Неправильность

Стайлз смотрит на свои руки и хмурится. Видится в них что-то неправильное, неверное… не такое… И дело ни в том, что они в крови, нет. Они постоянно в крови последние три года. Нет, его же воспитывали как самое совершенное оружие против оборотней – он помнит это. Он знает, что должен убивать оборотней. И он убивает их – так ловко, так привычно, так правильно, словно делал это не раз. И что-то внутри отзывается – поет от удовольствия свершенного правосудия. Это ведь правосудие, да? Правосудие? Но почему сейчас ему так… неправильно? Почему внутри все напряженно звенит? Почему интуиция чуть ли не в агонии бьется, предупреждая что то, что он собирается совершить – неправильно? Почему? Джерард показывал ему досье – стая МакКолла. Те еще отморозки – просто дрожь по коже. Сначала они уничтожили ряд поджигателей и даже Кейт Арджент, мстя за, якобы, убитую охотниками семью Хейлов. После и самого Питера Хейла прибили – обычная грызня в стае за власть. Следующей их жертвой стала Виктория Арджент… И несколько ни в чем неповинных граждан. И тот мальчишка-фотограф, который смог снять их истинную суть… Его они утопили. Видимо, для разнообразия. Помогали Дараку. В драке со Стаей Альф чуть не уничтожили город… На том каждый раз Стайлз захлопывает папку с четкими сухими рапортами и газетными вырезками. Он знает, что будет дальше. Дальше будет еще хуже. Нет ничего хуже, чем приманить в этот мир Ногицунэ, чтобы вселить его в одного из своих же. И много… много… много трупов. Эти ребятки были полными отморозками. Так почему Стайлзу так… неправильно желать их смерти? Словно что-то внутри воет – тоскливо, как зверь на луну. Он выслеживает их одного за другим, готовит ловушки, чтобы убить… Приготавливает взрывчатку. И снайперскую винтовку. Не в традициях охотников, да? А ему плевать. Его готовили, чтобы убивать оборотней, с детства заставляли зубрить, что аконит несет смерть, показывали травы, учили стрелять… учили убивать. Или так говорил ему Джерард? Или так… У Стайлза руки в крови. По локоть. Он отмывает их в дешевом мотеле за сотни миль от Бикон-Хиллс. Голова готова взорваться. Он не обращает внимание. Глупый вендиго решил перекусить по дороге домой. Разве Стайлз в этом виноват? Джерард звонит ему через полчаса и требует ответа, почему стая МакКолла еще жива. – Слишком сильны, – отзывается Стилински, проверяя пистолет и кладя его на тумбочку. – Я бы мог, конечно, попробовать… Но сдох бы сам. С гарантиями. Я их проверил. Пока они затихли – следил за ними несколько суток. – Тебя готовили только для того, чтобы ты убил их! – почти рычит в трубку Джерард. – Это была твоя главная цель, мальчишка! То, к чему мы вели тебя три года! Целых три года! А ты… – А я решил, что не справлюсь, – хмыкает Стайлз. – Кстати, я тут встретил вендиго и… – Ты должен был убить МакКолла! – рявкает в ответ Джерард. – И сдохнуть? – хмыкает Стайлз. – Если потребуется! Стайлз хмыкает и прерывает звонок. Он достает батарею из телефона и прячет его в вентиляцию. Перетрясти вещи – просто. От имплантата, вживленного ему под правую лопатку он избавился еще полгода назад. И нужно проверить, что там со стаей МакКолла. Может, старик бесится просто от того, что те убили его дочь и невестку? А может… Может что-то тут не чисто. Не зря же его так быстро перекинули на новое дело, даже не дав опомниться и проверить достоверность предоставленной информации. Обычно у Стайлза было время, чтобы проверить материалы, изучить все, самому докопаться до правды – и подсовывал ему Джерард исключительных отморозков, правда, всем им до списка «достижений» МакКолла было далеко, но… – Стайлз? – голос вырывает его из размышлений. Стилински машинально поворачивает ключ в замке – он собрался за считанные минуты и вышел из номера, оказывается. Что же, привычные действия не прерывали его размышлений. А голос… знакомый голос. – Это ты? И его резко разворачивают, пытаются прижать спиной к стене. Стилински машинально выворачивается, успев отметить удивление в потрясающих абсентово-ярких глазах на смуглом лице. Но Стайлза учили… учили убивать. И нож в его руках оказывается совершенно без команд разума. А брюнет медленно разворачивается, вскидывает руки и просит: – Стайлз, пожалуйста… не исчезай. И столько надежды. И столько горечи и боли. И взгляд такой, словно Стайлз – его иллюзия, его мечта… его личный, персональный и бесконечно желанный кошмар. – Кто ты? – спрашивает Стилински. Нож в его руке лежит привычно – полоснуть оборотня он всегда успеет. А это точно оборотень – волк. Сильный, уверенный в себе, смуглый и светлоглазый волк, который смотрит на него со звериной тоской. – Я тебя знал? – Знал? – повторяет волк, делая к нему шаг. – Стайлз?.. – Стилински отшатывается, а волк спрашивает с легкой настороженностью и откровенной надеждой: – Ты знаешь, кто я? – Нет, – спокойно отвечает Стайлз. – Но ты знаешь меня. Итак? – Я – Дерек Хейл, – спокойно говорит этот… самоубийца. Хейлы – опасные твари. Самые опасные в мире волков. Да, Талия Хейл была мудра. Но те, кто выжил после пожара, свихнулись. Сошли с ума. С Питером Хейлом он уже пересекался. И убил его. Дважды. К сожалению, тот не мог умереть, так что, наверное, придется найти его и убить третий раз. Может, на этот раз, ради разнообразия, не просто отрубить голову, но еще и расчленить? Фамилия «Хейл» означала смертный приговор. И Стайлз знает это прекрасно. Он бьет расчетливо, с несильным замахом – похоже на удар когтями, но чуть иначе. Волк этого, кажется, почти ждет. И уходит от атаки. И бьет в ответ. И Стайлз впервые за последний год теряет оружие. И охает, когда его вжимают лицом в стену, заломив за спину руки. И почти скулит, когда волк прижимается к нему, вжимает всем весом в стену, дышит тяжело куда-то в шею… или в затылок… Стайлз не понимает. И не чувствует опасности. Совсем. Только странное, ненужное сейчас возбуждение. – Вот так, – бормочет оборотень. – Вот так, детка. Молодец. Твое тело само вспомнило. А ты, кажется, позабыл. Стайлз дергается, но его сильней вжимают в стену, хмыкают на ухо и резко разворачивают. Затылок не рад встрече со стеной, а сам Стайлз не рад тому, как спокойно, почти по-хозяйски колено волка вдвигается между его ног, а чужие бедра прижимаются непозволительно близко. И чертовски правильно. Волк смотрит на Стайлза своими абсентовыми глазами, и этот взгляд, полный торжества, желания и бесконечной уверенности в правильности происходящего, выбивает воздух из легких похлеще любого удара. – Привет, – тихо говорит волк. – Ты меня, кажется, не помнишь. Но мы это исправим. Знал бы ты, как я скучал по тебе, Стайлз… А дальше нет ничего, кроме губ, рук и желания подчиниться. И нет, Стайлз не понимает, откуда все это взялось! Просто не понимает. Он охает, податливо выгибается в сильных руках, шипит от боли, когда волк добирается до его задницы и облегченно вздыхает, когда тот обещает «в следующий раз, малыш». Но и без того все так… ярко. Странно-хорошо. Странно-правильно. – Я искал тебя четыре года, Стайлз, – бормочет волк много позже, целуя его в плечо и обнимая со спины. – Четыре года, Стайлз… Я тебя не отпущу. Стилински делает заметку в памяти. Он выбирается из рук волка, когда тот засыпает. Доверчиво-беззащитный. Прекрасно-сильный. Что же, стоит признать, Дерек Хейл – совершенный хищник в облике не менее совершенного мужчины. На которого у Стайлза стоит. Стилински хмыкает, роется в своей сумке и идет в душ. Он знает, что волк не спит. Волк ждет его. Волк притворяется спящим, вот только у Стайлза опыт трех лет охоты за монстрами. И снотворный порошок в сумке. И так просто усыпить его – доверчиво-сонного, устало-довольного. И сбежать. Четыре года назад Джерард Арджент потерял сына. Он приехал в больницу, чтобы побыть с Крисом в последние минуты его жизни – тот не приходил в себя, но мерно умирал. Авария, в которой пострадал его последний ребенок, была страшной и унесла десятки жизней. И проглядывая списки погибших, Джерард не ожидал встретить там фамилию Стилински. И найти Стилински-младшего в той же больнице. Куда и зачем ехали Стилински вместе с Крисом – было уже не важно. Важней было то, что упускать шанс Джерард не собирался. Пара препаратов, хорошие деньги – и вот в его руках один из друзей щенка-МакКолла. Не помнящий, не знающий ничего о себе и этом мире… И на инстинктивном уровне помнящий все слабые места оборотней. И умеющий их убивать, если что. Хотя, наверное, за смерти больше отвечала та часть Ногицунэ, что навеки застряла в надтреснувшей душе Стайлза. Такой прекрасный материал – лепи из него то, что хочешь. И Джерард принялся за лепку. Он чувствовал себя всемогущим Пигмалионом, который мог изменять свое творение исключительно в угоду себе. И он изменял. Заставлял мальчишку верить своим словам. Тот был упрям, но легкие наркотические препараты вкупе с реальными фотографиями зверств нелюдей сделали свое дело – Джерард получил свою Галатею, свое совершенное, смертоносное и неукротимое оружие. Мальчишка был умен, мыслил иначе, чем охотники, и всегда настигал свою жертву. Что же, познавательно оказаться на месте жертвы. – Убьешь меня, мальчик? – Джерард стоит у окна в своем кабинете, смотрит на улицу и думает, что охрана у него некудышная – если они еще живы, нужно уволить всех к чертовой матери. – Зачем? – насмешка в ответ. То, от чего Джерард так и не сумел отучить мальчишку – вечная насмешка и язвительность там, где нужно, и нет. – Ты и без того скоро сдохнешь. Или я не прав? – Прав, – соглашается Джерард, поворачиваясь к своему возможному убийце. – Я слишком давил на тебя, да? – Да, – отзывается Стайлз, вертя в руках нож – несколько театрально, но довольно пугающе. – Знаешь, довольно сложно стереть человека из всех информационных источников. Твои ребята тщательно подчистили Сеть. А ежегодники уничтожить не додумались. – Значит, ты вернулся в Бикон-Хиллс, – хмыкает Джерард. – Вернулся и… вспомнил? – Нет, – морщится Стайлз. – Но я буду над этим работать. И стая МакКолла… Почему ты их так ненавидишь? Джерард молчит некоторое время. Он смотрит на того, у кого украл жизнь и память, и думает – достаточная ли это цена за правду. И говорит спокойно: – Потому что Крис ехал к ним. Ты вез его к ним, к МакКоллу и остальным. Стайлз молча кивает. Разворачивается и уходит. Спокойно и тихо. – Ты не боишься, что я выстрелю тебе в спину? – хмыкает Джерард, тянясь за пистолетом. – Нет, – хмыкает Стилински, оборачивается на секунду и сообщает, довольно скалясь: – Я тут уже был. Все огнестрельное оружие, что у тебя под рукой – испорчено. Рискнешь и проверишь? – Пальцы Джерарда разжимаются на рукояти пистолета, а мальчишка продолжает без улыбки: – Конечно, нет. Ты слишком любишь жить. Болезнь вернулась. Укус оборотня больше не поможет. И наработки Ужасных Докторов больше не спасают. Так что ты сдохнешь. Скоро. И в мучениях. Стилински хмыкает и уходит. Джерард обессиленно садится в кожаное кресло. Его руки дрожат – мелко, мерзко, слабо. Потому он не мог метнуть нож – не попал бы. На расстояние удара мальчишка бы его не подпустил. А пистолет... Возможно, он исправен. А возможно, Стайлз не лгал. Джерард тихо смеется и думает, что Стилински ушел. Просто ушел. Не просто. Конечно, Джерард будет охотится сейчас еще и за ним. И лучше начать охоту прямо сейчас. Вот сейчас. Он просто… Немного… Отдохнет… Стайлз садится в машину, тяжело вздыхает и с силой сжимает ладонями руль. – Ты его убил? И не вздрагивает от голоса за его спиной. Дерек же сказал, что будет следить за ним, да? – Нет, он умер сам, – ответ уверенный и спокойный. – Я подумал: «Какого черта? Этот ублюдок украл мою жизнь!». Вернулся. А у него… – Стайлз морщится. – Сердце остановилось. – Ты бы его убил? – Дерек смотрит чуть недоверчиво, а в зеркале заднего вида его взгляд такой… неправильный. – Смог бы? – Не знаю, кого ты знал в прошлом, – отзывается Стайлз, оборачиваясь к Хейлу, – но я привык убивать оборотней. Для меня это – правильно. – Ты не убил меня, – усмехается Хейл и предлагает: – Пойдем домой. – А у меня есть дом? – смотрит на него недоверчиво Стайлз. – У тебя есть дом, – кивает Дерек. – И семья. И Скотт клянется, что порвет меня на лоскутки, если я не привезу тебя или хотя бы не скажу, где мы виделись. – Скотт, – повторяет Стайлз, чуть хмурясь. – Скотт МакКолл. Расскажи мне про него. Расскажи мне про них… – Поворачивается вперед и заводит машину. – Про всех них… И как мы познакомились вообще? – Знаешь, – смотрит на него Хейл, – думаю, история началась с того, что один мальчишка с шилом в заднице подбил своего друга найти в лесу труп… Стайлз ведет машину, а Хейл все говорит и говорит… И слушать его историю, понимать, что это происходило, принимать на каком-то глубинном уровне… правильно. Это – правильно. И это главное.