***
Кроваво-алое платье в пол кружит на сцене, а на ее шее красуется большой пион. Ее светлые волосы, убранные в низкий хвост и завитые в крупные локоны, подстать ее танцу перемещаются с одного плеча на другое. В ее руке микрофон, а в его руке тонкая ножка бокала с белым полусладким. Такие вот они разные. Такие далекие друг от друга. На самом эмоциональном моменте своей песни она проницательно смотрит ему в глаза. Он любит ее голубые. Но больше всего он любит ее тело. Не более. Она допевает последние ноты, стучит тонким каблучком своей туфли и, сделав поклон, спешит удалиться со сцены. Бар заполняется аплодисментами, но они ее не интересуют от слова совсем. Для неё главным зрителем выступления был он. Ее единственный и неповторимый. Ее наказание и ее награда. — Ты великолепна, моя Победа, — он поднимает бокал и делает глоток вина. — Ты говоришь это каждый раз, Дами! — Она игриво хохочет и продолжает откровенно рассматривать его смуглое лицо. Наивная, влюблённая девочка. — Поехали ко мне? — Он не стесняется своих вопросов и желаний. Всегда говорит прямо. — Вот так сразу?! — Тебя это смутило? — Он подпаливает сигару и смотрит в ее голубые глазки. — В момент нашей первой встречи ты первая предложила убраться прочь из этого заведения. — Я была под градусом, уставшая и с разбитым сердцем. А ты воспользовался моей девичьей слабостью. — Брось, Виктория. Ты хотела этого тогда. Ну, раз не хочешь сейчас, тогда я возьму любую из присутствующих здесь девушек и уеду к себе. Не возражаешь? — Вообще-то, возражаю… — Виктория вновь разочаровывается, но любит так сильно, что не признаётся себе в этом. — Поехали, поехали к тебе… Не бросай только… Пожалуйста. И они едут на его красивой чёрной машине в его большую квартиру. Туда, где вновь уединятся в большой спальне и сомнут все простыни под собой. Туда, где кровать уже не выдерживала напора их страсти и чувств. Туда, где соседи жаловались каждый раз но громкие звуки. Туда, где стены пахнут ее шампунем и его одеколоном. Туда, где было много оставлено осколков битой посуды, обещаний никогда больше не возвращаться. Туда, где все картины уже запомнили ее очередные приходы, его очередные извинения и фразу «это больше не повторится». Туда, в то место, которое стало их. Они не сдерживают страсть, вплетая друг друга в пылкий поцелуй ещё в подъезде. Наощупь пробираются в квартиру и сбрасывают с себя все, что могло помешать их наслаждению. Только, увы, она наслаждалась его присутствием рядом, а он ее восхитительным телом. Она наступает на те же грабли, увы… Ее сценический наряд валяется где-то на полу гостиной, а она сидит на его коленях в спальне. Он ярко представляет в своих мыслях все те грязные вещи, которые готов сделать с ней в эту ночь, а она лишь думает о том, как искренне и нежно любит его всем сердцем и всей своей душой. Такие разные… Она о платонической любви, а он о безудержной страсти. Она о светлом дне рядом с ним, а он об очередной темной ночи и ее теле на своём. Ей нравилось просыпаться в его объятиях, а ему нравилось чувствовать ее груди в своих руках. Такие разные… Когда он засыпает, уставший и горячий, она тихо плачет в подушку, потому что осознает свою беспомощность. Снова она в ловушке собственных чувств. Как мерзко и противно быть заложником сентиментализма. Когда-то здравый ум выйдет из спячки и позволит ей жить полноценную жизнь. Она на этом аттракционе уже пять лет своей жизни. Только качели меняются каждый год. Скоро год. Она боится, что эта поездка окончится и ей вновь придётся искать билет, чтобы пуститься в яркое путешествие и ощутить весь спектр эмоций. И речь вовсе не об аттракционах. Просыпается, как обычно, раньше него. За окном все ещё темно. Она вынимает из его шкафа свои джинсы и футболку, смывает размазанный в порыве эмоций макияж. Хватает свой телефон и стремится прочь из его квартиры. Она оставляет за собой лунный свет. С ним так сложно… Она понимает, что в ловушке своих чувств к нему. А она ему подавно не нужна. Красивая танцующая куколка из бара через дорогу. Нет, она не мечтает вскрыть себе вены, но она всегда делает шаг вперёд, и тут же возвращается на два шага назад, оказываясь под поездом. Ее всю трясёт, она скатывается спиной по подъездной стене. Да, ей начинает это нравиться, определенно. Как бы правильнее это назвать… Как бы правильнее открыть себе всю правду о нем? Искренне или более поэтично? Да какая разница?! Перед глазами всплывают все моменты, проведённые рядом с ним. Он безбашенный. Только он мог тушить сигару о синий бархат на ее платье, упоминая при этом, что синий ей очень идёт. Только он наслаждался ее слезами и мольбами о прощении. И только он мог погрузить ее в бездну. И только от его действий она затем взмывала вверх, едва успев опомниться. Но все его клятвы в любви до гроба — всего лишь пустые слова. Пустой блеск и ни грамма золота в нем. Так разочаровывает… Она напишет ему сообщение… Прямо сейчас. А ведь он никогда не понимал, когда ей было плохо. Не просто не понимал — банально не пытался этого сделать. Зато он явно понимал, что такая долгая игра с ее чувствами — уже перебор. Но остановиться было все сложнее. Она пишет большое сообщение, с красивой припиской в конце:«Sinceramente tua»