Проблемы разбитых сердец

Руки не дрожат, колени не подкашиваются. А сердце не колотиться от нервов. В нём дыра, которую пробурили, несколько раз прокрутили внутри раны ржавым ножом и оставили его прямо так до того самого момента, пока не решат вынуть, чтобы залечить. Даша испытывает к себе жалость. Разрывающую внутренности, но сделать с этим ничего не может. Хочется плакать, а не получается. Хочется кричать, но не на кого, да и смысла нет. Было бы проще, если бы она могла так просто взять и выплеснуть все эмоции. Высказать всё, что думает о Бойко, но не может так. Права не имеет. Он ведь ничего не обещал ей. Сказал, что нужна ему, но в какой роли? В каком контексте звучали его слова непонятно. И вот теперь она стоит в подъезде перед дверью человека, к которому ещё не так давно относилась настороженно, и в жизни бы никогда не подумала о том, что они окажутся настолько похожими положением в личной жизни. Даня открывает после третьего настойчивого звонка. Недовольный. Нет, скорее, разочарованный взгляд считывает сразу же все её эмоции. А когда Звягинцева поднимает повыше пакет, в котором гремят бутылки с алкоголем, то Макеев без всяких вопросов впускает её внутрь. Он даже не расспрашивает её сам о том, что сподвигло на желание выпить. Не потому что бережет нервы, а потому что понимает. Он ведь не слепой, видит то, что не видят остальные. Да и по Дашиному лицу всё вполне понятно. Они сидят на диване, распивая бутылку виски. Даня стопками, Даша мешает с колой. Первые минут тридцать делают это молча, периодически раскуривая сигарету на двоих. — Влада отшила меня, — спустя столько времени разрушает эту комфортную тишину парень, поворачивая голову к одногрупнице, которая не выглядит удивленной, но кивает, давая немой знак того, что готова слушать. — Поспорили с Максом, что мне удастся развести её на фотки. Я создал фейковый аккаунт, и мы уже три дня переписываемся. Даша принимает информацию к сведению, но молчит. Делает ещё пару больших глотков из стакана и смотрит пустым отрешенным взглядом в картинку на экране телевизора, который работает без звука. Слегка морщит проколотый нос, но ничего, блять, не отвечает. А Даню это даже начинает бесить. Он ждет, что её прорвет. — Я ожидал, что ты скажешь, что я мудила, — как-то даже оскорблено говорит парень, закатывая глаза. — Макеев, ты мудила, но я не тот человек, который будет тебя осуждать, — повела плечами она, с тяжелым вздохом. — В конце концов, если она скинет фотки, то это ведь будет её решением. К тому же, пока она работала в стрипухе в прошлом году, её мало это заботило. Ему хочется возразить. Сказать что-то по типу «у нее не было выбора», но он замолкает. Даше ведь плевать. Она и вправду никого не осуждает никогда. И ей абсолютно нет дела до того, что там делала Влада раньше или сейчас. Лишь бы сердце другу не разбивала, потому что это больно. — Узнал, что у нас много общего, но вряд ли она согласиться пойти со мной хотя бы на кофе. — Невесело хмыкнул Макеев, опрокинув в себя рюмку и закуривая тут же сигарету. — Так что довольствуюсь интерактивным общением. Звягинцева понимающе кивнула, размышляя сама над тем, рассказать или нет. Но собрала всё же волю в кулак. Даня не трепло. Он не расскажет никому, будет рядом, подставит плечо. В чём-то она даже находила схожесть между ними. Макеев тоже вроде как позиционирует себя как человека, которому вообще до звезды все люди вокруг, но каждый раз срывается на эмпатию, когда это нужно. И она выпивает остатки в стакане залпом и наливает ещё. Чуть больше виски, чуть меньше колы. — Мы поговорили, потом потрахались. — Выдыхает слова как-то нарочно пренебрежительно, продолжая пялиться в телевизор. — Снова поговорили. Послали друг друга. Потом уже Яна его послала. А я, как конченная идиотка приняла его. Посмотрели тупую комедию… Романтичный вечер короче. Типа, как у нормальных людей. Макеев слушал, внимательно, делая затяжку за затяжкой. Прекрасно понимал, о чем конкретно говорит Даша. У Звягинцевой была вообще одна лишь душевная проблема и головная боль — Бойко, который метался от одной бабы к другой. У Фила что ли научился. Похер, в принципе, но его он этим раздражал. — А потом позвонила Яна, — хмуро закончила Даша, подкуривая отдельно сигарету. — Сорвалась. Передоз, кажется. Он даже слова не сказал, оделся за доли секунды и улетел спасать. Даня молчал. Кулаки, конечно, зачесались, но кто он такой, чтобы вмешивать в эти странные отношения между Звягинцевой и Бойко? Они начались задолго до его появления в центре. А они были лишь приятелями, которые вот так выливали друг другу души. Да и он сам не святой, чтобы предъявляться Никите что-то. В конце концов, не просто так получил по лицу прошлой весной. — В таком случае, за разбитые сердца, я не знаю, — налил ещё порцию алкоголя, приподнимая стопку. А Даша пьяно улыбнулась, чокнувшись. Ей хотелось вытолкнуть этот нож из груди. Хоть как-то. И раз уж плакать сил не было, а послать окончательно Никиту она не могла, то, может, хотя бы сможет сделать ему тоже больно? Хоть немного? Она же не зря надела новый комплект красного белья. И не зря приперлась сюда в короткой юбке, которую давным-давно подарила ей Лена, в шутку проговорив, что, может, когда-то она решит перестать быть затворницей. Парень опрокинул рюмку и снова закурил. А она уже не хотела терять время зря. Молча, встала и подошла, забрав сигарету изо рта. Затянулась пару раз, а затем, так и недокуренную, положила в пепельницу. Медленно, но с полной уверенностью в своих действиях, села Макееву на бедра, который сначала охренел, но затем, как завораженный наблюдал. Ожидал, что будет дальше, вглядываясь прямо в темные глаза, обрамленные черной подводкой и длинными ресницами. И по одному взгляду Даши понял, что настроена она серьезно. Два разбитых сердца? Плевать уже, что он там говорил. Сейчас он с силой сжал её задницу в своих руках, глядя расфокусированным взглядом на эти выпирающие ключицы перед лицом. Провёл ладонью вдоль спины, забираясь под короткую футболку, чтобы расстегнуть лифчик. Сжал грудь, перекатил между пальцев затвердевший сосок и судорожно вдохнул, как только Даша, как умелая наездница даже сквозь одежду скользнула промежностью по вставшему члену, резко выдыхая. Продолжала вставать и садиться обратно, имитируя секс прямо через ткань его шорт и её трусиков, руками невесомо касаясь шеи, скул и губ. Пока его ладони уже нагло задрали футболку наверх, а рот был занять сосками, которые он очерчивал языком. Они не целовались, будто это было табу для обоих. Не ставили засосов друг на друге. Никаких проявлений чувств, действуя исключительно на физиологии. Даша просто сняла единственный элемент нижнего белья, пока Даня раскатывал по члену презерватив, который она вытащила из сумки. А затем она также мягко опустилась на него, зашипев то ли от того, насколько это было приятно, то ли от ожидания. Дане вообще уже было плевать. Вся кровь в организме ушла совсем не в ту голову, отключая мозг окончательно. Он перевернул её в тот же момент и развернул к себе спиной, облокачивая на спинку дивана. С силой сжал узкую талию, не заботясь о синяках, и натянул на себя. Снова. А затем ещё и ещё. Наслаждаясь видом того, как ямочки выступают на смуглой пояснице. Звягинцева цеплялась за мягкую обивку дивана, до крови закусывая губу, сдерживая рвущиеся стоны. Почему-то эти звуки казались ей чем-то постыдным сейчас. Неправильным. Интимным. Хотя скрыть того, как ей это нравилось, тоже не могла, поддаваясь навстречу. Она кончила, расслабленно положив голову на спинку. А через несколько минут это сделал и парень, плюхнувшись рядом. И снова тишина вокруг, нарушаемая только вздохами от отдышки. Совесть не мучила ни одного, ни другую. Даня ничего не должен Владе, ведь он ей не нужен. А Даша в очередной раз снова увидела то, что совершенно не нужна Никите. Это ничего не значило. Они отвели душу, мысленно отомстив обоим. А теперь, отдышавшись, можно было снова продолжать пить и общаться. Только совершенно уже на другие темы, не касающиеся хоть как-то проблем разбитого сердца.