Всё просто сон

Белая фасоль. Простейшая белая фасоль — горячая, дымящаяся в тарелке с суховатой гречневой кашей. Двоякие чувства при её поедании — уже мочи нет смотреть на неё, но есть кашу впустую хотелось бы ещё меньше. Я люблю фасоль,уже с детства просил класть мне её побольше. Но попробуйте поесть её неделю, другую,третью... Вы сами не заметите, как любое, даже любимое вами с детства блюдо превратится в ваших глазах в серую безвкусную субстанцию, которая если и насыщает, то не улучшая при этом ни на малую толику ваше настроение. Как-то оно вот так... Лениво ковыряя ложкой кашу, я вновь думал обо всем, что меня окружало — семья, друзья, дом, учёба, перспективы на будущее... О чем ещё может думать уставший от однообразия своей жизни любой одиннадцатиклассник? Допустим, мне удастся через полгода сдать все экзамены по тем предметам, которые я выбрал. Быть может, поступить в нужный университет. Не исключено, что даже на бюджетной основе и на специальность, которая интересует моих родных и меня... Ну а что потом? Вновь гонка, опять бессонные ночи, учёба, которая заменяет всю жизнь... И в то время говорят, что все через это проходят, и надо просто смириться. А даже если все через это проходят, стоит ли оно того? У моей мамы два высших образования, а работа всё равно не по её профилю — уж на какую взяли, на том и спасибо. Нет никакой гарантии, что эти годы труда сделают из меня человека для общества важного. Скорее, меня забросит каким-нибудь рядовым инженеришкой с зарплатой тридцать-тридцать пять тысяч., может повысят, дав прибавку тысяч в десять рублей... И ради этого я вкалывал и буду вкалывать дальше на протяжении многих лет... А потом пенсия, на которую придётся существовать, ну а там... Буду ли я счастлив после смерти? Разве может быть где-то счастлив тот, кто большого веса не имеет... Я один из миллиардов таких же представителей человечества... Остаётся быть как все, жить как все, получать как все... И в этой жизни, и в следующих... За этой грустной философией я не заметил, как постепенно закончил трапезу. —Хватит с меня этих мыслей, ни к чему хорошему они не приведут. Я посмотрел на часы. —Пора ложиться. Я вошёл в свою комнату, забитую до отказу всевозможными справочниками по подготовке к экзамену, в потемках добрался до своей кровати, расположился на изъеденной молью подушке и прикрыл глаза. Завтра будет ещё один учебный день, и надо будет сделать всё возможное, чтобы его пережить, не пропустив ничего мимо ушей... ...Краски перед глазами вновь сгущались и обретали смысл. Я чувствовал себя бодрее, чем накануне, и был готов просыпаться, но что-то мне не давало заставить поднять себя с койки. Так часто бывает, когда надо непременно куда-то идти, а ты ещё лежишь в кровати и думаешь — "Сейчас, ещё пять минут полежу...". Я был уже в шаге от того, чтобы вновь слепить веки и на долгие часы, сам того не желая, вновь погрузиться в объятия серого, ничего не представляющего сна. Это было бы безответственно, но до того прекрасно, что отказаться от такой идеи было просто невозможно. Я всегда вставал чуть раньше, чтобы позволить себе несколько лишних минут на то, чтобы попить после завтрака чаю, сделать зарисовки в блокноте и, быть, может, даже пройти пару уровней в любимой видеоигре. Этим удовольствием мне тоже жертвовать не очень хотелось, и я все же старался уговорить себя встать. За окном лил обильный весенний дождь, почему-то не дающий никакой легкости на душе и ощущения пришедшей весны. Наоборот, он был сер, скучен и больше похож на уже позабытые всеми капризы поздней осени. Жёсткий стук по стальным листам крыши разносился по всему дому, отдаваясь в голове и ещё больше унося все мысли вглубь, вместе с тоской снова навевая и без того непробудный сон. Старая дверь комнаты скрипнула и тихо отворилась. Легко, едва слышно ступая, словно боясь навредить моему сну, к моей кровати в сумраке уходящей, как поздняя гостья — поспешно одеваясь и извиняясь за долгий визит, ночи, брела едва различимая по очертаниям фигура. Я спешно прикрыл глаза — хотелось притворяться спящим, дабы мама не расстраивалась, что это она меня разбудила раньше чем нужно. Наверное ей снова понадобилось зарядное устройство для телефона, а свое она не помнит, куда положила. Я решил не мешать поиску и дальше держал глаза закрытыми. Фигура подошла ко мне вплотную и наклонилась надо мной —я ощутил тёплое дыхание над своей головой. Тем меньше хотелось открывать глаза — это испугает кого угодно, а маму пугать конечно же у меня желания не было. Я ждал. Надо было дождаться, пока она возьмёт то что ей было нужно, и уйдёт. На кухню — поставить чайник и разогреть еду, или к себе в комнату — тоже немного поспать, если сегодня нет утреннего вызова на работу. Но мама всё не уходила. Было ощущение, что она стоит, любуясь мной, спящим. И ведь правда, сколько лет прошло, её любимый сын в одиннадцатом классе... А ведь ещё недавно он сидел рядом с ней, и с увлечением рассказывал про то, как он будет строить новый домик из кубиков для своих игрушек... Нежная рука аккуратно опустилась на моё плечо и ласково провела сверху вниз, слегка поглаживая, но боясь разбудить. Я всегда стеснялся говорить об этом, но моя мама словно откуда-то знала об этом — сколько бы ни было мне лет, я никак не вырастал из этого. Мне не хватало маминой нежности, всегда хотелось, чтобы меня лишний раз обняли родные мамины руки, хотя это и выглядело бы слишком по-детски. Она будто чувствовала это, и ещё долго гладила меня по голове и что-то тихо говорила про себя. На прощание она приблизилась к моему лицу и я почувствовал тот самый мамин поцелуй — тот самый, которым она одаривала меня перед уходом в школу много лет назад — "на счастье". Брать ничего из комнаты она не стала — выходит, что зашла она ко мне ни свет, ни заря только ради этого? Это было неважно, я просто лежал и был на седьмом небе от счастья. Прямо сейчас надо будет вставать, и идти на кухню. Время ещё должно быть в избытке — хорошо что я не отрубился окончательно... ...Внезапно в голове резко прояснилось. Я вскочил, не помня себя от пережитого, включил в комнате свет, начал спешно натягивать на себя домашние трико. Трясущимися руками дотянулся до ручки, повернул, приоткрыл окно. Переполненные тревогой лёгкие начали жадно глотать свежий воздух. Мне нужны были объяснения, и я пытался их подобрать, но мысли путались у меня в голове. Мне нужен был кто-то, кто мог бы помочь мне в поиске сути... —Чувак, что с тобой? Я тебя видел во всех проявлениях и ко многому привык, но это уже никуда не годится. Ты что, привидение увидел? —А? Я резко обернулся. На фоне ужаса проявилась блеклая надежда на разумное объяснение: в дверном проёме стоял, раскинув и поставив на косяки руки, Юки — мой тульпа. В дверном проёме стоял тульпа. —Эт-то ты? —А кто ещё? Конечно я. Сколько уже с тобой живу, и вдруг меня не узнал. Ты чего в таком напряге? —Эт-то т-ты сделал? —Что? —Юки подошёл поближе и потряс меня за плечи. —Чувак, очнись! Говори внятнее, что я сделал? Я пересказал ему всё, что видел, слышал и чувствовал этой ночью. Юки внятно слушал, в его голове тоже крутилась что-то, похожее на размышления. Наконец он рассмеялся: —Да ты что, издеваешься? Знаешь же, что я такого сделать не мог. Нет, ну конечно иногда пятки тебе одеялом укрываю, когда они у тебя среди ночи торчат, но до такого никогда не доходило. Ты уверен, что не приснилось? —Уверен. —Протянул я. —Как-то не уверенно ты говоришь, что уверен. —Тульпа дружелюбно похлопал меня по плечу и улыбнулся. —Пошли. Не знаю как ты, а я лично сейчас быка бы съел, вместе с хвостом и рогами. Ты уже что-нибудь на завтрак сообразил? —Он сочувственно оглядел меня ещё раз. —М-да... Как тут сообразишь, после такого-то... Видения. Пошли скорее. Мы прошли на кухню, я постепенно возвращал свое самообладание и дышал глубже. Наощупь я включил свет... —Стас, ты чего... —Юки пришлось поддерживать меня за обе руки, чтобы я не упал. —Слышишь меня? Что случилось?! —Это... Это не моё. —Я старался казаться невозмутимым, но ноги не произвольно подкосились от ужаса. На столе стоял небольшой казанок с горячей молочной рисовой кашей. Рядом были бережно разложены столовые приборы и тарелка. —Да ладно, садись. —Друг пытался привести меня в чувство. —Обычная каша, не о чем беспокоиться. Прямо по рецепту твоей мамы. —Вот именно... Через силу я положил себе в тарелку немного каши и заставил принять внутрь несколько ложек. Еда казалась совсем обыденной и не должна была вызывать тревоги. Но что-то было не так... ОПРЕДЕЛЕННО было не так. Сердце бешено колотилось, в голове была каша из роящихся в хаосе мыслей. Ком подкатывал к горлу, и тульпа тоже чувствовал это через меня... Сегодня я никак не мог есть кашу, заботливо сваренную мамой, после того почти детского поцелуя украдкой поутру. ТОЧНО не мог!.. Моя мама уже три дня как была в долгосрочной командировке...