Прошу тебя, умоляй...

      — Влад, ты домой пока не едешь? — заглянув в кабинет, спросил Лео, и я, не отрываясь от разложенных передо мной на рабочем столе бумаг, отрицательно покачал головой. — Мы с девочками тогда поедем, да?       — Поезжайте, — дал дозволение Нолану я, заполняя документы.       Рыжеволосый уже хотел было закрыть дверь за собой, но внезапно что-то заставило его остановиться и обернуться назад.       — Влад… — обратился он ко мне.       — Слушаю, — посмотрел на него, обдавая холодом глаз.       — Ты обещал ей приехать пораньше… — напомнил мне.       — Я знаю, — смерил я его тяжёлым взглядом, принимая к сведению его намёк, и уже было хотел сообщить о том, что отправил ей подарок, но внезапно ворвавшийся в помещение Ноэ помешал мне.       — Он отправил ей коробку с сюрпризом, — отмахнулся с долей язвительности блондин, по-хозяйски плюхаюсь на одно из кресел.       Мои нервные клетки задрожали от одного его вида. Если здесь была Белла, мне было бы куда спокойнее, но она в замке, а потому приходится держать эмоции в узде самому.       — Только толком не понятно, для кого он это купил: для неё или для себя… — заговорщически пробормотал он, лукаво глянув на меня разноцветными глазами.       Я напрягся, а лицо Лео стало отображать чистое недоумение.       — И что же там… — хотел было спросить тот, но я его перебил.       — Откуда ты знаешь, что было в коробке? — спросил нейтральным тоном.       — О-о-о… Я не просто знаю, — протянул Ноэ. — Я видел. Видел его на ней… — мои кулаки сжимаются от накатившей на меня ревности, хоть я и понимаю, что он в привычной ему манере просто провоцирует меня.       — Что за подарок-то такой? — ещё больше озадачен Нолан.       — Тетрожопик, не лезь не в свои дела. Не видишь: старшие разговаривают, — не упустил шанса задеть рыжего Локид, а после, повернув голову в мою сторону, подметил: — Сексуальное бельишко, кстати…       — Чего?! — ошалело гаркнул Лео, пока моё выражение лица осталось стоическим.       — Ноэ, — привлек его внимание, смотря на него исподлобья. — Тебя не учили, что рыться в чужих подарках неприлично? — с безразличием спросил, подписывая один из документов.       — Весь кайф обломал! — обиженно скрестил руки Локид. — Даже пошутить уже нельзя, — раздосадованно буркнул себе под нос.       — Идиот! — отвесил ему подзатыльник Лео, закатив глаза, видимо, наконец-то поняв ситуацию.       — Эй! — встрепенулся Ноэ, вскочив на ноги. — А сам-то ты кто?! Рыжий придуркозавр! — он потёр затылок. — Ну увидел красивую коробочку. Стало любопытно, и не удержался. Дай, думаю, одним глазком посмотрю… — объяснил он.       — Надеюсь, ты себе никуда ничего не припрятал из этой интересной находки для удовлетворения своих влажных фантазий? — захохотал, не удержавшись от подкола, Нолан.       — Заткнись, — пихнул его в бок полудемон, состроив оскорблённую гримасу, вот только Лео загоготал ещё пуще.       — Или ты не стал мелочиться и сразу на себя надел?       Меня перекосило от одного только представления об этом, но я предпочёл промолчать.       — Внимание всем, скоро во всех стрип-клубах страны… — Лео согнулся пополам от смеха.       — Останови своё извращённое воображение, — пригрозил ему пальцем Ноэ.       — Чья бы корова мычала! — перевёл стрелки тот.       — А твоя бы молчала! — парировал Локид, и, увы, это был мой предел.       — Оба вышли вон из моего кабинета! — прошипел я.       — Ну и ладно! — передразнивая меня, скривил рожицу полудемон и вышел, громко стукнув дверью.       — Идиот… — обречённо вынес ему вердикт Лео.       — Я всё слышу, придуркозавр! — послышалось из коридора, на что мне оставалось лишь неодобрительно покачать головой.       Нолан пошёл следом за блондином, но, застыв у дверного проёма, перевёл взгляд на меня и напоследок сказал:       — Подарки — это хорошо, но ты знаешь, что они не заменят ей твоего присутствия… — после окончательно вышел, закрыв с другой стороны дверь.       Он был прав… Утром я даже не смог толком попрощаться со своей женщиной. Спешно поцеловал её в лоб, дал обещание, которое не смог выполнить из-за сложившихся обстоятельств, и сейчас пытаюсь загладить вину не так, как стоило бы в этой ситуации.       Я никогда не отмечал никаких праздников, и День влюблённых не был исключением, но раньше не было её… Раньше было в целом не с кем. Мне и сейчас кажется, что все эти празднования несерьёзны и являются пустой тратой времени, но это не меняло того, факта, что я хотел провести этот день с Беллой.       Она не станет устраивать истерики… Я знаю, что она не станет придираться к тому, что не смог, но по какой-то причине это сеяло во мне ещё большее чувство вины перед ней.       Отбросив все мысли в сторону и в заключение решив для себя, что обязательно проведу с ней следующие дни столько, сколько она захочет, я продолжил работу.       Пришлось многое делать самому, так как в компании никого не осталось, кроме меня и охраны, но по-другому поступить я не мог. Ведь на кону было заключение важных сделок.       Прошло не менее двух часов прежде, чем от дел меня отвлёк осторожный стук в дверь, и в моей голове нет ни единого сомнения в том, кто это.       — Войдите, — произношу, не сменяя деловой настрой, и с долей равнодушия поднимаю глаза, дабы скрыть свою злость на ту, что пришла без разрешения.       — Уже почти восемь часов… — вместо приветствия начала Белла, зайдя в помещение.       Атмосфера с её приходом сразу стала более уютной. Шарм еë женственности наполняет собой пространство.       Она снимает пальто и вешает его, а мой взгляд сразу же падает на облепленные тканью манящие изгибы. Сквозь эластичность материала отчётливо проступают очертания нижнего белья, которое я купил для неë, что вместе с гневом разжигает во мне и нечто первобытное.       — Миссис Басараб, сколько раз я вас просил приходить в офис в подобающем виде? — устало спросил у неë я.       Устало, потому что устал от её предсказуемой непредсказуемости: то она с первого раза делает то, что я её прошу, то хоть душу продай, она не сделает.       Ни разу не удивлён, что, ослушавшись меня, приехала на фирму, когда я чётко дал понять, что хочу, чтобы она ждала меня в замке, поэтому даже и не напоминаю ей о своём приказе. Будет справедливо признать, что и я виноват… Рабочий день закончился, а я всё ещё в офисе. Наверное, она устала ждать.       «Наверное, скучала…», — одна только мысль об этом греет душу, заставляя нахмуренные брови слегка расслабиться.       — Тебя всегда не устраивает, как я одета, — вешая сумочку, тихо и без упрёка констатировала она, ведь так и было.       — Может, потому что ты каждый раз игнорируешь мои замечания? — лязгнул сталью резкого голоса.       Белла прошла вперёд, находясь при этом в искреннем недоумении от моей реакции на неё. Я же не понимал, чему здесь удивляться, ведь моё раздражённое настроение оправдывает себя тем, что, будучи мужчиной, желающим провести этот день со своей женщиной, я вместо этого потратил его на неотложные дела, о чём уже не раз пожалел.       И тем не менее несмотря на то, что я того совсем не заслуживал, у моей жены была черта, которую редко можно было встретить у остальных представительниц женского пола — способность относиться с пониманием, тем самым не перенимая токсичность, а, напротив, становясь своего рода успокоительным.       Я видел в её глазах это сейчас. В них плескалось это понимание и мягкость, что ласкали меня с какой то необъяснимой материальностью, призывая взять верх над эмоциями.       Дойдя до моего стола походкой от бедра и оперевшись ручками на его поверхность, она наклонилась, открывая мне вид на свою грудь.       — Кажется, кто-то не в настроении… — мягко улыбается мне. — Я до последнего ждала тебя, но потом поняла, что отчёты тебя не отпустят, и решила приехать… — объяснила, зарывшись рукой в густые тёмные волосы и даже не понимая, как эротично выглядит, когда так непринуждённо поправляет укладку.       — И кстати, — вспомнила что-то, — спасибо за комплект…       — Не стоит, — сдержанно киваю. — Потом сходим вместе, и выберешь сама. Не знал точно, какое тебе понравится, и взял на свой вкус.       — Ты же вообще не любишь бельё, — приподняла Белла бровь в удивлении.       — В эстетическом аспекте не имею ничего против него.       — Понятно, — глубоко вздохнув, она поправила чашечки лифчика так, словно это что-то не выходящее за границы приличия. Мешает, и поправила…       До сих пор остаётся загадкой, намеренно это происходит или нет, потому что иногда слишком явно она как бы случайно оголяет участки своей кожи и в то же время так обыденно нагибается передо мной, что не поймёшь, ангел ли она, делающий это без задних мыслей, или демон, что всеми способами пытается соблазнить, зная при том, что я не могу противиться её чувственному обаянию.       — Тебе помочь? — глядя на меня внимательным глубоким взглядом, вопрошает она и снова по привычке закусывает губу, только смысл её невинным словам в совокупности с тем, что она томительно медленно пригнулась ещё ближе, это придало совсем иной.       Бросаю беглый взгляд на её декольте, после чего, откинувшись на спинку кресла, снисходительно спрашиваю:       — Белла, ты правда думаешь, что этими выходками возбудишь меня? — Чëрт побери! Вру, смотря ей прямо в глаза, потому что член в штанах твердеет с каждой секундой, даже если она делает это не специально.       — Что вы, Господин Басараб, я не сомневаюсь в вашем самообладании, — насмешливо отмахивается, выпрямляясь. — Я правда хочу помочь, — добавила она уже серьёзнее со свойственной заботой в голосе.       Белла садится на край стола, немного выпячивая свой зад, отчего я сразу тяжело выдыхаю и сглатываю, как можно быстрее переводя взгляд.       «Она испытывает моё терпение…» , — проносится в моей голове.       Берëт один из документов и закидывает одну ножку на другую. Её и без того короткое платье задирается ещë выше и обнажает ажурные края чёрных полупрозрачных чулков.       Я грязно выругался у себя в голове, сжав переносицу, после раздражённо поднял глаза на её лицо.       С озабоченным видом рассматривает документ. Берëт ручку со стола, подносит ко рту и прикусывает её край. От того, как сексуально она выглядит в таком положении, низ моего пресса болезненно скручивается. Я больше не в силах терпеть и решаю выпроводить её из своего кабинета от греха подальше.       Встаю со своего кресла, а она даже не обращает на это внимания, продолжая увлечённо вчитываться в текст перед собой.       Подхожу к ней вплотную так, что мой пах упирается ей в бедро, а моя грудь – в локоть, вынуждая еë едва заметно напрячься и почувствовать моë уже выраженное возбуждение. Склоняюсь к её шее и, прикрыв глаза, вдыхаю ненавязчивый аромат ванили, что смешивается с терпкостью бодрящих гранатовых ноток, которыми отдаёт её кровь, и еле превозмогаю желание коснуться тёплой кожи губами.       Белла забывает, как дышать, замирая, но всё равно не отрывается от бумаг, думая, что сможет отгородиться ими от меня.       Медленно выдëргиваю из её руки ручку, а затем листок бумаги, поочередно ставя их на стол, и лишь тогда горячо шепчу ей на ухо:       — Если будешь и дальше меня провоцировать, я не стану ждать, когда мы приедем домой, а отымею тебя прямо на этом столе.       Дыхание, что опалило её кожу, произвело свой эффект… Белла прикрывает глаза и томно мычит, откидывая голову на моë плечо. Не буду скрывать, ожидал какой угодно реакции: от недовольств до обиженно надутых губок и поучительных разговоров о том, что так говорить неприлично.       Дыхание становится рваным и глубоким, и, не выдерживая, я обхватываю её бëдра и прижимаю ближе к своей плоти. Одна из лямок платья соскальзывает с её плеча, я быстро наклоняюсь к нему и покрываю его влажными поцелуями, постепенно поднимаясь к шее.       Изабелла зарывается рукой в мои волосы, немного оттягивая их своими маленькими пальчиками. В ответ я прикусываю её шею, пробуждая табун мурашек.       — Вла-а-ад… — протяжно стонет она и не успевает опомниться, как я впиваюсь в её сладкие уста, из-за чего последний слог она мычит мне в губы, создавая некую вибрацию, которая отдаëтся в каждую клетку моего тела. Проходит через неё насквозь, пропитывая меня желанием, и скапливается внизу пресса.       Целую её протяжно, заставляя приоткрыть рот, и проталкиваю язык, углубляясь туда, дабы исследовать её рот.       Она отвечает. Принимает меня, и я отчëтливо начинаю чувствовать запах возбуждения, её возбуждения. Мои руки начинают вновь изучать уже не раз изученное тело. Скользят по тонкой талии вверх и, я уверен, что до боли сжимают грудь.       Белла сладостно стонет мне в губы. Тело начинает пробирать жар, и я продолжаю водить рукой по её бëдрам, стискивая их, после скользя к ягодицам и проделывая с ними то же самое.       Моя женщина отзывается на каждое моё действие. Позволяет делать с ней всё, что захочу. Послушно желает отдаться. Броситься с головой в пламя, которое она разожгла во мне, не прилагая никаких усилий. С ней хватает и маленькой искры. С ней не может идти речи ни о какой платонической любви, ведь простого присутствия и душевных разговоров мало, когда чувства рвутся из груди. Я собираюсь рассказать ей, как невыносимо. Собираюсь любить её всеми возможными способами, чтобы раз за разом убеждать и её, и себя в том, что никогда не смогу насытиться.       Неуместность обстановки уходит на второй план, когда я прохожусь рукой по её ногам, начиная с узких лодыжек и заканчивая таким дразнящим ажуром чулков. Больше не желая терпеть накаляющееся с каждой секундой желание, задираю платье и не встречаю никакого сопротивления.       Белле уже не хватает воздуха, и мне нехотя приходится отпустить её губы из плена своих, давая ей отдышаться, а сам, не теряя времени, набрасываюсь на ключицы. Целую их, проводя языком по выпирающим косточкам, выдавая жар, что бурлит внутри меня.       Перекидываю её ногу через себя, тем самым оказываясь между её разведённых бёдер. Пахом прижимаюсь к её скрытому под нижним бельëм лону. Начинаю потирать его своим членом и дышу уже сквозь зубы, она подхватывает инициативу и тоже плавно движется, обхватывая мои плечи и прижимая меня к себе. Она всегда так делает… Всегда отвечает на мою дикость плавящей нежностью.       Подхватываю её под бëдра и поднимаю, а ей не остаётся ничего, кроме как обвить меня ногами, и я вновь, как с цепи сорвавшийся, нетерпеливо целую её губы, чтобы раствориться в этом моменте. Я всё ещё боюсь… Времени прошло немало, но я боюсь, что она ускользнёт из моих рук, как когда-то, поэтому хватка моя крепка и не ослабевает.       Несу еë к своему креслу и, дойдя, сажусь, позволяя ей оказаться сверху. Она отстраняется и скидывает с меня пиджак, потом аккуратно и неспешно начинает расстëгивать пуговицы моей рубашки. Сначала мне кажется, что я смогу дотянуть до того момента, пока она не расстегнëт все, но вижу её нежный и тем не менее страстный взгляд, который она изредка бросает на меня, сразу же опуская глазки и краснея в щëчках от стеснения. Вижу прядки волос, небрежно падающие на её лицо, искусанные мной губы, грудь, с каждым вздохом тяжело вздымающуюся вверх. И это сносит мне крышу.       Грубо перехватываю её руки, из-за чего она вскидывает на меня вопросительный взгляд. Не отвечаю. Ей не привыкать к моим выходкам. Рву на себе рубашку и отбрасываю, не глядя. Со звонким шлепком мои ладони опускаются на её ягодицы, в ту же секунду сжимаю их, вынуждая Беллу вскрикнуть и откинуть голову, давая мне приникнуть к длинной шее. Когда дело доходит до её тела, не знаю, с чего начать. Хочется всего и сразу. Сгораю от собственничества, что не оставляет в покое мой разум, желаю, чтобы каждый миллиметр шелковистой кожи был помечен мной.       Тянусь к бретелькам на платье, после сбрасывая их с хрупких плеч. Чёртов лифчик! Что может быть хуже, чем бюстгальтер на любимой женщине, даже если сам его купил? Быстро расстёгиваю ненужный элемент белья. Одну за другой тяну лямки вниз, обнажая наливную грудь. Глаза задерживаются на ней без возможности битый раз не восхититься красотой, которой я обладаю.       Пальцы дразняще пробегаются, намеренно задевая в мгновение затвердевшие горошины. Моя женщина дрожит от ощущений, и это влечёт за собой реакцию — мну её, сжимаю, из-за чего Белла начинает ëрзать на мне и постанывать, заставляя мой член ныть от боли и желания войти в неë.       Одной рукой проникаю под ткань её трусиков и начинаю делать круговые движения на её клиторе, из-за чего стоны Беллы становятся громче, не оставляя мне ничего другого, кроме как гореть в адском пламени.       Приближаюсь к сладкой груди, покусываю её взбухшие соски, причиняя боль, после зализываю, словно извиняясь за то, какой голодный. Белла изредка дëргается, но терпеливо сносит даже щетину, что царапает нежную кожу её ореол. Постепенно замечаю, что цвет моей кожи меняется от её близости, от винной терпкости её крови, тьма просится наружу. Если бы на её месте была другая и если бы реакция моей тьмы была на неë такой же, то мне было бы плевать, я бы даже не пытался сдержаться, но это моя женщина, и пусть меня разорвëт на части, но я не поддамся и не позволю ей навредить Белле.       Убрав руки с моих лопаток, Изабелла тянется к ремню моих штанов и медленно расстëгивает. Я помогаю ей справиться с ширинкой брюк, а после самостоятельно вытаскиваю окрепший член.       Сколько раз мы были близки, а она всегда смущается при виде него, растерянно пытается зацепиться взглядом за что-то, бегло смотрит мне в глаза и даже волнуется, краснея.       Беру её руку и ставлю на особо чувствительную зону. Подталкиваю еë к действиям, наблюдаю за ней, и она, не поднимая глаз, начинает водить ладонью вверх-вниз по моей разгорячённой плоти, где-то сжимая сильнее, а где-то лаская скользяще. Еле сдерживаю стон удовольствия и лишь иногда прикрываю глаза, запрокидывая голову назад от наслаждения, которое получаю.       Вновь отодвигаю её бельё, начиная размазывать просочившуюся влагу. Неспешно вожу по наиболее отзывчивой области, и меня совсем не беспокоит пошлость сих действий.       Шумное дыхание учащается, пламя между нашими телами разгорается всё сильнее, пока наши стимуляции становятся синхронными.       Тихие стоны Беллы сводят меня с ума. Эти чувства невозможно передать словами. Казалось, её отклик возбуждает меня сильнее любых манипуляций с эрогенными зонами.       Наблюдение за тем, как, превозмогая неловкость, её рука на моей плоти продолжает доставлять удовольствие, не может не задевать струны души. Мои пальцы сильнее надавливают на бугорок нервных окончаний. Ласка граничит с грубостью, подводя её к краю, но вовремя прекращаясь, не давая ей достигнуть желанной разрядки.       И опять это спокойствие. Вижу, как напряжение, к которому я её подвёл, стихает. Хочу, чтобы она возмущалась, а не покорно ждала, когда я наконец позволю ей достичь оргазма, хочу, чтобы умоляла, но она этого не делает. Она прекращает водить рукой по моему члену и хочет ввести его в себя. Перехватываю её руку, после чего она его отпускает, второй рукой поддеваю подбородок, призывая еë взглянуть на меня, но она не смотрит мне в глаза, поэтому я приказываю:       — Посмотри на меня, — она не смотрит. — Посмотри на меня! — говорю чуть жёстче.       Она поднимает свои глаза и неуверенно смотрит в мои.       — Умоляй меня, — вновь приказываю ей я.       Не любит такое. Я знаю, что она не любит показывать, что нуждается в близости со мной. Предпочитает подчиняться моим инстинктам, оставаясь более сдержанной, словно лишь мне она необходима, но я желаю ощутить всю её тягу. Услышать, что и я ей необходим до помутнения рассудка, до сломанной гордости, до мольбы взять её и в очередной раз сделать своей.       Она немного растеряна, но вижу, как её лицо меняется на глазах, сменяя множество эмоций, успеваю заметить даже возмущение, но затем она склоняет голову вбок и соблазнительно приоткрывает губы.       — Хотите, чтобы я вас умоляла? — так, будто это какая-то деловая встреча, интересуется она.       Не могу понять, как Белла находит в себе силы противостоять возбуждению. Не знаю, нравится мне это или злит. Но, как бы там ни было, я хочу её всё больше и больше.       — Именно, Миссис Басараб. Хочу, чтобы умоляли, — подтверждаю я.       — Я подумаю над этим, — томно шепчет мне в губы, щекоча своим дыханием, а после спускается к моей шее. Нежно целует кадык и, обхватив его припухшими губами, посасывает эдемово яблоко.       Глаза невольно прикрываются, но быстро беру себя в руки. Отдëргиваю её от себя и сурово произношу:       — На этот раз эти выходки вам не помогут, — не оставляю ей альтернатив.       — Да что вы говорите, Господин Басараб, — продолжает свою пытку, прекрасно зная, как меня возбуждает, когда она так маняще протягивает буквы, обращаясь ко мне.       Напрягаюсь, не даю себе сорваться. Тем временем она, преодолевая своë стеснение, начинает водить руками над своим телом, едва касаясь. Нежно постанывает, хмуря свои бровки от удовольствия. Сводит с ума. Она намеренно сводит меня с ума. Шумно вдыхаю, сжимаю руки в кулаки, и, заметив это, она усмехается:       — Сдавайтесь, Господин Басараб, к чему себя так мучить?       «Как у неë сил хватает на разговоры?», — удивляюсь ей я.       — Нечестно, Миссис Басараб. Я достаточно сдавался, теперь ваша очередь. Должны же вы хоть раз проиграть.       Невзначай проводит ноготками по груди, спускается ниже, царапая пресс.       — Про-иг-рать — по слогам шепчет она. — Не знаю, что это значит, —наигранно задумывается Белла.       Её рука резко опускается на мой член и нежно поглаживает его. Закусываю щëки изнутри, дабы не застонать от сих действий, и сверлю её безразличным взглядом. Она придвигается ближе и начинает водить моим членом по своей промежности, размазывая влагу, показывая мне, какая она мокрая. Стискиваю челюсть с такой силой, что, кажется, зубы затрещали под таким натиском. Снова резко убираю её руки с себя.       — Какое самообладание… — притворно восхищается она.       Хочу стереть с её лица эту ухмылку, хочу выбивать из неё стоны, поэтому тянусь рукой к её промежности и проникаю в неë пальцами, разводя тугие стенки. Несколько движений, и она испускает звуки блаженства.       Я сделал это, чтобы подразнить её, поэтому сразу после этого вытаскиваю их из неë, надеясь, что она наконец-то попросит меня о большем, но она перехватывает мою руку и, смотря мне прямо в глаза, медленно берëт в рот два пальца. Мои глаза расширяются в неверии. Без моего натиска позволила себе такую вольность. На что только не способна, лишь бы не умолять.       Она начинает посасывать мои пальцы то вместе, то поочерёдно, при этом проводя острым языком между ними. Понимаю, что ещё немного и станет плевать на эти мольбы, и я, в очередной раз сдавшись, просто заявлю на неё свои права. Еë тёплый влажный рот распаляет. Желаю опробовать его, и, когда, казалось, уже готов кончить от одного её взгляда, она остановила пытку.       — Чëрт тебя подери, Бëрнелл! — не выдержал я.       Прижимается грудью и медленно трëтся об меня. Я чувствую её затвердевшие соски, и это заставляет мышцы под ней напрячься, а член изнемогать от боли.       — Не хочу, чтобы меня драл чëрт. Хочу, чтобы меня отодрал сам сын дьявола, — невинным голосом молвит она.       —Змея, — хватаю её за горло и немного давлю, она хмыкает и продолжает улыбаться.       — Прошу тебя, умоляй, — угрожающе, из последних сил рычу ей в губы.       — Умоляете, чтобы я умоляла? — довольная собой, подмечает она.       — Ну всё! Ты сделала свой выбор, — хочу встать, но она меня останавливает.       Вжимается в меня, не позволяя покинуть её:       — Ну Влад, ты же знаешь…       — Это не имеет значения, — бескомпромиссно отрезал я.       — Пожалуйста… — жалобно просит меня отступить.       — Я сказал «нет»! — очередная попытка подорваться с места, и тогда она торопливо выполняет просьбу:       — Умоляю… — пару секунд моего неверия.       — Повтори, — желаю услышать это вновь, и она, повременив, вполголоса повторяет, но мне этого недостаточно, как наркотической дозы, до ломки в костях недостаточно. — Громче, — молчание. — Я сказал «громче»! — мои пальцы впились в её плоть.       — Ты специально это делаешь?! — склоняет голову вбок с явным недовольством.       Я смягчяюсь, хватка моих рук на ней ослабевает. Заправляю выбившуюся прядку её волос за ухо.       — Пожалуйста… Для меня это важно… — суровость тона не вяжется со словами, но это не меняет смысла признания.       Оглушающая тишина. Быть может, ей действительно так сложно сказать об этом. Столь низменным, по видимому, ей кажется сознаться мужчине в том, что так слаба перед ним. Понимаю её, но это не меняет моего разочарования. И кажется, что жар наших тел постепенно угасает, оставляя какое-то послевкусие горечи, как вдруг сквозь пелену слышится тихое:       — Хочу тебя… — нежные руки обвивают мою шею. — Я очень тебя хочу… — истинно глубинное желание, коим пропитаны слова, топит меня жаром.       Слишком долго сдерживался. Сносит все границы, сносит всё в моей голове, я будто зверь накидываюсь на неë, рывком хватая бёдра и усаживая на свою эрекцию, вырывая вскрик. Поднимаюсь с кресла, удерживая её, и кладу на стол. Развожу её ноги, придерживая их в таком положении, и понимаю, что бельё мешает видеть её всю.       — Купим новое, — оглушающий треск рвущейся ткани, и теперь ничего не сокрыто от моего взора.       Вколачиваюсь в неё так быстро, что наши тела, соприкасаясь, издают шлепки, а рабочий стол, на котором лежит Белла, начинает жалобно скрипеть.       Звуки нашего удовольствия так отличаются друг от друга, но, как и наши тела, сливаясь воедино, становятся неделимой опошленной мелодией. Я наслаждаюсь этим, наслаждаюсь тем, как в ней узко, как её лоно сжимает мою плоть, принимая её в свою влажную теплоту.       Выхожу из неё, спускаю со стола, разворачиваю спиной к себе и нагибаю. Пристроившись сзади, очерчиваю ладонями пышные ягодицы. Кончиками пальцев скольжу по позвоночнику, вынуждая выгнуться. Она как инструмент в моих руках, и я настраиваю его так, как пожелаю. Беру член и провожу его головкой по влажным половым губам, размазывая соки, а после резким толчком вхожу, выбивая очерёдной стон. Придерживаю её за тонкую талию одной рукой, грубо насаживаю на свою плоть. Наматываю длинные волосы на свой кулак и натягиваю, заставляя её прогнуться в спине и откинуть свою голову на моë плечо.       Рвусь к её губам, покусываю их, посасываю то нижнюю, то верхнюю. Ей мало того, что я только сзади. Я чувствую, что ей меня не хватает так же, как и мне её. Но она всё равно слегка скована, поэтому и пытается удержать свою грудь рукой от того, чтобы она подпрыгивала в такт моим толчкам. Меня злит это. Хочу видеть её более распущенной, когда мы так близки. Хочу видеть эту развратную картину перед собой, и меня не интересует уровень её стеснения, потому что я собираюсь его искоренить.       Отдëргиваю её руку и завожу ей за спину, отпускаю шёлк волос, начиная ласкать упругие полушария. Щипаю соски, в ответ получая хрипы. Извивается, теперь ощущений слишком много. Как оголённый нерв, реагирует на каждое моё действие. Она вполоборота ко мне с прикрытыми от удовольствия глазами. Мне мало её! Мало даже сейчас! Я как путник, заблудившийся в пустыне, не могу напиться живительной водой.       — Открой глаза! — рычащая вибрация моего голоса даёт понять, что дикими стали не только мои фрикции.       Белла незамедлительно выполняет то, что я ей приказал, а я наконец упиваюсь, видя трепещущие ресницы и волнами окатывающую эйфорию в потемневшей от страсти зелени глаз.       Мои бёдра с яростной силой бьются о её, притягивая внимание. Мечусь взглядом от её лица к месту, где наши тела соприкасаются с особой близостью. Всё это уносит, заполняя молекулы тела чистым кайфом. В один момент напряжение становится настолько сильным, что приходится проникать в неё на тонкой грани, чтобы не кончить раньше.       Ещë несколько раз толкаюсь в неё, и она содрогается. Удовольствие уносит её. Накрывает с головой волна наслаждения.       Белла обмякает в моих руках, полностью прислонясь грудной клеткой к столу. Мышцы её лона сокращаются, сдавливая мою плоть так сильно, что, сделав ещë пару резких рваных толчков, я чувствую, как внизу живота давление становится таким сильным, что взрывается, и тогда я с грудным рыком изливаюсь в неë, параллельно обхватывая точëную талию руками и укладывая голову на её спину в попытке отдышаться.       Проходит не меньше нескольких минут прежде, чем я наклоняюсь ближе к её уху и властно шепчу:       — Мы едем домой, — и я уверен: она поняла, что её ждёт изматывающее продолжение…