***
Гето пришла мысль о том, что нужно что-то подарить Сатору лишь за четыре дня до праздника, когда уже везде в магазинах были украшения из красных сердец и куча вывесок о акциях в кафе. И появилась она совершенно неожиданно и случайно—свалилась будто бы с неба ему на голову.7 февраля, Токио. 9:41PM
Возвращаясь ночными улицами с очередной миссии, уставшие и потрепанные Годжо и Гето шли в непривычной тишине, услышать можно было лишь звук сверчков и если повезёт увидеть одиноких людей на пути. И Сатору Годжо не был бы Сатору Годжо, если бы не выдавал обычные подколы в сторону Сугуру каждые пятнадцать минут. —Я буквально слышу то, как ты усердно думаешь о какой-то мелочи. —Ты не можешь слышать мои мысли, —у Сугуру нет привычки воевать за то, чтобы последнее слово было за ним, особенно с Сатору. Но почему то он настолько вымотался, что язык его уже не слушался и молол бог знает что и с какой целью. —У тебя изюминка в том, что ты время от времени любишь подушнить?—с уставшей улыбкой протянул Сатору и, не церемонясь, в плотную подошел к Гето и навалился на него со спины, обвивая длинными руками его шею. —Мм, возможно есть такое. И они продолжили идти дальше, переплетаясь телами и тешась уютной тишиной. Ну, по крайней мере до того момента, пока Сугуру буквально не произнёс мысль в слух. —В чём разница между «Я тебя люблю» и «Я люблю тебя», Сатору? —Я себя тоже люблю, —прозвучал бубнёж где-то в изгибе шеи Гето и повисло затяжное молчание. Но Годжо спустя несколько минут всё же поднимает голову, продолжая, —Ну, я думаю что ничем. Что то, что другое фактически признание в любви. Сугуру промолчал, тоже обдумывая свою мысль. На самом деле одна долго крутилась на языке, но преподносить это Сатору было не то что неловко, а было ощущение, что он его засмеет. —Для меня «Я тебя люблю» что-то вроде платонической привязанности. Знаешь, когда говоришь родным, друзьям такое ты не подразумеваешь романтический смысл, а просто выражаешь свои чувства, —утихнув на несколько секунд он дальше прожолжил, —А «Я люблю тебя» типа для пар что ли? Когда признаются в любви чаще всего говорят именно так. Наверное потому что смысл фразы заложен в том, что я испытываю такое не к нескольким людям, а любовь моя только твоя. Сатору выдерживает молчание, утыкаясь в пропахшую Гето рубашку и лишь томно дышит, пока не бормочет «Наверное, в этом есть смысл» и его тело не ослабевает. И когда Сугуру нёс тело Сатору, он в очередной раз понял то, насколько сильно любит этого разбалдяя со всеми его выебонами. Уложив в соседней комнате тело приятеля Гето обессилено упал на кровать и провалился в сон, где его преследовали цветущие деревья, спелые абрикосы и высокий, тощий образ Годжо Сатору.***
13 февраля, Токио. 2:10PM
Сатору может с абсолютной точностью сказать, что с Гето что-то совершенно не так. И ладно он бы просто стал пропадать днями и ночами, мало ли ему поручили что-то важное. Но за всю неделю Сугуру ниразу не задержался с ним рядом вечерком, не прикалывался над ним по мелочи. Гето, блять, избегал его? После учебного дня сразу же уходил куда-то в центр Токио, а на вопросы конкретно куда лишь отмахивался со своей ангельской, миловидной улыбкой, словно попытка замылить взгляд Сатору. И Годжо абсолютно точно не думал о том, что Гето нашёл себе кого-то, кто стал важнее его самого, точно не боялся, что в этот год вместо привычного дружеского «поздравляю» на четырнадцатое февраля станет непривычное, давящее молчание. И вместо родной, мягкой улыбки Сатору увидит покерфейс и Гето, который с пакетами подарков мчится к своему новому приятелю. Или приятельнице. Сатору не ревнивый, но при виде избегающего его Сугуру сердце непривычно заныло. —А мне вот кажется, что ты просто любишь его, —делая затяжку нежно сказала Сёко, выпуская Годжо едкий дым в лицо. —Бред, я люблю только себя. —Любить себя и любить кого-то—абсолютно разные вещи. На такое заявление Сатору выдержал лишь молчание, шевеля своими извилинами в поиске какого-нибудь колкого ответа. Или адекватного ответа. Да плевать в принципе какого, он хочет чтобы последнее слово оставалось за ним. —Не надо говорить лишь бы чтоб было, —спокойно сказала Сёко, поворачиваясь к нему лицом и упираясь всем телом в стену, —Не все готовы будут терпеть твои забубоны. Ну, не считая нас и Сугуру,—пырснув со смеха сказала она, отталкиваясь от стены и подходя ближе, —Мой тебе совет: позволь своему сердцу хоть раз кого-то полюбить. —Мм, я подумаю, —вскакивая с диванчика Сатору слабо присвистнул, направяясь к выходу, —Спасибо за тёплый приём, Сёко. Чао-какао, бонито! Но не успев он выйти, как его резко схватили на кисть руки и потянули вниз на себя. —Поговори с Гето сегодня, я тоже беспокоюсь за него. Кажется, его что-то беспокоит в последние дни, —со слабой улыбкой прошептала Сёко, отпуская кисть Годжо и выталкивая наружу. Но пока мозг Сатору ещё не знает, его сердце начиная с самого начала их встречи позволило Сугуру единственному оселиться там, перекрывая все пути на побег оттуда.***
13 февраля, Токио. 4:15PM
Стоя у стеллажей с самыми различными видами сладостей Сугуру собирает уже третью мини-корзинку и слишком серьёзно подходит к их выбору. И как он вообще так поздно начать готовиться к празднику? На самом деле у него намного жирнее планы на завтрашний день. Все уже было продумано: Гето почти доделал небольшой коллаж фотографий с Годжо, украшенный бантиками, звёздочами, сердечами—абсолютно всем, что он смог придумать. Далее он собирался написать на плотной бумаге небольшую записку в виде сердечка, где и собирался признаться ему. Ну и по мелочи безумно много подарков и разных сладостей. Возможно, изюминкой его был букет белых роз. Несколько месяцев Сугуру хоронил в себе эти чувства и абсолютно точно уверен в том, что они—односторонние, а он на фоне Сатору будет выглядеть максимум как мелочная обезьянка. Для Гето Годжо был... Ни Бог, ни человек. Для него он является чем-то особенным, как часть его души. Сугуру может дальше продолжать двигаться и без Сатору, ведь он никак с ним больше себя не связал, но зачем ему его оставлять позади? Гето хорошо с Годжо. Гето оберегает Годжо. Гето Сугуру любит Годжо Сатору. Оплачивая свои покупки он краем ока заметил знакомую, чуть выше него самого фигуру. И Сугуру был на все двести процентов уверен, что это Сатору. Но когда он вышел—никаких привлекательных и высоких белобрысых знакомых в толпе не то что не было видно, а даже намёка на это не давало. Сатору принял то, что влюблён в Сугуру Гето за полтора часа, но понимать то, что тоскует он по нему с самого начала их встречи не хочет. Потому что как так вышло, что сильнейшний обладатель шести глаз может так постыдно хотеть кого-то поцеловать, даже не подозревая об этом? Неужели эти желания близости, легкие, затяжные касания сводятся к тому, что Сатору все это время хотел его? Засмеет ли его Сугуру, узнав об этом? Кстати о Гето... Какого хрена он делает в кондитерской с двумя корзинками сладостей?***
13 февраля, Токио. 10:41PM
Сатору и не думал, что так удачно подловит его у автоматов в такой поздний час. Распущенные черные волосы, которые локонами щелочут плечи, растянутая серая футболка и обычные чёрные треники, которые Годжо видел сотню раз. Но именно в этот миг он почему-то заметил то, какой же привлекательный и одомашенный Сугуру. Но при виде его фигуры тело и мозг Годжо охватила ярость и желание со всей силы врезать под дых. Несколько раз. —Оу, приветики, Сатору,—миловидно произнёс Сугуру, в ту же секунду растягивая свою фирменную улыбку, —давненько с тобой не говорили после уроков. Я безумно успел соскучиться по себе. Пройдёмся? —Что за нахуй, Сугуру?!—резко выпалил Сатору, отходя от него чуть дальше,—Почему после того, как ты избегал меня практически всю неделю вдруг появляешься с предложением прогуляться? —Сатору... —Нет, уйди, иди к кому-то другому, кого ты там себе нашёл. —Аргх, Сатору!—не выдержав Сугуру подходит вплотную, пытаясь схватить его кисть, но с разочарованием лишь видит одно. У Сатору активная бесконечность. Пользуясь его замешательством Годжо убегает в сторону кампусов, а Сугуру лишь опускает по обе стороны от себя руки. В данный момент Гето хотелось быть сожженым в ядре земли или расчепленным на атомы в черной дыре. Что угодно, чтоб его сейчас не было здесь. —Я трус, который любит тебя, Сатору,—шепчет он это в пустоту, смотря на совершенно другой напиток в его руке. По ошибке машинально выбрал тот, что был любимым у Годжо. Их комнаты были довольно рядом расположены, поэтому проходя мимо владений Годжо Гето останавливается, кладя ладонь на деревянную поверхность и слабо постукивает костяшками пальцев в ожидании ответа. Сугуру слышит шорох, но голос не отзывается. И он не может винить Сатору в этом. Заходя в свою комнату и кидая взгляд на уже красиво собранную коробку всякой всячины, обмотанной большой, голубой лентой и пышным бантом он проходит к столу, отодвигая стул и усаживаясь туда. Прямо перед ним лежит небольшая бумажка, на которой он планирует высказать все, абсолютно все. Отдавая волю своему потоку мыслей Сугуру хватает тонкое основание ручки, начиная красиво шкрябать заветные слова.Прости, меня за то, что я не уделял тебе должного внимания. Я не знаю как ты отреагируешь когда получишь это, но я хочу чтобы ты знал лишь одно. Я люблю тебя, Сатору Годжо. Мне не хватит одного маленького листка дабы высказать всё, что я думаю, но если ты не разочаровался во мне еще больше, то давай действительно сегодня встретимся в моей комнате. Я не знаю еще твоего ответа, но я в любом случае буду ждать тебя здесь всегда.
От: Гето Сугуру Сатору не должен вздрагивать от того, что к нему стучатся, но он по самой ауре уже может с уверенностью заявить, что за дверью Сугуру. Годжо действительно расстроен, ведёт себя сейчас как маленький ребёнок, прячясь и словно отгоняя от себя любые попытки взрослого помириться с ним. Потому что впервые Сатору ощущает это щемящее чувство то ли ревности, то ли тоски. Почему он его избегает, зачем пытался остановить, что пытался сказать? Все это кружилось в голове Годжо, пока от обессилия он не уснул прямо в верхней одежде на комнанной постели и с подушкой где-то в ногах. Единственное, что ему хотелось—это забыться.***
14 февраля, Токио. 9:40AM
План Гето был до жути простым: он просыпается с самого утра, ни свет ни заря, ставит подарок около его двери и ждёт скрип как минимум ламината. Ну, или хотя бы каких-то признаков жизни по ту стену. Сугуру распирало от адреналина, поскольку подарок был немаленьким, а заветная записка—в букете белых роз. Но не факт, что Сатору вообще примет его подарок, а не пинком отправит в мусорку. Тем временем Годжо словно и не спешил просыпаться. Ему было абсолютно фиолетово на то, что спит он в форменной, уличной одежде, еще и на самой неряшливо застеленной кровати наверное из всего кампуса. С прошлой ночи рой мыслей победил его, отправив откисать где-то в далекие царства. На часах стукнуло одиннадцать, лишь тогда Сатору соизволил протереть свои светлые глазки и мгновеннно получить временную слепоту от яркого солнца, лучи которого светили ему прямо в слабое звено. Вставать не хотелось в его единственный выходной, еще и слыша как другие за дверью ходят, обмениваясь шоколадом и скорее всего валентинками. Ведь другие вчера не поссорились со своим единственным другом, не убежали позорно в сторону кампусов и не не открывали ему же двери поздней ночью. Годжо знал лишь одно—он проебался. Дабы не вихнуться кукухой, сидя одному в четырех стенах Сатору все же переодевается во что-то более свободное, распутывает колтуны на волосах и кокетливо подмигивает своему же отражению в зеркале, спуская очки чуть ниже. И он точно действительно не ожидал увидеть на своем пороге коробку, перевязанную голубой лентой и с пышным бантом, букет примерно из семнадцати белых роз и около еще несколько десяток штук других валентинок с мешочком белого шоколада. Сатору хочет грюкнуть дверями и закричать во всю глотку, но лишь оставляет на ладоне вмятины-полумесяцы и подбирает все это, кладя на просторную кровать. Несколько валентинок от Сёко, Утахимэ, Мэй Мэй, остальные от анонимных отправителей, но Сатору мог предположить, кто был автором каждой. Он старался максимально игнорировать коробку и цветы, но не сдержавшись он взял подарок в руки и положив себе на бедра стал развязывать. Оформлено все было аккуратно, видно, что сделано с душой и потрачен был не один вечер. Лента спадает ему в ноги и Сатору аккуратно открывает крышку, где его первым делом встречает футляр с новыми, почти идентичными очками, которые он прямо сейчас носит. В начале февраля Сатору упоминал о том, что одна из ушек его очков стали ломаться, а поменять было видите ли лень. Подсознание Годжо старательно игнорировало тот факт, что знает об этом лишь Сугуру. Чуть ниже были абсолютно разные виды сладкого, от белого шоколада до приторно сладкого трюфеля с вишневыми нотками. Щёки Сатору уже болят от того, с какой продолжительностью исилой он улыбается, а в особенности чувствует жжение на скулах. В самом низу лежала маленькая коробочка, открыв которую Сатору видит тонкую, серебристую цепочку, и если присмотреться в самом центре висело едва заметное сердце, внутри которого был лазурный камень. Сатору распирает от таких сюрпризов. Он аккуратно берет букет белых роз и утыкается в них носом, счастливо-счастливо улыбаясь. Но только когда он поднял голову—заметил с левого края небольшую записку. С интересом вынимая ее он откладывает букет около себя и бережно открывая за ребра открытки видит красиво выведенный текст в самом центре, а особенно выделялась отдельное от всех предложение, которое он читать первее всех не собирался. Но как же Сатору пытался не кричать, когда увидел то самое предложение и имя отправителя внизу. И только оглядывая еще раз коробку он видит плотно прижатое ко дну полотно под наполнителем, где был коллаж их совместных фото с Сугуру. Эмоции взяли над ним вверх и он пулей вылетел из комнаты. Подбегая к соседней двери рывком ее открывает, смотря на оцепеневшего Сугуру, который лежал в кровати с неряшливым пучком на голове. —Сатору, я... Но не успев дороговорить на него наваливаются всем телом и с мощным нажимом прижимаются к его губам. Губы Сугуру мягкие, словно бархат, а то, как они играют, сжимая уста Сатору заставляет его лишь судорожно выдыхать, сильнее цепляясь за мощную шею и припадая ближе, ближе, ближе. Он хочет ощутить каждый участок тела, слышать, как быстро бьются в такт их сердца. Хочет вынюхать его словно порошок. Потому что сейчас он целует Сугуру. Его Сугуру. Сейчас всего пол первого и у них еще весь день и ночь впереди.***
—Я так боялся что ты возненавидишь меня,—шепчет Сугуру на ухо Сатору, опаляя его горячим дыханием и смотря на то, как оно покрывается розоватым оттенком. —Сугуру, ты, черт возьми, идиот,—Годжо бормочет это в изгиб его шеи, водя пальцами по спине и вдыхая такой родной запах. Запах дома,—А я думал, что ты нашел себе кого-то особенней меня. Сугуру мягко отодвигается от Сатору и беря двумя руками его щеки, пододвигает к себе ближе и шепчет в самые губы: —Не было и не будет никого, кто будет особенней тебя, Сатору. Сквозь неряшливые, мягкие поцелуи Сатору отодвигается, смотря на расслабленое и счастливое лицо Гето, слабо говорит что-то, но единственное, что расслышал Сугуру перед новой порцией поцелуев, было что-то вроде: —Любовь—то ещё проклятие.