Black Opium

Практически болезненное присутствие тебя за моей спиной. Безумно сильное притяжение, сжигающее заживо, зажимающее со всех сторон, словно тиски винных карт. В комнате еле тлеет расплавленный воск, и я ощущаю себя точно также: растекающейся от гуляющего по венам жара, от аромата животного возбуждения, убивающего остатки самообладания. Я наблюдаю. Я не двигаюсь, а ты крадешься, словно маньяк, подстерегающий жертву. В свете трепыхающегося огня твои черные глаза напоминают мерцающие камни, несомненно выкладывающие Ад. Между нами пропасть, такая же бесконечная, как безумие твоего взгляда. Я хорошо помню венозность на твоих руках и прикрываю глаза, пожирая воспоминания. Ты оказываешься совсем рядом, так близко, что дыхание щекочет висок. Ты замираешь, молчишь, убивая томительным бездействием. Я приподнимаю подбородок, все еще держа глаза закрытыми: слушаю твой запах. – Я знаю, кто вы. Твой шепот режет краешек уха горячим дыханием. Ты дразняще накрываешь мочку, больно кусая нежную кожу. Я вздрагиваю: почему-то хочется задохнуться. Твоя рука касается моей шеи: так невесомо, практически невинно, но мне кажется, что ты меня душишь. Я подаюсь назад, нервно впадая в твою игру, оказавшись с петлей на шее. Я позволяю стянуть на себе ошейник, и кислорода предательски не хватает. Ты вновь замираешь, наслаждаясь мной. Я знаю, как ты смотришь на меня, как пелена горечи уходит с твоего острого лица, как на тонких губах появляется кривая усмешка и мне хочется укусить тебя. Я запрокидываю голову назад, послушно принимая тяжелое давление кожи на шее. Как хорошо я воспитана? Твои губы касаются моего виска, толкая к краю обрыва, к пропасти, и я пропускаю стон с вишневых губ: томный. Я дам тебе понять, как мне нравится. Ты оставляешь на мне очередное клеймо поцелуем, очерчивая пальцем линию челюсти. Меня пробирает до костей неторопливое поглаживание, заставляя покрепче сжать закрытые веки. Мои ресницы судорожно подрагивают, хватаясь за единственную ниточку прохладного воздуха. Твой палец поглаживает мои губы, размазывая вишневую помаду легкими масками, точно художник, по четкому контуру, а затем, с нажимом, проскальзывает внутрь. – Вы всегда в моей голове. Ты шепчешь где-то на уровне шеи, пока мое тело пробивают тысячи мурашек. Я старательно облизываю твой палец, грязно причмокивая, словно желая поглотить каждую частичку мужской плоти. Твои губы спускаются по пульсирующей жилке, целуя металлическое кольцо ошейника, но я чувствую, насколько опьяняющие твои губы. Ты нетерпеливо завязываешь атласную ленту на моих глазах, не изменяя строгости черного цвета. Ты аскетичен, выверяя правильные углы, по которым я бегу босиком, режась с каждым новым шагом. Ты выстилаешь для меня смертельную подушку привязанности, и я подсаживаюсь на нее, как наркоман на иглу. Ты смеешься надо мной, застегивая на кольце длинную цепь. Теперь мое сердце пробивает удар; я приоткрываю мокрые губы, словно пытаясь найти твоего одобрения. Я знаю, что свожу тебя с ума. Ты отходишь назад, позволяя себе беспрепятственно разглядывать меня. Я чувствую это, чувствую на себе твой прожигающий взгляд. Пока тяжелые локоны прикрывают кости ключиц, я провожу пальцами по бретельке кружевного белья, облизывая губы. На них все еще вкус твоего пальца, и я ощущаю себя восхитительной бездной, в которой ты скоро утонешь. Ты начинаешь рычать, словно я твой трофей. Я ощущаю себя изломанной без твоих прикосновений, но остаюсь на месте, ожидая приказа: я знаю правила. Мне хочется простонать твое имя, захлебнуться в нем, оставить на себе его след, и я нетерпеливо сжимаю грудь, разрешая легкому покалыванию остудить мои мысли. Ты, подобно змее, оплетаешь мой разум, а затем становишься безжалостным кукловодом, играясь на лесках недоступных желаний. Я хочу прикоснуться к себе откровеннее, чтобы завести тебя до предала, чтобы твое сердце больно стучало в висках, чтобы ты почти извлекал свою душу, готовый преподнести ее мне на коленях. – Вам легче? Я не соглашаюсь, ощущая внизу живота битое стекло, призывая себя к немому повиновению. Ты ухмыляешься и дергаешь за цепь, заставляя меня осесть на колени. Тонкую кожу жжет, но я степенно молчу, позволяя тебе запустить сильные пальцы в шоколадные волосы, сжав их до безграничных пределов. Я хорошо помню свой первый оргазм, у меня сосет под ложечкой от подступающих искр. Ты грубо одергиваешь мою голову, словно желая сломать хрупкую шею, и я потерянно хватаю воздух губами, ожидая последующей ласки, однако ты даришь мне лишь оцарапанную ногтями кожу на шее. – Позвольте изучить ваши желания. Я неровно киваю, и ты ощущаешь себя почти священником, слушая исповедь моего тела. Ты медленно собираешь буйные локоны в хвост, затягиваешь, и садишься рядом, позволяя насладиться своей близостью. Мне хочется сшить нас вместе, перестать существовать в одиночку, осознав, что все это временно. Ты медленно касаешься затвердевших сосков сквозь прозрачное кружево, и я непристойно чертыхаюсь, пряча горячие слезы под блестящим атласом. Мне уже не хочется оставаться безгреховной. – Северус…, – почти жалостливо. Ты медленно убираешь руку, дав понять, что я снова ошиблась, и я почти хнычу от глупой безысходности. – Разве вы не умеете разговаривать правильно? В твоем тоне звучит ледяное презрение, и я рада, что не вижу твоих глаз, боясь потерять последнюю выдержку. – Извините меня, сэр. Я опускаю голову, занимая ничтожное положение, принимаю твое верховенство, позволяя истерзать себя насквозь. Ты снисходительно наклоняешься ко мне, врезаясь грубым поцелуем в припухшие губы. Я отвечаю с жадностью, резко, как добравшаяся львица до мяса. Мои руки свободны, и я спрашиваю разрешения, чтобы прикоснуться к тебе. Кажется, я сильно кусаю тебя, и ты сжимаешь мои запястья, выдох-вдох, мне не больно, хотя на коже проступят синяки. Ты откидываешь меня на пол, выбив из глотки сиплый стон. Мне на мгновение становится холодно. Сними с меня ленту, я хочу, чтобы ты видел туманную дымку влюбленности в моих глазах. Ты дергаешь цепь, целующую грудь, заставляя меня выгнуться тебе навстречу, и я поддаюсь, зная, что в конце концов твоя душа у меня в кармане. Ты приникаешь губами к груди, оставляя рваные метки на молочно-белой коже, заставляя меня закатиться от удовольствия. Я чувствую себя сладкой и терпкой, словно сок спелого грейпфрута, текущего по горящим запястьям. Твои поцелуи вяжут мне горло сильнее недопитого брюта, и перед глазами уже летают мушки от удовольствия, волной подкатывая к горлу. Ты шепчешь что-то мне в ребра, но я совсем не в силах расслышать – пожалуйста, спускайся ниже. – Вам идет быть покалеченной от возбуждения, мисс Прескотт, – выделяет он плавно, играючи. Чувственность и страсть, стоящие в голове моего личного мира, принимают тебя новым правителем, отдаваясь всецело, без остатка и глупых сожалений – ты слишком хорош. Твои пальцы скользят по бедру, вызывая во мне остановку сердца. Ты как шепотка соли на искусанных губах. Крупные капли свечного воска с тяжестью ложатся на гладкую кожу лобка, и в глотке застывает крик, способный разорвать меня на тысячи атомов. Ты наклоняешься ниже, одаривая заботливым поцелуем половые губы, и я податливо развожу ноги, позволяя тебе пристроиться между них. Ты почти заботливо втираешь застывшие капли воска в мою покрасневшую от желания плоть, распределяя жар поровну между нами, и я дергаюсь, будто пребываю в бреду. Свободной рукой ты тянешь холодный металл, заставляя меня широко раскрыть губы, обнажив самые стыдливые желания. Тебе не нужна магия, чтобы доказать свою силу и превосходство, и мои легкие больно покалывает от жженого кислорода. Ты высоко закрепляешь мои запястья, привязывая тонкие кости к ножке стола, словно я смогу сбежать от тебя. Я пытаюсь внушить себе, что ты навсегда оставишь меня рядом, но мы оба понимаем, кто из нас захлебнется, оставшись лежать под тобой. Ты уверенно улыбаешься, как подобает владельцу, благодаря меня за смиренность легким поцелуем. Мне хочется простонать тебе в лицо, когда языки сплетаются в ритмичном танце, размазывая по лицу мокрые следы возбуждения. Я готова терпеть стальные объятия кожи на теле, когда ты погружаешься в меня языком, почти ядовито и жадно вылизывая горячие стенки. И я держусь на невидимой грани, с беззвучным криком прикусив свой язык. Ты похабно оглядываешь резко вздымающуюся грудь, понимая, как мое тело плывет перед глазами, принуждая тебя умереть от удушья. – Вам стоит попросить меня вежливее, вы получили недостаточно? И я окунаюсь в извращенный способ выживания, извиваясь под тобой от дикой тряски. Разве ты не слышит мой запах? Ты его поглощаешь. Твой взгляд меняется, когда я призывно развожу ноги шире, шепча глухое «Пожалуйста, сделайте это для меня, сэр». Ты проводишь влажными пальцами по половым губам, пока я нещадно врезаюсь ногтями в черную кожу ремня на своих запястьях. У меня немеют руки и губы, пока внизу все остается сверх чувствительным. Я не вижу тебя и дергаюсь ближе, выгибаясь до сводящей колики внизу поясницы. Теперь мои ребра блестят в свете дрожащей свечки, и ты, завороженно прикусив губу, погружаешь в меня один палец. Ты дразнишь, ты насмехаешься, унижаешь, и грубо бьешь по ягодице, когда я с силой насаживаюсь на тебя. Ты терпелив, как выдержанный виски, но остер, как примесь чилийского перца в янтарной жидкости. И я хочу тебя до невозможности, до признания себя беспомощной и зависимой, до унижающего подчинения и полного контроля над телом. Ты вставляешь ещё один палец, и я наконец-то чувствую металлический привкус на своих губах, смешивая его с бордовой помадой. Ты шепчешь, что дорожишь мной, но каждый раз оставляешь на грани. Разве ты хорошо воспитан? Ты припадаешь пересохшими от возбуждения губами к вздутой вене на шее, повторяя ладонями изгибы моего тела. Я ощущаю пульсацию тока под капиллярами, когда ты врываешься в меня, заставляя перелететь стертую грань. На моих глазах проступают слезы от удовольствия, и я резко рвусь обнять тебя, дергая дубовую ножку. Ты хрипло посмеиваешься мне на ухо, ложась на меня. Тепло твоего тела жжет. Я хочу видеть, как твои бедра вбивают меня в холод чертового пола, как нервно сосредоточено твое лицо, как сжаты твои губы и напряжены косые мышцы живота, но ты вновь ставишь меня на место, покрепче затягивая ремень на запястьях. Я не чувствую рук. Ты набираешь темп, двигаясь резче и жестче, с упоением заставляя меня слушать хлюпающие звуки собственного тела. – Уже лучше, мисс. Ты сплетаешь нас воедино так умело и правильно, что я не в силах сопротивляться тебе. Это необходимость, это жадность, это похоть и страсть, это грязные слова от переизбытка эмоций, от признания, как безумно ты хочешь меня здесь и сейчас. Ты накрываешь мои губы своими, когда волна удовольствия обливает нас. И ты оставляешь во мне частичку себя, не боясь и не переживания, ты знаешь, что я достойна тебя. И ты знаешь, что я буду соответствовать тебе каждый гребаный день, пока остаюсь рядом. Пока ты не прогонишь меня, пока не оборвешь красную линию жизни. Ты улыбаешься, кажется, искреннее, пока темнота твоих глаз остается неизведанным озером, утягивающим на дно. Я все еще сбито дышу, когда ты отстегиваешь мои руки, когда ложишься рядом, доверчиво утыкаясь носом в изгиб изысканной шеи, вдоволь покрытой твоими метками, когда говоришь тихо, что любишь меня, когда я разбито переворачиваюсь, припав к твоим губам, словно зависимая. Когда утягиваю тебя в очередную бессонную ночь, открывая склепы своей души. Когда ты вновь входишь в меня, обматывая локоны вокруг пальцев, оставляя меня на коленях, как покорную собачонку. И мы оба знаем, что сходим с ума, но не собираемся останавливаться. Только не сейчас, когда мы снова так близко.