Irish bomb

Юнги расставляет свечи и наливает в два блестящих чистейших бокала белое полусухое, как любит его пассия. Усаживается на стул, проверяет, все ли, из того, что он успел приготовить, находится на столе, и мысленно хвалит себя за старания, в надежде порадовать свою любовь. Ладошки потеют, и он небрежно проводит руками по брюкам. Не знает сам, почему так волнуется. Как мальчишка, ей-богу. Через час возлюбленная не появляется, хотя уже должна. Юнги, взволнованный, звонит несколько раз на ее номер, но его просто игнорируют. Он отправляет сообщения с просьбой ответить, но и они оказываются непрочитанными. Юнги осушает залпом бокал, наливая еще. Проходит второй час, и в животе бурчит. Он ведь специально ничего не ел, зная что вечером они будут праздновать. Борясь с негодованием по поводу опоздания, переживанием от того, что его бросили без ответа, и недовольством от того, что он все утро и часть дня провел за готовкой, и еда уже чуть теплая, Мин берет куриное крылышко и вгрызается в него зубами, надувая щеки. Затем снова ждет. Выпивает второй бокал, потихоньку набивает желудок и опустошает тарелки, а затем слышит, как жужжит телефон от сообщений. «Нам нужно расстаться» Прилетает одно сообщение, и Юнги перечитывает его по несколько раз. Что за глупости? Это какой-то идиотский пранк, где в конце она поздравит его с праздником? Тупо пялится в ярко светящий экран, и даже не знает, что ответить. Сверху, но чуть ниже подписи «Любимая» появляется «печатает». И в ту самую секунду, когда появляется новое сообщение, сердце пропускает удар, один, болезненный. И лучше б оно перестало биться вовсе. Телефон почти трещит от сжимаемой руки, костяшки которой побелели. Юнги отпивает прямо из горла, швыряя телефон, на котором все еще открыт диалог и последнее сообщение. «Я тебе изменила.» Жизнь рушится в одну секунду. Мин просто глядит в потолок, делая один глоток за другим, пока бутылка совсем не опустошается. Из глаз начинают катиться не просто горячие, а обжигающие слезы, и Юнги жмурится, надеясь это все остановить. Надеется, что это все глупая шутка или ночной кошмар. Но сердце чертовски болит, что хочется его вырвать, а мозг предательски подталкивает на мысль о том, что теперь такова жизнь Мин Юнги. Да какого черта эти непрошенные, и никому ненужные эмоции вдруг сейчас появились? Он с грохотом ставит пустую бутылку на стол, так, что посуда дребезжит, встает, не зная, с какой целью. Облизывает пересохшие губы, упирается руками в стол. Мгновение. Со звоном летят тарелки, бокалы, бутылка падает и разбивается прямо под ногами, а Мин все крушит и крушит. Бьет кулаком по книжному шкафу, до тех пор, пока рука не начинает неприятно саднить. На место боли и разочарования приходит злость и непонимание. Он оседает на холодный пол и зарывается руками в длинные черные волосы. *** Не знает, сколько времени прошло с тех пор, как он ждал, теперь уже, бывшую девушку, сколько времени назад получил то самое сообщение, после которого внутри все разрывается. Мин только понимает, как сидит на полу в чьих то руках, и надеется, что это Виен. - М-мм. Жмурится от яркого света, затекших рук и ног и чуть кружащейся головы. -Виен, это ты? На радостях порывается встать, молниеносно забывая про нанесенную обиду, что словно кровоточащая рана на сердце. Главное, что сейчас она здесь, но оказывается аккуратно прижатым ладонью к груди. - Тише, тише.Лежи. Знаю, ты, наверное, не меня ждал. Услышав знакомый, но мужской шепот, который пытается оправдаться, Юнги распахивает глаза, мгновенно об этом жалея. Яркий свет бьет в глаза. Разве у меня дома такие яркие лампы? - Ч-Чонгук? Ты как здесь оказался? Мин не понимает ничего, что было за эти, как оказалось, несколько часов. Чувствует лишь запах алкоголя, что за окном стемнело, а еще, что по его телу разливается тепло, и не от кучи виски, о котором он узнает чуть позже, а от теплых уютных рук Чонгука, лучшего друга, что сейчас обхватывает его, как кокон. - Ты, наверное, ждал Виен. Юнги непонимающе смотрит затуманенным взглядом. - А ты откуда знаешь?.. Наверное, Чонгук сейчас подумает, что Юнги совсем дурачок, ведь и ежу понятно, с какой целью был накрыт стол, и что обычно делают парочки на день влюбленных. Кстати, о столе. Юнги пока не понимает, но в комнате, на полу которой они сейчас сидят, нет и намека на ту разруху, что он устроил. Стекло, как и часть керамики и хрусталя, а так же половина еды, заботливо отправлены в мусорку. - Ты вообще ничего не помнишь? Ну-ка, напрягись. - Чон по дружески трясет его за плечо. И Юнги старается. В нос продолжает бить уже противный запах алкоголя, а затем в обрывках памяти отыскивает события, произошедшие несколько часов назад. *** Оседает на холодный пол и впивается руками в волосы. Спустя несколько минут решительно поднимается на ноги, что совсем не держат, и идет к бару. Стекло неприятно хрустит под ногами. Достает 17-летний виски, который берег для особых случаев. Да, он теперь точно наступил. Отпивает, естественно, не заботясь о бокале. Посылает все в пешее эротическое, и облокачивается на спинку дивана. Все пьет, пьет, не закусывая, потому что просто нечем. Бутылка почти пуста, и Юнги недовольно рычит. Находится уже не в кондиции, начинает что-то бормотать. Прижимает колени ближе к груди, а рукой ищет телефон. Он же точно где-то неподалеку. Внутри него пустота, литр 38-градусного виски и злость.Как вообще она посмела так поступить? Это неправильно и подло. Наконец, находя железяку, Юнги снова пытается что-то говорить. Только непонятно, с какой целью. Он все равно один. Набирает номер и слышит гудки. Кажется, на той стороне отвечают. Не ожидавший, Мин пытается притворится максимально собранным, делать вид, что не пьян. Даже не дав начать собеседнику, начинает сам. - Виен! Послушай, давай все обсудим. - Слова даются с трудом, сил говорить почти нет. Язык заплетается, а к горлу снова подступает ком. -Юнги, какого хрена? - раздается раздраженный голос в трубке. - Ты хоть знаешь, который час? — Ты же ведь пошутила, да? Ты же не изменяла? Вернись домой, пожалуйста. Алло, Виен? -продолжает бормотать, словно в бреду, не слыша собеседника. - Ты пьян? Юнги? - теперь слегка взволнованный. В ответ в трубке лишь непонятная возня. - Я приеду. И это не вопрос. Оставайся в квартире, ты меня понял? На той линии дожидаются лишь «мгм», а после со спокойной душой отключаются. Спустя каких-то 15 минут Чонгук уже стоит под дверью Юнги и долбит кулаком в металл. Затем додумывается просто дернуть за ручку, и когда та поддается, мысленно бьет себя по лбу. Находит Юнги пьяного и сонного на полу в зале, посреди разрухи и пытается понять, что вообще происходит. Юнги сам поникший, безжизненный, и Чонгук, и так успевший наволноваться за это время, прошедшее от звонка в 00:12 ночи, разбудившего его, до вот этого момента, грустно вздыхает, а затем подсаживается к старшему. Думает, начать бы диалог, но Мин оборачивается на тело, присаживающегося рядом, и недовольно начинает. - Бросила меня по переписке, блять. - грусть, боль, обида мешаются со злостью, а сама интонация непонятна. То ли рассказывает, то ли обращается к Чону, воспринимая его как Виен. Да уж, допился до чертиков. Грустная усмешка. Да уж, вот тебе и праздник. Его завершение, без начала. Чонгук, тоже слегка сонный, начинает все понимать. Он приобнимает Юнги, не зная, как еще можно поддержать такого разбитого, брошенного. Признаться честно, никогда еще не видел хена таким. И от этого сердце сжимается. Мин ведь так много сделал для него. Пусть и Чон надоедливый, а хен ворчливый, они все еще прекрасные друзья, и умеют не только троллить и дразнить друг друга, но и поддерживать. Никогда он не переживал за его состояние, как сейчас. На удивление, или даже шок Чонгука, Юнги не отталкивает его и не гримасничает, как обычно, когда Чонгук лезет с нежностями, а наоборот тянется. Холодным носом прислоняется к шее, а у младшего вызывает мурашки. Чон удерживает его второй рукой, принимаясь укачивать как ребенка. Он помнит, что Юнги когда-то делал так же, и как Чона это успокаивало. Тепло от таких воспоминаний, и Чон надеется, что старшему это поможет. Затем, встает, несмотря на то, что Юнги все еще к его теплу тянется. Чонгук просит немного потерпеть, а сам принимается за уборку дома, поражаясь, как это Юнги не поранился, выпил, очевидно, один, такое количество алкоголя, и, для начала, вообще не умер от разрыва сердца? *** Юнги жмурится. Голова все еще болит, ведь просто так опьянение не проходит. Вспышками сознание подбрасывает фрагменты сегодняшнего вечера, и Юнги поднимает невинно - непонимающий взгляд на Чонгука. Понимает, что идиот. Позвонил вместо бывшей - лучшему другу, который сразу примчался на помощь. Не зря же лучший. -Ну, хен, ты как? - Интересуется Чон. -Я в порядке, ага. Мне так плохо, черт возьми. Чонгук недоверчиво оглядывает старшего. Тот на немой вопрос вымученно улыбается, а затем, шатаясь, поднимается на ноги. Чон вскакивает за ним. - Хен, ты куда? -Чонгуки, помнишь, что такое дружба? -А?.. Юнги снова открывает бар и достает новую бутылку виски, а в другой руке еще несколько бутылок. Довольный, как кот, наевшийся сметаны, презентует их Чону. Он мгновенно реагирует. -Irish bomb. - глаза-бусинки искрятся. Юнги улыбается шире, демонстрируя зубы. -Помнишь все-таки. Давай, поддержи меня, выпей. Чонгук инстинктивно делает шаг назад. -Может, не стоит? Ты очень много выпил. -Айщ, ты за меня не беспокойся. Юнги на Чона надвигается, словно лавина, как бы подталкивая к столу, на котором сейчас старший будет творить. Он достает большой бокал, стопки, смешивает все, как по рецепту, который знает наизусть. Чон молча смотрит, понимая, что лезть бесполезно. Дивится, как это Юнги так быстро про разбитое сердце забыл и даже повеселел. Наверное, это такой способ забыться. Звон бокалов снова наполняет гостиную. За окном уже непроглядная темнота, но свет им обоим не нужен. Так коммуницировать проще. После ритуала “чоканья” стопки почти синхронно опускаются в большой бокал, расплескивая темную жидкость, и заставляя пену течь по рукам. Оба залпом выпивают. Юнги, потому что так надо, Чонгук-потому что так научили. На часах 1:34. Сон как рукой сняло. Парни сидят на полу, просто потому что так захотелось. Чонгук вспоминает очередной забавный случай, от которого Юнги краснеет, а Чон это замечает, смеется, а затем уворачивается от подушки, потому что Юнги краснеет еще сильнее, и «неуважения к старшим» не потерпит. Им сейчас хорошо, вот так, вдвоем. И не только потому что они напились, и теперь открыты дороги для всех тем, а потому что между ними есть связь.И Юнги точно ее остро ощущает, чуть ли с начала знакомства. -Ты такой милашка - выводит из раздумий голос друга. -Чон, ты дурачок? — насмехается Юнги, не воспринимая друга всерьез. Чонгук, улыбаясь, упирается локтями в коленки подпирает подбородок ладонями, не сводя глаз со старшего. Юнги отворачивается, смотря в пустоту. Чонгук молчит, и все смотрит. Сложно сказать, что у него в голове сейчас, но это определенно связано с рыжеволосым, сидящим напротив. Юнги тоже ведь о нем сейчас думает, и пока не знает, что румянец его с треском выдает. Сложно. Непонятно. Юнги пытается понять, что же это за связь такая, которая иногда ночами не дает спать спокойно, которая сердце греет от одного упоминания о том самом. Мин замечает боковым зрением пристальный взгляд, но отвечать на него не спешит. Прикрывает глаза, пытаясь осознать действительность, правильность мыслей, все сопоставить и не забыться. Скидывает это все на пьяный бред. Слышит, как Чон вздыхает и, наверное, меняет положение. Затем первым прерывает звенящую в ночи тишину. -О чем думаешь? Юнги задумывается. Но не над тем, о чем он думает, а над тем, стоит ли говорить правду. Глаза открывает, но глядит в пол, нервно играя пальцами. -О тебе. - поворачивается в сторону младшего, но не смотрит в глаза. Говорит, и сам себе поражается. Забыл ведь поговорку: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Чон теряется, видно по забегавшим оленьим глазкам. Он усмехается, пытаясь, видимо, подобрать слова. А Юнги второй раз задень мечтает, что б его сердце остановилось. К его удивлению Чонгук не бьет его, ругая за дурацкие шутки, а пододвигается ближе, и с неподдельным интересом спрашивает. -И что же ты обо мне думаешь? От странного тона и неожиданной близости у Юнги мурашки по коже. Да что за херня? Юнги, перестань стесняться, как школьница! Вы просто друзья.-сам себя мысленно успокаивает. -Ну, ты мой хороший друг.И ты приехал меня поддержать. - старается говорить без стеснения, со своей привычной невозмутимостью. Да ничего подобного. Юнги уже миллион раз задумывался, что с девушками у него не ладится, потому что он не чувствует того же, что и с Чоном. И это не хочется осознавать и признавать. Однако, от этого никуда не убежишь, и Мин полностью погружается в раздумья о том, кто для него Чонгук и что их связывает. Наконец поднимает взгляд и тонет в пронзительном взгляде карих глаз напротив. Глаза в глаза. Душа в душу. Как настоящие соулмейты. Юнги сглатывает ком, вставший в горле, когда Чонгук укладывает свои горячие ладони на его беспокойно двигающиеся холодные пальцы. -Вот как. Секунда, за которую Юнги не успевает ничего понять, как Чонгук другой рукой обнимает его за шею, двигаясь ближе, и впивается в эти желанные губы. Юнги неосознанно на поцелуй отвечает, но губы вдруг смыкает, отстраняется, почти отталкивает, упираясь ладонями в грудь рядом сидящего парня. -Чонгук, ты с ума сошел? Мы же друзья! - какая прелестная ложь. -Сошел, сошел.Из-за тебя. - Чонгук прикусывает губу, бесстыдно флиртуя. А Мин думает, что наверное тоже сейчас с ума сойдет, если не поцелует Чонгука вновь, пока есть прекрасная возможность. -Чего?.. - строя дурочка, уставляется на него старший. -Да брось, неужели ты не хочешь просто меня трахнуть? Чон играет бровями, будто бросая вызов, и Юнги с гордостью его принимает. И припадает к губам. Поцелуй их сладок, как карамель, тягуч, словно мед, горяч, будто лава. Они целуются страстно, ненасытно, жадно. Юнги чуть размыкает губы и чувствует чужой язык, играющийся с его собственным. Они словно танцуют жгучее танго языками. Градус в комнате, что словами о дружбе был понижен до 0, сейчас поднялся до 20. Юнги, чувствуя, как злосчастная рубаха его душит, не желая прерываться, дрожащими руками расстегивает пуговицы, слегка убегая. Тогда Чонгук двигает его за талию ближе, и Юнги, даже для себя самого, неожиданно, издает довольный стон. Вдруг Чон на секунду останавливается, не меняя расстояния. -Только посмей мне потом сказать, что это все алкоголь. Он снова утягивает его за собой в поцелуй, а Юнги запускает пятерню в эти мягкие пушистые волосы, которых уж очень хотел коснуться, но сам себе не позволял. На лбу у Чона выступает испарина и Юнги замечает, что он сейчас по особенному красив. И это не от выпитого голова кругом идет, а от младшенького. -Не посмею.Потому что, кажется, влюблен в тебя. Чонгук вдруг отстраняется. Внутри буря поднимается, сердце, словно птичка в клетке мечется, а ему кажется, что он попал в самый лучший сон свой жизни. И, конечно, о его эмоциях Юнги никогда не узнает. Страстный тон, жара в комнате вдруг испаряется, когда Чон, с искрой и мольбой в глазах смотрит прямо в глаза старшего, который не понимает, потому пришлось остановиться. Теплые руки ложатся на шею Мина, и Чон серьезным тоном спрашивает. -Ты серьезно? Мин прикусывает губу, надеясь, что не до крови. Не знает, что послужило такой реакции.Думает, ответить правду или перевести все в шутку? И что значит их поцелуй? Чонгук решил поиграться или правда влюблен? Ладно, горит сарай, гори и сердце бедного Мин Юнги. -Да.Иначе не поцеловал бы тебя в ответ. Чон облегченно и шумно выдыхает. -Неужели..Я ждал от тебя этого 3 блядских года. - откровенничает, не боясь. У Юнги глаза по 5 копеек. 3 года?..Так давно. Мин никогда бы и не подумал. -Я ценю твое откровение, но,обсудим это после того, как я трахну тебя? - Юнги привычно усмехается, вызывая ответную улыбку у Чонгука. Они снова сливаются в жарком и длинном поцелуе, не желая расставаться с мягкими губами друг друга ни на миг. Чонгук исследует пальцами каждый сантиметр тела Юнги, которого так хотел касаться. Мурашки бегут по коже, почти заставляя дрожать. Оба уже чувствуют прилив возбуждения, тонут в омуте с головой, тяжело дыша. Целуются бесстыдно, грязно, пошло, оставляя влажные следы не только на губах друг друга, но и на ключицах, шее, щеках. Становится ужасно жарко, и от этого всего так хорошо. Юнги не думает о том, что это все неправильно. Да даже если так - наплевать. Сейчас все, чего он хочет — проникнуть в Чонгука и обоим доставить удовольствие. Вещи летят в разные стороны, а темнота скрывает горящие от желания тела. Меняют положение, и теперь Чон оказывается уложенным на паркет, а Юнги седлает его сверху. Целует спину, поправляет волосы, гладит руками разгоряченное голое тело, и сам наконец оказывается голым. Юнги, подготовленный к сексу с девушкой, достает презерватив из тайника, и натягивает защиту. Накаченный парень снизу недовольно пыхтит от недостатка удовлетворения, и Юнги усмехается, стараясь справится быстрее. Обязательно использует лубрикант, зная, что нужно доставить удовольствие не только себе, но и партнеру. Целует Чона за ушком, как бы извиняясь за то, что до сих пор не взял его. Сам ведь тоже уже сгорает дотла от нетерпения. Комнату заполняет один громкий и надрывный стон, когда Юнги входит быстро и грубо.Тот тоже издает стон, но тише. -Тебе больно, малыш? - шепчет, но не дожидаясь ответа, двигается плавно и медленно. -Уже нет. - с придыханием, еле-еле слышно отвечает Чон. -Тогда позволь мне побыть грубым еще немного. - хитрая кошачья улыбка, и Мин ускоряется,чуть обхватывая талию Чонгука. Чон стонет, извивается, а Юнги это так чертовски нравится. -Ну же, малыш, стони громче. И Чонгук стонет, но не по своей воле. Он не контролирует сейчас свое поведение, перед глазами пелена, а в животе скручивается тугой узел. Юнги с каждым шлепком входит глубже, закатывает глаза, стонет. Слышит, как Чон, так приятно, так хорошо произносит со стоном его имя, и Юнги чуть замедляется, чувствуя, как достигает своего пика, но не хочет останавливаться, растягивает драгоценные секунды. Чонгук переводит дыхание, надеясь, что это никогда не закончится. Юнги отлепляет прилипшие и мешающие, лезущие в глаза, пряди волос и шепчет, начиная усиливать темп. -Я сейчас кончу. В ответ слышно лишь хлопки двух тел друг об друга, срывающиеся на крик стоны и один последний — довольный. Мин тяжело дышит, сердце выпрыгивает, а мозг рад, что удовлетворил животное желание. Чонгука, что еще не успел полностью удовлетворится, Мин, конечно, не оставляет. Ублажает пассива, что бы и тот остался доволен. Ночь. Два голых парня, переводящих дыхание, смотрящих прямо в глаза, бесстыдно касаются друг друга. И нет ничего, что могло бы их остановить и смутить. Возможно,всему виной алкоголь. А возможно - чувства, которые вырвались наружу. И так, как раньше - после этой ночи точно не будет. Но какая разница? Они теперь есть у друг друга. Чон, что так долго ждал, свое теперь не отпустит, ну а Мин никуда и не уйдет.