***
Когда они вернулись домой, было уже около половины восьмого, и Майк не мог перестать думать о словах Холли касаемо Уилла. В конце концов, Холли отказалась от этих вопросов, вместо этого сосредоточившись на поедании спагетти и пинании ног Майка под столом, жалуясь на развод, на школу, на свою подругу Молли или Минди, или просто на кого-то, кто её раздражает: "Просто она так бесит, Майк, даже намного больше, чем ты," - но её слова отдаются эхом в ушах Майка. "А почему нет?" — спросила она, будто это были пустяки. Как будто это был абсолютно нормальный вопрос, который необходимо было задать, что-то на подобии: "А почему бы тебе не пойти на это занятие, не пойти в тот ресторан или не купить эту вещь." И у нее есть достойный аргумент - что мешает ему встречаться с Уиллом? Конечно, их отношения сложные, и, конечно, они живут вместе, и любые последствия будут из-за этого неловкими, и он не хочет терять Уилла, но... Он не думает, что и вправду так сделал бы. Они с Уиллом прошли через ад и снова вместе, и Уилл уже простил Майка за все те глупости, которые он совершал миллион раз, так что, если что-то пойдет не так, они в конце концов с этим разберутся. И... Что, если всё пойдет не так? Что, если Майк пригласит его на свидание, и Уилл скажет «да»? «Это было бы прекрасно,» — думает Майк. Действительно прекрасно. Лучше, чем та туманная кокетливая неопределённость, в которой они находятся последние нескольких лет, начиная с Леноры. С тех пор, когда Уилл отдал ему кусочек своего сердца и написал на нём чужое имя. Майк так и не удосужился поговорить с ним по этому поводу. "Предположу, что это потому что ты боишься перемен," — сказала Холли. Может быть, так оно и есть. — Она типа никогда не затыкается, — говорит Холли, пока Майк придерживает ей дверь, пропуская в квартиру. По всей видимости, она имеет ввиду Мелиссу, Молли или кого бы то ни было, и Майку приходится прикусить язык, чтобы не указать на ироничность её заявления. — Не могу представить, — вместо этого бормочет он, снимая обувь. Он проходит через кухню в гостиную, Холли следует за ним, всё ещё болтая о какой-то Мэнди, Мэгги или Мине - по крайней мере, он уверен, что её имя начиналось на букву «М» - и плюхается на диван. Холли же усаживается на подлокотник, даже не останавливаясь, чтобы перевести дух, и продолжает разглагольствовать. В коридоре раздаётся звук открывающейся двери, и Уилл выходит из спальни, уголь размазан по рукам и подбородку. Сердце Майка сразу подпрыгивает в груди. «Почему вы не встречаетесь?» - он немного выпрямляется, а лицо автоматически расплывается в улыбке. — Эй! — здоровается он, чувствуя себя чересчур запыхавшимся, и Уилл уверенно улыбается ему в ответ, пока идёт к раковине, чтобы вымыть руки. — Привет, ребята. Как поужинали? — Отлично, — мгновенно отвечает Майк, видя, как Холли закатывает глаза. Он, вероятно, слишком очевиден и ведёт себя именно так, как это и привело его к этой ситуации, но сейчас ему без разницы. — Мы даже овощи ели. — Ты ел овощи, — поправляет Холли. Майк пинает её по ноге. Уилл отворачивается от раковины, вытирает руки кухонным полотенцем и ухмыляется. — Впечатляет, — у него на лице всё ещё уголь, и Майк борется с желанием провести по нему пальцем. — Ты ужинал? — успевает спросить Майк, пока Уилл возвращался в комнату. Иногда Уилл погружается в искусство и забывает сделать такие простые вещи, как размяться, поесть или обратить внимание на Майка - всё это одинаково важные вещи, которые необходимо сделать хотя бы раз в день. Майк уже давно имеет привычку напоминать ему об этом. «Ты ел?» или «Ты сегодня выходил из квартиры?», или «Уилл, мне скучно, обрати на меня внимание!», и Уилл всегда с уверенностью отвечает: «Да, ел» или «Нет, но дай мне пятнадцать минут, и мы сходим попить кофе или что-то еще, обещаю». — У меня был бублик, — Уилл растягивается на диване рядом с Майком, кладя ноги ему на колени. — На ужин? — Нет, на обеденный перерыв. Майк прищуривает глаза. — Это было шесть часов назад. — Было ли вообще? — рассеянно спрашивает Уилл, проводя пальцем по колену Майка, и его желудок совершает кульбит. Уилл дразнит его, как всегда. Это заметно по вверх поднятым бровям, когда он говорит, по дразнящей нотке в его голосе, как будто он немного подшучивает над Майком за его чрезмерную заботу. Что возможно, так и должно быть. Майк всё равно хмуро смотрит на него. — Тебе стоит что-нибудь съесть. — Мы забрали остатки! — с энтузиазмом перебивает Холли, и Уилл смеётся, когда она вскакивает с дивана и тянет его за рукав обратно на кухню. Майк следует за ними, и его сердцебиение учащается, пока он наблюдает, как Уилл легко поднимает Холли на стойку, и тыкает кончиком пальца по её носу, тянется за коробкой спагетти на вынос и протягивает ей стакан воды. «Уилл так хорош,» — думает Майк в миллионный раз. Такой спокойный, милый и никогда ни о чём не беспокоится, и Майк до сих пор не может придумать ни одной причины, почему ему не следует встречаться с этим прекрасным мальчиком. Уилл же откусывает холодные спагетти, глядя на него с приподнятой бровью. — Ты в норме? — он размазывает соус по губам. Майк хочет его поцеловать. Холли наблюдает за выражением его лица, явно утомлённая всем этим. — Уилл, — она наблюдает, как он ставит свою тарелку и вытирает губы салфеткой, — почему вы с Майком не встречаетесь? Один из них - Майк не уверен, он это или Уилл - издает какой-то сдавленный звук, и Уилл прижимает салфетку ко рту, с широко раскрытыми глазами. — Что? — спрашивает он хриплым голосом, а щёки быстро краснеют. Он выглядит также, как чувствует себя Майк. Холли пожимает плечами и бьёт ногами нижние шкафы. Майк хочет, например, зажать ей рот рукой и заставить её заткнуться навсегда, или, может быть, схватить её и утащить обратно в Индиану, или что-то в этом роде, но он ничего не может поделать, потому что его мозг удобно прекратил работу, и его тело застыло, прислонившись к стойке. — Мне просто интересно, какова причина, — продолжает Холли, в то время как попытки Майка испепелить её с взглядом не увенчались успехом, — потому что кажется, что это очевидно. По крайней мере, она не говорит об их разговоре в ресторане, думает Майк. Чудеса. Уилл, надо отдать должное, похоже, быстро оправился и, переводя дыхание, сжимает салфетку в комок, и бросает её в мусорное ведро. — Я не знаю, Холли, — удивительно ровно говорит он, многозначительно глядя на Майка. — Думаю, я бы сказал, что это, потому что Майк никогда не спрашивал. Майк моргает. — Погоди, — говорит он, и, ох, смотри-ка, он снова обрёл этот свой голос. Почему его уста всегда работают против него? — Почему это сразу моя вина? Теперь Уилл поворачивается и бросает на него взгляд, на лице играет эта дурацкая ухмылка. — Ну, — говорит он, напряженно смотря на парня напротив, — я сделал это первым. Похоже, сейчас твоя очередь. — Чушь собачья! — щёки Майка пылают. — Ты так непредсказуем. Уилл мягко рассмеялся, поднимая тарелку с едой и лениво тыкая в неё вилкой. — Ну, ты ещё более непредсказуем. И постоянно показывал слишком смешанные сигналы, так что я не знаю. Разберись в себе. «Он так небрежно к этому относится,» — думает Майк в паническом тумане. Как будто они говорят о погоде или о планах на завтра, или о чём-либо еще. Как будто они говорят не о несостоявшихся свиданиях, как будто это не захватывающая и пугающая мысль, которая преследовала Майка годами подряд. Как будто его младшая сестра не сидит прямо сейчас здесь и не хихикает, как маньяк. В этот момент Майк мог сказать сотню вещей: смешанные сигналы, серьезно? Словно это не Уилл лгал ему семь лет назад в том промокшем фургоне Аргайла, когда миру угрожал конец света. Словно это не он схватил Майка за плечо у морозильной камеры с тестом для пиццы и сказал ему продолжать говорить, продолжать говорить ложь, которая принесла больше вреда, чем пользы. Но, опять же, это было давно. Вероятно, у Майка заканчиваются оправдания. Уилл продолжительно смотрит на него, издевательски приподняв бровь, прежде чем пожать плечами и пройти мимо него, ковыряя еду вилкой. — Это достаточно хороший ответ, Холли? — он исчезает в коридоре. — Это отличный ответ! — кричит она вслед, и Майк слышит тихий смешок Уилла, когда дверь его спальни закрывается. Майк разворачивается, грозно смотря на этого маленького дьявола в лице его сестры. — Что. За. Чёрт. — Говори, Майкл, — она подтягивает одно колено к груди, постукивая по нему кончиками пальцев. Она всё ещё в обуви, и Майк бы непременно накричал бы на неё за то, что она так нагло пачкает их столешницу, если бы он сам не делал так постоянно. — Ты понятия не имеешь, что только что натворила, — вскипает Майк. — Я знаю, что у тебя больше социальной осведомленности, Холли, почему бы тебе не... — он обрывается на полуслове, ибо слишком подавлен, чтобы составить адекватное предложение, будь он проклят по специальности «английский». — Что ж, — Холли лениво отпивает из стакана с водой и самодовольно глядит на него, — по крайней мере, у тебя есть ответ.***
К счастью, Майку удаётся уговорить Холли лечь спать в девять часов, даже если для этого ему придётся отказаться от собственной кровати. — Ты либо делишься со мной ответом, либо спишь на диване, — Холли скрещивает руки, и это довольно нелепо спорить с тринадцатилетней девочкой в розовой пижаме с единорогами и косами в стиле Пеппи Длинный Чулок, но жизнь Майка сейчас нелепа во всех аспектах. «Разберись в себе,» — голос Уилла эхом отдаётся в его голове, и Майк чувствует потребность выломать дверь его спальни и потребовать более чёткого ответа. — Меня не сошлют на диван, — в третий или четвёртый раз повторяет Холли, и Майк закатывает глаза. — Я обязан выгнать тебя на диван, — он копается в шкафу, в поисках собственной пижамы. — Ты самый худший маленький и назойливый человек, которого я знаю, клянусь Богом. — Нэнси говорит, что это моя работа – вмешиваться, — она садится на край его постели, — потому что она слишком занята. — Ты же знаешь, что Нэнси не всегда права, не так ли? — Майк поворачивается к ней, сжимая в руках пару спортивных штанов и футболку. Холли пожимает плечами. — Конечно, но в девяносто процентов случаев она оказывается права. Майк стонет. — Ничего, хорошо. Ты можешь занять кровать, я посплю на диване. Засранка, — добавляет он себе под нос, направляясь в ванную, чтобы переодеться. — Я все слышала! Майк закатывает глаза и проходит по коридору, останавливаясь возле спальни Уилла. Он подумывает постучать, но затем вспоминает ту глупую ухмылку на его лице, которую Майк никогда не просил, и решает забыть об этом. Это не его вина. «Может, Уиллу самому надо в себе разобраться?» — мелочно думает Майк. Он проходит мимо. К тому времени, как он закончил переодеваться, Холли уже спит, свернувшись калачиком на его постели, прижимаясь лицом к подушке, а грудь ровно поднимается и опускается. Майк немного смягчается при виде этого - иногда он забывает, что его сестра ещё совсем ребёнок. Надоедливая расчётливая засранка, но всё же. Когда она спит, она выглядит намного милее. Он хватает книгу с тумбочки и тихо закрывает дверь, не желая её разбудить. Вместо этого он растягивается на диване и включает свет, пытаясь хоть что-то почитать. Эту книгу ему дал профессор английского языка несколько недель назад, а Майк даже не приступил к ней, и в этом нет его вины, ясно? В первый раз это произошло в тот же день, когда его назначили: он пришёл домой с намерением хоть раз стать хорошим организованным учеником, но успел прочитать всего три страницы, прежде чем Уилл вернулся в квартиру, громко жалуясь на одного из своих преподавателей. Некоторое время спустя, они лежали на траве в парке: Уилл работал над художественным проектом для класса, а Майк лениво листал книгу, но потом Уилл решил, что им необходимо покормить уток в том маленьком пруду в нескольких ярдах от него, и Майк охотно согласился. Теперь его мысли снова связаны с Уиллом, но в значительно менее приятной форме. Потому что - вот в чем дело. То, как это видит Майк, и, очевидно, как буквально все остальные это видят, — известный факт. Уилл ему нравится. Это неотъемлемая часть его личности – Майка Уилера. Он любит синий цвет, DnD, Уилл Байерс. Не любит горошины, Демогоргоны и, ну, его сестёр, прям сейчас. И, возможно, он не в восторге, что все остальные в курсе, но он всегда предполагал, что Уилл тоже знает. За время их дружбы он подавал несколько смешанные сигналы по отношению к Уиллу, но это было много лет назад - ему было четырнадцать! И то лето перед Старкортом, тот катастрофический беспорядок, которым это и являлось, было попыткой к нормальной жизни - конечно, Уилл был достаточно умён, чтобы понять. Майк просто следовал шагам, которые ему показывало общество, следуя примеру Лукаса Синклера, чего явно никогда не следовало делать. Майк иногда подумывает о том, чтобы позвонить Лукасу и отругать его за это: «Эй, чувак, помнишь, когда нам было тринадцать, и мы были одержимы своими девушками? Почему ты не сказал мне, какая это глупость, пока не стало слишком поздно? Почему ты не упомянул мне, что я, на самом деле, всё время был влюблён в Уилла, если, очевидно, все это видят, Лукас, а? Почему ты не объяснил мне?» Идиот. Он идиот, и он, и Лукас, и, возможно, Уилл тоже, пока себя так ведет. Майк закрывает книгу и выключает лампу. В любом случае, он ничего не читал, и если он собрался сидеть здесь и жалеть себя, то с таким же успехом он может создать иллюзию отдыха. Он устраивается на изношенных подушках, жалея, что им с Уиллом не хватило ума на первом году обучения купить диван побольше и поудобнее. Они нашли его на обочине дороги, в нескольких кварталах отсюда, и после того, как тщательно проверили его на предмет клопов, блох или каких-то кусающих ползающих тварей, Уилл посчитал его подходящим для их квартиры. "И он зеленый! — заявил Уилл, гордясь собой, пока они проталкивали диван на последние пару ступенек. Майк пыхтел и вздыхал от невозможного веса этой мебели, поднимаясь по лестнице, а Уилл, тем временем, едва вспотел. — Это типа круто." "Это цвет рвоты," — прокомментировал Майк между болезненными вздохами. "Но в хорошем смысле!" Майк зажмурился и ещё глубже зарывается в потёртое одеяло, которое они складывают у журнального столика. Оглядываясь назад, он мог бы взять одно из своих одеял из своей спальни, но там сейчас спит Холли, а он глубоко в своих мыслях, так что лучше просто потерпеть, думает он. "Разберись в себе." О боже. Майк ворочается, пытаясь провалится в прерывистый сон в течение следующих нескольких часов, завернувшись в дурацкое, слишком короткое одеяло и засунув под голову неудобные подушки. Его ноги свисают с края дивана, а рука свисает вниз и задевает ковер, и это… Не круто, учитывая все обстоятельства. Даже если физический дискомфорт - ничто по сравнению с душевным. Где-то около часа ночи на кухне зажигается свет, и Майк сразу просыпается, сонно моргая и проклиная открытую планировку. Он неуклюже переворачивается, наклоняясь так, чтобы через подлокотник дивана можно было выглянуть в кухню, всё ещё потирая глаза. — Холли? Откуда-то из кухни доносится грохот, и чей-то голос тихо бормочет. — Господи, Боже. Чёрт. Не Холли. Уилл выходит с другого конца кухонного островка со стаканом воды в руке. — Эй, ты меня напугал. — Извини. Холли выгнала меня из моей комнаты. Уилл ухмыльнулся. — Представляю. — Ага. Майк кладёт руки под подбородок и молча наблюдает, как Уилл прислоняется к кухонной стойке, пьёт воду и барабанит пальцами по поверхности. Уилл отвел взгляд, и его щёки кажутся почти красными в тусклом свете. — Как на диване спится? — тихо спрашивает он, останавливая взгляд где-то сбоку от Майка. Ему даже интересно, думает ли он о том же, что и Майк: "Почему вы не встречаетесь?" Он собирается убить свою сестру. — Ужасно, — ворчит Майк, приняв сидячее положение и позволяя одеялу скатываться складками вокруг его талии. — Думаю, нам стоило брать диван, на котором я точно мог бы поместится. — Честно говоря, диваны предназначены для сидения, — ухмыляется Уилл. — Чушь. Диваны используются как убежище для презираемых обществом братьев с незапамятных времён. Уилл тихо смеется, снова встречаясь с ним взглядом. — Я почему-то думал, что Холли будет презираемой. О. Хорошо. Значит, они теперь говорят об этом. Ладно. Круто. Он теперь готов к этому. — Да, — бормочет Майк, и сейчас он отводит взгляд. — Наверное, так и есть. Но это как-то странно спорить с тринадцатилетним подростком в возрасте двадцати двух лет. — Двадцати одного, — поправляет Уилл. — Ты снова округляешь. — Чтобы подчеркнуть свою правоту. Уилл тихо хихикает, и Майк осмеливается снова взглянуть на него. — Эй, я.. Эм... Мне жаль, если она заставила тебя чувствовать себя некомфортно или типа того. У детей Уилер, как правило, раньше всегда были проблемы с... Личными границами. Уилл поднимает бровь и делает ещё один глоток воды. — Поверь мне, Майк, я в курсе. — Ага, справедливо, — он выдыхает, который мог бы быть смехом, если бы его грудь не сжималась сама с собой. «Спроси его, — приказывает его мозг, — Спроси, шутил ли он. Боже мой, просто спроси его.» Но Майк трус, поэтому он решает промолчать. Всё, что ему удаётся, это попытаться не задохнуться. — Мне всё ещё жаль. — Всё в порядке, — ровным тоном говорит Уилл, выливая остатки воды и на мгновение исчезая, чтобы поставить стакан в раковину. — Я в норме. Ободрённый внезапным исчезновением Уилла из поля зрения, Майк выпрямляется. — Но я всё ещё возмущен, что это мне нужно спрашивать! — смех Уилла эхом разносится по тихой квартире. Майк только надеется, что Холли не проснется и не подслушает их – с него уже достаточно смущений на одну ночь, спасибо. — Думаю, если бы я это сделал, у тебя случился бы сердечный приступ, — Уилл вновь появляется из темноты и прислоняется к стене, в нескольких футах от Майка, дразняще приподняв бровь. Так что, да, на самом деле, он прав, ибо сердце Майка уже совершило кульбит от этого простого намека. Он не понимает, шутит ли с ним Уилл, гипотетически обсуждая это. Это не так. — Может быть, — вместо этого признаёт Майк, его голос намного мягче, чем ему хотелось бы, и, пока он это говорил, он ощущал, как в воздухе витает легкий заряд электричества. Другая бровь Уилла приподнимается, присоединяясь к первой, и выражение его лица совсем меняется, становясь более серьезным. Его взгляд смягчается, и на секунду Майк думает, что Уилл мог бы протянуть руку и положить её на лицо Майка, и... Однако, всё прошло так же быстро, как и началось. Уилл откашливается, возвращая на лицо дразнящую ухмылку. — Я так и думал, — говорит он, довольный собой и, возможно, слегка смущенный. Майк задается вопросом, стоит ли ему делать это чаще - ставить в неловкое положение Уилла Байерса. В любом случае, Уилл делает это с ним постоянно. — Не будь слишком дерзким, Байерс, — он ёрзает на своей импровизированной кровати, натягивая на себя одеяло, — мы оба знаем, что я могу заставить тебя покраснеть, когда захочу. Майк думает, что это свидетельствует о недостатке сна, и то, что он способен говорить подобные вещи, не краснея. Уилл издаёт испуганный смешок, и его щёки краснеют. Он так очаровательно выглядит. Майк хочет его поцеловать. Он задаётся вопросом, позволил бы ему Уилл, если бы он попытался. — Наслаждайся диваном, Майк, — говорит Уилл вместо реального ответа, что, вероятно, справедливо. Он стучит костяшками пальцев по стене, а пальцем другой руки тыкнул Майка в нос. — Если что, ты всегда можешь разделить со мной постель. Он уходит, и это отлично, учитывая, что лицо Майка уже пылает.