Луна

      От услышанных слов Сан на мгновение напрягается, но быстро берёт себя в руки, надеясь, что Чонхо не заметил этого.       — Не говори глупостей, — говорит он и аккуратно выбирается из его объятий, сползая на постель.       Он разворачивается на спину и раскидывает руки и ноги, насколько позволяет свободное место. Позволяло оно не много, к сожалению, и из этого «немного» часть ещё занимал Чонхо.       Сан смотрел в тёмный потолок, приводя дыхание в норму. Весь разгорячённый, лёжа без движения он начал замерзать, но шевелиться, чтобы вытащить из-под себя одеяло и накрыться, было слишком лениво.       «Люблю тебя», — мысленно повторил Сан.       — Почему глупости? — спросил Чонхо, ничуть не задетый словами Сана.       Сан вздыхает и закрывает глаза.       Почему глупости?       Потому что об этом нужно подумать. Дольше, чем пару ночей, обе из которых они потратили друг на друга, а не на осмысление того, что между ними происходит. Потому что это слишком большое чувство, которое накладывает такую же огромную ответственность. Потому что Сан не готов ни к этому слову, ни к этой ответственности, ни к этому чувству.       Чонхо просто взял и свалил это на него.       — Потому что это физиология, — отвечает он. — Думаю, большая доля того, почему всё это случилось, из-за реакции нашей звериной части.       Сан чувствует себя паршиво. Его собственные слова задели его самого. Это не должно было прозвучать так цинично. Он хмурит брови и жмурится сильнее, желая хотя бы так спрятаться от этого разговора.       — Ты к этому так относишься? — в голосе Чонхо слышится интерес.       Он развернулся к Сану, вытащил часть одеяла из-под себя и накрыл их обоих. Сану сразу стало теплее.       Чонхо не звучал оскорблённым, хотя мог бы, и даже должен был. Сан чувствовал его взгляд на себе и боялся открыть глаза.       Нет, не относится. Не так.       Отчасти, как бы ему самому ни было от этого неприятно, он согласен. Нельзя игнорировать их животную часть. Пускай не всегда, не в полной мере, пускай разум всё ещё работает и в состоянии обрабатывать информацию, они всё же подвергнуты влиянию природы, у них есть инстинкты, сопротивляться которым крайне сложно, если не невозможно. От этого никуда не деться.       Но Сан не считает, что то, что он сделал, было продиктовано инстинктами. Он потратил достаточно много времени, чтобы понять, чего хочет, и идя к Чонхо, он точно знал, что это его собственное обдуманное решение, и отказываться от него он не намерен.       — Нет, — говорит он.       Сан поворачивается на бок и всё-таки смотрит на Чонхо. Его взгляд серьёзный, задумчивый, но разочарования или обиды в нём нет. Либо Чонхо хорошо скрывает это. Сан тянется к нему и проводит ладонью по волосам. От этого становится спокойнее — как маленькое подтверждение того, что всё хорошо.       — И всё же, — Чонхо ловит его руку и подносит к лицу. — Думаешь, глупости? — мягко целует запястье и опускает на постель между их лицами. Взгляд его смягчается.       — Не знаю, — отвечает Сан.       Чонхо смотрит на него, не моргая, и Сан не может отвести взгляд. Ему кажется, что Чонхо может пробраться в его голову и прочесть всё, о чём он думает. Сан хочет, чтобы он мог это сделать, и тогда Сану не придётся выдумывать и оправдываться.       — Ты боишься? — спрашивает Чонхо, и тело Сана снова охватывает холод.       Боится? Возможно.       И это так нелепо. Ещё некоторое время назад он говорил о том, что его тянет к Чонхо, что он хочет быть здесь, рядом с ним, а теперь признание в любви называет глупостью. И вопрос о страхе застаёт его врасплох. Потому что да. Боится ли он? Да. Чего...?       Вся уверенность Сана строилась только на примере Ёсана и Уёна. Со стороны всё выглядело просто, и это могло ввести в заблуждение. Но не Сана. Он знает, через что им пришлось пройти, чтобы остаться вместе, и именно это и пугало.       Хотя они всегда преодолевали все проблемы, которые на них сваливались. Они всегда оставались вместе, всегда были друг у друга, и иной раз Сану казалось, что всё не так страшно.       Именно поэтому он думал, что у них с Чонхо всё может быть хорошо, что, если природа так распорядилась, то это правильно, этому не нужно сопротивляться. Особенно, когда рядом с Чонхо действительно хорошо.       Сан действительно был уверен.       Теперь же, когда наваждение сошло, он вдруг отчётливо осознал, что это не будет просто.       Сейчас, когда бушующие гормоны больше не затмевают рассудок, Сан снова задумывается, чего на самом деле хочет. И он понимает, что его решение не было продиктовано инстинктами. С Чонхо всегда было комфортно, от него веяло уверенностью и силой, рядом с ним Сан чувствовал себя в безопасности, и он уверен, что всё, что они делают — правильно.       Но что, если им придётся столкнуться с тем же, через что прошли его старшие? Готов ли он противостоять миру и защищать их с Чонхо право на то, чтобы быть вместе? Но что ещё важнее, осилит ли он это?       Что, если Чонхо не захочет бороться? Знает ли он, что их может ждать? Понимает ли он всю серьёзность того, на что обрекает их его «люблю»?       — Возможно, — отвечает Сан.       Чонхо в ответ мягко улыбается.       — Я тоже, — говорит он.       Сан хмурится, глядя в его глаза, пытается прочесть в них попытку поддержать и успокоить, но видит только искренность.       — Почему?       Чонхо вздыхает, улыбка его становится шире.       — Потому что всю мою жизнь мне вдалбливали, что это неправильно, и я верил в это, жил с убеждением, что мой удел — волчица и орава волчат, потому что это заложено природой. Потому что по-другому просто нельзя. А теперь я лежу с тобой в одной постели после того, как делал с тобой всё, что должен был бы делать с самкой волчицы, и понимаю, что ничего более правильного я в жизни не делал. И я счастлив. И это пугает, потому что ломает всё моё представление о мире. И о себе.       Вот оно.       В груди снова давит. Сердце слишком сильно бьётся — Сан чувствует каждый удар.       Он приближается к лицу Чонхо и целует его. Мягко касается его губ своими. Смотрит на него встревоженно.       Чонхо так спокойно говорит об этом, и Сан не понимает, почему. Разве можно так просто поменять мнение?       И так ли это важно? Должен ли Сан переживать об этом, если сам Чонхо не переживает?       Сану нужно просто успокоиться. Всё будет хорошо. Они не повторят историю Уёна и Ёсана, потому что у них с Чонхо есть поддержка. Его старшие не позволят им пройти через то же самое.       — Когда приедет Уён, я обязательно тебя с ним познакомлю, — говорит Сан с улыбкой, наконец расслабляясь.       — Думаешь, я ему понравлюсь?       Сан хмыкает.       — Ты не должен ему нравиться. Но, думаю, да. Он классный. И он… — замолкает на несколько секунд, подбирая слова. — Да, ты понравишься. Ему все нравятся.       — То есть между «ты не можешь ему не понравиться, потому что ты классный» и «ему все нравятся, поэтому и ты тоже понравишься» ты выбрал второе? — Чонхо возмущённо хмыкает и поднимается на локте, глядя на Сана сверху. — Это не похоже на комплимент.       — Это и не он, — смеётся Сан.       Он несильно пихает Чонхо в плечо, укладывая обратно, и ложится головой на плечо. Тот сразу же его обнимает.       — Значит, ты меня любишь?       — Не знаю, — меланхолично отвечает Чонхо.       Сан хмыкает.       — Тогда не разбрасывайся словами. Я же могу и поверить.       — Сейчас мне кажется, что это самое правильное слово, чтобы выразить мои чувства к тебе, — поясняет он.       — И что, их много?       Чонхо глубоко вздыхает.       — Ты даже не представляешь, насколько, — со смешком отвечает он.       — Но ты всё равно не знаешь...?       Сан поднимает голову, чтобы заглянуть в бесстыжие глаза Чонхо.       — Ну вдруг через месяц мы будем бесить друг друга так сильно, что видеть друг друга не сможем?       — Тогда я не буду знакомить тебя с Уёном, — произносит Сан и отползает от него, отворачиваясь.       — Потому что, если это случится, у меня из-за него будут проблемы?       Чонхо придвигается к нему и обнимает.       Сан прыскает.       — Вот ещё! Он самый безобидный человек из всех, кого я встречал. А ещё самый добрый и ранимый. Он расстроится, если через месяц ты меня бросишь, а я не хочу его расстраивать.       Чонхо сжимает его в своих руках и трётся носом о макушку. Сан млеет от удовольствия.       — Кстати. Я всё хотел спросить, — говорит Чонхо, и тон его голоса меняется. — Ты говоришь про Уёна не в первый раз, но я никогда его не видел.       Вопрос остаётся не озвученным, но Сан понял его.       — Он в городе, — отвечает он.       — А почему он не с вами?       Сан разворачивается к Чонхо.       — Вот сам у него и спросишь, когда он приедет.       — Я же умру от любопытства! — негодует Чонхо, и Сан смеётся.

***

      Чонхо стоит у калитки своего дома и не решается зайти.       С Саном они пошли по домам ближе к вечеру следующего дня. Честно, Чонхо с трудом заставил себя сделать это. Прощаться с Саном не хотелось, отпускать его от себя не хотелось.       Домой возвращаться — тоже.       Последний поцелуй на прощание был настолько же сладким, насколько и болезненным. Чонхо казалось, что вместе с ним закончится сказка, длившаяся два прекрасных дня.       Он не соврал, когда сказал Сану, что ему страшно. Но тогда говорить об этом было легко, потому что все это казалось чем-то далёким. Сейчас же, оказавшись в одном шаге от неминуемого кошмара, Чонхо тянул время, как мог.       Он знает, что родители никогда не примут его выбор. Для них это абсолютное безумие, болезнь.       От него пахнет Саном, и он не сможет это скрыть. Он знает, что его ждёт.       Домой он заходит как можно тише, хотя и понимает, что незамеченным остаться не выйдет. Стоит ему закрыть входную дверь, как в коридор выбегают его браться и тут же облепляют.       — Мам, Чонхо вернулся! — кричит Чону.       — Тише, — шипит на него Чонхо.       — Где ты был?       Чонхо не отвечает.       — От тебя пахнет Саном, — говорит Чонсу, и хоть он и не кричит, голос его звучит громко.       — Тише, пожалуйста, — просит Чонхо.       Он пытается пробраться сквозь детей в свою комнату, но на проходе появляется мать, а следом за ней и отец, который остаётся стоять в проходе, привалившись к дверному косяку. Его руки были сложены на груди, губы сжаты в тонкую линию, а брови нахмурены.       — Я думала, тебя дольше не будет, — произнесла мать вместо приветствия. По её лицу не было заметно, что она обрадована возвращению сына. Напротив, оно выражало задумчивость и, возможно, немного недовольства.       Чонхо натянуто улыбнулся и пожал плечами. Вопроса не было, но даже если бы она и спросила, Чонхо бы не ответил.       — Почему от тебя пахнет Саном? — не унимался Чонсу. — Ты с ним гулял? А он зайдёт к нам в гости?       Чонхо с ужасом смотрел на мать, которая принюхалась.       — В комнату. Живо, — тихо произнесла она, и мальчишки послушно отошли от Чонхо, выполняя её указание.       Лицо её искривилось в раздражении.       — Я так и знала, что из вашего общения ничего путного не выйдет.       Чонхо напряжённо вздохнул и отвёл глаза в сторону, чтобы не смотреть на неё. У них никогда не было тёплых отношений, так что он и не ждал радостной встречи.       Отец, следуя её примеру, тоже принюхался. Они молча переглянулись, и Чонхо уже был готов к тому, что они разразятся гневной тирадой, но родители молчали.       — Что ж, — начала мать. — Раз уж ты теперь взрослый половозрелый волк, полагаю, с этим можно не оттягивать.       Отец согласно угукнул.       Чонхо не понял, о чём она сказала. Это не то, что он готовился услышать, и это заставяло его ещё больше беспокоиться.       — С чем? — спросил он.       Грешной мыслью он понадеялся, что его пронесло. Что как бы родители не относились к подобному, они не станут ругаться. Потому что это не было похоже на то, что они ругаются.       Они же могут принять его выбор? Даже если против. Он же их сын, они должны любить его любым, верно?       Чонхо неуверенно переступил с ноги на ногу. Он хотел поскорее убраться в свою комнату, чтобы не продолжать этот разговор, чтобы не узнавать, что имела в виду его мать. Важно же то, что она не начала его отчитывать, верно? Значит, есть шанс легко отделаться.       Стоя в проходе под тяжёлыми взглядами обоих родителей, он чувствовал себя слишком маленьким и слабым, не имеющим возможности защитить себя.       И вроде бы не было нужды защищаться, но проедающие насквозь взгляды давили на него слишком сильно. Он просто хотел уйти в свою комнату и спрятаться там.       — Пока ещё, конечно, рано, — вновь заговорила его мама, — но это вопрос времени. Девочка тоже ещё молоденькая. Главное, нам сейчас договориться.       Какая ещё девочка? Причём тут какая-то девочка?       — О чём? — снова пробует спросить Чонхо, но его будто не слышат. Мать смотрит словно сквозь него и говорит сама с собой. Или с отцом, но тот молчал.       — На выходных забегу к ним. Ты пойдёшь со мной, как раз познакомитесь, — она посмотрела в глаза Чонхо, и он отвёл взгляд.       — С кем?       Голос Чонхо не слушается, хрипнет. Он не понимает, о чем говорит его мать, но предчувствие его кричит об опасности. Что-то во всём этом не так, и ему это не нравится.       — С Кюджин, — подаёт голос отец, и мать бросает на него грозный взгляд, который тот достойно выдерживает.       — С этим медлить нельзя, — говорит она. — Девочка хорошая, красивая. Замечательная волчица с сильными генами. Волчата должны получиться здоровыми, крепкими.       Она засуетилась, будто что-то потеряла.       — Надо позвонить, договориться, — сказала она уже сама себе.       — Какие волчата? — не понял Чонхо. — Какая девочка?       Он абсолютно не понимал, о чём говорит его мать, но с каждым её словом разбираться хотелось всё меньше, а вот свалить куда подальше — наоборот.       — Как какая? Они живут тремя улицами ниже, разве ты не знаешь? — грозный тон сменился удивлённым, взгляд сделался таким же. Будто её больше не злило то, что от него пахнет Саном. Будто она про это и вовсе забыла.       Чонхо судорожно пытался вспомнить, о ком она говорит, но на ум никто не приходил. И не удивительно, ведь Чонхо никогда не обращал внимание на всяких там волчиц, да и на просто девочек тоже. Ему это не было интересно раньше, не интересно и теперь. Более того, о волчатах он тем более не задумывался. Рано ещё, он и взрослым-то себя не считал.       — Ты меня сосватать что ли решила? — поражённо проговорил Чонхо, когда до него наконец дошло.       Мать ничего не ответила. Она уже набирала в телефоне нужный номер. Отец всё так же стоял в сторонке и ничего не говорил. Чонхо посмотрел на него в молчаливой просьбе объяснить, что происходит, но он будто не видел этого.       «Ну же, — безмолвно взмолился он, глядя на отвернувшегося отца, — помоги мне!»       Но отец оставался безучастен.       — Иди сядь, — сказала его мать, махнув рукой в сторону кухни. Чонхо наконец сдвинулся с места, и эти несколько шагов, которые он сделал, показались ему невероятно тяжёлыми.       Несколько минут он ждал, когда его мама поговорит по телефону, боясь сдвинуться с места. Он не понимал, какого чёрта она делает. На душе было неспокойно. Он хотел вернуться в комнату, которую выделил для него Юнхо, где бы ждал его Сан. Рядом с ним Чонхо не пришлось бы волноваться, Сан бы успокоил его.       Но вместо этого ему приходилось смирно сидеть и ждать, когда его мать всё ему объяснит. Если, конечно, она это сделает.       — Ну всё, — закончив разговор по телефону, она зашла в комнату. — Мы договорились. Значит, на следующей неделе пойдём знакомиться, — деловым тоном проговорила она, — надо будет придумать, с кем оставить детей.       — Можно Юнхо попросить, — предложил отец, и мать, не поворачивать к нему, кивнула.       — А через полгодика распишем вас, как раз за это время вы поближе познакомитесь, привыкнете друг к другу.       — Мам, ты с ума сошла? — воскликнул Чонхо, подскакивая на месте. — Какой «распишем»? У меня спросить не хочешь, хочу ли я этого? Я даже не знаю, о ком ты говоришь!       — Тон попроще сделай, — строго произнёс отец. — Не с друзьями болтаешь.       — Ничего, у тебя будет время узнать, — сказала она. — И нет, тебя спрашивать никто не собирался. Вопрос уже решён. И без этого можно догадаться, о чем ты думаешь. От тебя котом за версту несёт.       Чонхо прижал уши и поражённо опустил голову. Собственно, он знал, что они не оставят это так просто.       И его в покое они не оставят. Он знал.       — Это же надо! — тихо произнесла она, всплёскивая руками. — Какой позор. Что люди-то скажут? Нет, нечего! Если ты головой думать не умеешь, это сделаем мы за тебя. И да, завязывай-ка ты с этим, — она махнула рукой в его сторону. — Я не намерена терпеть в доме кошачую вонь.       «Придётся», — подумал Чонхо, ничего не ответив матери.       — Я могу идти? — тихо спросил он.       — Можешь.       И Чонхо тут же вскочил и почти бегом отправился в свою комнату. Он громко хлопнул дверью и завалился на кровать.       Дело было дрянь. Спорить с матерью он не мог. Она контролировала всю его жизнь, и если она решила свести его с «хорошенькой волчицей», значит она сделает это, и единственный шанс Чонхо избежать этого — исчезнуть. Уйти как можно дальше, потеряться. Так, чтобы не нашли. Хотя Чонхо и не уверен, что они стали бы искать.       Но проблема была в том, что бежать ему было некуда.