I
Сынмин застывает на месте, когда понимает, что там, где рядом с ним должен идти Феликс, нет ничего, кроме воздуха. Он моргает один раз, пытаясь разобраться во внезапном исчезновении своего друга, и поворачивается, чтобы осмотреть окрестности в поисках знакомой блондинистой головы. Проходит достаточно много времени, после чего внутри Сынмина зарождается маленькое беспокойство, но в конце концов его взгляд замирает на веснушчатом лице Феликса, который стоит посреди огромной толпы. На самом деле, Сынмин не может хорошо видеть, что там происходит, так как ему мешает слишком большое количество тел, прижатых друг к другу, словно сардины в банке. Но когда он приближается к первой группе в списке подозреваемых в похищении Феликса, ему удается услышать характерный звук тасуемых карт. Сынмин приподнимает бровь, любопытство успешно растет внутри него. Для Сынмина нет ничего необычного в том, чтобы стать свидетелем целого балетного представления в коридорах или зайти в туалет и застать там кого-то, отрабатывающим выражения и реплики перед зеркалом. Но Сынмин посещает уроки игры на гитаре в художественном корпусе уже два года, и он практически уверен, что это первый раз, когда он становится свидетелем магического фокуса на публике. Он прокладывает себе путь через толпу локтями, и этому помогает огромный футляр от гитары, висящий у него за спиной и выступающий одновременно щитом. Феликс не просто стоит в толпе, нет, прямо сейчас он — маленькая жертва фокусника. Мальчик возбужденно подпрыгивает, когда фокусник показывает зрителям выбранную им карту, после чего кладет ее обратно в колоду. Сынмин переносит вес тела на правую ногу и скрещивает руки на груди, вынужденный остаться до конца шоу, потому что именно у Феликса машина, на которой его должны отвезти обратно домой. Фокусник умело тасует карты одной рукой, уверяя зрителей, что до этого момента он не был знаком с Феликсом, и гарантирует, что это не спланировано. Тот выглядит молодо, возможно, всего на пару лет старше Сынмина, хотя мальчик не может вспомнить, видел ли его раньше. Он новенький? Просто проходящий мимо уличный артист? В корпусе открылся новый курс по магии, о котором он не знает? — Чем ты здесь занимаешься, Феликс? — непринужденно спрашивает фокусник. Это достаточно невинный жест, если бы не тот факт, что мальчик, скорее всего, пытается отвлечь его друга от быстрых движений своих рук. Сынмин хмурится, глядя на его ловкие пальцы. — Я хожу на уроки танцев! — с энтузиазмом отвечает Феликс. Намерения фокусника пролетают над его головой и заставляют делать именно то, что этот парень от него хочет. — О, мило. Мой брат тоже ходит сюда на танцы, — фокусник перестает тасовать карты, те идеально складываются в аккуратную колоду. Сынмину приходится отдать должное — голос звучит по-настоящему дружелюбно. — Хорошо, Феликс. Мы все видели твою карту, верно? Король червей. И вы все видели, как я положил эту карту обратно в колоду и перетасовал — я никак не могу знать, где она, — он поднимает глаза, чтобы осмотреть толпу, и на мгновение встречается взглядом с Сынмином. — А теперь я хочу, чтобы ты сказал мне остановиться в любой момент, когда захочешь. Мальчик проводит большим пальцем по краю колоды достаточно быстро, чтобы Сынмин не мог рассмотреть карты, ничего кроме того, какого те цвета. Феликс выкрикивает «стоп» и парень послушно замирает. Раздается единодушный и причудливо скоординированный вздох, когда фокусник переворачивает карту, на которой остановился Феликс, чтобы продемонстрировать Короля Червей. — Невозможно! — у Феликса отвисает челюсть, и он начинает хлопать вместе с остальной аудиторией. — Сынмин, ты— Погоди. Сынмин нежно закатывает глаза. Судя по всему, Феликс только сейчас осознает, что был похищен. Мальчик пробирается через два ряда людей, разделяющих их, и останавливается рядом со своим другом, который крепко сжимает ремешок от чехла для гитары. — Я видел, — говорит он, — очень весело. Нам пора идти. — Звучишь не очень впечатленным, — фыркает фокусник, и его голос сочится сарказмом. Он снова тасует карты, и на этот раз это больше похоже на неосознанную привычку, чем на коварный план. Сынмин приподнимает бровь и больше не совершает никаких других жестов, чтобы показать, что слышит этого парня. Тот ухмыляется, делая уверенный шаг вперед и протягивая руку к уху Сынмина. До того, как Сынмин успевает с силой наступить ему на ногу за то, что тот осмелился подойти к нему так близко и отвлек его и Феликса, волшебник уже делает шаг назад. Между его большим и указательным пальцем находится сверкающая монета, от чего толпа взрывается очередными аплодисментами, даже если это не так громко, как раньше. Раздраженный взгляд Сынмина, кажется, останавливает их от того, чтобы отпраздновать этот маленький клишированный фокус. — Тебе следует чистить уши тщательнее, — говорит парень, подбрасывая монетку в воздух большим пальцем. Дурацкие инстинкты Сынмина заставляют его реагировать на это, и вместо того, чтобы позволить монетке упасть на землю, он неуклюже ловит ее руками. Возможно, у Сынмина и нет денег в ушах, но он точно чувствует, как из них выходит пар, когда они с Феликсом оставляют толпу позади и, наконец-то, идут к его машине.II
По пятницам танцевальный урок Феликса заканчивается на полчаса позже уроков игры на гитаре Сынмина, а это значит, что Сынмину приходится сидеть на полу в коридоре и убивать время, пока они не могут уехать вместе, согласно их постоянному плану. Обычно он достает какую-нибудь домашку, которая у него остается, чтобы успеть сделать ее до выходных. Джисон — последний пазл их трио, часто называет его за это ботаником, но потом Сынмин наслаждается спокойными двухдневными выходными, пока его друг зубрит пять разных предметов на протяжении сорока восьми часов. И кто здесь на самом деле смеется? Однако сегодня Сынмин едва может сосредоточиться на цифрах, расположенных на странице его учебника по математике. Непрекращающийся гул голосов, смешанный с редкими громкими аплодисментами, наводит его на мысль, что это, наверно, театральный клуб. Но огромный плакат с напечатанным на нем расписанием каждого занятия, висящий на стене перед ним, быстро опровергает теорию: театральный клуб собирается только по вторникам и четвергам. Зная, что ничего не сможет решить из-за этой суматохи, он кладет книгу обратно в карман футляра от гитары и встает на ноги. Сынмин лениво идет на шум. Ему в любом случае больше нечем заняться, а у Феликса осталось еще десять минут до конца урока — почему бы не проверить, что там происходит. Может, он тоже чему-то похлопает? Мальчик раскачивается при каждом шаге, следуя ритму приглушенной музыки с басами, доносящейся из тренировочного зала, который занимает танцевальная команда, и это значительно замедляет его темп. Однако ему не нужно идти особо далеко для того, чтобы найти источник шума, и он моментально останавливается и прячет руки в карманы своей толстовки. Он ни за что не будет аплодировать этому. Раздражающий Фокусник снова демонстрирует карточные фокусы, на этот раз показывая представление в закрытом помещении. Люди окружили его так же, как и в первый раз, когда Сынмин увидел его неделю или около того назад. И они выглядят такими же удивленными. Сынмин пожимает плечами, чтобы подтянуть лямки чехла повыше, решительно поворачиваясь, чтобы вернуться на свое маленькое место на полу, но голос зовет его прежде, чем он успевает сдвинуться с места хотя бы на дюйм. — Сынмин! — зовет голос с напыщенностью намного большей, чем у нормальных людей, серьезно. Сынмин хочет, чтобы его уши оказались набиты монетами, чтобы ему не пришлось это слышать. — Ты вернулся за добавкой? Сынмин смотрит на него равнодушным взглядом, потому что он не трус: — Ты помнишь мое имя? Говорит об одержимости. Раздражающий Фокусник ухмыляется, нисколько не смущенный ответом Сынмина. Во всяком случае, тот выглядит так, словно его только что подзарядили для продолжения разговора. — А ты помнишь мое милое личико. — Я бы точно не стал использовать слово «милое» для того, чтобы описать его, — слетают слова с языка Сынмина. И только когда рядом кто-то неловко кашляет, мальчик понимает, что с таким же успехом они могут выполнять работу театрального кружка, разыгрывая шоу. Его уверенная поза на мгновение сдает позиции, и он закатывает глаза, даже если и чувствует, как краснеют его щеки. — Мне надо идти. — Даже не останешься для фокуса? — тот позволяет одной карте путешествовать между пальцев, после чего легким движением руки заставляет ее исчезнуть в воздухе. — Ты такой классный, Минхо, — выдыхает девушка в кругу, полностью завороженная его действиями. — Не хочу смотреть на фокусника, чьи фокусы я, скорее всего, могу найти на ютубе, — говорит Сынмин. Какой контраст в реакциях. — Ауч, — Минхо делает вид, что ему выстрелили в грудь, и Сынмин думает, что тот действительно хорошо бы вписался в группу театралов. — Ну, нам всем нужно с чего-то начинать, не так ли, Сынмин? Сынмин смотрит на свой телефон. Он стоит тут и общается с Минхо уже пять минут, ему нужно убить еще пять. Сынмин прикусывает губу, раздумывая в общей сложности десять секунд, а потом сокрушенно вздыхает. Это лучше, чем пялиться в потолок, — думает он. — Один фокус, — сдается Сынмин, показывая указательный палец на случай, если Минхо не поймет его слова. Один. — И потом мне нужно будет идти. Сынмин немного шокирован, когда замечает быструю тень неподдельного удивления, мелькающую на лице Минхо, хотя тот возвращает самодовольное выражение до того, как это станет слишком заметно. Минхо подзывает его рукой подойти чуть ближе, и толпа расступается, пропуская мальчика, как вода пропускала Моисея. Минхо протягивает к Сынмину руку ладонью вверх и сгибает пальцы, как будто подзывает его. Сынмин не совсем уверен, чего тот от него хочет. Он предполагает, что ему нужно, чтобы они взялись за руки для фокуса. И хотя Сынмин предпочел бы этого не делать, он начинает медленно поднимать руку к Минхо. Но тот теряет терпение и не дает ему возможности закончить действие — вместо этого он берет Сынмина за запястье и поворачивает его руку ладонью вверх. Ох. Он хотел, чтобы Сынмин повторил его жест. Это имеет смысл. Сынмин старается не слишком задумываться о том, как неловко было бы, если бы он ни с того ни с сего схватил фокусника за руку. Минхо бросает колоду карт в его ожидающие руки. — Перетасуй их. Сынмин вопросительно поднимает бровь, но подчиняется, не говоря ни слова. Он чувствует себя неловко под пристальным взглядом Минхо, понимая, что то, как он перетасовывает карты, выглядит жалко в сравнении с профессиональными действиями Минхо. В свою защиту мальчик может сказать, что единственный опыт работы с картами, который у него есть — это время от времени играть в УНО. — Готово, — объявляет он, возвращая колоду владельцу. Минхо берет ее и переворачивает, чтобы все могли видеть лицевые стороны карт: — Они все разные и перетасованы, верно? Сынмин кивает. Пара человек в толпе отвечает восторженным и уверенным «да». Сынмин должен признать, что его впечатляет то, как Минхо взаимодействует со зрителями и заставляет их следить за каждым его движением, ожидая момента для своего финального действия, которое взорвет их мозг. В каком-то смысле Минхо на самом деле прирожденный актер, и неохотно, но Сынмин признает, что тот хорош. — А сейчас, пожалуйста, выбери карту, — Минхо разворачивает колоду веером, на этот раз рубашками наверх, и позволяет Сынмину провести по картам пальцами, пока он не выберет нужную. — Я отвернусь, а ты хорошенько посмотри на нее, окей? И покажи ее остальным тоже. Туз Крести. Сынмин держит карту перед собой, чтобы все смогли ее увидеть, и как только он уверен, что люди на нее посмотрели, он объявляет Минхо, что готов. Минхо поворачивается на своем месте: — Положи ее обратно, куда хочешь, — Сынмин осторожно толкает карту в колоду, пока та не поддается и не проскальзывает между другими. — Прекрасно. Теперь она наверняка потеряна. Некоторые люди думают, что я оставляю выбранную карту наверху или что-то подобное, — Минхо берет верхнюю карту, это Пятерка Червей. — Но вы видите, что это явно не так. Ты доверяешь мне, Сынмин? — Нет, — мгновенно отвечает Сынмин. Губы Минхо изгибаются в улыбке, словно это именно тот ответ, которого он ожидал. Сынмину не нравится, что он уже стал для него чем-то предсказуемым, как заранее просчитанный элемент в его трюке. — Магия — это ложь. — Ложь во имя развлечения, — пожимает плечами Минхо, частично соглашаясь с ним. — В любом случае, тебе придется довериться мне в этом. Я буду работать за своей спиной и сделаю пророчество. Минхо прячет руки подальше от наблюдательных глаз — даже от своих собственных. Сынмин разрывается между попыткой мельком увидеть, что тот делает своими руками, и тем, чтобы ответить на пристальный взгляд Минхо. Мальчика беспокоит то, как трудно уловить изюминку в этих фокусах. Сынмин хочет найти способ попасть за завесу, которая одурачивает аудиторию, заставляя поверить, что это магия. Хочет сказать фокуснику: я знаю, как ты это делаешь. Однако он не может, как бы сильно ни старался. И все это начинает казаться до боли похожим на раздражающий камешек в ботинке. — Мм, — мычит Минхо, делая вид, что карты на самом деле что-то ему говорят, чего никто, кроме него не может услышать. — Вау. Я думаю… ага. Хмм. Интересно — мое видение подсказывает мне, что ты попросишь мой номер после этого фокуса. Сынмин моргает, на мгновение застигнутый врасплох. Что тот пытается провернуть, отвлекая его от того, чего ему не положено видеть? Его взгляд скользит вниз, к рукам Минхо, хотя те все еще полностью скрыты. А потом он прищуривается. — Ты закончил? — Какая у тебя была карта? — Почему я должен говорить тебе? — Сынмин скрещивает руки на груди. — Разве это не ты должен узнать? Минхо закатывает глаза: — Ты можешь не усложнять все хотя бы пять секунд? Сынмин смотрит на толпу и обнаруживает, что по меньшей мере дюжина пар глаз мечется между ним и Минхо, пока они препираются. Он прочищает горло. — …Туз крести. — Забавно, что ты это говоришь, Сынмин, — щебечет Минхо, размещая колоду перед собой. — Потому что за своей спиной я взял одну карту и положил ее рубашкой вверх в середине колоды. Можешь угадать, какая это карта? Невозможно. Минхо снова открывает колоду веером, и единственная карта, лежащая лицом вверх, действительно Туз Крести. Сынмин смотрит на нее так, словно у него есть личные претензии к несчастному кусочку бумаги и пластика, в то время как люди, стоящие вокруг, опять аплодируют Минхо. Тот протягивает руку ладонью вверх. Но Сынмину нечего ему отдавать, поэтому он просто пялится. Минхо нетерпеливо вздыхает: — Твой телефон? Чтобы я мог сохранить свой номер? — Твое «видение» сказало, что я попрошу твой номер, — говорит Сынмин, уже отворачиваясь, чтобы уйти. Он бросает последний взгляд на Минхо через плечо. — Я не просил. _______ — Где ты был? — спрашивает Феликс, когда замечает Сынмина, выходящего из здания. Друг встает с того места, где сидел на лестнице у входа, сжимая в руке телефон. — Я вышел примерно шесть минут назад. Я уже собирался тебе звонить. Сынмин фыркает: — Я столкнулся с неприятностью.III
У этой неприятности есть имя — Ли Минхо, и это имя звучит все чаще и чаще в коридорах, по крайней мере раз в день. Люди пересказывают его фокусы своим друзьям, как пересказывали бы встречу со снежным человеком. Событие, которое случается раз в жизни, и это обязательно надо пережить лично. Сынмин предполагает, что это прекрасная реклама, так как довольный зритель, скорее всего, является Тузом в рукаве, о котором и говорят все фокусники. Или что-то в этом роде. За последние пару недель Сынмин видит Минхо в окружении как больших, так и маленьких столпотворений, как в корпусе, так и снаружи. И хотя он больше не останавливается, чтобы посмотреть, каким-то образом Минхо все еще удается всегда находить его. Если Сынмин смотрит в его сторону (даже на крошечную секунду), Минхо уже смотрит на него. А потом тот отвратительно подмигивает, и Сынмин продолжает свой путь с дополнительным раздражением, отяжеляющим его шаги, и с хмурым лицом. Раздражающий. Возможно, Сынмину пока что удается ускользнуть от его фокусов, но его друзьям — нет. С тех пор, как Феликс принял участие еще в трех его магических фокусах, после первого раза, мальчик постоянно стремится в них поучаствовать, и пара его друзей-одноклассников тоже с энтузиазмом участвуют в одном или двух. Джисон не посещает никаких уроков в художественном корпусе, и это значит, что он единственный, кто в безопасности, и все же— Сынмин останавливается. — Ах, Сынминни! — приветствует его Джисон. Его яркая улыбка в форме сердечка обнажает десны. — Я хотел забрать тебя и Феликса, чтобы мы могли чем-нибудь заняться вместе. Согласен? — Да, конечно, — соглашается Сынмин с легкой улыбкой. Затем его взгляд останавливается на человеке, стоящем перед Джисоном, и его дружелюбное лицо падает. — Что, для меня не будет улыбки, Сынминни? — тошнотворно мило дразнит Минхо. Сынмин открывает рот, чтобы высказать ему все, что думает, но Минхо подносит указательный палец к своим губам, молча затыкая его. — Я в середине фокуса. Окей, Джисон, это твоя карта? Джисон секунду смотрит на карту, затем поднимает взгляд на Минхо с жалостливым выражением лица. — Нет, извини. — Черт, — надувает губы Минхо. — А что насчет этой? Он щелкает по карте пальцем, и Тройка Бубен превращается в Десятку Пик прямо у них на глазах. Джисон ахает от восторга и одиноко аплодирует Минхо. — Это было здорово! — говорит Джисон. — На секунду ты меня одурачил. — В этом весь смысл магии, — ворчит Сынмин, крепко сжимая пальцами ремешки от чехла для гитары. — Что? — спрашивает Минхо, наклонив голову. — Выставить другого человека дураком? — А разве нет? — вызывающе поднимает бровь Сынмин. — Сынмин, честно, — Минхо издает драматично разочарованный вздох и покачивает головой. Джисон переводит взгляд с одного на другого, как ничего не понимающий сторонний наблюдатель в этой перепалке. — Как мало веры. Это то, что ты думаешь о магии? — Магия ненастоящая. — Это то, во что ты веришь. Но… магия, это… Минхо резко хватается за живот, хмуря брови. Он немного сгибается пополам, лицо искажается смесью из боли и замешательства, и Джисон, не колеблясь, подходит к нему на шаг ближе. Руки Сынмина отпускают ремни чехла, глаза широко распахиваются от удивления. — Ты в порядке? — мягко спрашивает Джисон. — Ах, да, просто… — губы Минхо подергиваются от дискомфорта, и он сгибается еще ниже. — Просто немного затошнило, вот и все. Сынмин тоже подходит к нему. У них с Минхо может быть своего рода соперничество, но это не значит, что Сынмин бессердечный. С такой бурной реакцией, как эта, Минхо выглядит так, словно ему может понадобиться медицинская помощь. Сынмин кладет руку ему на плечо, пока лихорадочно оглядывается в поисках школьной медсестры или кого-нибудь, кто мог бы помочь. — Минхо, ты уверен, что с тобой все в порядке? Хочешь, я кого-нибудь вызову? — Сынмин, — выдыхает Минхо напряженным голосом. А потом вслепую тянется к плечу Сынмина, сжимает его, когда находит, и медленно начинает выпрямляться. — Это… это… Он кашляет один раз, другой, а затем его рвет на руки и в лицо Сынмину. Мальчик инстинктивно вздрагивает, ожидая почувствовать отвратительный запах и тяжесть рвоты на своей одежде. Вместо этого у него отвисает челюсть и внутри пузырится гнев при виде развернувшегося перед ним зрелища. Минхо выплевывает карты. Неожиданный фокус также застает врасплох и Джисона, хотя тот умудряется посмеяться над этим, как только Минхо дает понять, что на самом деле ему не плохо. Минхо выглядит удовлетворенным обеими реакциями и, наконец, убирает колоду в карман, как будто это был просто заключительный акт в конце его шоу. Сынмин моргает. — …Иллюзия, — говорит Минхо, заканчивая фразу, которую оставил незаконченной перед этим маленьким перформансом. Смотрит на Сынмина с невинной улыбкой, как будто он не последний человек, которого Сынмин хотел бы видеть прямо сейчас. — Магия, я имею в виду. — Ты думаешь, это смешно? — практически шипит Сынмин, и его руки дрожат по бокам. Неожиданная волна беспокойства за состояние Минхо захлестнула его подобно цунами, и ее внезапная смена на гнев теперь оставляет после себя сильное ощущение удара из под тишка. Минхо быстро моргает, очевидно, пораженный резкими словами Сынмина. — Э-э… да? Невероятно. — Джисон, — привлекает внимание своего друга Сынмин. — Феликс выйдет из класса минут через десять или около того. Я подожду вас двоих у ворот. — Мы оба можем подождать Ликса там, — предлагает Джисон, понимая, что Сынмин хочет сбежать как можно быстрее. Когда Сынмин кивает, его друг приходит в движение. — Тогда пошли. Пока, Минхо! — Пока, Джисон, — Минхо прикусывает губу, колеблется всего мгновение, прежде чем слабо потянуться к руке Сынмина. — Сынмин, я… Сынмин отталкивает его руку. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы попробовать фокус с исчезновением? Минхо вздрагивает, и вспышка боли затмевает его глаза.IV
Окей. Оглядываясь назад, Сынмин понимает, что был немного резок. Дело не в том, что он больше не считает маленький фокус Минхо безвкусным — он все еще так думает, но от его вспыхнувшего гнева остается лишь пепел, когда он вспоминает произошедшее от начала до конца. Минхо использовал его искреннее беспокойство только для того, чтобы сделать глупое заявление о магии, и продолжал твердить, что это забавно. Когда Сынмин высказал свои сомнения вслух, Джисон заверил его, что его реакция не была преувеличенной, и что он бы тоже разозлился, если бы знал Минхо так же, как его знает Сынмин. Знать Минхо так, как его знает Сынмин. Это не имеет никакого смысла, если вдуматься в это сильнее. Сынмин не знает Минхо. Ну, не совсем. Скорее, он знает, как тот спорит. Минхо сообразителен, и его трудно застать врасплох, вероятно, это результат того, что он — фокусник, которому необходимо быть осторожным, чтобы не наделать ошибок, а если и наделать, то сделать это так, чтобы произошедшее осталось незаметным для зрителей. Минхо нравится заставлять толпу колебаться на грани, и, возможно, эта черта характера просачивается и в общение с Сынмином — даже когда он не принимает участия в фокусах. В каком-то смысле, Минхо следит за тем, чтобы их перепалка все время оставалась на плаву, заставляя Сынмина отвечать колкостями — Сынмин может признать, что находит их забавными — но в то же время Минхо постоянно приближается к границе, которая заставляет Сынмина просто развернуться и уйти. Тот перешел границу, использовав уязвимый момент, чтобы доказать свою точку зрения. И, сказав ему исчезнуть таким образом, Сынмин перешел свою собственную. Из-за редкой смены ролей Сынмин стал тем, кто вглядывается в огромное количество лиц, мимо которых он проходит каждый раз, когда оказывается в корпусе искусств, в надежде, что увидит, как глаза Минхо уже смотрят на него, как и раньше. Он уделяет особое внимание толпе, ожидая увидеть среди них знакомую уверенную ухмылку, и чувствует, как тяжелая вина оседает в его животе каждый раз, когда этого не происходит. Феликс не видел фокусника. Его одноклассники качают головами, когда он набирается смелости спросить. Прошла всего неделя, но такое ощущение, что тот серьезно отнесся к совету Сынмина. Сынмин думает об этом, направляясь в книжный магазин, который его профессор литературы порекомендовал ранее на занятиях, чтобы купить несколько книг. И его грызет раскаяние из-за того, что нести такую большую сумку в такую жаркую погоду — не самое приятное занятие. Он пытается оставить это ощущение на тротуаре, после чего толкает дверь и заходит в магазин. Он достает листок бумаги, на котором написал названия книг, и направляется к разделам, в которых, скорее всего, есть то, что ему нужно. Он бы попросил сотрудника, но на кассе никого нет, а несколько других людей в книжном магазине выглядят как обычные покупатели. Сынмин смущающе долго мучается, и спустя целый час ему удается найти только одну из четырех книг, за которыми он пришел. Он размышляет о возможности поискать в интернете бесплатные PDF-файлы, когда кто-то откашливается у него за спиной. — Если Вам нужна будет какая-либо помощь, не стесняйтесь обращаться! — тон и произношение заученной фразы являются достаточно четкими признаками, чтобы Сынмин понял, что этот человек здесь работает. Сынмин вздыхает с облегчением. — Вообще-то, — он поворачивается лицом к сотруднику. — Мне нужно… — Ох, — Минхо выглядит удивленным, когда их глаза встречаются, хотя он все еще показывает ему легкую, неуверенную улыбку. — Привет, Сынмин. — Привет, Минхо. — Какие книги ты ищешь? — спрашивает Минхо, не ходя вокруг да около. Сынмин вновь чувствует себя плохо. Знать Минхо так, как его знает Сынмин. Означает знать, что тот, скорее всего, уже нашел бы какие-нибудь беззаботно-дразнящие слова, если бы они не оказались в подобной ситуации. Сынмин берет свой смятый список книг и пытается разгладить бумагу настолько, насколько это возможно, прежде чем передать ее Минхо: — Вот эти. — Хм, — хмыкает Минхо, просматривая названия. — Хорошо. Следуй за мной. Сынмин так и делает. Он плетется за Минхо, как потерянный щенок, и они бредут по тем же проходам, по которым Сынмин бродил один. Минхо резко останавливается, проводит пальцами по корешкам книг, пока не находит ту, что ему нужна, и подцепляет ее указательным пальцем, чтобы снять с полки и бросить в руки Сынмина. Все это происходит в нехарактерной для них тишине, и Сынмин ненавидит то, насколько неловко все это ощущается. Возможно, он обращается со словами не так, как Минхо, но его горло чешется от необходимости воспользоваться возможностью извиниться. Пока они ищут четвертую и последнюю книгу, Сынмин решает выговориться. — Минхо, — зовет он. Тот смотрит на него краем глаза: — Хм? — Прости, — говорит Сынмин. — За то, что я сказал на днях. Я был мудаком. На мгновение создается впечатление, что Минхо его не услышал. Тот не сводит глаз с книг, стоящих перед ним, и прикусывает губу, пока ищет нужное название. Когда он, наконец-то, замечает ту, что надо, то осторожно берет ее обеими руками и поворачивается к Сынмину с застенчивым выражением лица. Сынмин думает, что если бы книга не была такой большой, Минхо, вероятно, попытался бы покрутить ее в руках, как делает это со своими картами. — Мне тоже жаль, — говорит он. — Ты был прав. Это– это было не смешно. Ты волновался, Джисон тоже, а я превратил это в шутку. Ты был прав в том, что разозлился на меня… Я тебя не виню. На мгновение Сынмин перекладывает книги в одну руку, тянется к той, которую держит Минхо, а потом кладет ее на верх стопки. Она грозится рухнуть, раскачиваясь, и Минхо кладет свои руки по бокам стопки, как своего рода барьер. Сынмин искренне ценит извинения, и знает, что Минхо честен, но он не может забыть выражение глаз Минхо после того, как Сынмин выплюнул в него те слова. — И все же, — говорит Сынмин, осторожно держа книги уже обеими руками. — Мне не следовало этого говорить. Я зашел слишком далеко, — он переносит вес с одной ноги на другую, пытается сделать момент позабавнее и говорит: — Так что, если ты думаешь о том, чтобы довести дело с исчезновением до конца, мне жаль говорить тебе, но, на самом деле, я говорил это не всерьез. Уголки рта Минхо приподнимаются в довольной улыбке, и Сынмин чувствует, как немного расслабляется: — Какая досада. Тогда что насчет эскейпологии? Я думаю, что из меня получился бы прекрасный новый Гудини. Сынмин приподнимает бровь: — Разве он не умер, выполняя один из своих трюков? — Вообще-то, нет, — Минхо жестом приглашает Сынмина следовать за ним к кассе. Сынмин выкладывает книги на прилавок, в то время как Минхо начинает щелкать мышью и печатать на компьютере. — Я не знаю, откуда люди берут эту информацию. Он умер, потому что фанат ударил его в живот с такой силой, что у него лопнул аппендикс. — Господи, — выдыхает Сынмин, морща нос, как будто он только что стал свидетелем этого прямо у себя на глазах. — Ага, — Минхо сканирует штрих-коды с отработанной скоростью. — Полагаю, тогда это должен быть твой ответ. Огромное «нет» эскейпологии. — Не волнуйся, — говорит Минхо, складывая книги в сумку. — У меня нет поклонников, так что никто меня не убьет. Сынмин обхватывает пальцами ручки сумки, притягивая ее к себе: — Итак, ты хочешь сказать, что ты бессмертен до тех пор, пока у тебя нет фанатов. — В принципе, да. К оплате пятьдесят два доллара и двадцать пять центов. Сынмин копается в своем кошельке, вытаскивая пару купюр: — Я думаю, у тебя уже есть поклонники. Люди в корпусе искусств спрашивали о тебе и твоих магических фокусах. Это правда. Сынмин не единственный, кто заметил отсутствие Минхо. Тот произвел сильное впечатление на студентов, которые продолжали произносить его имя в коридорах, хотя на этот раз скорее из интереса, почему тот не приходил в корпус на прошлой неделе. Многие люди начали с волнением ждать тех дней, когда обычно тот появлялся, и, как истинный артист, Минхо оставил их молить о большем. Минхо берет деньги, открывает кассовый аппарат, чтобы рассчитаться, и вынимает сдачу: — Правда? — Да. Минхо закрывает кассу бедром, ставит локти на стойку и наклоняется. Вот она — эта уверенная ухмылка вернулась в полной силе. — Ты относишься к тем «людям»? — спрашивает тот, возвращаясь в свое обычное раздражающее состояние. На этот раз Сынмин решает оставить это без внимания. — Да, я человек. Иногда я тоже задаю вопросы. Улыбка Минхо становится шире от едва уловимого «да», скрытого за всеми этими словами. Внезапно тот спрашивает: — Что это у тебя в ухе? — Хм? — Сынмин поднимает руку, чтобы прикоснуться к своему уху, и серьезно, он не должен был так просто покупаться на этот трюк. Минхо выпрямляется, слабо барабаня пальцами по деревянной поверхности стола, прежде чем вытянуть руку вперед, в сторону Сынмина. Он едва чувствует прикосновение Минхо к своей коже, прежде чем тот уже отстраняется. — Ах, что я тебе говорил, Сынмин? — Минхо цокает языком. Он раскрывает ладонь, чтобы показать кучку монет в ней. — Тебе действительно стоит начать их чистить. Сынмин невозмутимо приподнимает бровь: — Это моя сдача? — …Да. — Спасибо, — закатив глаза, Сынмин берет монеты и кладет их в карман вместе со своим кошельком. Он проверяет, все ли его книги в сумке, а затем неловко встает перед Минхо, поджимая губы. — Еще раз прошу прощения. — Не волнуйся. Все забыто, — тот взмахивает и крутит указательным и средним пальцами перед глазами, а потом корчит смешную рожицу, словно стирает собственную память. Сынмин фыркает: — Тогда увидимся. Минхо подмигивает: — Увидимся, Сынминни.V
Сам того не осознавая, Сынмин начинает проводить свое получасовое ожидание Феликса с его уроков танцев, стоя рядом с Минхо в окружении тех, кто приходит посмотреть на его фокусы. В основном он держится в стороне, наблюдая за быстрыми, ловкими руками Минхо, пока те творят невозможное — заставляют карты исчезать. Каким-то образом карты залетают в его карман, и никто этого не замечает, каким-то образом выкашливает карты (в этот раз Сынмин действительно считает это забавным) — но он все еще не в состоянии понять, как это происходит. Сынмин клянется, что не отводит глаз, пристально следя за каждым движением Минхо. Раскрытие секретов, стоящих за этими фокусами, начинает ощущаться как вызов, а Сынмин очень упрям. Обычно Минхо развлекает толпу примерно в течение пятнадцати минут или около того, после чего прячет свою колоду в карман и вежливо подает сигнал об окончании своего выступления. Люди машут ему на прощание, расходясь, при этом широко улыбаясь. И затем в оставшееся время здесь только он и Сынмин. Сегодняшний день ничем не отличается. — У тебя всегда такое… выражение лица, когда я выполняю фокус, — отмечает Минхо, после того, как последний человек исчезает в коридоре. Он еще раз перетасовывает карты, прежде чем убрать их обратно в коробку. — Какое выражение? — спрашивает Сынмин. — В том-то и дело. Я все еще не могу понять: ты считаешь меня очаровательным или хочешь убить. — Определенно последнее, — говорит Сынмин. Он прижимается спиной к стене и сползает вниз, пока его задница не касается пола. Минхо копирует его. — Может быть, я буду тем, кто ударит тебя в живот так сильно, что ты умрешь. — Ой, Сынминни, — Минхо взъерошивает волосы Сынмина, и мальчик слишком смущен воркованием в ответ на его угрозу о смерти, чтобы подумать о том, чтобы отстраниться. — Это значит, что ты мой фанат. — Забудь об этом, — фыркает Сынмин, наклоняя голову так, что рука Минхо падает обратно на пол. — Меня просто беспокоит, что я не могу понять, как ты выполняешь свои фокусы. Минхо кивает, словно говоря: Ах, я понимаю. Сынмин молча смотрит на него, ожидая чего-то большего. Но ничего не происходит. Минхо бросает один взгляд на его лицо, успешно считывает его намерения и усмехается. — Я не раскрываю своих секретов. Каким волшебником я бы тогда был? — Уф, — Сынмин разочарованно скрещивает руки на груди. — Я не понимаю. Я никогда не отрываю глаз от твоих рук, и все же всегда есть что-то, чего я не могу уловить. Минхо прижимает ноги к груди и прижимается щекой к коленям с легкой улыбкой: — Чем внимательнее ты смотришь, тем меньше видишь. Сынмин моргает: — Это сленг фокусника? — Сленг фокусника, — фыркает Минхо. — Это цитата из фильма. Сынмин начинает теребить завязки своей толстовки: — Что это значит? Минхо поднимает голову так, что теперь его подбородок упирается в колени: — Чем больше ты сосредотачиваешься на чем-то одном, тем больше у тебя шансов пропустить ключевое действие. Ты сказал, что твои глаза никогда не отрываются от моих рук, но у меня их две, и они никогда не находятся в одном и том же месте. Я использую свои руки не только потому, что это то, чем я держу карты — я делаю огромное количество вещей одновременно, — он широко разводит руки. На них есть пара порезов от бумаги. Красные линии скользят вокруг его пальцев, скорее всего, из-за того, что он постоянно держит в руках карты, а их края острые. — Ты не можешь уследить за ними обеими. Я слежу за этим. Сынмин знает, что у Минхо быстрые пальцы — они и должны быть такими, если вы занимаетесь магией — но, возможно, он недооценил, насколько они быстры на самом деле. Он никогда не замечал ничего необычного именно потому, что действия Минхо незаметны для нетренированного глаза. И даже если бы Сынмин смог заметить сомнение в его действиях или ошибку, то все равно не смог бы сказать, что происходит на самом деле. Одно звено цепи бесполезно, если оно не соединено с остальными. Одно звено — это не цепь, а это значит, что в каждом фокусе Минхо есть по меньшей мере около дюжины движений, но уловить лишь одно из них будет недостаточно для того, чтобы суметь расшифровать все остальное. — У тебя снова это выражение лица, — голос Минхо вырывает его из раздумий. Он вытягивает ноги, и руки скользят в карманы, где лежат его карты, как будто он не может оставаться без них слишком долго. Сынмин, не говоря ни слова, отводит взгляд от Минхо, пытаясь стереть с лица любой след этого выражения, который может остаться на его лице. На этот раз он не признается, что это выражение из-за того, что он считает Минхо очаровательным. — Это значит, что тебе следует бежать, — вместо этого говорит Сынмин, сжимая руку в кулак и целясь тому в живот. Он начинает игриво бить, и боязнь щекотки заставляет Минхо бесконтрольно хихикать. Сынмин не может не улыбнуться этому звуку.VI
История поиска Сынмина на Ютубе: карточный фокус туториал карточный фокус для начинающих карточный фокус знаменитые фокусники фильмы о фокусниках чем внимательнее смотришь тем меньше видишь трейлер now you see me Дэйв франкоVII
— Когда ты начал увлекаться магией? Минхо напевает, ставя книгу на ее законное место. Сынмин клянется, что зашел в книжный магазин только для того, чтобы купить еще кое-что из того, что ему необходимо для занятий, но вместо этого он каким-то образом помогает Минхо с работой. В настоящее время он носит с собой увесистую стопку различных новых книг, пока ходит за Минхо по разным отделам, словно он новый сотрудник на этапе обучения. Минхо приподнимает бровь: — В последнее время ты ужасно любопытный. У нас что, растет маленький волшебник? — Ну прости, что пытаюсь завязать разговор, — невозмутимо отвечает Сынмин. Минхо закатывает глаза и берет еще одну книгу из стопки Сынмина. — Я думаю… когда мне было четырнадцать или пятнадцать лет? Парень в моей школе показал карточный фокус перед всем классом, и я подумал, что это круто. — Ты помнишь, что это был за фокус? — Сынмин быстро идет за ним, когда тот начинает движение по направлению в другой проход. — Тот же, который я показал тебе, когда мы встретились во второй раз. — Туз крести, — говорит Сынмин. Он отчетливо помнит, как Минхо втянул его в процесс, используя слова, пока мальчик не осознал, что охотно участвует, и как толпа словно исчезала каждый раз, когда они разговаривали. И его все еще сбивает с толку то, что он помнит, как Минхо намекнул, что Сынмин попросит его номер к тому моменту, как закончится фокус. Что касается методов отвлечения, то этот, определенно, был странным. — Туз крести, — с ухмылкой подтверждает Минхо. На этот раз он берет две книги из рук Сынмина, значительно уменьшая тяжесть. — Ты должен признать, что фокус был хорош. Сынмин пожимает плечами: — Это единственный, в котором я участвовал. Мне не с чем сравнивать. — Ой, да ладно, — усмехается Минхо. Эта конкретная полка кажется немного высоковатой для его роста, из-за чего ему приходится пододвинуть деревянную табуретку, чтобы легче дотянуться. — Ты видел, как я показывал еще дюжину другим людям. Сынмин отступает на шаг, чтобы дать тому пространство. — Я же говорил тебе. Я слишком сильно сосредотачиваюсь на попытках понять, что ты делаешь своими руками, чтобы даже попытаться обратить внимание на все остальное. — Сынмин, — Минхо со вздохом прекращает делать все, что делал, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него сверху вниз. — Ты просишь меня, умоляешь меня показать фокус специально для тебя? Это то, что происходит прямо сейчас? — Это не то, что я сказал. — Я читаю между строк. — Пожалуйста, никогда больше так не делай. — Окей, — Минхо спрыгивает со стула. — Моя очередь задавать вопросы. Когда ты начал играть на гитаре? — Эм, — Минхо забирает последнюю книгу из его рук, и Сынмину приходится ускорить шаг, чтобы догнать его, когда тот начинает уходить. — Где-то три года назад. Я хотел научиться играть на инструменте, и гитара — первое, что пришло мне в голову. — С классикой никогда не ошибешься, — говорит Минхо. — Да. Я начал заниматься в одиночку с помощью видеороликов на ютубе до того, как Феликс сказал, что в корпусе искусств открыли новый курс. Так что я записался. — Не могу поверить, что ты пристыдил меня за то, что я учился фокусам на ютубе, в то время как ты делал то же самое со своей маленькой гитарой, — Минхо качает головой, как будто действительно расстроен. — Какое лицемерие. Сынмин широко раскрывает глаза: — Ты правда учился по видео в ютубе? Минхо смеется над его испуганным выражением лица: — Да, в первое время. Потом я начал читать о магии и смотреть выступления других фокусников – известных или не очень. Моим родителям приходилось физически оттаскивать меня от уличных артистов. Если я слышал тасование карт, то меня сразу же тянуло на этот звук. Беглый взгляд на руки Минхо показывает Сынмину, что тот абсолютно серьезен по этому поводу: пальцы бессознательно принимают привычное положение, которое они занимают перед тем как начать тасовать карты. Сынмин чувствует, как уголки рта слегка приподнимаются. — Иногда ты… — Сынмин кусает губы, пытаясь подобрать слова. — Ты держишь книги также, как держишь свои карты. Вот так, — он берет случайную книгу с полки и зажимает ее между кончиками большого и среднего пальцев. — Как будто ты собираешься ее раскрутить. Или как будто ты хотел бы это сделать. Минхо медленно поднимает бровь: — Я думаю, что твое пристальное наблюдение за руками может дать плоды. Сынмин растерянно моргает: — Что ты имеешь в виду? — Какой палец ты бы использовал, чтобы заставить ее вращаться? — Э-э, — Сынмин на секунду опускает взгляд. — Мой указательный палец, верно? — Вот, — Минхо указывает на руку Сынмина. — Идеально. Ты мог бы раскрутить карту, если бы захотел. Сынмин старается не показывать, насколько приятно это слышать, гордость бурлит у него под кожей. Но то, с каким счастьем щурятся глаза Минхо, когда тот улыбается ему, говорит Сынмину, что он не очень-то это скрывает.VIII
— Итак, — Сынмин указывает на новые издания «Гарри Поттер» в мягкой обложке, выставленные на стойке регистрации у входа. — Насколько, по-твоему, эта книга реалистична? Минхо пару раз моргает, затем берет «Тайная комната» и хлопает ею Сынмина по руке: — Они волшебники. — То же самое. Минхо наносит ему второй удар по затылку.IX
Сынмин застегивает молнию на чехле от гитары и просовывает руки сквозь ремни, вежливо кланяясь своему учителю, прежде чем покинуть класс и отправиться на поиски Минхо. После прохождения одного и того же маршрута каждую пятницу уже чуть больше двух месяцев, ноги Сынмина теперь двигаются благодаря мышечной памяти, а его глаза привыкли искать привычную толпу, которая окружает Минхо, как только тот достает свои карты. Однако, в отличие от того, к чему он привык, сегодня в коридоре, кажется, нет людей, за исключением уборщика и двух или трех других студентов, разговаривающих друг с другом. Сынмин хмурится, сбитый с толку, хотя и позволяет своим конечностям продолжать вести его вперед. — …Сынмин? Привет? Сынмин замирает. Он оборачивается назад и видит, что Минхо сидит на полу, приподняв бровь. На этот раз вокруг него нет восторженной толпы, и Сынмин, который двигался на автопилоте, просто прошел мимо него. — Ох, — вздыхает Сынмин, возвращая на несколько шагов назад и снимая гитару со спины, чтобы сесть рядом с ним. — Не заметил тебя здесь. Где твои фанаты? Минхо наклоняет голову, слегка приподнимая брови: — Ты же прямо тут? — Сынмин смотрит на него с пустым выражением лица, что, в свою очередь, заставляет Минхо улыбнуться: — Я сказал им, что сегодня чувствую себя слишком уставшим для фокусов. Брови Сынмина удивленно взлетают вверх: — А? — Я плохо спал прошлой ночью, — пожимает плечами Минхо. Он вытягивает ноги, зевая, а затем сворачивается калачиком, обхватывая руками свой торс. — Тогда почему ты здесь? — спрашивает Сынмин. Благодаря быстрому осмотру лица Минхо, он действительно замечает едва прикрытые мешки под глазами и сонные веки. — Тебе следует пойти отдохнуть немного. — И пропустить мое еженедельное время Сынмина? — Минхо закрывает глаза, пытаясь найти удобное положение, прислонившись спиной к холодной, твердой стене. — Я в порядке. Сегодня лягу спать пораньше. Требуется мгновение, чтобы слова осели в мозгу Сынмина, но когда это происходит, он не может не нахмуриться. Качает головой и пытается думать об ином значении, кроме «Я пришел, только чтобы увидеть тебя», потому что это не имеет смысла. Минхо держит глаза закрытыми, а рот на замке, вероятно, сдаваясь перед своей усталостью, поэтому Сынмин пользуется шансом покопаться в своих воспоминаниях таким образом, чтобы другой этого не заметил. Почему Минхо здесь? Первый день, когда тот здесь появился, был вторник — Сынмин помнит это, так как Феликс принес с собой порцию брауни, как всегда делает по вторникам, — а затем он вновь увидел фокусника в пятницу. Это повторялось уже некоторое время, вплоть до нынешнего момента. Сынмин занимается здесь только два дня в неделю, так что у него нет возможности узнать, приходит ли Минхо в корпус искусств в другие три дня. Единственное, что он знает наверняка, так это то, что Минхо здесь не учится и поэтому не обязан приходить сюда каждую неделю. И если Сынмин задумается по этому поводу… то теперь он реже видит Минхо по вторникам. Он снова качает головой. — Я только что понял, что никогда не спрашивал тебя, почему ты сюда приходишь, — высказывает свою неуверенность вслух Сынмин, подразумевая под этим вопрос. — Я имею в виду– я никогда не видел тебя здесь до этого года. — Я говорил о брате, который тоже ходит сюда на танцы, помнишь? — спрашивает Минхо, прилагая титанические усилия, чтобы держать глаза открытыми. — Он начал заниматься пару месяцев назад. Когда ты впервые увидел меня, на самом деле я просто убивал время в ожидании, когда он закончит. Он попросил меня заехать за ним, а я неправильно понял час… приехал на сорок минут раньше. — Тупица. Минхо полностью открывает один глаз только для того, чтобы убедиться, что высовывает язык в качестве ответа в правильном направлении: — У меня были с собой карты, поэтому я решил, почему бы и нет? Люди заинтересовались довольно быстро, и… Если честно, мне понравилось внимание, так что я устроил шоу, — Минхо пожимает плечами, хотя то, как он высовывает язык, чтобы застенчиво облизать губы, показывает, как ему неловко признавать это вслух. — Одно привело к другому, и вот внезапно я уже говорю какому-то рандомному ребенку чистить уши, — заканчивает он, тыкая Сынмина в ногу. — Прекрасно, как и всегда, — закатывает глаза Сынмин. Минхо собирается с силами, чтобы толкнуть Сынмина в плечо своим собственным плечом, и второй немного наклоняется в сторону от этого слабого давления. — Значит, твой брат сейчас на занятиях? — Нет, — Минхо снова со вздохом закрывает глаза. — У него уроки по вторникам и четвергам. Сынмин думает, что к настоящему времени у него достаточно информации, чтобы прийти к собственному выводу, но он все равно воздерживается от того, чтобы окончательно сформулировать мысль в своей голове. Он понимает, что скорость, с которой румянец приливает к его шее, подобна скорости молнии, и, как и слова Минхо, для него это не имеет смысла. Пытаясь очистить разум, его руки тянутся к собачке на молнии чехла от гитары, осторожно тянут ее вниз и открывают чехол. Сынмин достает инструмент и кладет его себе на колени, перебирая струны, чтобы посмотреть, не нужно ли их настроить. Звучание струн выводит Минхо из состояния зомби. — Наконец-то я услышу, как ты играешь, — говорит он, победно поднимая в сонном восторге кулаки, с легкой улыбкой на лице. — Ты мог бы просто попросить, — Сынмин крутит колок для настройки, пока не остается удовлетворен результатами. Вот так хорошо, понимает он. — Я хотел, чтобы ты был инициатором, — пожимает плечами Минхо. Пальцы Сынмина нажимают на жесткие струны с такой силой, что кожа белеет, контрастируя с нежным прикосновением большого пальца правой руки, когда он берет аккорд. Минхо указывает на футляр для гитары в безмолвном вопросе, и когда Сынмин утвердительно кивает головой, тот поднимает его и складывает в импровизированную подушку, ложась горизонтально и закрывая глаза под тихую мелодию. Я пришел, только чтобы увидеть тебя. Тогда я сыграю песню только для тебя.X
Когда чья-то рука обхватывает запястье Сынмина, как только он выходит в коридор, он практически бьет вслепую. К счастью, его глаза находят Минхо в испуге, и его сжатый кулак медленно расслабляется при виде него. Сердце Сынмина быстро бьется о ребра, когда он приходит в себя от внезапного выброса адреналина, и лицо Минхо искажается от вины, когда тот понимает, что напугал его до полусмерти. — Прости, — говорит он. — Я не думал, что ты так отреагируешь — Кто так хватает людей без предупреждения? — жалуется Сынмин. — Дикарь. — Не называй меня дикарем. Твоей первой реакцией было ударить меня. Кто-то прочищает горло у них за спиной, и только тогда они замечают, что все еще стоят в дверях, загораживая выход. Минхо оттаскивает его с дороги, пока Сынмин рассыпается в извинениях, даже если человек любезно кивает ему, показывая, что на самом деле это его не беспокоит. — Я выучил новый фокус, — говорит Минхо, когда они достаточно отходят от двери, чтобы не быть препятствием. Его пальцы немного скользят вниз, так что теперь обхватывают руку Сынмина. — Я хотел показать его тебе. — И ты не мог подождать, пока я найду тебя? — спрашивает Сынмин, приподнимая бровь. — Кто-то уже попросил меня угадать карту, которую они вытянут. Я сбежал. — Боже мой, начинается. Они хотят нанести смертельный удар, который выведет тебя из строя. Минхо закатывает глаза. Он начинает идти к их обычному месту встречи, увлекая Сынмина за собой. Сынмин инстинктивно сжимает руку, когда чувствует, как рука Минхо выскальзывает из его собственной, но затем отпускает ее, когда к нему возвращается здравый смысл. Минхо, кажется, этого не замечает, просто позволяя их рукам разъединиться и упасть обратно так, что теперь те свисают по бокам. Лицо Сынмина ощущается нехарактерно горячим. Сынмин прислоняет гитару к стене, прежде чем скрестить ноги и приземлиться задницей на пол. Минхо плюхается прямо перед ним таким же бесцеремонным образом, карты уже наготове — когда он вообще успел их вытащить? Минхо вытягивает руку вперед, ладонью вверх, и на этот раз Сынмин знает, что тот хочет, чтобы он сделал то же самое. Минхо роняет колоду ему на ладонь. — Перетасуй их. Сынмин так и делает. Он все еще неопытен и неуклюж, и пара карт время от времени вываливается на пол, но когда он поднимает глаза, чтобы встретиться взглядом с Минхо, там нет насмешки — напротив, глаза яркие и наполнены волнением. Сынмин издает мягкий смешок, возвращая колоду ее владельцу. — Хорошо, — говорит Минхо. Он переворачивает колоду так, чтобы карты лежали лицевой стороной вверх, и начинает их просматривать. — На самом деле мне нужны две вспомогательные карты для этого. Давай посмотрим… давай возьмем какие-нибудь, те, что лицами… — Как насчет красных королей? Пристальный взгляд Минхо скользит по лицу Сынмина, и тот ухмыляется, как будто точно знает, что младший пытается провернуть. Сынмин смотрит в ответ, прикусив нижнюю губу. Нетрудно понять, что Сынмин ищет хотя бы немного контроля в фокусе, о котором он абсолютно ничего не знает — по крайней мере, хотя бы таким образом он знает, что выбор вспомогательных карт не является частью трюка. — Хорошо, давай возьмем эти, — Минхо вытаскивает Короля Червей и Короля Бубен из колоды и откладывает их в сторону. — Мы вернемся к ним позже. А сейчас мне просто нужно, чтобы ты выбрал карту. Сынмин не останавливается, чтобы хорошенько подумать об этом, позволяя своей руке выбрать ту карту, которая попадется первой. Он вытаскивает ее и смотрит на нее, Тройка Червей, а потом убирает обратно в колоду. Минхо тасует карты тремя разными способами прямо у него на глазах: он пару раз режет колоду, мешает обычным образом, и, наконец, демонстрирует фаро. Сынмин немного теряется от скорости его движений, но упирается локтями в ноги и наклоняется вперед, чтобы лучше следить. — Вот теперь мне понадобятся эти плохие ребята, — говорит Минхо, поднимая Красных Королей. Он проводит большим пальцем по краю колоды и останавливается в случайном месте, вставляя две карты в колоду только наполовину, лицевой стороной вверх, чтобы они были видны. — Они помогут мне найти твою карту. — Тебе нужны помощники для этого фокуса? — шутит Сынмин. — Эй, иногда даже величайшим волшебникам нужна небольшая помощь, — подмигивает Минхо. Он раскладывает карты веером, чтобы показать Сынмину, что между торчащими королями нет никакой карты, а затем складывает колоду обратно. — Не имеет значения, лежит твоя карта выше или ниже помощников — они всегда найдут ее. Я хорошо их натренировал. Минхо мгновение колеблется, его пальцы дергаются там, где касаются колоды. Странно видеть, как Минхо нервничает из-за того, в чем он обычно так уверен, но Сынмин помнит, что этот фокус новый, и, хотя Минхо, вероятно, репетировал его наедине, с реальным зрителем все всегда по-другому. Сынмин откидывается назад, отводя взгляд от рук Минхо. — Ты помнишь свое видение с первого фокуса? — спрашивает Сынмин, успешно привлекая внимание Минхо. — Когда ты сказал, что я попрошу твой номер. Минхо растерянно моргает, и мягкий розовый оттенок окрашивает его щеки: — Да. А что? — Ты просто хотел отвлечь меня? — …Частично. Сынмин опускает взгляд на свои руки. Проклятый Минхо и его половинчатые ответы, которые все равно все ему говорят. — Ну, я думаю, что время было указано неверно. Минхо все еще выглядит растерянным: — Это значит…? — Если ты правильно угадаешь мою карту, я спрошу твой номер после этого фокуса. Глаза Минхо становятся невероятно большими, и он выглядит довольным. К черту терпение, он немедленно толкает королей в колоду до упора, из-за чего на противоположном конце появляется другая карта. Брови Сынмина сдвигаются на дюйм друг к другу, когда он хмурится, и его рот открывается от удивления. — Как она вообще туда попала? — спрашивает Сынмин, выхватывая колоду из рук Минхо, чтобы осмотреть ее. — Что? — Тройка червей, это твоя карта? — Минхо машет картой перед ним. — Ты даже не попытался добавить в это интриги. Минхо несколько раз щелкает пальцами, чтобы ускорить процесс: — Так это она или нет? — Да. Но, Минхо… — Сейчас я буду диктовать свой номер. Готов? Записывай, три, один, два… Сынмин издает озадаченный смешок, сердце бьется быстрее, чем обычно. Он кладет колоду на пол, достает из кармана телефон и начинает печатать. К тому времени, когда он, наконец, сохраняет контакт под именем Волшебник Минхо, улыбка на его лице слишком очевидна, чтобы ее можно было скрыть.XI
Сынмин Привет. Это Сынмин
Волшебник Минхо Сынминни!!! Загадай число от 1 до 10Сынмин 4
Волшебник Минхо Нет не говори мнеСынмин Окей Я выбрал другое
Волшебник Минхо Это 7Сынмин Нет
Волшебник Минхо Просто ментализм не мое…Сынмин [Фото]
Волшебник Минхо Это фотка ежикаСынмин Лол
Волшебник Минхо Это 2Сынмин Нет Это 3
Волшебник Минхо Это кошмарXII
Проходит совсем немного времени, прежде чем Минхо предлагает им впервые встретиться за пределами книжного магазина или корпуса искусств. Сынмин на мгновение задумывается над формулировкой его сообщения (хочешь сходить со мной куда-нибудь на этих выходных), но в конце концов решает не думать об этом слишком много и в итоге соглашается, приходя к выводу, что иметь только два места, где можно потусоваться на данном этапе их дружбы, намного страннее, чем… то, что говорит Минхо большую часть времени. Тот забирает его из дома в субботу в семь вечера, и они катаются по городу, прежде чем останавливаются у фургончика с едой, чтобы перекусить. (Сначала у Сынмина были сомнения. Смогут ли они по-прежнему вести себя так же, как всегда, если изменят то, к чему они уже привыкли? Затем он закатил глаза от своих собственных мыслей, потому что, конечно же так все и будет. Их динамика определяется не унылыми бежевыми стенами в художественном корпусе или книгами в магазине, а ими самими. Минхо все еще может раздражать его, а Сынмин все еще может отвечать на это колкостями — там, здесь и где угодно.) — Этот хот-дог больше твоего лица, — говорит Сынмин, морща нос и наблюдая, как Минхо пытается сделать первый укус. — Ты можешь не пялиться на меня, пока я пытаюсь засунуть сосиску в рот? — Боже мой, — говорит Сынмин, а затем начинает уходить от него. Минхо, посмеиваясь, бежит, чтобы догнать его. Они начинают прогулку по площади, где припаркован фургончик, идут бок о бок, не торопясь уплетая еду. Вдоль тротуара выстроилась пара уличных торговцев, и кто-то жонглирует разноцветными пластиковыми шариками в воздухе, пока люди аплодируют. Сынмин предлагает Минхо свою картошку фри; тот берет две и добавляет их к огромному чудовищу, которое представляет из себя его хот-дог. Сынмин не так уж и сдержанно осуждает его. — Кстати, спасибо, — говорит Сынмин после того, как заканчивает обдумывать выбор еды Минхо. — Тебе не обязательно было платить и за мою еду. Минхо пожимает плечами: — Ты можешь заплатить в следующий раз. — Кто сказал, что будет следующий раз? — спорит Сынмин, просто ради того, чтобы поспорить. Правда в том, что это приятный вечер, и, говоря чисто гипотетически, он бы ответил «да», если бы Минхо пригласил его заняться чем-нибудь еще в другие выходные. Минхо усмехается, одной рукой держа свой хот-дог, а другой начиная перечислять: — Я забираю тебя, я катаю нас на своей машине, я плачу за твою еду… — он говорит с фальшивым акцентом, в стиле Крестного отца. — И все, что ты делаешь в ответ, это называешь меня и мой хот-дог глупыми. Сынмин не может сдержать смех, и он растворяется в воздухе между ними: — Это было ужасная пародия. — В день свадьбы моей дочери, не меньше! Сынмин качает головой, улыбка замирает на его губах: — Ты вообще читал книгу? — Есть книга? — искренне удивляется Минхо. — Ты работаешь в книжном магазине, Минхо. — Это не значит, что я читаю. — Ой, ты не умеешь читать? Минхо косится на него, его рот кривится в знак поражения. Сынмин кладет картошку фри между губами, как ковбои в фильмах кладут пучок пшеницы, и подмигивает. Это глупо. Это унизительно — он сразу же жалеет об этом. Но это заставляет Минхо улыбаться, и Сынмин понимает, что выиграл этот раунд. (Во что бы они ни играли.) ------- Они идут к ближайшей мусорнице, чтобы выбросить пластиковые контейнеры и использованные салфетки, как только доедают еду, но, когда Сынмин мнет свою пустую конусообразную упаковку, чтобы положить ее в переполненную кучу, он замечает, что Минхо замер, чтобы на что-то посмотреть. Сынмин сначала не видит ничего нового, хотя слышит звук всего через несколько секунд. Тасовка карт. Сынмин наблюдает за происходящим перед ним с веселым блеском в глазах — Минхо похож на кота, завороженного звуком. Хотя Минхо говорил ему, что делал так, когда был младше, судя по всему привычка выросла вместе с ним и отказывается уходить. Это не первый раз, когда Сынмин находит преданность Минхо магии достойной восхищения, но сегодня эта мысль разжигает тепло в его груди, которого раньше там не было. И оно не нежеланно. — Пойдем, — говорит Сынмин достаточно громко, чтобы вывести Минхо из транса. Минхо поворачивается, чтобы посмотреть на него, щеки краснеют от смущения из-за того, что его поймали, и в два длинных шага подходит к мусорному баку. — Я знаю, — говорит Минхо, выбрасывая свои остатки. Он отряхивает руки от крошек и начинает идти туда, откуда они пришли. — Прости, я отвлекся. Сынмин обхватывает пальцами запястье Минхо, останавливая его движения: — Пойдем посмотрим представление. Минхо моргает. Сынмин тянет его за руку и ведет их обоих, в мгновение ока находя фокусницу и присоединяясь к небольшой толпе, которая начинает формироваться вокруг нее. Хотя Минхо все еще выглядит немного шокированным тем, что Сынмин ведет его не в противоположную сторону, а прямо к представлению, его поведение при этом показывает, что он определенно взбудоражен. Сынмин практически ничего не понимает в магии, но, тем не менее, представление захватывающее. Фокусница называет свое имя и говорит зрителям, что она покажет всего четыре фокуса, для которых вызывает добровольцев. Большое количество людей с энтузиазмом поднимает руки; выбрано двое подростков и двое взрослых. Взгляд Минхо фокусируется на артистке, его лицо нахмурено в сосредоточении — он готов смотреть, изучать и получать знания. Он не просто зритель, как Сынмин и все остальные, он также оценивает и учится. Через пару минут после начала шоу Сынмин находит себя заинтригованным происходящим. Фокусница хороша в том, что делает, и толпа наблюдает за ней так же, как люди, которых Сынмин видел, что наблюдают за Минхо; оба артиста излучают харизму и уверенность с картами в своих руках. Сынмин обнаруживает, что, хотя всего несколько месяцев назад он скорее всего прошел бы мимо, сейчас он рад, что нашел удачное место среди зрителей. В какой-то момент Минхо соединяет свой мизинец с мизинцем Сынмина, чтобы привлечь его внимание. Сынмин поворачивается к нему лицом, несмотря на то, что Минхо смотрит вперед, и все, что он может видеть — это его профиль. — Ты следишь за ее руками? — шепчет тот. — Вроде того, — отвечает Сынмин. — Для широких жестов она в основном использует левую руку, — говорит ему Минхо. — Для тех, что предназначены для отвлечения внимания. Все будут следить за более захватывающими движениями, а не за теми, которые ей нужно скрыть. Сынмин следит за ее правой рукой минуту или две, прежде чем прошептать в ответ: — Я не вижу ничего необычного. — Она комбинирует множество деталей, чтобы фокус прошел гладко, — восхищенно говорит Минхо. — Я сам едва ли могу что-то уловить. Она невероятна. Глаза Сынмина вновь возвращаются к профилю Минхо, смотрят, начиная от блеска в его зрачках и заканчивая изгибом рта. Прежнее тепло все еще присутствует в его груди, и, кажется, оно только растет, когда Минхо аплодируют в конце фокуса, слегка хлопая по руке, соединенной с рукой Сынмина и не отпуская ее. Сынмин думает, что сейчас он приближается к другой границе — не к той, что была несколько месяцев назад, которая могла бы их разлучить, а скорее к той, которая может опасно подтолкнуть его вперед, во что-то, что заставит его нервничать, отказываясь признавать, что это что-то действительно есть. Сынмин поворачивает руку и переплетает их пальцы один за другим. Безымянный, средний, указательный. На этот раз Минхо смотрит на него, хотя Сынмин поворачивается вперед, как только их взгляды пересекаются. — Что еще она делает? — спрашивает он. Наполовину, чтобы отвлечь его, наполовину потому что Сынмину на самом деле нравится слушать, как тот рассказывает о магии. Удары сердца набирают такую скорость, что орган может выскочить из груди. Что я творю? Минхо быстро моргает. Затем улыбается. Ноги Сынмина касаются невидимой границы. Он не осмеливается сделать шаг, но храбро приближается еще на сантиметр ближе к противоположной стороне.XIII
Волшебник Минхо Сынминнииии Выбери число от 1 до 10Сынмин А? Окей я выбрал
Волшебник Минхо Это 5Сынмин Неа 8
Волшебник Минхо Прекрасно В 8 вечера в следующую субботу? Мы может протестировать другие фургончики с едой Или мы можем купить пиццуСынмин Оки :) В этот раз плачу я
Волшебник Минхо Нет если я заплачу первымXIV
Стоя рядом с Минхо, когда тот демонстрирует свои трюки для других людей, Сынмин получает четкое представление о том, что тот делает, и это то преимущество, которое он использует исключительно для того, чтобы постоянно смотреть на руки Минхо, чтобы узнать, что скрывается за магией. По крайней мере, это то, что он сказал бы, если бы у него спросили. Однако в последнее время его глаза, похоже, прониклись симпатией к лицу Минхо. Сынмин мог бы солгать и сказать, что его глаза движутся по собственному желанию, и не поддаются контролю. Если бы только целью взгляда не был тот человек, который преследует разум Сынмина, а это значит, что ему некого винить, кроме самого себя. Новый фокус раскрывает еще один аспект выступлений Минхо: он использует свое лицо так же активно, как и руки. Каждое движение его запястья сопровождается изгибом рта и подергиванием бровей. Он чпокает губами после каждого тасования карт, и его глаза широко открываются, когда он разговаривает с тем, кто вытянул карту, чтобы привлечь внимание к себе. У него широкая улыбка в начале фокуса и довольная ухмылка в конце. «Ах, они будут в таком шоке от этого» взгляд и сосредоточенное «не облажайся» выражение. Лицо Минхо — это окно в другую часть его магии, и Сынмин не жалеет, что открыл это окно, и неважно, по какой первоначальной причине, он дергал за замок на этом окне. Самое тревожное осознание приходит, когда Минхо поворачивается к Сынмину после того, как все уходят, и в его глазах появляется другой блеск. Мышцы его лица, кажется, расслабляются, ослабляя бдительность, когда ему нечего скрывать, и это делает изгиб его улыбки намного мягче. Тот же самый момент, когда сторона фокусника отключается, если Минхо ищет его глазами в середине трюка, словно хочет убедиться, что мальчик все еще тут, рядом с ним. Сынмину становится труднее притворяться, что румянец на его щеках — это неразгаданная тайна. Сынмин просто скрывает улики, но однажды они станут слишком очевидными, чтобы оправдываться.XV
— Привет, прости. Прошу прощения. Ты — Сынмин? Сынмин понятия не имеет, что это за мальчик, но тот совсем не выглядит угрожающим, так что он действительно замедляет шаги, пока не останавливается. Озадаченное лицо Феликса демонстрирует, что он тоже не знает, кто это такой. — Да, — честно отвечает он. — А ты…? — О! — неизвестный протягивает руку. — Я Хенджин. Сынмин пожимает ее, все еще сбитый с толку: — Эм. Я тебя знаю? — Боже, прости. Конечно, ты меня не знаешь, — мальчик слегка хлопает себя по лбу, как бы говоря: я дурак!. — Я — брат Минхо. Глаза Сынмина расширяются от узнавания: — О! Танцор, да? — Ага. Танцор, — кивает Хенджин. Он переносит вес своего тела на правую ногу, нервно кусая губы. — Послушай, это прозвучит странно. Но… Могу ли я воспользоваться твоим телефоном, чтобы позвонить? Сынмин приподнимает бровь. Это странно. Но Хенджин больше похож на дружелюбного хорька, чем на человека, который хочет украсть его телефон, так что он кивает и достает устройство из кармана. Хенджин оживляется и остается рядом с Сынмином и Феликсом, быстро набирая номер по памяти. Он прикладывает телефон к уху и одаривает друзей благодарной улыбкой, пока ждет. Когда собеседник отвечает на звонок, Хенджин закатывает глаза так сильно, что те могли бы вывалиться из орбит. Феликс и Сынмин обмениваются еще одним озадаченным взглядом. — Ну конечно же ты ответишь на звонок от Сынмина, но проигнорируешь мои, — говорит Хенджин вместо «привет». Сынмин удивлен упоминанием своего имени. — Я ждал тебя двадцать минут. Ты сказал, что заберешь меня — где ты? Ой. Минхо. Феликс хихикает, и Сынмин не может не присоединиться к нему. Хенджин выглядит раздраженным, его милые ямочки на щеках стираются от хмурости, типичной для гнева, вызванного братом или сестрой. — Знаешь что? Даже не утруждайся. Сынмин и его друг милее тебя, и они подвезут меня, — Хенджин прикрывает телефон, чтобы прошептать им «на самом деле вам не обязательно», прежде чем вновь обратиться к брату. — Я собираюсь рассказать Сынмину все истории о начинающем фокуснике Минхо. О, да, я так и поступлю. И когда ты покажешь ему еще один фокус, все, что он увидит, это шестнадцатилетнего Минхо, сжимающего свои карты так сильно, что все его колоды приобрели форму С. Сынмин и Феликс наблюдают за разворачивающейся перед ними сценой с одинаково отвисшими челюстями. Хенджину, кажется, надоело слушать все, что Минхо говорит в ответ, и он вешает трубку, даже не прощаясь. — Спасибо, Сынмин, — он возвращает телефон владельцу. — И прости за это. Я сейчас вызову такси. — Нет… без проблем, — Сынмин с трудом подбирает слова. Он опускает взгляд на экран своего телефона, просматривая журнал звонков, чтобы увидеть контактное имя Минхо рядом с цифрой 2:45 — это, безусловно, было интересно. — На самом деле, мы можем тебя подвести, — пожимает плечами Феликс. — Правда? — светится Хенджин. — Спасибо! _ Волшебник Минхо Все что говорит Хенджин ложь, клевета и неправдаСынмин Колоды в форме С
Волшебник Минхо СЫНМИН _ Несмотря ни на что, находиться с Хенджином в машине не так неловко, как они думали. Ему столько же лет, сколько и им, и он такой же разговорчивый, как и Феликс. Они довольно быстро начинают общение во время поездки и вскоре даже смеются вместе над самыми незначительными вещами. Хенджин, кажется, такой же экстраверт, как и его брат, и не позволяет ни одному неловкому моменту тишины тянуться слишком долго. — Я рад, что наконец-то смог с тобой познакомиться, — говорит Хенджин, наклоняясь вперед между двумя передними сиденьями, чтобы посмотреть на Сынмина. — Минхо постоянно говорит о тебе. Сынмин на мгновение застигнут врасплох, так что Феликс отвечает за него со смешком: — Ох, правда? Хенджин кивает: — Сынмин то, Сынмин это. Иногда мне кажется, что он одержим тобой так же, как и магией. Хенджин и Феликс с легкостью отшучиваются от этих слов, но Сынмин может выдавить из себя только слабый смешок. Его сердце бьется пугающе быстро, и ему приходится смотреть в окно, чтобы скрыть покрасневшее лицо. Он знает, что Хенджин сказал это в шутку, но подтекст, стоящий за этим, слишком силен, чтобы он мог просто отмахнуться от него. Это может показаться легкомысленным, но, тем не менее, заставляет Сынмина задуматься — заявление ошеломляет, хотя он знает, что обычно он — первый, кому Минхо показывает свои новые фокусы. Магия — это нечто определенно очень важное в жизни Минхо, и осознания того, что тот хочет поделиться с ним ее частью, уже достаточно, чтобы Сынмин почувствовал покалывание во всем теле. Он вспоминает взволнованную реакцию Минхо, когда Сынмин впервые достал свою гитару, и как тот боролся со сном, чтобы услышать, как он играет. Хотя тот мог попросить Сынмина сделать это в любое время, когда захочет, но все равно предпочел подождать, пока младший сам начнет играть. Я хотел, чтобы ты был инициатором. Музыка для Сынмина — то же самое, что магия для Минхо, и они оба понимают, что значит делиться этим друг с другом: в основном — это доверие. Каждая пятница, проведенная вместе, никогда не была ничем иным, кроме комфорта. Возможно, Сынмин и не знает наверняка, чувствует ли Минхо то же самое, но у него есть полный и свободный доступ к своим собственным мыслям и эмоциям. Присутствие Минхо напоминает звук мягко перебираемых аккордов, и общаться с ним — все равно что играть новую песню, не глядя на ноты, и при этом не допуская никаких ошибок. Господи. Это оно. Сынмин жалеет, что не может прижаться лицом к холодному окну, чтобы избавиться от румянца и не выглядеть полным чудаком. — Сынмин? Он поворачивается к Феликсу, надеясь, что его лицо больше не имеет компрометирующего красного оттенка. — Да? — Это моя остановка, — объявляет Хенджин. — Ох, — говорит Сынмин. Он чувствует небольшую неловкость из-за того, что полностью отключился от них. — Что ж. Было приятно с тобой познакомиться! Хенджин тихо смеется: — Взаимно. Увидимся, ребята! Он открывает дверь машины и выходит на тротуар, наклоняясь, чтобы помахать им на прощание, прежде чем закрыть ее. Они еще немного стоят, пока Хенджин не исчезает в доме, и Феликс сигналит в последний раз, когда входная дверь закрывается.XVI
История поиска Сынмина в Гугле: как мне узнать что я нравлюсь ему в ответ знаки что ты кому-то нравишься флирт это так глупорпвдлоа now you see me 2 почему фильм now you see me 2 не называется now you don't фильмы дейва франкоXVII
— И теперь твой мизинец идет сюда, — говорит Сынмин, указывая на нужную струну и лад. — Ты шутишь, да? — говорит Минхо, моргая и глядя на свои руки. — Это физически невозможно. Как мне переместиться отсюда — туда? — Тебе нужно размять пальцы. Это не так уж и сложно. — Возможно для тебя – несложно, — усмехается Минхо. — У тебя огромные руки. Мои такие маленькие, — тот раскрывает их, чтобы продемонстрировать. — У меня руки фокусника, а не гитариста. Мои пальцы должны быть быстрыми, а не длинными. — Размер твоих рук не имеет значения, — закатывает глаза Сынмин. Минхо прищуривается на него: — Хотел бы я посмотреть, как ты пытаешься управляться с картами этой лапшой, которую называешь пальцами. Сынмин пожимает плечами: — Я могу попробовать. Потому что я не трус. — Ох, вау. Хорошо, тогда посмотрим. Минхо осторожно возвращает гитару, и Сынмин убирает ее в чехол, пока Минхо достает свою колоду. Как только инструмент убран и прислонен к стене, Минхо дает ему одну карту, а затем также берет одну себе. Коридоры снова пусты, а это значит, что здесь только они вдвоем и шум от танцевального урока Феликса, доносящийся сзади. — Мы посмотрим, действительно ли ты можешь вращать карту, — говорит Минхо, намекая на идеальное положение пальцев, которое Сынмин показывал в книжном магазине несколько недель назад. — Ты помнишь, как ее держать? Сынмин кивает: — Вот так? — он зажимает ее между большим и средним пальцами. — Ты используешь кончик среднего пальца? — Э-э, — Сынмин пытается вспомнить, но не уверен. — …Наверно? — Попробуй использовать бок, — предлагает Минхо, демонстрируя ему свою руку. — Вот так. Так будет проще. — Хорошо. Сынмин изо всех сил старается повторить за ним, сосредоточенно хмуря брови. Когда Минхо объясняет, как вращать карту, казалось бы простое движение указательного пальца, Сынмин думает это будет легко. Оказывается, что легкий фокус для начинающих — это такая же иллюзия, как и все в магии, потому что, чтобы Сынмин не делал, карта просто отказывается делать полный круг. Он старается не показывать, насколько расстроен, потому что Минхо начинает ухмыляться над его борьбой, точно также, как Сынмин закатывал на него глаза ранее. Все это время тот плавно вращает свою карту, словно тыкает этим ему в лицо. — Это… — Сынмин сдерживает «невозможно», грозящее сорваться с кончика его языка. — …Я могу это сделать. — Я уверен, что ты можешь, — говорит Минхо, и в его голосе нет ни капли сарказма. Он кладет свою карту обратно в колоду и сосредотачивается только на попытках Сынмина. После минутного наблюдения он говорит: — Вообще-то, позволь мне… Хм. Минхо застенчиво двигается, пока не оказывается прижатым к его боку. Рука Сынмина перестает двигаться, и он, затаив дыхание, наблюдает, как рука Минхо обхватывает ее. Минхо переставляет его пальцы в более удобное положение, а затем помогает ему выполнить движение указательным пальцем. Он даже кладет другую руку Сынмину на плечи, и младшему приходится сдерживать смех, который граничит между «я не могу поверить, что ты это делаешь» (ты смешон) и «я не могу поверить, что ты это делаешь» (я тебе нравлюсь, я действительно тебе нравлюсь). В любом случае, это именно то, что это должно значить, да? Предыдущие намеки, особые улыбки, вот это. Сынмин чувствует прерывистое дыхание Минхо у своего уха, и рука на его плече продолжает подергиваться, как будто старший не уверен, следует ему убрать ее или же нет. Сынмин думает, что все это ужасно банально и заезжено, но вовсе это не значит, что он не может чувствовать, как его собственное сердце колотится о грудную клетку. — Вот так, — говорит Минхо в конце концов. — Попробуй еще раз. Сынмин подумывает ничего не говорить по поводу происходящего, но возможность подразнить Минхо прямо перед его носом, а он — простой человек с простыми моментами радости. Он делает глубокий вдох: — Я не могу поверить, что ты только что использовал этот прием на мне. Минхо напрягается на долю секунды, а затем возвращается в привычное состояние. Его объятие теперь кажется более крепким: — Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Ага, — фыркает Сынмин. Он пытается притвориться, что не так уж сильно взволнован, как на самом деле, снова сосредотачиваясь на карте, которую держит в пальцах. — Ты только что провернул действие с притворным зевком. — Ну, — начинает Минхо, и тон его голоса дает Сынмину понять, что тот уже придумал, чем ответить. Однако, он также может уловить в голосе намек на надежду. — Кажется, ты не против этого…? Он не против. Вес на его шее комфортен, а то, как поднимается и опускается грудь Минхо в том месте, где она соприкасается со спиной Сынмина, ощущается приятно. Сынмин действительно не имеет ничего против этого, он просто не знает, как признать это, не доставив при этом Минхо удовольствия услышать это — они могут нравиться друг другу, но Сынмин никогда не позволит себе стать проигравшим. — Сынминни. Если ты хочешь, чтобы я отстранился, просто скажи мне. …Может быть, он проиграет только в этот раз. — Это приятно, — признает он. Карта почти выскальзывает у него из рук, когда он опять пытается ее раскрутить. — Я не против. Сынмин не смотрит на старшего, но практически ощущает ухмылку Минхо. Когда тот говорит, в его голосе звучит облегчение: — Хорошо. Это хорошо. Они сидят в одном и том же положении несколько минут, которые кажутся часами, и Сынмин все еще упрямо подталкивает карту указательным пальцем, пытаясь ее раскрутить. Ослепленный своей решимостью сделать это хотя бы один раз, прежде чем Феликс выйдет, он неосознанно (может быть, совсем немного осознанно) в конечном итоге прилипает к Минхо и словно тает у него под боком. Они не говорят об этом. Минхо делает пару комментариев в перерывах, пытаясь помочь, но такое ощущение, что это не помогает. Это еще больше расстраивает, чем попытка расшифровать фокусы, когда Минхо показывает их. Когда шум музыки и голоса становятся достаточно громкими, чтобы объявить об окончании урока танцев, они оба вздыхают. — У тебя дома есть карты? — спрашивает Минхо. — У моей мамы где-то должна быть колода, — говорит Сынмин. — А что? — Можешь взять эту. Чтобы попрактиковаться, — Минхо собирает всю колоду и протягивает ее Сынмину. — Эти карты легче и тоньше обычных. — Что? — Сынмин смотрит на разноцветные карты, как на слиток золота. — Нет, я не… тебе правда не обязательно их отдавать. Минхо закатывает глаза: — Дома у меня около дюжины колод. Я обещаю, что не буду по ней скучать. Сынмин медленно берет колоду и сразу же кладет ее в карман своего футляра для гитары. Он дважды хлопает по ней, как только застегивает карман на молнию: — Я позабочусь о них. Минхо улыбается: — Я знаю. - Ликс Ходят слухи что кто-то видел как ты обнимался с Ли Минхо в коридоре Кстати этот кто-то я Видел это своими глазамиСынмин Ты такой любопытный
Ликс Я думаю что от ненависти до любви один шаг ~Сынмин Он так раздражает Как и ты
Ликс Я уже рассказал ДжисонуСынмин Ухх Ладно Возможно он мне нравится
Ликс Стой я не думал что заставлю тебя признаться Скину это ДжисонуСынмин У нас есть групповой чат
- Virg00s Ликс Сынмину нравится Минхо Сон ОМГСынмин Идите к черту
XVIII
— Что ты делаешь? Сынмин подпрыгивает от неожиданности. Его мама смотрит на него, вопросительно приподняв бровь, ее взгляд скользит вниз, к карте, которую он держит. Шея Сынмина горит от жара смущения, поднимающегося вверх к затылку. — Эм. Тренируюсь, — отвечает он. — Тренируешься… зачем? — Для карточного фокуса. Она задумчиво мычит: — Я не знала, что ты этим увлекаешься. Сынмин кивает, потому что ему не хочется говорить ей, что ему больше нравится фокусник, чем сама магия: — Ага. — Как успехи? Сынмин вновь пытается раскрутить карту. Карта тормозит на полпути. Он вздыхает: — Не так уж и хорошо. — Не волнуйся, — она ласково ерошит его волосы, когда проходит мимо. — Ты добьешься своего.XIX
Сынмин Эти карты такие приятные на ощупь не могу перестать их трогать
Волшебник Минхо Сынмин???? Ты серьезно практикуешься???Сынмин Ну да?? Ты же не просто так отдал мне карты
Волшебник Минхо Ах Ты такой милый Ой я не хотел это отправлятьСынмин Лол
Волшебник Минхо Быстрые пальцы и все такое Не смог их остановитьСынмин Лоллллл
Волшебник Минхо Это так смущающе Как там успехи с фокусомСынмин Еще не освоил Но я смогу!
Волшебник Минхо Хорошоооо Кто знает? Может ты станешь моим первым ученикомСынмин Лол
Волшебник Минхо Ты так жесток ко мнеXX
— Лучшие хот-доги, — говорит Минхо, указывая на палатку с едой в центре ряда, состоящего из пяти палаток. Затем он указывает на ту, что справа. — Лучшая картошка фри. Сынмин усмехается. Он выбирает ту палатку, что в левом конце ряда: — Лучшая картошка фри, — и перемещает указательный палец в сторону следующей. — Лучшие хот-доги. Минхо выглядит озадаченным: — Разве мы не ели одну и ту же еду? — Уверяю тебя, что так и было, — говорит Сынмин, потягивая спрайт, что остался в его пластиковом стаканчике. — Просто тебе понравились те хот-доги, потому что они были в два раза больше твоей головы, и та картошка фри, потому что ее подавали плавающей в масле. Минхо моргает: — Размер и жирность — основные факторы, которые следует учитывать при классификации еды как лучшей. — Это неправда. — Ты ешь пиццу вилкой и ножом, — решительно заявляет Минхо, словно это главный аргумент против него. Конец разговора. — И из семи раз, когда мы были здесь, ты случайно ел кусочек салфетки, по крайней мере пять раз, — парирует Сынмин. Минхо мгновение стоит молча, а затем: — Давай просто вернемся в машину. Сынмин смеется, догоняя Минхо, который уже начал идти. Он толкается своим плечом в плечо Минхо с дразнящей ухмылкой, и тот игриво толкает его в ответ, также улыбаясь. К тому времени, когда они подходят к машине, они превращают это в игру, кто первым наступит другому на ногу, и семьи в парке смотрят на двух мальчиков, которые смеются и громко кричат, гоняясь друг за другом. В конце концов Минхо наступает Сынмину на ногу, Сынмин признает поражение, и на этом их маленькая война прекращается. Ночь достаточно холодная, так что они оба были в куртках, но импровизированное упражнение заставляет их обоих снять их, как только они снова садятся в машину. Минхо включает радио и позволяет ему играть на заднем плане, пока они восстанавливают дыхание, тихо посмеиваясь над их красными лицами. — Окей, — говорит Минхо через некоторое время, поворачивая ключ в замке зажигания, чтобы завести машину. — Пристегивайся. Сынмин пристегивается, и звук щелчка сопровождается воспоминанием, от которого у него перехватывает дыхание: — Подожди! Пока мы не уехали. Минхо кладет руку на руль, а другую на рычаг переключения передач, готовый ехать, но ожидающий, когда Сынмин заговорит. — Что случилось? Сынмин достает свою куртку с заднего сиденья и роется в карманах, вытаскивая колоду, которую Минхо одолжил ему на прошлой неделе. Он вслепую проводит пальцами по потолку машины, пока не находит кнопку, которая включает свет, щурясь от внезапной яркости. Он берет верхнюю карту и зажимает ее между большим и средним пальцами, как делал семь дней подряд. Глаза Минхо в волнении расширяются, и он начинает улыбаться еще до того, как Сынмин успевает что-либо сказать. — Смотри, — вжух. Карта вращается по меньшей мере три раза, останавливаясь только тогда, когда Сынмину это надо. Он делает это снова, и снова, и снова. — Я научился! — Черт возьми, да! — Минхо поднимает руку вверх. Сынмин тянет свою ему навстречу и дает пять. — Я наконец-то смог это сделать вчера вечером, — говорит ему Сынмин, все еще крутя Королеву Червей в руке достаточно быстро, чтобы ее укачало. — Я был так взволнован, что рассказал маме. Ворвался в ее комнату, как будто мне снова семь, и кричал «Смотри, смотри, смотри» снова и снова. Минхо тихо хихикает, и это звук счастья, от которого губы Сынмина растягиваются в улыбке: — Теперь нам нужно дать тебе имя волшебника. Сынмин приподнимает бровь: — А у тебя оно есть? — Конечно, — отвечает Минхо, как будто оскорблен тем, что Сынмин просто предположил, что его может не быть. — И какое оно? — Ли Ноу. — Ли Ноу? — повторяет Сынмин. — Что это значит? — Это означает, что я знаю все, что произойдет до того, как об этом узнают зрители. Я знаю, как и какую реакцию получу, каков будет конечный результат. Очевидно, мне нужно это для того, чтобы показать себя с лучшей стороны, так что это не нарциссизм, — разглагольствует Минхо. Он склоняет голову набок, прищурив глаза. — Хотя теперь, когда я говорю об этом вслух, это действительно звучит именно так, немного. Кхм. — Первое правило магии, — говорит Сынмин саркастическим голосом и фыркает. — Всегда будь самым умным парнем в комнате. Минхо поворачивается и смотрит на него так, словно у него выросла вторая голова: — Ты только что процитировал мне Иллюзию Обмана? — Ты первым процитировал мне этот фильм. Я просто погуглил, — пожимает плечами Сынмин. — Это было забавно, даже если в какой-то момент магия больше была похожа на волшебство. Минхо сглатывает: — Ты смотрел вторую часть? Сынмин закатывает глаза: — Да. Сцена, где он остановил дождь, была просто нелепа, — он взглядом ищет лицо Минхо, ожидая увидеть, что тот смеется вместе с ним над абсурдностью фильма. Вместо этого он сталкивается с выражением, которое не может полностью расшифровать. — …Что? Минхо смотрит вперед и кладет обе руки на руль, поджав губы: — Мы же установили, что ты мне нравишься, да? — внезапно спрашивает он. — Это общеизвестный факт? Сердце Сынмина подскакивает к горлу, как ракета, только что запущенная на Луну. Он ерзает, отчего кожаное сиденье скрипит под ним. Это неуместный шум, который в сочетании с барабанной дробью пальцев Минхо окутывает их нервы пузырем, который сжимается внутри автомобиля. — Да, — наконец выдыхает он. Неужели радио все это время работало на такой низкой громкости? Сынмин клянется, что все, что он слышит — это биение своего собственного сердца. — И… я не думаю, что неправильно это понял, но просто чтобы убедиться — я тебе тоже нравлюсь, да? Сынмин вытирает вспотевшие ладони о джинсы. — Угу. — Хорошо, — кивает Минхо. Когда Сынмин снова смотрит на него, выражение его лица легко прочитать: чистое, неподдельное удовлетворение. — Тогда я должен кое что тебе показать. — Хм? — У тебя кое-что за ухом. Сынмин возмущенно вскрикивает: — Ты такой раздражающий! — Нет, я клянусь, оно там! — Минхо отстегивает ремень безопасности, поворачивается всем телом, чтобы полностью повернуться к нему лицом, поднимает руки, показывая, что он говорит серьезно. — Обещаю! — Я больше на это не куплюсь, — Сынмин опускает солнцезащитный козырек со своей стороны, чтобы проверить себя в зеркало, и закрывает его, как только считает, что его уши чистые (конечно, они чистые). — Ничего. — Ты не можешь заметить это под таким углом, — настаивает Минхо. — Позволь мне достать это для тебя. — Неважно. Минхо наклоняется над центральной консолью, кладя руку на край сиденья Сынмина. Сынмин сидит неподвижно, с невозмутимым видом ожидая, когда Минхо вытащит из его уха какую-нибудь новую штуку. Его поведение каким-то образом лишь заставляет Минхо ухмыляться еще увереннее, когда тот скользит пальцами по его коже. — Это правда там застряло, — говорит Минхо, хотя едва прикоснулся к нему. Сынмин моргает: — Вблизи ты выглядишь уродливее. — Ты признался, что я тебе нравлюсь пять секунд назад, — говорит Минхо. Подушечки его пальцев опускаются на угол челюсть Сынмина. Ему приходится подавить дрожь — это не его ухо. — Я никогда не говорил, что у меня хороший вкус, — возражает он. — Ты закончил? Минхо прикусывает губу, делает глубокий вдох и наклоняется. Сердце Сынмина играет в пинбол, ударяясь во всевозможные уголки его тела. Из горла в желудок, в голову, в кончики пальцев. Он может чувствовать все и везде одновременно, когда губы Минхо соприкасаются с его собственными, а рука, которую тот тянул, находит свое место, обхватывая лицо Сынмина. Сынмин страстно отвечает на поцелуй, когда восстанавливает контроль над своим ртом, боясь, что Минхо неправильно истолкует его неподвижность и отстранится. Не зная, что делать со своими руками, все, на что способен Сынмин — это схватить Минхо за рубашку, чтобы притянуть того ближе к себе. Минхо целуется точно также как общается с аудиторией, дразнит таким образом, что Сынмину хочется остаться до самого конца. Он ловит каждый наклон головы Минхо, каждое прикосновение кончиков пальцев к своей щеке. Сынмин пытается следить за движениями его рук, как во время одного из трюков, но Минхо, кажется, и здесь опережает его на два шага. Но на этот раз он не против незнания — ему это слишком сильно нравится, чтобы волноваться. Этот момент сам по себе может быть волшебным, думает Сынмин, а затем пытается не съежиться, так как их губы все еще соединены. Слишком быстро для них обоих Минхо отстраняется: — Готово. — Хм? — уточняет Сынмин, все еще находясь в оцепенении. — Штука у тебя за ухом, — объясняет Минхо. Его самоуверенная ухмылка сменяется робостью, и щеки заливаются ярким румянцем. — Поцелуй… у тебя был поцелуй за ухом. — Вау, — дразнит Сынмин, забавляясь. Он разжимает кулак, держащий рубашку Минхо, и вместо этого опускает руку ему на плечо. — Поцелуй у меня за ухом. — Заткнись, — стонет Минхо, его пальцы опускаются, чтобы обхватить запястье Сынмина. — Сейчас это смущает, но когда я впервые подумал об этом, это звучало великолепно. — Я буду лицемером, — Сынмин морщит нос. — Но на самом деле я думаю, это было довольно мило. Минхо с обожанием улыбается: — Проиграл. — Ты тот, кому пришла эта идея, — Сынмин крадет легкий поцелуй, прежде чем мягко оттолкнуть другого, чтобы тот откинулся на спинку сиденья. — Отвези меня домой, Ли Ноу. Минхо выключает свет в машине, бросает последний взгляд на Сынмина и, наконец, заводит двигатель. Картошка — волшебница Картошку можно сварить Картошку можно приготовить на пару Или превратить в чипсы. Картошка — волшебница. Мне нравится картошка. — Ли Минхо (маленькая поэма, посвященная картошке, которую написал Минхо в школе)