Шоколад и эксперимент.

            Лёгкими выбросами снега за окном кружилась метель. Необычное явление для южного климата. Снега здесь почти не было. Говорят ведь: "снег пойдёт" в смысле том, что если что-то произойдёт, то это — чудо.       Белесая мелкая стена прикрывала обзор на двор, в котором царила пустошь. Лишь слегка покачивались железные качели, иногда поскрипывая, напоминая о тех былых временах, когда самая первая краска на них не облезала и не прилипала к рукам.       Всё было как должно быть.       На ковёр посыпался мокрый снег, втаптывая и одновременно сбрасывая его с ботинок, мужчина захлопывает дверь. Пакет тотчас оказывается на паркете: сразу слышно, что в нём точно присутствует стеклянная бутылка. Сбрасывая снег с куртки и вешая ее на крючок, мужчина трясёт головой, точнее, многочисленными кудрями, чтобы и на волосах ещё не до конца подстаявшие снежинки сползли на мокрый ковёр.       — снова снега натряс, — слышен низкий недовольный голос в проёме кухни, — дать бы тебе по шее, Лёша.       — пурга какая-то, ты видел?       — видел-видел, — мужчина глянул на Лёшу, который слегка глупо лыбился, — чего это ты такой?       — да люблю тебя, вот и тепло на душе у меня.       Партнёр Лëши слегка сжимается, пытаясь совладать со своим внезапнонакатившим смущением. Он его здесь ругает, а тот его любит.       — Жень...       — всё купил?       — да, Жень, — повторяет имя возлюбленого Алексей, — я хотел тебе предложить кое-что, — мужчина наконец стягивает с себя ботинки, скача на одной ноге поочереди, — сегодня же день святого Валентина и на Западе есть некая традиция готовить шоколад...       — время никого не щадит, — Женя наклонился за пакетом, заглядывая в него, — теперь мы западные праздники отмечаем...       — я рецепт сам нашёл, купил всё, — Алёша обнимает за плечи Женьку, обращая на себя внимание, — обещаю, кухня не взорвётся, — он надул демонстративно губы.       — я и не говорил слова «нет». — Дунайский касается вытянутых губ, коротко отдавая желанный Донским поцелуй.             — что здесь нужно? — Одесса смотрит на рецепт в телефоне и на выложенные продукты на столешнице.       — сахар, молоко, ванилин, маргарин, сухое молоко, какао, — обнимая сзади жену, говорит муж, питаясь теплом тела Дунайского.       — выглядит просто, я думал, что сложнее готовить такие вещи, — выдаёт мужчина, — ты помогать будешь или как?       — буду.       — так, я буду сейчас кипятить молоко с сахаром и ванилином, ты давай потом помешаешь, мы ведь по традиции его вместе готовить должны?       — да, всё именно так, — Донской тепло улыбается, подныривая в светлые волосы носом, вороша им по прядям.       — так, не мешай пока, вино открой что-ли, — даёт указание Евгений.       Лёша берёт бутылку в руки и буравчик, протыкая кору, начинает прокручивать аккуратно, чтобы, не дай Б-г, что-то не то не вылетело.       В это время Дунайский ставит ковш с молоком на газовую конфорку, засыпая туда ванилин и сахар, после нескольких помешиваний, тот добавляет сливочное масло, ждёт, пока растопится.       Кухню наполнил пряной запах, становилось ещё теплее этой зимой. Одесса глянул на своего ненаглядного, как тот мучается с пробкой, вдруг всё же достаёт буравчик с ней.       — Женька, всё, — радуется откровенно Ростов, — налить нам?       — наливай, конечно.       Атмосфера стояла спокойная, Донской отрыл где-то колонку Жени, которую тот не мог найти уже какой месяц. Алексей стоял что-то шарил в телефоне, после уже будто бы в предвкушении танцев двигал телом. Евгений поглядывал на того, не скрывая своей ухмылки.       — в Яндекс музыке нашёл плейлист «100 хитов о любви». — включает музыку Ростов и с колонок задолбило «Солнце Монако». Лёша сразу задвигался.       — Лёша, это чего такое? — всё же не сдерживается Женя, начиная смеяться с того, что перед ним буквально вертят задницей под какую-то русскую попсу.       — зачем мне Солнце Монако!... — вдруг тот получает смачный шлепок как раз таки по тем самым ягодицам, — ауч, Женя, что это ты? — голос Ростова звучал более игриво, чем обидно.       — плохо в твоём Южном округе на тебя влияют, — усмехается Дунайский, отпрянув от плиты, — твоя очередь.       Донской получил телефон в руку и глянул на рецепт. Он отсыпал в стаканчик сухого молока, отправил в ковш, второй раз — также, после нужно было добавить какао: четыре столовые ложки. Мужчина начал помешивать, как это было написано в рецепте из меил.ру.       Всё это время Женя внимательно смотрел за действиями Лёши, всё таки переживая за свою кухню: вдруг снова что-то подорвёт каким-то образом. Алексей Петрович мог всё, «папа может всё что угодно» в прямом смысле, нужно тут поверить на слово, либо же самому в этом убедится.       Вскоре Одесса расслабился, заходя к Ростову со спины, обнимая его за талию, утыкаясь носом, вызывая некоторую судорогу от резкого прикосновения.       — Лёш, я долго думал о кое-чем, — руки Дунайского оказались на бёдрах Донского, прижимаясь тазом к тазу мужа. Жена ощущает, как мысли переходят в реальность, как внизу живота появляются «бабочки» и твердеет не только сознание, — мне хотелось занятся сексом, но чтобы я ввёл в тебя. Чтобы узнать тебя не только снаружи, но и внутри, — страстно выдавливает из себя Евгений, теряясь в своём сознании и реальности, — раз такой праздник, то разрешишь мне?       — да, я... — интенсивность помешивания выражала мощность чувств Донского в тот момент. Лёша имел смешанные чувства: и смущение, и одновременно экстаз, пыл по всему телу, затуманивающий разум.       Алексей привык к некому хладнокровию этого персонажа, который выдаёт такие вещи из своего великолепного рта. Евгений имел большую выдержку не только к другим, так и к себе. Ему сложно открывать в себе такие качества как страсть, огонь его характера, манию любви, его прыть мыслей. Но эта прыть она выползла именно сейчас, на что Лёша среагировал моментально агонией по всему телу. Женя не был бесчувственный, он был сложный на выражение эмоций, но он тоже был «человек», который способен на свои откровенные чувства и желания.       — ...я тебе и просто так отдамся, — выдал Алёша, — без всяких праздников.       — довари минут 15, после по формам разлей и приходи в спальню, — говорит томно Дунайский, похоже, он сделал такой выбор, чтобы не сорваться прямо сейчас.       — хорошо, — но теперь хотелось точно не варить шоколад, а совсем другое.             Оставив горячую жидкость в форме от льда, тот вырвался из кухни, словно из кандалов, направляясь в спальню. Оказывается, Женя слегка убрался и сделал всё по красоте: бутылка стояла на прикроватном столе вместе с бокалами, а двухспальная кровать расстелена для удобства, шторы были сдвинуты к середину окна, следовательно в ходе перелома света, хлопья снега отражались на стене. Дунайский же находился в халате, а не в привычной домашней заношенной одежде. Лёша не мог оторвать взгляд от него, такое же желание читалось в глазах напротив.       Одесса набросился первый, сразу же оказываясь будто бы на грани беспамятства от своего желания на кровати с Ростовом-на-Дону. Вечно горячее тело Лёши пылало также, как и разрастающаяся страсть по всему стану у Жени. Худые пальцы перебирали почти беспорядочно пуговицы, вскоре обнажая наполненую родинками смуглую грудь с пылающими очертаниями мужских сосков.       Губы и язык сразу же напали на выступающую мыщцу шеи, проезжаясь, те оставляли за собой мокрый невидимный след. Со стороны Донского раздался стон и его рука оглаживала бледное плечо, вылезшее из под халата. Становилось жарко.       — нравится?       Лёша изогнулся, когда от сосков до паха прошлась волна электричества, приятного покалывания, импульсы, которые создавал Женя своим языком.       Ему хотелось испробовать каждые частички своего мужчины.       Юркая мышца залезла в узел на животе, не задерживаясь там и проходясь дальше. Лёша ничего не мог сказать. Он боялся что-то сказать, ведь вдруг его одно лишь единственое слово прервёт всё наслаждение и пыл, что испытывает его партнёр.       А партнёр уже тянет вниз джинсовую и хлопковую ткань, после же с плеч слетает халат.       Одесса нащупывает выступающую вену на половом огране Ростова, окончательно заставляя Лёшу застынь в истоме, только лишь иногда рьяно выдыхать воздух.       Чудесное чувство идет всё ниже, губы засасывают семенники, а руки медленно сжимают член от головки и так до основания фрикционно.       Алексей думал, что Евгений сошёл с ума, ведь настолько доводить неистово лишь одними касаниями, давать разряды по всему телу — было немыслимо.       — приподними таз и ноги, — точно сошёл с ума.       Но Лёша слушается. Он всегда слушается, чтобы его ненаглядный бы не сказал, даже если сначала сделает назло — после исправится. Особо новые ощущения наступили моментально, будто бы все 220 вольт из розетки дало по телу, когда сфинктера коснулось мягкое тело. Руки Жени растекались по бёдрам Лёши, попутно одна рука вернулась на возбуждённый половой орган, двигаясь непрерывно соответственно языку.       — Женя, — всё же не сдерживается Донской, когда тот самый Женя заходит дальше, чем просто кольцо мышц, он входит туда языком.       Дунайский что-то будто бы хмыкает и утыкается полностью, от чего слышит и чувствует наступившую вспышку оргазма со стороны своей пасии. Лёша непривычно для себя высоко стонет в вскрике и замолкает. Семя растекается по бледной худой руке.       Слышны смешки сверху и движение по половому члену продолжаются, только уже медленее и меньше траектория.       — меня умиляет твоя девственная реакция, — голубые, словно море, глаза наполнялись огнём, настолько жарким, что Ростов был уже готов повторить свою реакцию на ласки. Издевается, но такими голосом и действиями...       — продолжай. — смуглая грудь хаотично взмывает и опускается, слышно как свистит воздух в ноздрях мужчины. Он смог выдавить только это.       Склизкая тёплая жидкость растекалась по волшебно красивым пальцам Одессы: уже готовился к новому этапу их соития.             Женя был нежен, как и его руки, при этом строгость в лице одессита сохранялась. Сфинктер постепенно расширялся с каждым трением подушечки пальца об него и всё же войдя, Лёша снова не скрывает своей эйфории и агонии, в которой загнан и скован.             Вовсе тот теряет контроль над собой, когда происходит нежное вторжение внутрь.       — Женя, — снова будто выплёвывает это имя Алёша, продолжая рассматривать его сосредоточеное, при этом страстное, лицо.       Евгений открывал для себя новые эмоции, на которые способен его бывший криминальный напарник, нынешне — любовник. Алексей полностью начинал открываться и не стесняться этого, а одессит вводил второй набор фаланг в тёплое размягченное место.       Похоже, Женя тоже уже не мог сдерживаться, ведь на него тоже оказывало сексуальное давление эта ситуация и всё то, что он делает и позволяет себе вытворять и в какой-то мере издеваясь на Алёшей, расстягивая ему удовольствие. На отвердевшее тело вылилось немного массы, которая сразу же была размазана по всей длине.       Розоватая головка обводила ореол сфинктера, который так и наравил засосать её в себя. Издевается. Снова.       Растягивает всё. Ростов находился на коленях, было видно, как его руки дрожали в нетерпении, как его голова закидывалась назад, как кудри змеями расползались по спине. Женя потянул за них на себя, одновременно вводя член внутрь с неприличными всхлипами влаги.       — Женя, — уже в третий раз зовёт по имени любовника, — мне так хорошо с тобой. Продолжай и не останавливайся.       — Ростов, — Одесса тянет волосы сильнее, — я так люблю тебя.       Алёша уже хочет ответить взаимностью, но Женя молниеносно прерывает идиллию спокойствия и отдаётся своим внутренним инстинктам, которые накапливал эти минуты. Он сразу берёт определённые темп и угол, под которыми доставляет неистовое удовольствие и себе, и партнёру. От Лёши были слышны лишь одобрительные гортанные стоны: тоже, похоже, любитель пожестче.       Мягкие кудри в кровожадной схватке вились вокруг пальцев Одессы, он потянул ещё сильнее, когда почувствовал, что почти достиг высшей точки, какая только может быть. Женя замечал те вещи, которые нравились Алёше, что он вытворял и ему, похоже, понравилось быть в таком положении не свойственном для него. За несколько лет подобного рода эксперемент вышел только именно сегодня, именно в этот момент, именно в эту дату.       Приятное тепло выплеснулось из тела наружу. Белесое семя кляксой растеклось по пояснице, нижние позвонки выпирали в ходе изгиба позвоночника.       — Лёх, ты как? — Лёша до сих пор сохранял молчание.       — если честно, — Донской со скрипом кровати переворачивается и садится, — кончил три раза. Мне понравилось...       — теперь я знаю, что имею бóльшую выдержку, чем ты, — смеёться однако Дунайский, не отрывая взгляда от ростовчанина. Одессит тянется за бокалами с вином, он протягивает один из них ростовчанину, — выпьем за... Праздник.       — с днём влюблённых, Жень, — брудершафтом те выпивают.       — слушай, может теперь твоя очередь? — Одесса улыбается и приглаживает рукой слегка щитинистую щеку Ростова, — или силëнок не хватит?       — ну, думаю, хватит, но вопрос — хватит ли тебе, — Алёша оставляет бокалы и валит Женю на кровать, припадая губами к чужим, одаривая поцелуем.       — я так и не ответил тебе, — он слегка останавливает казака, засматриваясь в лес его зелёных глаз, — с днём святого Валентина.             А шоколад не плавился, плавились лишь сердца, утопающие в любви...