Скорбные лилии

Шерлок приходит домой вечером после посещения бара и, снимая верхнюю одежду, осторожно проходит на второй этаж. Поняв, что дома он один, смотрит в окна на мрачное солнце, что проглядывает сквозь тучи. А внизу по улочкам уже появилась первая туманная дымка. Зашторив оба окна, он закуривает сигарету и садится перед затушенным камином. В помещении чувствуется неестественная прохлада. Холмс грустно смотрит в сторону стены рядом с книжным шкафом, а потом на стол, где были различные реактивы и засушенные цветы. Последние эксперименты увенчались успехом. Он давно привык к своему столь мрачному занятию. В конце концов, кто ещё бы согласился декорировать мёртвых цветами и делать всё возможное, чтобы их естественная красота сохранялась, словно картина художника. Цветы живут лучше в живых телах, но Холмс добился того, чтобы они цвели даже после смерти человека. В последствии каждая гниющая плоть и оболочка заполнятся лишь цветами и оставят после себя только кости. Заказы на подобные экспонаты были нечастыми, но достаточно прибыльными. Пусть их заказывали какие-то странные богатые люди. Шерлоку важно лишь то, что они были довольны проделанной работой и могли побыть с любимыми подольше. Однако были и те, кто не совсем понимал его увлечения. Если Джон и Хадсон обычно в его дела не лезли, то некоторые так и норовили задеть или как-то брезгливо смотрели. Докурив сигарету и лениво потянувшись, он встал со своего места и подошёл к стене. Прислонившись лбом к ней, он тяжело вздохнул. Последний заказ, который он делал, был самым тяжёлым и сложным. Тяжёлым от того, что мёртвый человек был тем, кого Шерлок знал. Пожалуй, работать над декорированием своего близкого друга было кошмарней всего. Потянувшись рукой к книжной полке, он потянул книгу по таксидермии, и стена сдвинулась с места, отрывая ещё более холодную камеру, где стоял деревянный ящик с стеклянной крышкой на подставке с колёсиками. Взяв за ручку, он, прикрыв глаза, выкатил его в общую гостиную. Освободив пространство, он склонился, смотря на человека, что лежал в ящике. Часть его лица была покрыта белыми лилиями, а закрытые глаза и сложенные руки выражали не столько тревоги, сколько умиротворяющего спокойствия. После вскрытия и бальзамирования он выглядел естественно, и бледность только больше контрастировала с одеждой и даже волосами. — Хорошо, что твоя смерть наступила не так давно, и я успел ещё что-то сделать. Достигни ты большей стадии разложения, пришлось бы собирать твой скелет. Лиам. Он обходит ящик и поднимает крышку. После чего выдыхает, осторожно притрагиваясь к цветам на лице. — Жаль только, что лицо повредил сильно. Хотя теперь ты выглядишь ещё более загадочно, чем раньше. Надеюсь, ты на том свете на меня не сердишься, что я позволил себе подобное отношение к тебе. Холмс грустно вздыхает и отходит к столу, где берёт парочку реактивов, после чего смотрит на стену, где под стеклом лежат различные засушенные растения с подписями. Думая о скорой разлуке, он отчасти понимает, что специально тянет время. — Кто бы мог подумать, что личные чувства, которые не нужны мне сейчас, возьмут надо мной верх. Трудно понять, что я вообще должен испытывать. Оттого только паршивее. Он притрагивается к волосам, что всё ещё кажутся пушистыми и мягкими. Но это не более чем иллюзия. Да и сам Уильям выглядит достаточно живым, словно вот-вот возьмёт и встанет. Но его часы уже остановились. И никогда не пойдут вновь. — Очень холодный. И, не смотря на это, всё же не утратил своего шарма. Даже будучи мёртвым, ты умудряешься притягивать к себе. До сих пор не верится, что всё так получилось. Шерлок частично капает реактивом, после чего нераскрытые бутоны, что росли рядом, как по волшебству начинают раскрываться один за другим. И когда он капает из второй пробирки, то белые лилии тотчас излучают призрачный свет в полумраке. Уильям всё так же безмятежно лежит, пока Шерлок берёт одну его руку и подносит к собственным губам, смотря спокойно, но настолько печально, что, закрыв глаза, роняет пару слёз. Он не должен привязываться к мёртвому, не должен ничего чувствовать. Он столько раз делал свою работу безупречно, без тени сомнений или жалости. — Какой же я глупец... Интересно, чтобы ты сказал, если бы мог сейчас дышать и говорить. Если бы твоё сердце всё ещё билось бы. Я ведь отчётливо помню, как держал его в своих руках, после того, как вынул все твои органы. Он так боялся его отпустить, что не хотел вообще заканчивать. Но последние штрихи не заставляли себя ждать. Иногда Шерлок и сам задумывался о том, если бы он умер бы раньше, как бы поступили с его телом? Не то, чтобы Холмса уж больно волновал этот вопрос, но всё равно было интересно. С другой стороны, он рад, что именно ему выпала честь заняться декорированием важного для него человека. Ведь после смерти Уильяма, кроме его близких, некому больше позаботиться о нём. Больше всего Шерлоку было спокойнее разговаривать, пока он работал, от чего настроение немного, но становилось лучше, а тяготы уходили на второй план. Он ни за что не согласился отдать тело раньше положенного. Он хотел сделать всё идеальным настолько, чтобы естественная красота Мориарти оставалась такой как можно дольше. В том месте, где Уильям получил сильные повреждения из-за удара об воду и упавших сверху досок, Шерлок взрастил прекрасные белые лилии. Когда он закончил с ещё некоторыми приготовлениями и провёл рукой по лепесткам, то с лёгкостью сказал: — Пускай эти чистые и прекрасные цветы охраняют твой покой. Даже после смерти. Отойдя к столу, он взял несколько цветов и быстро сплёл их венок, после чего, промокнув в реактиве, заставил тоже светится. Он вздохнул, когда надел венок на голову Уильяма и задержав свой взгляд на его лице, после чего наклонился и легко дотронулся своими губами до губ Лиама. Он не почувствовал ровным счётом ничего. Только резкий холод, что исходил от чужого тела. Только леденящее душу безмолвие. — Уже завтра. Воистину, когда солнце садится. В ночи мы видим лишь безликие тени. К сожалению, мне придётся тебя отпустить... Шерлок несколько моргает и вскоре накрывает ящик крышкой и смотрит на Уильяма, присев рядом. Он не должен чувствовать себя так ужасно. Но в груди что-то щемит и не даёт нормально даже вдохнуть. Он закрыл все его дефекты и шрамы цветами. Но кто же закроет огромную зиящую дыру в душе самого Шерлока. Из-за скудных эмоций и слабой заинтересованности людьми он и стал декоратором. Смерть было единственное, что влекло сильнее всего. В ней была загадка и ответ одновременно. Но он отмечает, что впервые хочет плакать и поэтому позволяет просто слезам течь. Уильям был одним из немногих людей, кто привносил в его жизнь столько красок и кто был так близок ему. И теперь даже он оказался в этом месте в качестве его работы. То, что Холмс надеялся, не произойдёт, всё же случилось. — И от чего же, жизнь так скоротечна и коротка, — он улыбается сквозь слёзы, а потом складывает руки и голову на ящик. Он стойко держался, когда делал вскрытие, стойко держался, когда провёл бальзамирование. И теперь, когда работа была практически окончена, Шерлок всё же сдался. Он всхлипывает, как маленький ребёнок. Горячие слёзы обжигают лицо настолько, что в момент кажется, будто они разрезают кожу, только больше усиливая боль. Холмс даже не обращает внимание на то, когда в комнату заходит Джон, и тот впервые видит, как Шерлок так сильно по кому-то скорбит. Однако его это ни чуть ни удивляет. Он ничего не говорит и просто выходит, давая своему соседу побыть ещё немного наедине. Холмс приподнимает голову и с прерывистым дыханием говорит: — Почему же... Мне кажется, что я ничего не знал?.. Почему, я ничего не понимаю сейчас? И никогда уже ничего не узнаю. Почему же... Мне так больно? Ты ведь уже не сможешь мне сказать. Шерлок опускает голову и продолжает рыдать. Подставив руку, он чувствует, как слёзы капают, и смотрит словно сквозь непонятную пелену. — Ха-ха. А ведь ты заставляешь меня впервые понять, что даже у такого, как я, есть сердце. Мне будет тебя не хватать. Мой дорогой друг. Шерлок вздыхает, и в его голове проносятся мигом те хорошие моменты, когда они с Лиамом проводили время вместе. И последнее, что он вспоминает, это тёплую улыбку, которая была настолько искренней, что могла бы согреть даже в сильный холод. Вскоре он встаёт и, уже успокоившись, легко улыбается, немного грустно смотря, закатывает ящик обратно туда, где он стоял. После чего выходит и какое-то время просто стоит. — Спокойной ночи, Лиам. Завтра распрощаемся, — после чего он ставит книгу в обратное положение, и стена возвращается на место. Впервые за долгое время он чувствует себя настолько невыносимо одиноко. Шерлок решает ни о чём больше таком не думать и уходит к себе в спальню отдыхать. В надежде, что благодаря сну он почувствует себя ещё лучше и всё будет как прежде. Хотя оно уже никогда не будет. Утром же всё было по-обычному. Шерлок читал какую-то газету, пока Джон ел. Тот не собирался ничего говорить по поводу того, что видел, но внутри он был рад, что Шерлок всё-таки смог хоть немного выпустить эмоции. И было видно, что он выглядел лучше, чем все последние дни. Краем глаза Шерлок видит в окне остановившуюся большую карету и вздыхает, ничего не говоря. Через время на первом этаже слышатся какие-то шаги и разговоры. Вскоре дверь открывается, и внутрь проходят братья Уильяма. Они выглядят вроде обычно, да вот только Шерлок видит, как у обоих видны мешки под глазами от бессонных ночей и общая бледность на фоне усталости. Он закрывает глаза и откладывает газету. Самый тяжёлый момент настаёт тогда, когда родные погибшего рыдают от горя над телом. — Здравствуйте, мистер Холмс. Мы приехали узнать, закончили ли вы со своей работой. И сколько это будет стоить. Если что, мы готовы вам заплатить даже тысячу фунтов. Шерлок встаёт и идёт к книжному шкафу. — Нисколько. Я не возьму с вас ни единой монеты. В конце концов, Лиам был и мне довольно близким человеком. Я рад, что вы обратились именно ко мне. Качество работы можете оценить сами, но я думаю, я сделал всё, что мог. Джон, который до этого ел, решил поскорее уйти и, попрощавшись, вышел за дверь, прихватив с собой шляпу. Шерлок снова открывает камеру, после чего выкатывает ящик. Льюис и Альберт переглядываются тревожно, но после подходят ближе. Холмс отходит, давая им получше рассмотреть Уильяма. Он зажигает сигарету и встаёт у окна, наблюдая, как родные Лиама едва держатся от того, чтобы не заплакать. У Льюиса подрагивают руки. у Альберта очень тяжёлое и печальное выражение лица. После чего Льюис не выдерживает и обнимает Альберта. Им обоим пришлось нелегко. Ведь потеря близкого, самое страшное что можно испытать. Так странно было видеть, как кто-то способен так просто скорбеть. Шерлоку невольно вспоминаются похороны собственной матери, лицо которой он уже и не помнит. Тогда шёл сильный дождь, вокруг все плакали, а он не мог даже проронить ни слёз, ни слов сказать. И даже у Майкрофта, казалось бы, всегда собранного, всегда непоколебимого, вырывались тяжёлые судорожные вздохи. Но он даже не мог его утешить. Не мог ничего сделать. Когда тело забрали, в комнате снова ощущалась пустота. Шерлок убирается на столе и под завалом мусора находит один цветок белой лилии. Положив его в стеклянный сосуд, он поливает его из спиртовки и кидает зажженную спичку, замечая, как прекрасное растение горит в пламени огня. После чего переводит взгляд на окно, где виднелся закат. И, закрыв глаза, позволяет себе в последний раз погрузиться в счастливые воспоминания, связанные с Лиамом. Было ещё кое-что, что Шерлок так и не произнёс в тот вечер. Не посмел себе этого сказать. Но теперь стоит ли говорить? И есть ли какой-то смысл в этом? Когда он замечает, что в чашке остался один лишь пепел, то, взяв его в руку, дует на ладонь, и частички улетают на улицу сквозь отрытое окно. — Думаю, я любил тебя. Но, к сожалению, я так этого и не понял. Если существует загробная жизнь, то, быть может, я скажу тебе лично, когда тоже умру. Кто знает... Холмс закрывает окно и, надев пиджак, выходит из комнаты, решив, что лучше посмотрит на закат на крыше. Но, как ни странно, на душе он почувствовал невероятную лёгкость после всего. Удивительно, как подавленные эмоции, могут тоже распуститься словно лилии, заполняя собой всю пустоту.