О былых временах

...Одна из деревушек на окраине Японии. Люди там по обыкновению спокойны, наслаждаются умиротворённой жизнью в глубинке и не спешат уезжать, сколько бы времени там не провели. Иностранные туристы приезжают на курорт туда редко, в основном гостями для окрестных мест служат лишь местные жители. Это место служит неким адом раем, о котором знают не многие. Секретом, кий узнать суждено далеко не каждому. Именно в этом месте начинается рассказ, однако история заходит далеко глубже... Лежащая на траве девушка просыпается от мягкого пения птиц, без конца щебетящих на дереве поодаль. Шум моря недалеко от ее места прибывания служит фоном, таким чудесным и успокаивающим. Поднимаясь, воительница чувствует, как ветер развивает ее волосы, распуская белоснежную, будто шёлковую, косу, что явно служила ей удобной прической долгие годы смерти жизни. Открывая очи от многолетнего сна, она оглядывается— находясь под большим, красивым растением, издающим дивный, кажется неземной аромат, что хочется вдыхать без конца, в наслаждении. Зелёная трава, покоящиеся на ней, явно опавшие не так давно, воздушные лепестки сакуры. Сакуры... Что-то не даёт покоя ей в этом названии, однако девушка довольно быстро забывает о своих рассуждениях, пытаясь понять, что происходит вокруг, да и как она оказалась тут. С трудом поднимаясь, Каслана разминается. Ноги болят... Будто она провела несколько сотен лет во сне. Поворачиваясь, она видит вдали ту самую деревушку. "Знакомое место." Так думает та, но вспомнить подробностей не может, что возможно даже к лучшему... Шаг. Второй. Каждое действие отдается мягкой, тянущей, а возможно даже приятной болью, но это уже не волнует. Запах пропадает, пение птиц тоже. Каслана подходит к ближайшей хижине, стуча в дверь. Ответа не последует, как думает та, и в эту же секунду едва успевает увернуться от открывающейся с громким, неприятным скрипом двери. На пороге появляется старик с палкой в руках. Лицо выражает явное удивление. Тонкие, потрескавшиеся и еле заметные на старости лет губы складываются в широкой, такой доброй, как кажется, улыбке. — Давно у нас не было гостей! Какими судьбами, юная служащая?- произносит незнакомец хриплым, но определенно бодрым голосом. — Я... Сама не знаю,- удивлённо моргая, Каллен продолжает,- а как вы поняли, что я работаю на церковь? Сперва замявшись, словно в поисках подходящего оправдания, тот мямлит "по твоей одежде конечно, как же ещё, ха-хах...", однако девушка не придает этому значения, скромно улыбаясь тому, что была отмечена такая мелочь. — Ладно-ладно! Это-то не главное. Проходи, устала быть с дороги, стоит и отдохнуть. Меня, кстати, Року звать. А что насчёт тебя, девица?- открывая дверь, паралельно проходя в глубь дома, спрашивает названный. — Каллен,- немного подумав, девушка так же добавляет,- Каллен Каслана. Приятно познакомиться. Старик удивлённо вскидывает брови. — Неужто и правда, небось глумишься! В окрестностях до сих пор слухи о ней,- Року переходит на шепот, наклоняясь ближе, и словно опасаясь чего-то, выглядывает из-за двери, метая голову из стороны в сторону. Захлопывает дверь, и теперь ещё тише продолжает, с подозрением смотря в самые глаза гостьи,- девушка, которая пошла против традиций, а после была убита одной из главных жриц. Она помешала ритуалу, что проводил мой дед и вызвала в деревне хаос! По сей день жители пропадают без вести. Ходят слухи, что их забирает огромн..- внезапный грохот прерывает речь пожилого. Тот в страхе оборачивается на трясущуюся от давления снаружи дверь, громко дыша, в ужасе перед чем-то потустороннем,- оно... Это оно! Это твоя вина, ты, ты его призвала! Ведьма!- злобно оскалившись, выказывая нечеловеческий гнев Каллен, что до сих пор ничего не осознавала, тот мертвой хваткой цепляется в кисть девушки, насильно выталкивая ее к почти проломившейся под тяжестью находящегося снаружи нечто, двери. Из нее в свою очередь льется кровавый, предзнаменующий смерть, свет и рычание, словно какого-то зверя. Явно неадекватно огромных размеров. Внезапно вся хижина начинает разрушаться, открывая взору происходящее снаружи. Некогда спокойно-синее небо, пение птиц и умиротворяющий запах сакуры сменились кроваво-алым горизонтом, нагнитающей атмосферой и нечеловеческой злобой, исходящей из... Гигантских размеров кицуне с девятью хвостами стоит, обнажая желтоватые клыки в зверском безумии. От этого вида ноги почти подкашиваются, страх сковывает тело, а инстинкты орут об опасности, призывая убегать. Он девушка ничего не сделает. Стоя лицом к лицу будто самого страшного зверя в ночном кошмаре, что кажется в любой момент сможет запросто убить любого попавшегося человека на своем пути, она стоит спокойно, держа за своей спиной все того же Року, льющего слезы рекой, бормоча кажется все существующие молитвы себе под нос, надеясь на спасение в лице бога. Но спасут его не молитвы. Не бог. Его спасет хрупкая на вид девушка, "призвавшая" невиданную нечисть. Легко выдыхая, и сглатывая накопившуюся слюну, воительница делает широкий шаг вперёд, выступая почти в плотную к чудовищу. В одно мгновение за спиной появляется золотой, размером больше самой Каллен, крест. Иуда— одно из мощнейших орудий Каслан, что достается и подчиняется лишь одному человеку, выступая защитой и оружием. Золотые цепи сковывают, причиняя колоссальные увечья лису, от чего тот страдающе взвывает, почти оглушая. Но это не останавливает, не пугает. Глаза в полном спокойствии наблюдают за происходящим. Она знает, что победит. Она уже не боится. Цепи сжимают ещё сильнее. Кажется на грани между черным и красным оттенком кровь струится по животному. Признаков жизни больше нет. Все находившееся рядом разрушено. Кровь испаряется, кицуне исчезает. Небо вновь обретает прежний оттенок, а пение птиц постепенно становится громче. С облегчением вздыхая, девушка поворачивается в сторону, где ранее лежал человек, однако его там уже не оказывается. Не оказывается там и поломанной хижины, в прочем как и всех остальных. Там нет ничего. Свободное поле, в редких местах обломки явно более чем столетней давности и довольно большое количество деревьев, что, хотя бы, не мешает осмотреть все вокруг. Сами собой ноги ведут вглубь развалин. Там, судя по всему, находится небольшое кладбище, где причудливой формы могилки повествуют о людях, погибших явно не одно столетие назад. Она рвет пару полевых цветов около импровизированного, и уж ну очень хлипкого, забора, а после отправляется дальше. Огибая каждую, осматривая лица на памятниках с особой внимательностью, и оставляя на некоторых цветы, она натыкается на знакомое лицо. Останавливается. Сердце бьётся в башенном темпе. Это, кажется, и станет ее смыслом нахождения тут. Садясь напротив могилы, Каллен разглядывает изображение на каменной плите. На потёртой, от пережитых десятилетий на месте своего захоронения без всякого ухода, плите едва можно различить выцарапаную надпись "Яэ Сакура. Служила верностью своей родине и традициям земель." безо всяких подробностей. Как это произошло? Что должно было случится, чтобы ее возлюбленная, сильный что духом, что телом человек, умерла? Этот вопрос останется без ответа, в прочем, как и множество других. На землю падает два одиноких цветка, вряд-ли имеющие названия. Воительница аккуратно убирает пыль с надгробия. Отряхая руки, только сейчас она понимает, что все это время на по ее лицу текли слезы. Ложась на мягкую траву, влага на лице постепенно пропадает. Смотря на яркое полуденное солнце, спокойствие снова обволакивает с головой, не давая права печальным мыслям вырваться наружу вновь. Все неважно. Сакура рядом, она вместе с ней. Жрица стала смыслом жизни Каллен, и та не перестанет любить ее. Даже не смотря на то, что она мертва. Даже не смотря на то, что Яэ убила ее. Плевать на все и всех, главное, что теперь они вместе. К слову имя своего спасителя она даже не вспомнит, ведь никогда не разделяла его чувства. В прочем, это не столь важно. Отто Апокалипсис. Тот, что 500 лет пытался воскресить воительницу, пожертвовав все самое дорогое, в том числе и свою жизнь, ради нее.

"Будь счастлива, Каллен".