Их язык любви — оскорбления

— Ха-ха, Ваше Величество, иногда мне начинает казаться, что вы действительно работаете, но потом я мигом отбрасываю эти мысли! Аластор широко улыбается и щурится, наклоняясь к Люциферу, чтобы у того была возможность не задирая голову посмотреть в бесстыжие красные глазища. — Ха-ха, Аластор, а я, глупый, брал с тебя пример: ты же опытнее! Понял, не дурак, больше не буду. Люцифер давит такую же лыбу и разворачивается на пятках, уходит в сторону лестницы. Аластор кривится, сжимает пальцами микрофон, да так, что тот едва не гнется под злобным напором. Хорошо, этот раунд за Люцифером. Аластор быстро возвращает себе невозмутимый вид и выходит на улицу, напевая что-то себе под нос. Вокруг него носится Ниффти, которая пытается продемонстрировать свою добычу в виде жирного таракана, но Аластор не слышит: он ловит дзен. И вот, когда в голове уже поют птички и журчит ручеек, сверху раздается крик: — Отсоси, демонюга! Это Люцифер высунулся из окна и сейчас показывает Аластору фак. Радио Демон поворачивается и медленно поднимает голову, сладко улыбаясь Люциферу. — Боюсь, Ваше Величество, мне несподручно будет так нагибаться! Может быть, Вы на табуреточку встанете? — учтиво интересуется Аластор. Самаэль на секунду чуть ли не взрывается, но потом натягивает на лицо маску безразличия, показывает очередной фак и закрывает окно. Вот теперь Аластор отыгрался. ••• Все жители отеля думают, что Аластору и Люциферу доставляют какое-то особое удовольствие их словесные перепалки. Немногие посвященные думают, что у них язык любви такой: оскорбления. Сейчас Аластор думает, что везде есть доля истины. Но все же основная причина их потасовок слегка иная. Победитель сегодня сверху. Аластор улыбается игриво и пошло. Он сжимает пальцами голые бедра Люцифера, облизываясь. — Я убью тебя, если ты прямо сейчас меня не трахнешь, — шипит растрепанный и возбужденный Люцифер, притягивая Аластора за галстук. Демон смотрит в лихорадочно блестящие глаза своего короля, бегает взглядом по красному лицу, опускается к подрагивающему кадыку. Аластор что-то прикидывает в своей голове: дать то, что у него просят, или еще немного помучить? О, он помучает. Сегодняшняя победа ему досталась ой как нелегко: последний раунд их высокоинтеллектуальной полемики длился чуть ли не час. Оба были на грани, но выявить победителя было нужно, иначе сейчас они бы просто расселись по разным углам комнаты, надеясь не убить друг друга. — Разве я могу отказать. . . — начинает Аластор, и он слышит, как Люцифер сглатывает, — себе в удовольствии, Ваше Величество? Демон тянет Люцифера за бедра, подминая под себя, и склоняется к его шее, начиная оставлять там укусы. Сам Люцифер откидывает голову назад, чуть ли не хныча. Он ужасно возбужден и просто хочет, чтобы эта пытка кончилась. Но чего стоит еще ожидать от грешника, который крутил по радио крики жертв пыток? Если бы Аластор мог, он бы определенно дал всему Аду послушать, как их король сладко стонет. Но не то чтобы он особо хочет с кем-то делиться подобным сокровищем. Единственное, что пока может получить Люцифер по мнению Аластора, — это два пальца, которых первому ужасно мало. Он чуть ли не воет от чувства незаполненности, хватаясь за чужие плечи, чтобы податься навстречу, но Аластор до боли сжимает нежную кожу на боку и впивается зубами в ключицу, четко давая понять, что вести сегодня может только он. Аластор спускается с поцелуями и укусами к груди, сгибает пальцы, четко попадая по простате, из-за чего Люцифер выгибается в его руках и издает такой стон, что у демона непроизвольно дергаются уши. — Что, ждешь, пока хуй встанет? — на последнем издыхании спрашивает Люцифер, кривя губы в ехидной усмешке. Он надеется, что провокация сработает. Готов молиться на это самому Богу, лишь бы эта пытка поскорее кончилась. И она заканчивается. Но немного не так, как того хочет Люцифер. Аластор вытаскивает пальцы и хватает ими чужой подбородок, оставляя на коже влажные следы. — Я смотрю, Ваше Величество очень остер на язык. Хотите, чтобы я оставил Вас? — спрашивает демон, отстраняясь, но Люцифер хватает его за рукав, без промедлений меняясь с ним местами. Аластор лежит на кровати, скрестив руки на груди, пока Владыка Ада на нем горит от злости и неудовлетворенности. Он садится чуть ниже, слышится звон пряжки ремня. — Ты доигрался, блять. Твой член сейчас же окажется во мне, — бескомпромиссно заявляет Люцифер, стягивая с демона брюки. Аластор улыбается, понимая, что сопротивление бесполезно, поэтому решает поддержать чужое решение. Он кладет руки Люциферу на бедра, пока тот со стоном облегчения опускается на его член. Несколько секунд Люцифер просто наслаждается чувством заполненности, которое жаром растекается по телу, а потом начинает двигаться, явно не жалея сил. Аластор любуется. Он думает, что никогда в жизни и после нее не видел картины прекраснее, чем чертов падший ангел, который умоляет его о члене. Когда Люцифер устает, демон вновь подминает его под себя, закидывает чужие ноги себе на плечи. Аластор впивается зубами в чужую голень, вытрахивая из Люцифера стон за стоном. Тот заканчивает первым, еще с минуту мучаясь от сверхстимуляции, ожидая, пока за ним последует Аластор. Они лежат в кровати, но уже через несколько минут демон встает, натягивая на себя брюки. — Ты куда? — с возмущением спрашивает Люцифер, пальцами прочесывая свои слипшиеся волосы. — Работать, дорогуша, работать. Ты-то это делать не умеешь, — с улыбкой объясняется Аластор, выскакивая за дверь, чтобы спрятаться от летящей в него подушки. Их язык любви — оскорбления.