***
Через три дня Вьетнам выписали под честное слово, что он будет сидеть дома на больничном ещё две недели и даже не подумает о том, чтобы пойти на работу. Он не особо расстроился, хотя понимал, что выговор любимые коллеги выкатят приличный. Дома Вьетнам не скучал, хоть кто-то и удивится этому факту, когда узнает, как именно он коротал свой больничный. Утро его начиналось довольно поздно, часов в одиннадцать. Вьетнам неторопливо завтракал, принимая попутно кучу лекарств, потом занимался водными процедурами. Остаток дня он проводил за старыми фильмами или книгой и засыпал не раньше двух часов ночи. Дни тянулись монотонно, но для Вьетнама это был самый настоящий отпуск. После рабочих будней с шумными и довольно навязчивыми коллегами начинаешь ценить эти моменты покоя. Если бы не состояние здоровья, то Вьетнам с уверенностью назвал бы эти дни чистым блаженством. На второй неделе вынужденного отпуска этот монотонный порядок был нарушен визитом Северного Кореи. Он обеспокоенно стучал в дверь минут пять, пока хозяин дома, испуганный внезапным посетителем, шёл её открывать. Когда Вьетнам впустил Корею, то даже сквозь чёлку смог разглядеть взволнованное выражение его лица. — Здравствуй, — дружелюбно поприветствовал Вьетнам своего гостя, на что получил строгое: — Ты почему опять пропал? Не звонишь, не пишешь, трубки не берёшь! Я думал, опять куда-то вляпался. — Мне не доходило ни одного звонка! — начал защищаться Вьетнам. — Боги… Прости, пожалуйста! Я… Мне очень неловко. Если бы я знал, то обязательно позвонил бы сам. — Идём. — Куда идём? — удивлённо заморгал Вьетнам, не успев толком оправиться от накатившей неловкости. — Гулять. Ты на живой труп похож. Сидишь тут, как в клетке. Вьетнам коротко усмехнулся, удержав себя от того, чтобы ехидно заметить, кто бы говорил. Однако на предложение друга согласился. А в самом деле… Как давно он видел солнечный свет?.. У мотоциклу ему запретили подходить даже близко. От этого о различных поездках можно было забыть. … Всю дорогу до сквера они шли молча. Корея шагал чуть быстрее, засунув руки в карманы рабочих штанов. Вьетнам плёлся сзади, не решаясь поднять глаза на спутника. Мысль о том, что он заставил кого-то волноваться, до сих пор неприятно терзала голову. В этом сквере они бывали часто. Заходили после работы, чтобы обсудить насущные проблемы или просто поболтать. Оба были немногословны, однако наедине могли перекинуться парой фраз, которые не несли в себе сильной эмоциональной нагрузки. Это было простые диалоги «ни о чём», чтобы хотя бы на время забыть о делах. И атмосфера в сквере отлично располагала к этому. Сейчас, когда всё обвалакивало весенним теплом, здесь было особо хорошо. Кроме того, время ещё рабочее и можно насладиться прогулкой в тишине, без лишних наблюдателей. Вьетнам опустился на скамейку, наблюдая за тем, как Вьетнам сорвал зелёный листик с дерева и помял его в руках, после чего откинул куда-то в сторону. Сегодня он был без своих самолётиков. Странно. — Корея… Ты прости меня, ладно? Я, правда, не хотел, чтобы ты так сильно волновался. В ответ лишь тягостное молчание. — Просто… Я не такая уж заметная шишка в офисе. В самом деле, я ведь не какой-нибудь гегемон или крупный работник. Кому есть до меня дело? Корея вдруг развернулся к Вьетнаму и стремглав подлетел к нему, заглянув в тёмные глаза. Вьетнам вздрогнул от неожиданности и посмотрел в лицо Кореи, пыталась уловить его настроение. — Слушай, ты можешь сколько угодно гонять на своём мотоцикле, заниматься самокопанием и игнорировать звонки, но никогда, слышишь?! Никогда даже думать не смей о том, что до тебя нет никому дела! Понял?.. — Воу, воу, — Вьетнам слегка поёжился. — Да, я не так выразился… До меня-то, конечно, дело есть. И Америке, и Китаю, и России, но… Если я вдруг пропаду, я не думаю, что кто-то сильно расстроиться. — Не говори так, — уже более спокойно ответил Корея, отстраняясь и усаживаясь рядом на скамейке. — Мне действительно было одиноко в эти дни. В этом змеином логове не так много людей, с которыми мне действительно хотелось бы проводить большую часть своего времени. — Ох, это звучит прямо как признание, — хихикнул Вьетнам, прикрывая рот рукой. — Обзывай это как хочешь, — фыркнул Корея, и Вьетнам вдруг заметил, как бледные щёки его собеседника окрасились ярким розовым румянцем. Если бы кто-нибудь сказал, что Северная Корея умеет смущаться, да ещё и так мило, то никто бы не поверил. Но Вьетнам видит это воочию. И ему определённо нравится! — Чего смотришь? — проворчал Корея. — Ничего интересного тут нет. — Здесь есть ты, — улыбнулся Вьетнам, обнимая Корею за плечи. — В самом деле, за всю мою жизнь мне не признавались в симпатии так… Вот так вот. — Тебе вообще кто-то хоть раз признавался? — буркнул Корея, всё ещё испытывая небольшой стыд за то, что его так легко раскусили. Вьетнам хотел сказать что-то ещё, но его намерение было сорвано громким, до боли знакомым голосом: — О, так вот вы где обитаете! Вьетнам обернулся и увидел Америку, который стремительно направлялся к ним. Корея нахмурил брови. Эти встречи обычно ничего хорошего не приносили. Лучше бы уж тогда Китай заявился, ну честное слово. — Кого я вижу! Вьетнам, скажи, ты вообще на работу собираешься выходить? — У меня ещё неделя больничного, — твёрдо ответил Вьетнам, вставая. — Я отправил его вам на почту. — Кто будет покрывать твои пропуски за это время, м? — Это уже моё дело! По-моему, проблемы самостоятельных сотрудников не должны вас качаться, господин Америка, не так ли? — Я слежу за всеми работниками этого офиса и обязан знать, где они прохлаждаются в рабочее время! — Врагу не пожелаю так «прохлаждаться», господин Америка! — Так ты сам виноват! Не надо было гнать по сто километров в секунду! Кстати, о твоих штрафах, которые приходят к нам на почту, мы тоже поговорим. — У тебя какие-то проблемы? — вдруг спросил Корея, который вырос между Америкой и Вьетнамом буквально из ниоткуда. — Ты что здесь делаешь?.. Сейчас вообще-то рабочее время! — Сейчас вообще-то перерыв! — Он закончился ещё пятнадцать минут назад! — Тогда почему тебе можно околачиваться здесь, а нам нет? — напирал Корея. — Повторюсь для особо одарённых: мне нужно знать, чем занимаются наши сотрудники в рабочее время. — Знаешь что, — Корея схватил Америку за край джампера, — ты слишком много на себя, Америка. Вьетнам ясно дал тебе понять, что у него есть уважительная причина на то, чтобы не ходить на работу. Если ты вдруг соскучился по нему или по мне, то не переживай. Я вернусь в офис и напомню кому-нибудь… Например, Хиномото. Да! Я напомню ему, что бывает, когда я в офисе постоянно, — свободной рукой Корея вытащил из кармана бумажный самолётик. Вьетнам опешил. Когда только успел? — Что, не всё получается контролировать, да? — усмехнулся Корея, помахав самолётиком прямо перед лицом Америки. — Псих, — Америка отстранился, кинув презрительный взгляд на самолёт. — Мы ещё вернёмся к этому разговору. А от тебя, Вьетнам, я требую распечатанного варианта больничного и чтобы с печатями от всех врачей, понял? С этими словами Америка быстро зашагал обратно в офис. Корея проводил его насмешливым взглядом. — Петух надутый. Гляньте, он ещё и хвост распушил. Вьетнам усмехнулся. Это сравнение показалось ему забавным. А самое главное, каким правдивым! — Спасибо, — тихо сказал Вьетнам, положив руку на плечо Кореи. — Да не за что. Ладно, пойдём к тебе домой, а то мало ли, каких знакомых личностей ещё встретим. — А как же работа?.. — Поверь, по мне там скучать точно не будут. На лице Кореи вновь появилась улыбка. «Жуткая», — сказали бы многие. «Лучшая из всех, что я видел», — с уверенностью бы ответил Вьетнам.Скорей бы всё кончилось, и мы забудем Свой текст и разъедемся по домам Чтоб в кадр попали опять не те люди, Которых хотелось бы видеть там
***
Толпиться в прихожей, внезапно показавшейся очень тесной, было крайне неловко. Напряжение возрастало, давило на плечи и заполняло лёгкие вместе с вдыхаемым воздухом. Вьетнам медленно пытался выпутать ноги из кед, но пальцы от волнения не слушались, только больше запутывая шнурки. Корея быстро заметил проблему и резво опустился на колени перед коллегой. — Давай сюда, не мучайся, — с напускной серьёзность пробубнил он, скрывая за чёлкой лёгкую волну смущения, отразившуюся на его лице. — Ну что ты… Не нужно, я бы и сам справился, — Вьетнам покрылся красными пятнами, пялясь в тёмную макушку. Северная Корея промолчал, но будто бы случайно слегка дёрнул его ногу на себя, старательно распутывая узел. Вьетнама повело вперёд, он по инерции ухватился за чужие плечи и стиснул на них пальцы. Под ладонями от неожиданной близости напряглись по-настоящему стальные мышцы. Вьетнам удивлённо хлопнул глазами. Не то чтобы Корея казался ему хилым слабаком, отнюдь. Однако… Он не ожидал, что под привычным офисным пиджаком, всегда довольно свободно висевшим на коллеге, скрывается нечто… Мощное. Захотелось посмотреть без всех этих тряпок. От постыдных мыслей вспыхнули уши. Вьетнам закусил губу, наблюдая за тем, как Корея высвобождает сначала одну его ступню, затем вторую. — Ну, вот и готово, — парень отставил обувь на полку, предусмотренную для неё, и запрокинул голову. Сияющий тёмный взгляд ласково коснулся лица Вьетнама. Корея обворожительно улыбнулся ему, слегка щурясь. Его ровная чёлка слегка съехала, разделённая пробором. Он выглядел слишком мило и горячо одновременно. Мысль о том, что он сидит перед ним на коленях, будоражила его. Северный коллега сейчас заставлял его сердце замирает и срываться в бешеный скач одной улыбкой. И думать о нём как о коллеге, или, упаси Богиня-мать, о друге мозги не поворачивались. — Ты покраснел, — не желая хоть на миг притвориться слепым и не читающим южно-восточного товарища насквозь, озвучивает Корея. — Тебе стало нехорошо? Ложь и притворство. Ему непозволительно хорошо, неловко, стыдно. Он смущён и переполнен разного рода желаниями, многие из которых нагло переправляются через рамки приличного. Так нельзя! Нельзя смешивать их расцветвющие, совсем юные нежные чувства с неизменной похотью. Но так хочется. Вьетнам отрицательно качает головой, его длинная чёлка, обычно уложенная на левую сторону так, чтобы не мешала глазам, сегодня была растрёпана и спадала на лицо. Корея подался вверх и, выровнявшись с ним, аккуратно смахнул волосы. — Т-ы чего? Вьетнам пугливо отшатнулся на полшага назад и спиной упёрся в закрытую дверь. Стеснение накрывало с головой, пусть он сам секундой ранее думал о непристойностях. — Да так, ничего, — хмыкнул Корея, неумолимо приближаясь и притесняя того вплотную к двери. Он буквально закрыл его собой и руки разместил, словно в клетку загнал: одна ладонь задержалась у головы, вторая на уровне талии, совсем близко. — Могу я… Коснуться тебя? Вьетнам сглонул. Было видно, как на несколько секунд он погрузился в серьёзные размышления и борьбу со смущением. В конце концов, он всего на тысячу лет младше Китая, у них с Северным Кореей почти нет разницы в возрасте, в своей далёкой бурной молодости он творил невообразимые вещи, иной раз переходя грани. И всё это прошло мимо, потому что сейчас он, прижатый к двери своим объектом долгой любви, краснел похлеще китайских фонарей в известном всем квартале. — М-можешь попробовать, — тонко выдохнул он. Корея улыбнулся мягко ему, будто одной этой улыбкой просил довериться, и аккуратно кончиками пальцев скользнул по талии Вьетнама. Сквозь тонкий слой одежды прикосновение пробежалось щекоткой. Корея уложил ладонь на его бок, и под ней приятным пламенем разлились тёплые ощущения. Вьетнам как-то и не думал раньше о своих эрогенных зонах. Но, кажется, сейчас одна такая нашлась, потому что он едва поборол в себе желание закатить глаза. Ещё парочка подобных лёгких действий, и он расплывётся лужей прямо в прихожей. — Скажи, — Корея задумчиво провёл большим пальцем по щеке Вьетнама, глаза его блуждали по лицу напротив, на быструю секунду задерживаясь на губах. — Я очень тороплюсь, да? Вьетнаму бы нервный смешок подавить, но он себе словно не принадлежит. В голове его молнией свернула мысль о том, что Корея хочет отстраниться, и этого он ему позволить не мог. Не хотел. — Нет. Мне нравится такой темп. — В таком случае, если я предложу тебе прямо сейчас начать наши отношения, ты?.. — Я соглашусь, — без колебаний, — и скажу даже больше, — его глаза блеснули азартом, Корея удивлённо вскинул брови, — не смей отстраняться и поцелуй меня. Закрепим наш новый союз. Кто бы мог представить, чего ему стоили эти слова! Но Вьетнам был настроен решительно. Ситуация с Америкой выводила его из себя, долгое молчание о чувствах и убеждённость в собственной ненужности давили на него. Себя настоящего, себя того, кто мог в страхе держать всех соседей, он не показывал давно. Но для Кореи все его демоны были рады показаться. Он тот, кто поймёт, а не осудит. Корея с готовностью подался вперёд, стирая с губ напротив лёгкую дрожь. Вьетнам резко напрягся, но секунду спустя прикрыл глаза. Судорожный вздох в тишине квартиры оглушал, ощущаясь музыкой, как если бы это был первый стон — личная победа для Кореи. Он сминал мягкие подушечки губ, касался языком мелких трещинок и слизывал сладкий фруктовый бальзам. Этот вкус теперь станет его ассоциацией с одним из лучших моментов в жизни — их первым поцелуем и с самым дорогим человеком — его парнем. Вьетнам подрагивающими руками потянулся к щекам Кореи, обхватил их, несильно сжимая, и подался вперёд. От неожиданности тот сделал шаг назад, но любовник не остановился, продолжил наступать и оттеснять вглубь квартиры, так они оказались в небольшой спальне, на полу которой располагался главный предмет комнаты — высокий матрас, застеленный помимо одеяла милым жёлтым пледом. Корея в любой другой ситуации с удовольствием бы рассмотрел каждую мелочь в месте, где живёт его любовь, ему до безумия интересно всё, что касается Вьетнама. Однако сейчас тот сам в его руках находится и отдаётся без остатка, а потому и посторонние вещи уходят на задний план. Как исчезает с их тел одежда. Обнажаться перед кем-то не очень привычно, оба замкнуты в известной степени, интровертны и внимания постороннего не жаждут. Но только не сейчас. С восхищением оглядывают друг друга. Кажется, словно перед глазами само совершенство: оттенки кожи на тон различаются, Вьетнам чуть темнее, ибо живёт южнее и привык к солнцу, в доме Кореи же частный гость туман, сильный рельеф не тронул первого, он строен и тонок без вороха своих одежд, зато второй удивляет чёткостью мышц, примагничивает чужие руки к себе и сам в долгу не остаётся. С поцелуями тягучими, обжигающими валятся на матрас, сминая плед, что своим мягким теплом окутывает и вздрагивать заставляет того, кто с контрастом столкнулся тёплой ткани под спиной и холодных пальцев на груди. Вьетнам с тихим стоном выгибается навстречу ласковым губам и зубам, что цепляют горошины сосков, прикусывают и зацеловывают следом. Его шея горит от жгучих касаний, что скоро станут цвета вишни, руками он шарит по чужим бокам и задевает соски. Корея вздрагивает, ощущая лёгкую щекотку, и его любовник замечает это, на заметку берёт, решая оставить до следующего раза, а пока… Пока он с силами собирается и перекатывает их, отказываясь сверху. Корея удивлённо посмеивается, вновь притягивая ближе к своей груди. — Любишь чувствовать власть? — ухмыляется он по-доброму, поглаживая чужие бёдра. Вьетнам зеркалит ухмылку, возвышаясь над ним гордо и красиво до сбитого дыхания. — Думаю… Мне нравится подчинять тебя себе. — Такие игры мне нравятся, — Корея поиграл бровями. — Позволь на секунду прерваться. — Смазка и презервативы в нижнем ящике шкафа под носками. — Вас понял! Корея быстро выбрался из постели, дабы добыть всё необходимое и вытащить кое-что дополнительное из кармана своего пиджака. Когда он обернулся, его ждала восхитительная картина: Вьетнам разлёгся посреди кровати, широко разведя ноги, одна его рука медленно ласкала возбуждённый член, пальцы не опускались ниже головки, играясь с уретрой и уздечкой, указательный палец второй руки, блестящий от слюны, с нажимом кружил по плотно сжатому анусу, слегка проваливаясь и тут же «выныривая». В первые мгновения Корея оторопело и заворожённо следил за этим до невозможности заводящими действиями. Только собственное напряжение неприятно отдавало в пах и заставляло двигаться. Он пошло и довольно усмехнулся. — Ты бесподобен, милый, знай это. И Корея в расположился меж призывно разведённых для него ног, оставляя свою добычу рядом. Щёки Вьетнама заалели. — Что ты там принёс? — То, что ты просил, — кореец наслаждался игрой, вновь припадая к опухшим соскам и прикусывая их. — Не-ет, помимо этого, — Вьетнам игриво надул губы, при этом едва не подавившись стоном. — Ах, это! — из Кореи бы вышел прекрасный актёр. — У тебя очень чувствительное тело, я хотел кое-что попробовать, если ты не против растянуть себя сам в это время. — Я заинтригован. — Тогда закрой глаза и пока не открывай. Вьетнам послушно закрыл глаза. Ему в раскрытую ладонь подали тюбик со смазкой и немного увеличили расстояние между телами, дабы позволить руке скользнуть снова к анусу, распределить лубрикант по расселине и на пробу толкнуться одним пальцем, больше не играясь. Ему нетерпелось узнать, что там задумал Корея. Нечто прохладное и будто бы не очень, но острое коснулось вдруг тех мест, где секундой ранее были оставлены влажные следы поцелуев. Вьетнам вздрогнул, едва не распахнув глаза от неожиданности и той волны тёплой дрожи, что прокатилась по его телу. Корея наклонился к местечку под рёбрами и поцеловал, оставляя слюну, после легонько подул и вновь оно, сладостное прикосновение чем-то неизвестным. Кажется, щекотка оставляла удовольствие не только корейцу. Странная ласка продолжилась, сопровождаемая ненасытными губами, и Вьетнам заработал пальцами в себе активнее, нетерпение одолевало, он едва перебарывал себя, чтобы просто не сдаться под этими касаниями, запускающими из раза в раз неконтролируему дрожь. — Я-я готов, — прошептал он хрипло, ощущая, что её имеет сил повысить голос. Корея кивнул. Над ухом зашуршала фольга презерватива, щёлкнул крышкой бутылёк, и спустя минуту с растянутыми мышцами соприкоснулась крупная головка перевозбуждённого органа. Корея наклонился ниже, находя пересохшие губы, и осторожно толкнулся. Он себя раньше романтиком не считал, но в этот момент почувствовал, что ему смертельно необходимо обхватить партнёра за руку и видеть его реакцию. Вьетнаму не было больно, лишь небольшой дискомфорт, что быстро проходил. Корея стал потихоньку двигать бёдрами. Им обоим был комфортен медленный темп с плавными глубокими точками, с попаданием по простаты, закатанными глазами и тихими стонами на ухо. Вьетнам приоткрыл веки и залюбовался. Корея, возвышавшийся над ним, был прекрасен. Но хотелось увидеть его и под собой. Своё желание он ловко осуществил, прижав любимого к одеялу. Корея, хмыкнув, обхватил его бёдра и в отместку сделал резкий толчёк. Вьетнаму было до одурения хорошо и смешно. Когда он вновь открыл глаза, в поле зрения попал неожиданный предмет, что валялся совсем рядом. — Твои самолётики без тебя бояться оставаться, что ли? — прыснул он, раскачиваясь на члене. — Мой самолётик доставил тебе удовольствие, — ухмыльнулся Корея, обнимая сильнее. Вьетнам удивлённо уставился на него, а после склонился для поцелуя. — Знаешь, я думаю, что теперь люблю твои самолётики, — игриво прошептал он в самые губы. — А я знаю, что люблю тебя, — в том же тоне ответил Корея, завершая их первую близость глубоким чувственным поцелуем и тягучим оргазмом. Ему казалось, на его груди сейчас лежит весь свет.