знает. Он долго сам с собой спорит, все не решается, а в итоге разворачивается и в портале, открытом его верным преданным, исчезает. Бакуго его терзания видит, да вот прервать его глубокие думы не решается, а когда тот серой дымкой в портале растворяется, даже удержать не пытается, отпускает. Пока что. И опять зверь уши прижимает, да воет протяжно от досады, омежку из своих лап выпускать не хочет. И Бакуго еле среагировать успевает, когда стоящие до этого без движения амбалы, активировав свои причуды на него бросаются. Он их всех как один за километр отшвыривает, когда знакомый хриплый голос из рации слышит. - Юный Бакуго! - голос этот усталый, по отечески добрый, за него волнующийся. - Сколько у тебя осталось? - У меня все, - отвечает Бакуго, оглядывается. Грусть, пробившую его насквозь после ухода любимого, скрыть в голосе пытается. Не удается, Всемогущий как всегда, все прознает, ещё больше за него беспокоится начинает. - Что случилось? - Мягко интересуется он, нервно на товарищей рядом поглядывая. - Все уже собрались в штабе, только тебя ждём. - А, да... Все нормально. - Как-то резко выдыхает, с места сдвинуться пытается - не получается. Усталость его разом охватывает, на землю тянет, тяжестью на костях оседает. - Скоро буду, не волнуйтесь. - На последок бросает. Врёт, никуда он не пойдет, не следующие несколько часов уж точно, если за ним не придут конечно. Ему надо подумать, побыть одному со своими любовью, разочарованием и тоской. Но тело, как и альфа внутри, его не слушаются, оба как-то разом успокаиваются, на пол оседают, помочь хозяину собраться с мыслями не хотят, и веки сами собой закрываются.