Протанопия

      Энджел не может поверить в то, что слышит.       Это был обычный романтический жест. Не более. Просто букет, подаренный Дастом радиодемону, когда они остались наедине. Прекрасные цветы всех оттенков, которые паук только смог найти в аду, были специально собраны для этого надоедливого оленя, которым он был так очарован последние пару недель. Этот букет предназначен для единственного мужчины, который так настойчиво избегал его ухаживаний и даже выказывал отвращение к идее переспать с ним. На самом деле Энджел восхищался такими качествами характера ведущего. Это был кто-то, кто мог смотреть за пределы своей личности в пользу только его. Мужчина мастерски игнорировал похотливую ауру, которую излучал Даст и отшатывался даже при малейшем его прикосновении. Аластор не стремился сделать Энджела своей игрушкой, не стремился обладать им или что-то в этом роде. Действительно, никто никогда раньше с ним так не поступал, и Даст жаждал этого. Даже нуждался в этом.       Но его первая попытка охмурить неприступного Аластора почти сразу же терпит крах, когда другой демон тут же отвергает его цветы, называя экзотическое зрелище жалкой коллекцией сорняков цвета каши.       Актер даже рот открыл от такого заявления, ведь он приложил чертовски много усилий, чтобы сделать это благоухающее нечто похожим на чертову радугу, включая практически любой цвет, который он мог представить!       Но, похоже, Аластор... Аластор не видел их. — Ал, какого цвета эти розы? — С подозрением спросил парень, протягивая бутон ближе к лицу оленя. — Коричневые. — Уверенно ответил последний. — Даже эти? — Паук указал на особенно красные маки, выглядывающие из середины композиции. — Особенно они. — Раздраженно выдохнул радиодемон и скрестил руки на груди. — Есть ли причина, по которой ты пристаешь ко мне с этими нелепыми вопросами, дорогой? Еще слишком рано для твоих пошлых шуток.       Энджел не сдается. Отложив букет на журнальный столик, он тянется вперед, хватая Аластора за рукав пиджака, поднимая его руку ближе к глазам. — И это? — Продолжает атаковать вопросами парень. — Какой это цвет?       Аластор смотрит на него с непоколебимой улыбкой. Глаза оленя скачут то на демона-паука, то на свой рукав. В следующую минуту он высвобождается и расправляет костюм. — Коричневый, — выдавливает мужчина сквозь стиснутые зубы.       Напряжение между ними усиливается. — Уверен? — Парню становится всё грустнее от ответов ведущего. — Энджел Даст, я так же уверен, что мой пиджак коричневый, как уверен, что если ты и дальше будешь меня раздражать, то дойдешь до забвения раньше, чем Чарли сможет загорланить одну из своих песен. А теперь, если ты меня простишь… — Красный.       Аластор делает паузу. Он моргает, зажмуривает глаза и вздыхает, уголки его улыбки дергаются. Он пристально смотрит на Энджела. — Что?       Энджел указывает на костюм демона-оленя: — Твой костюм. Он красный. — … Нет, — Аластор смотрит на себя, сжимая в руке плотную ткань одежды. — Я почти уверен, что он коричневый. — Да, ну, ты ошибаешься. Не коричневый, а красный. — Далее Энджел указывает на свой костюм. — По твоему, какого цвета моя одежда?       Аластор прищуривает глаза. Наклоняется вперед и неуверенно отвечает: — … Серая...? — Нет. — Качает головой Даст, отрицая этот вариант. — Она бело-розовая.       Улыбка другого демона дёргается сильнее. Она уменьшается, но никогда не исчезает полностью. — …Ох. — Вздохнув, Энджел снова берет букет, выбирая отдельные цветы и перечисляя их один за другим. —Вот эти — фиолетовые, эти тоже красные. Этот большой — он розовый. А эти оранжевые…       Аластор молча наблюдает за парнем. Его раздражение перерастает в простое любопытство. Радиодемон наклоняется вперед к микрофону и пристально смотрит на паука. Когда Даст закончил, ведущий аккуратно взял из букета один цветок, прикасаясь к нему и рассматривая. Теперь его улыбка совсем тускнеет. — … Это оранжевый? — спрашивает он. Голос Ала едва слышен среди тихого шума помех. — Да, это оранжевый. — Подтверждает актер. — Он выглядит… таким тусклым. — Нет, это именно оранжевый. — Интересно. — Аластор снова смотрит на свой костюм. — А пиджак — красный, ты сказал?       Энджел кивает. — Ал, ты дальтоник? — Наконец спрашивает паук, наклоняясь вперед. — Я имею в виду, ты не обязан отвечать. Мне кажется, я сам это понял. Но, тем не менее, ты всегда носишь яркие цвета, так что я никогда не думал, что ты их не видишь.       Аластор мычит, вертя микрофон в руках. — Если честно, я никогда не замечал чего-то странного, — прямо заявляет мужчина, пожимая плечами от недоверчивого взгляда Энджела. — Ну что? Мои ожидания относительно того, каким будет ад, были совершенно пустыми — я понятия не имел, чего ожидать после смерти. Когда я очнулся здесь, то обнаружил, что все скучное и унылое. Ну я и решил не подвергать сомнению внешний вид места, которое известно тем, что мучает и наказывает своих жителей. Такой наряд казался подходящим, можно было не выделяться из общего окружения. Да и... я всегда был уверен, что могу отличить розовый цвет от серого, а красный... от коричневого. То есть, я хочу сказать, что помню как выглядит спектр. — Значит, ты утверждаешь, что раньше мог видеть цвета нормально? — снова спрашивает Энджел. — Я имею в виду, когда ты был жив, ты мог. — Я так думаю… — Аластор замолкает, его оленьи уши дергаются назад, пока он обдумывает сказанное. Его лицо омрачается, когда его разум возвращается к своей человеческой жизни. Его взгляд отдаляется, фиксируясь на какой-то точке на стене за плечом Энджела, прежде чем он возвращается к настоящему, качая головой. — … Я стараюсь не думать об этом слишком много. Кроме того, я зашел так далеко, не видя мир так, как ты, так что я уверен, что теперь это не имеет значения, верно?       Энджел усмехается, скрещивая руки на груди: — Это имеет значение, когда выше перечисленное мешает моему флирту.       Кажется своей шуткой Даст поставил Аластора в тупик. — О чём ты, дорогой? — Олень вопросительно изгибает бровь, глядя на смущенного высокого демона перед собой. — Я имею в виду... имею в виду, что всё нормально. — Паук закатывает глаза, откашливается и отворачивается, изо всех сил стараясь сдержать слезы на глазах. — Извини, что обратил на это внимание. Я, э-э, выкину букет, отдай его мне...       Его останавливает рука, сжимающая его запястье. — Постой.       У Энджела на мгновение перехватывает дыхание. Паук оборачивается и замечает удивительное зрелище: оленя, будто пойманного на свет фар. Вот, что сейчас написано на лице Аластора.       Демон пониже делает паузу, переводя взгляд с Энджела на цветы, прежде чем протянуть руки, забрать у него букет и сказать: — Полагаю, мне следует принять их, учитывая то, что ты приложил немало усилий в поиске такого рода дефицита на полках цветочных лавок. В противном случае это было бы грубо с моей стороны. И было бы ужасно, если бы ты хандрил по этому поводу до конца дня. Не стоит переживать из-за этого.       Энджел чувствует, как улыбка тронула уголки его губ. — Не надо, Ал. Все в порядке, я всегда могу принести что-то другое, что-нибудь еще… — Ха, ерунда! — Посмеялся радиодемон. — Если кто и должен получить еще один подарок, так это ты! Но это уместно только в том случае, если мы собираемся ухаживать друг за другом. — Я… подожди, что?       Щеки актера порозовели. Он нервно перебирал пальцами, пытаясь понять одну суть: не послышалось ли ему? — Ты действительно думаешь, что я настолько невежественен в вопросах романтики, Энджел Даст? — Ответил вопросом на вопрос мужчина. — Возможно, мне противны физические отношения, но я не идиот, когда дело касается свиданий. — Он переваливает букет то в одну руку, то в другую, одаривая паука обаятельной улыбкой. — Знаешь, я посещал довольно много свиданий при жизни. На самом деле меня интересовали как женщины, так и мужчины, которые, охотно велись на мою внешность и харизму. Разное было.       Даст замер. О, это не должно его так сильно возбуждать. Тем не менее Энджел раскачивается на пятках и проводит пальцами по волосам, кашляя в один из кулаков. — Ха… ну, будь я проклят. А я-то думал, что твое кредо типо — театр одного актера и все такое... — Я не прочь реорганизовать твои органы, если ты отпустишь еще одну сексуальную шутку, мой друг. — Бросил угрозу Аластор, нахмурившись на долю секунды. — Извини. — Не извиняйся, если ты не это имел в виду, дорогой. — … Извини.       Аластор качает головой, улыбаясь шире. По щелчку пальцев букет исчезает, а радиоведущий разворачивается и идет по коридору. Затем, прямо перед тем, как свернуть за угол, он останавливается. — Я бы посоветовал тебе отменить все планы на сегодняшний вечер. Все, что позднее шести, особенно. — Заявляет радиодемон, оглядываясь через плечо с хитрой ухмылкой. — Я знаю идеальное место для ужина!       Он уходит, забрав с собой воздух из легких Энджела, который тут же прислоняется к стене и закрывает лицо руками. — Я в такой заднице, — ворчит паук сквозь пальцы. — И я даже не получаю от этого недотроги настоящего траха.

***

      В апартаментах ведущего улыбка Аластора сползает с его лица. Демон-олень неловко ерзает, поправляя манжеты рукавов и крутясь перед зеркалом. — Черт… Неужели я ношу так много красного?