Код фиолетовый

Кулак у его носа, и Джин Ман уже не знает Мин Хе. Это и не Мин Хе вовсе — это код фиолетовый. Она смотрит на него, замерев, то ли в испуге, то ли в удивлении, и уже через долю секунды предвкушение освещает ее лицо. За ним следует нечеловеческий восторг: узкое лицо Мин Хе вытягивается еще больше, как у раздвигающей челюсти кобры, и только тогда Джин Ман понимает, что она улыбается. Впервые за много лет у него трясутся руки не от ночных кошмаров — он так сомневается в собственном здравомыслии. Потому что он помнит ее другой. Он помнит Мин Хе из шкафа, затем — из подвала Хонды, потом — студентку Пасина, помогающую копать подвал магазина. Но он не помнит этого. — Джин Ман, — в этом лепетании тринадцатилетней школьницы ни следа той угрозы, что разбудила все его рефлексы какие-то мгновения назад. Мин Хе осознала, кто перед ней, успела опустить кулак, и теперь поворачивается к нему той стороной, которую он привык видеть. — Так это правда, что говорят, — он даже оскорблен, что узнает новости последним. Это он затащил ее в тот мир, где Хонда в подвале торговал контрабандой, а Мин Хе собрала свой первый пистолет и расплавила парочку наемников. Это он отправил ее тренировать тело и ум к Пасину. Это он подарил ей первый пистолет, когда она решила «ненадолго» отлучиться из города. И это ему единственному она не сказала, что подалась в наемницы? — Несправедливо. — Что, прости? — ее корейский теперь звучит лучше, чем его китайский. «Я не собирался делать из тебя убийцу», — как ему осточертело подвергать всех близких людей опасности. — Посылку тебе принес, — Джин Ман кивает на спортивную сумку на своем плече, снимает широкую ленту, опуская посылку на пол. Внутри гремит и клацает. Безопасно — все по технике. Он присаживается, раскрывая молнию. Начинка из матовой стали, склянок с раствором и ядовитой аптечки заменяет цветы и конфеты по случаю. — Сам? Служба доставки не работает? — Адрес запутанный. Курьеры дорогие. Маленький бизнес должен как-то выживать. Да и я люблю знать клиентов в лицо… — Я скучала, — это звук закончившихся в барабане пуль, осечка. Джин Ман чуть язык от досады не прикусывает. Как хотел это услышать, но чертовы обстоятельства! — Мин Хе… — он поднимается, расправляя плечи. Он всегда так делает с Джи Ан, собираясь отчитывать. — Да, — Мин Хе с готовностью делает шаг, приближаясь совсем критично. Когда Джин Ман обескураженно моргает, ресницы его почти что касаются ее лба. Это сбивает с мысли и сильно демотивирует. — Код фиолетовый, — голос его вдруг падает до шепота. Как и уверенность, что он имеет право ее отчитывать. Даже если это забота. Даже если он пришел отговорить. Даже если он знает, что опоздал. Мин Хе сперва недоуменно склоняет голову на бок, а затем в глазах ее мелькает какой-то почти детский восторг. — Так сразу? — да, такой уровень доступа люди годами заслуживают. Мин Хе — с первого заказа. Джин Ман думает: если она просит, значит, ей нужно. И едет сам. Лишь бы в других местах личный адрес не указывала. Он кивает, не наклоняя голову слишком сильно, чтобы взглядом не наткнуться на обнаженную кожу. Под легким халатом у выскочившей из ванной Мин Хе ничего нет. Да и тот распахнут в процессе несостоявшейся атаки. Джин Ман отчитывает себя за выбор времени для визита, но в дневное время свое исчезновение Джи Ан так легко не объяснишь — вот и остается ночь, и понимающе ухмыляющийся Пасин в качестве няньки. «Да иди уж, раз собрался. Должен будешь», — таец всегда торгуется. И нагло добавляет: «Помнишь еще чего?» Джин Ман не злится на подколы, но правда в том, что он все давно забыл. Забыл все человеческое до появления Джи Ан и той блеклой ночи около года назад, когда Мин Хе решила «ненадолго отъехать». Забыл, а теперь очень часто жалеет, что вспомнил. — В заднем кармане джинс членская карточка. Взять разрешишь? — ему кажется, что он шутит, пока не произносит это вслух. Теперь рядом с Мин Хе сделай что без разрешения — голова с плеч. — Я сама, — для нее, кажется, это вызов. Ее узкая ладонь протискивается в задний карман, нащупывает бумажный прямоугольник. Джин Ман видит идеальный, прилизанный пробор черных волос на ее макушке, пока Мин Хе не отстраняется. И только тогда, когда на лице ее проскальзывает привычная теплота в его адрес, Джин Ман сбрасывает это идиотское оцепенение от присутствия второго хищника в комнате (более пугающего, чем большинство из тех, с кем он сталкивался за свою жизнь), позволяет себе сделать шаг к ней, забирает карточку из взволнованно-неспокойных пальцев и наклоняется за оплатой своей ночной подработки курьером. Он этого не планировал, упаковывая заказ. Он этого не планировал, взламывая замок. Он этого не планировал, еле успев заблокировать удар. И не планирует этого сейчас, когда под одной ладонью — ласковая кожа острого плеча Мин Хе, а другую холодит шелк не распахнутого до конца халата. Джин Ман не планирует, но близость Мин Хе всегда не по плану. Что теперь, что в прошлый раз ее горько-сладкие губы слишком притягательны, чтобы остановиться, и слишком ядовиты, чтобы не уйти побежденным. — Я сдаюсь, — сказал Джин Ман, когда Мин Хе впервые удалось опрокинуть его на мат в спарринге. Он сказал с интонацией шутки, но имел это в виду. Наверное, ощутившая эту смену настроения Мин Хе именно потому и выбрала такой момент для первого поцелуя. — Сдаюсь, — повторяет он сейчас, трогая пальцами внешний шов ее халата, соскальзывая до хлипко завязанного пояса. — Решила быть в этом бизнесе, отговаривать не стану. Но «Вавилон» никогда не даст фрилансеру спокойной жизни. Можешь забыть о расслабленных буднях. — Ты пришел меня предостеречь… Или…? — Мин Хе ловит его пальцы игривой, но твердой хваткой, и этот жест дает Джин Ману понять, как много зависит от его ответа. Доверие, расположение, даже их с Мин Хе прошлое и уж точно их будущее. Там, где Мин Хе видела заботу, код фиолетовый легко раскусывает непрошеный патронаж. — Я пришел просить тебя быть осторожной, — осторожно отвечает Джин Ман, не сопротивляясь хватке. Он знает, что она недовольна его ответом — лишь бы опять не до змеиной улыбки. Он и сам недоволен: принципиальный Джин Ман ненавидит полуправду. Он уже обречен на постоянную ложь Джи Ан. «Ты не просить пришел, а умолять, если потребуется. Брось, Джин Ман, ты пришел в ногах у нее валяться, по одному поводу или по другому. И ты бы предпочел по другому». — Или, — выдыхает Джин Ман так обреченно, как будто его снова в суде просят сознаться в военных преступлениях. И в следующее мгновение Мин Хе прибивает к нему, как волну к берегу — Джин Ману приходится сделать несколько поспешных шагов назад, чтобы удержать их общий вес. Он запинается о сумку с оружием и врезается спиной в стену, обхватывая тонкое, но сильное тело Мин Хе покрепче. Она, как дивная русалка в своем халате — так и норовит выскользнуть из рук. И Джин Ману, чтобы удержать, приходится снять это чешую. Под ней Мин Хе совсем не такая холодная: не змея и не русалка. В прошлый раз он спрашивал, нет ли у нее ПТСР после истории с борделем в Лаосе — сдается ему, это был опыт не из приятных. Но теперь как-то не до предусмотрительных церемоний. Потому что с такой Мин Хе он уже знаком. Немного, недолго, на какие-то ничтожные пару мгновений, и, кажется ему, он уже подзабыл за год. Но это иллюзия. Она рассеивается, стоит только снова коснуться ее хрупкого тела — он помнит так отчетливо, что иногда даже его кошмары отступают перед воспоминаниями об этих прикосновениях. И все, чего хочется теперь — создавать новые, запасать до следующей нескорой встречи. Обвитые вокруг его торса ноги Мин Хе — это как легенда о Клеопатре, за ночь с которой лучшие воины Египта готовы были отдать жизнь. А ее алая помада — вся та кровь, что Джин Ман уже оставил в многочисленных битвах. И он пытается думать об этом менее лирично, ясно, холодно и рационально, как умеет. Но в Мин Хе нет ничего холодного, в его привязанности к ней — ничего рационального, а в коде фиолетовом — ничего простого. Все путано, опасно и сложно, но за то, как плотно прилегает тело Мин Хе к его собственному, Джин Ман слать хотел всю простоту к чертям собачьим. И даже если ему никогда не стоило вытаскивать ее из того шкафа, даже если бы тогда его ждала совсем другая цепочка событий, в это мгновение все верно. Все так, как должно быть. И этому даже он не может противиться. Мин Хе взглядом диктует двигаться в направлении кровати, одними шепотом и дыханием заставляет Джин Мана упереться спиной в высокую деревянную спинку. Наверное, для надежности, но от контраста температур прохладного дерева пламенной кожи Мин Хе по телу ползут мурашки. Она находит особое удовольствие в том, чтобы оказаться сверху. А Джин Ману все равно, в какой горизонтали или параллели оказываться — его абсолютно любой расклад устраивает. И он очень быстро понимает, почему пришлось взять перерыв с последней встречи: такой секс не может быть чаще раза в год. Потому что трахаются они не до изнеможения, а дальше — до какой-то восторженной исступленности на той грани, когда пропадают даже ощущения и чувства, не то что мысли. И в собственное тело и разум Джин Ман приходит уже сильно после рассвета: просто моргает в какой-то момент, и будто включается запасная личность. Та, у которой есть хоть немного здравого смысла посмотреть на часы и силы воли вытащить себя из Мин Хе и постели. Пока он ищет футболку и натягивает штаны, взгляд Мин Хе преследует его по всем углам комнаты. И только когда он застегивает ремень, она, наконец, размыкает губы, на которых лишь призрак той алой помады. — Отговаривать не будешь? — в тоне ее читается удивление, но и благодарность. — Как будто я могу повлиять на твои решения. Он даже понимает, откуда это решение берется. Киллерами не становятся кто попало: это люди с определенными склонностями, с определенными талантами, с определенным способом мышления. И совсем без привязок к этому миру. Это люди, которые уже видели ад, поэтому не особо боятся снова туда попасть. То, через что прошла Мин Хе, он только начинает понимать и не станет делать вид, что ее решение как-то связано с ним, что оно детский каприз девчонки, решившей продать душу ради доступа в мир любимого человека. Мин Хе в этом мире гораздо больше на своем месте, чем был он. Он просто хотел лично убедиться, что слухи о ней правдивы, что она действительно та самая чокнутая девка, о которой все говорят в последнее время. Он убедился, и это откровение хоть и ожидаемо, но все равно причиняет боль. Шуршит простыня, и узкая ладонь ложится ему на плечо. — Эй, ты не виноват, — выдыхает Мин Хе ему в ухо, будто умеет мысли читать. Или у него на лице все написано? Все муки совести. — И у тебя слишком много врагов. Разве помешает союзник? — Ну нет! Если будешь этим заниматься, занимайся для себя. Накопи денег, уедь на острова, проведи жизнь в спокойствии. — Вдали от моего дорого Джин Мана? И я ненавижу острова, после Лаоса у меня морская болезнь. «Не стоило тогда засовывать ее в ящик в порту», — впрочем, другого выбора у него не было, Мин Хе можно было переправить в Корею только по воде. Он не отвечает. Ему тоже спокойнее, когда Мин Хе поблизости, но держать ее слишком близко — подвергать опасности. Бейл вскоре придет за всеми ними, и хорошо бы, чтобы у нее был шанс сбежать. Впрочем, Мин Хе не из тех, кто сбегает. Хорошо хотя бы, что из города уехала. Пасин тоже доволен. И Джин Ман не будет скулить по утрате как подстреленный волк: у него есть ее домашний адрес, номер в быстром наборе и недолгие встречи время от времени. И, может, однажды они станут длиннее, если все пойдет по плану. Он дергает дверную ручку, хотя опоздал с выходом. Пасину придется собирать Джи Ан в школу — точно потребует доплату. — Джин Ман, я буду скучать, — доносится ему в спину на китайском. — Для наших уважаемых клиентов мы всегда под боком, — в этой ситуации только ухмыльнуться. Мин Хе как никто знает, где его искать и как ей будут рады. — Точно, у меня же теперь код фиолетовый! — она выглядит взбудораженной этим напоминанием, и Джин Ман долго ловит ее взгляд, прежде чем закрыть дверь. — Я скоро еще что-нибудь закажу, будьте любезны прислать того же курьера, господин… Щелкает замок, и остаток ее речи тонет в толще стен и стальной двери. Теперь он точно уверен, что Мин Хе не просто так указала домашний адрес в доставке — слишком умная для такого прокола. Этот заказ с самого начала предназначался ему. «Я рядом, Мин Хе». Все три часа обратной дороги Джин Ман размышляет, есть ли шанс, что однажды Мин Хе полюбит острова. Потому что он собирается провести старость там. При условии, что доживет. Он надеется, что по крайней мере бизнес-класс устроит код фиолетовый больше, чем фанерная коробка два на полтора.