Открытка с розами

      Намджун терпеть не мог День святого Валентина. Мало того, что он родился в уникальных пяти процентах населения, которые не обладали никакой, даже элементарной бытовой магией, так еще и лицом не вышел. Нельзя сказать, что он был белой вороной или над ним издевались (разве что совсем чуть-чуть в детстве), но его порядком раздражало, что он не мог заставить посуду помыться саму или развесить белье без помощи рук. А отчего он ненавидел День святого Валентина? Да потому, что именно он был самым помпезным праздником что в школе, что в университете. Каждый старался выкрутить свои способности на все сто, чтобы полученная адресатом валентинка была как можно необычнее, ведь чем она ярче, тем серьезнее намерения дарившего. Чего Джун только не видел: и конверты, из которых вылетали живые бабочки с крыльями в виде сердечек; и цветы, вырастающие из бумаги прямо в руках, как только любовное послание было прочитано; и банальные блестки, складывающиеся в портрет адресата; и даже чертову бытовую магию умудрялись преподнести красиво, потому что тарелки начинали парить в воздухе и складывались в сердечки, а палочки формировали в воздухе надпись «I love you». А Намджун не мог ничего из этого и сам никогда подобного не получал. Даже обыкновенной открытки в виде сердца ему никто никогда не дарил! Наверное, оттого и злился. Ну, и, пожалуй, из-за еще одного случая.       В младшей школе Джун был по уши влюблен в одного мальчишку двумя классами старше и решил сделать ему валентинку в честь приближающегося праздника, конечно, без помощи магии. Он корпел над открыткой три дня и три ночи и создал воистину настоящий шедевр для второго класса с объемными розами-сердечками и малюсенькими блестящими бабочками, в которые вложил сердце и душу. Намджуну открытка показалась достаточно яркой, поэтому он не стал придумывать какой-то особенно броской фразы и написал простое: «Ты мне очень сильно нравишься! Давай встретимся в пятницу после уроков за школой». Одноклассники подняли его валентинку на смех, когда узнали, что кто-то сделал открытку без магии, и пусть сам получатель не смеялся, Джуну все равно было неловко до жути и покрасневших, как помидоры, ушей. Поэтому в назначенный день он сам не пришел, о чем, собственно, и не жалел, ведь вряд ли тот мальчик решился бы на встречу после такой ужасной валентинки. А имя первой любви отчего-то со временем забылось...       – Я уверен, что в этом году тебе точно что-то подарят! Может, шоколад? – Тэхен пихнул задумавшегося Намджуна в бок и широко улыбнулся.       – Мечтай, – Джун недовольно хмыкнул и замер возле расписания, выглядывая свою группу и водя пальцем по листу. – Мне на третий этаж. А тебе?       – Второй. Увидимся на обеде? – Тэхен уже начал разворачиваться в сторону лестницы.       – Угу, – Намджун помахал ему на прощание и поправил лямку сумки. За спиной послышалось тактичное покашливание, и парень обернулся.       – Привет.       «Да еб твою мать. Почему именно он?» – Джун тяжело выдохнул, что не укрылось от его неожиданного собеседника.       – У тебя есть пара минут, Намджун-щи? – Джин мягко улыбнулся, и Джун едва ли не ослеп от этой улыбки, отчего бесился еще больше.       Ким Сокджин был одним из самых популярных парней университета по двум причинам: во-первых, он был до жути красив, его внешность была миловидной, но при этом мужественной, а о пухлых аккуратных губах не мечтал разве что только идиот; во-вторых, его магия была на совсем другом уровне, нежели у большинства. Он входил в те самые двенадцать процентов населения планеты, которые владели не просто магией и даже не магией какого-то определенного элемента, а сразу тремя видами сил, двое из которых были довольно редки: иллюзия, телекинез и так называемый дар Афродиты. Последний встречался не слишком часто, но и не то чтобы очень редко. Однако зачастую им обладали девушки, а не парни. И суть этого дара заключалась в управлении жизненным циклом растений. Обладатель таких способностей мог заставить цветы распуститься даже в самую холодную зиму. И на фоне Ким Сокджина, такого красивого, популярного и особенного-разособенного, Намджун чувствовал себя едва ли не ущербным.       «Хотя, если так подумать, я даже особеннее, чем он. Таких, как я, всего пять процентов. А таких, как он, двенадцать. Но что-то мне от этого не легче», – Джун устало потер переносицу, но ответил.       – Да. Что такое, сонбэ?       Джин тут же просиял, заставив проходящих мимо девушек почти визжать от восторга. Однако не успел он открыть рот, как его кто-то окликнул. На Сокджина в следующее мгновение едва ли не бросилась Ханыль, его ярая фанатка, умоляя принять «эту скромную, но искреннюю валентинку от чистого сердца». Джин пытался вежливо спровадить эту надоедливую особу, объяснял, что ему очень важно поговорить с Намджуном, но все его попытки были безуспешны. Ханыль была непреклонна и буквально тащила Сокджина за собой, уводя от Джуна. Последний воспользовался этим и тихо улизнул, не желая даже знать, какое у магистранта могло быть к нему дело.       В остальном день, к счастью, прошел так же, как и обычно. Если бы не неловкий инцидент с Джином, то он был бы почти идеальным. Ну, конечно, за вычетом этих отвратительных ахов и вздохов от валентинок, признаний в любви, кучи блесток, банальных красных роз, тошнотворных парочек и поцелуев на каждом квадратном сантиметре здания. Поэтому на следующий день, когда все вокруг резко перестало быть романтичным и стало обыденным и серым, Намджун испытал небывалое облегчение. Хотя, конечно, отголоски Дня святого Валентина все еще были на каждом углу в виде конфетти, блесток и лепестков роз и дико бесили, потому что Джун не получил ни одной валентинки. Опять.       «А чего я ожидал? Что к четвертому курсу что-то изменится? – Намджун ссутулился, понурив голову, и уткнулся глазами в пол. – Кому я вообще могу быть нужен? Некрасивый да еще и без магии».       За своими мыслями Джун совсем не замечал ничего вокруг и врезался в кого-то. Этот кто-то упал назад и тихо ойкнул. Намджун тут же ожил и поднял глаза, прекращая смотреть исключительно себе под ноги.       – Ой-ей, – Сокджин зашипел от легкой боли в ладонях, на которые сделал упор при падении и, кажется, содрал кожу.       «Да ладно. Второй день подряд», – Джун мысленно закатил глаза.       – Извини, – и протянул вновь просиявшему, как и вчера, Джину руку, помогая встать. – Я не заметил тебя.       – Что-то случилось? – Сокджин не отпускал чужие пальцы и держал, пожалуй, даже слишком долго. Почти до неприличия долго.       – Нет, просто задумался, – Намджун потянул на себя ладонь, отнимая ее, и Джин тут же потускнел.       «Да что с ним?» – Джун поправил сумку на плече и неловко прочистил горло. В воздухе повисло почти осязаемое напряжение.       – Еще раз извини, сонбэ. Я пойду, – обошел застопорившегося Сокджина, но не успел и двух шагов сделать, как его схватили за локоть.       – Подожди!       Намджун посмотрел через плечо едва ли не раздраженно, и Джин отдернул руку, растеряно прижимая ее к груди.       – Я... ну, то есть, – спрятался за челкой. – Прости.       Сокджин выглядел настолько растерянным, что Джуну стало стыдно.       – Точнее, – Джин прокашлялся. – Я хотел отдать тебе вчера, и вчера он был свежим, но теперь он вчерашний, – уронил наигранный смешок и дрожащими руками полез в свой разноцветный шопер, доставая оттуда какую-то небольшую белую коробочку, неумело разрисованную красными сердечками. – Это тебе. Прими, пожалуйста.       Намджун непонимающе взял коробочку в руки, осмотрел, взвешивая в руках, и открыл, уставившись на клубнику в шоколаде и небольшие формочки с шоколадом и орехами.       – Тэхен сказал, что ты, вроде как, не любишь только мятный шоколад, и я не стал его делать. Сделал просто ассорти и клубнику. Надеюсь, ты ее любишь, – Сокджин как можно крепче сжал ткань шопера. Он явно нервничал, если не паниковал.       Джун несколько раз моргнул, смотря на сладкий набор, и потянулся к формочке с молочным шоколадом и миндалем:       – Бытовая магия? – ему все еще не верилось, что это не иллюзия. Со способностями Джина это вполне могла быть она.       «Может, это розыгрыш? – но шоколад оказался вполне осязаемым. – Очень правдоподобная иллюзия».       Сокджин отрицательно помотал головой:       – Нет. Я люблю готовить сам. И подумал, что ты намного больше оценишь то, что я приготовил только своими руками.       Намджун расплылся в нежной улыбке, и его глаза будто бы посветлели, а вся раздраженность неожиданно куда-то исчезла:       – Ты прав, – он аккуратно надорвал край бумажной формочки зубами и откусил кусочек. Приятный нежный вкус шоколада растекся по языку сладким блаженством. Кажется, это все-таки была не иллюзия. Он довольно промычал. – Вкусно, – проговорил, чувствуя, как в груди потеплело. Ему сделали домашний шоколад. Джун никогда не мог подумать, что это может быть настолько приятно.       – Я рад, – Сокджин счастливо улыбнулся. – Кушай на здоровье!       – Спасибо, – Джун кивнул и положил шоколадку обратно в коробочку к остальной прелести, как он уже мысленно окрестил подарок. Подарок же? И, главное, от кого! – Сонбэ, это то, что я думаю? – запоздалая мысль посетила не до конца осознающую происходящее голову, пока Намджун разглядывал нарисованные сердечки и смотрел искоса, не до конца веря в собственное предположение. Где Ким Сокджин, и где он.       Однако, на удивление, Джин уверено кивнул, а его были глаза полны решимости:       – Но ты не обязан отвечать мне, если не хочешь. Просто в этом году я решил, что ты должен знать. Не более.       – Почему? – Намджун спросил прямо и посмотрел в самую душу, сверля своим задумчивым и заинтересованным взглядом, от которого у Джина мурашки побежали по спине.       – Не думаю, что для симпатии нужны причины, – пожал плечами. – Ты просто мне понравился, пока я наблюдал за тобой. У нас ведь был один общий курс. Я не могу назвать какой-то повод или типа того. Но я бы хотел, чтобы ты подтвердил одну мою догадку, – Сокджин, придерживая шоппер, начал копошиться в нем, шурша тетрадями и, судя по всему, фантиками, а потом достал на свет темно-синюю толстую тетрадь, которую открыл ровно на середине. Между белых страниц лежала чуть помятая открытка-валентинка в тонком пластиковом пакете с немного выцветшими уголками. Джун узнал ее мгновенно, ведь это единственная валентинка, которую он сделал в своей жизни. Если открыть ее, то из двух половинок появятся объемные красные розы с лепестками сердечками, на которых желтым карандашом прорисованы неровные жилки.       – Так это, – Намджун пораженно посмотрел на улыбающегося Джина, который уже, кажется, все понял по его лицу, – ты?       Тот медленно кивнул, закрывая тетрадь, и прижал ее к груди:       – Почему ты не пришел? Я ждал. Каждую неделю, до тех пор, пока не выпустился, – обиженно надул губы, и, возможно, Джун совсем немного начал понимать тех, кто мечтал об этих губах. Чуть-чуть.       – Ты правда ждал?       Сокджин снова кивнул:       – Конечно. Я хотел хотя бы поговорить с тем, кто сделал что-то настолько красивое. Почему-то я был уверен, что это ты, когда впервые увидел тебя в университете. Пускай и прошло много лет.       Намджун тяжело выдохнул:       – Прости, я поступил плохо. Решил, что такая бездарная валентинка тебя лишь оттолкнет. Я ошибся и только сейчас понимаю это. Мне жаль, что так вышло.       Неожиданно Джин возмущенно запыхтел:       – Не говори так! Ты оскорбляешь мои чувства и вкусы, – еще сильнее прижал тетрадь к груди, будто хотел впаять ее в сердце. – В мире, где магия на каждом углу, все, что не создано ей – особенно ценно, – недовольно пробурчал это себе под нос и отвел взгляд.       А Джун смотрел на Ким Сокджина иначе: с другой, до этого неведомой ему стороны. Он думал, что мягкосердечность и доброта Джина напускные, что он лишь притворялся, создавая идеальный образ, чтобы быть в центре внимания, но получалось, что нет. Сокджин всегда был искренен с собой и окружающими, он никогда не выпячивал свои силы и не стремился показать, что лучше всех, прятался от назойливых фанаток и старался не выделяться собственной особенностью, которую Намджун сам себе и придумал, возведя ее в абсолют. Джин носил цветные рубашки, яркие свитера и большие толстовки, прятал руки в широких рукавах, потому что ему это нравилось, и никогда не стеснялся своих вкусов. Он признал, что отсутствие магии в мире, где все подвязано на нее, было намного ценнее и важнее, чем умение заставлять предметы двигаться силой мысли. Потому что именно благодаря рукам, не владеющим магией, создавалось что-то настолько прекрасное, как открытка ко Дню святого Валентина, которую он получил в младшей школе.       Ким Сокджин поставил себя на один уровень с Джуном, сказав, что он такой же простой человек и любит готовить сам, а не с помощью магии. А всю важность и значимость врожденных сил для чувств между двумя людьми Намджун просто выдумал и вбил себе в голову, пока пытался почувствовать себя особенным. Сейчас он это признал. Признал и пожалел об упущенном времени.       – Пойдешь со мной на свидание, хен?       Джун уже особенный. И всегда им был. По крайней мере, для Джина точно.