Проклятие Шезму

В его движениях была животная грация и вместе с тем ощущались опасность, напряжение. Эва попятилась, пока не уперлась в стол. — Не подходи! Пригрозила девушка, замахиваясь кружкой, которая все еще была в ее руке. Она хотела ударить ей наставника, но не успела. Он оказался вплотную прижатым к ней, одной рукой обхватил запястье и остановил удар, кружка выпала и покатилась по полу, а второй уперся в стол рядом с ее бедром. Девушка тяжело задышала, места, где она касалась тела мужчины, словно жгло раскаленным лезвием кинжала. Реммао склонил голову набок, взгляд его опустился к девичьим губам. Бережно он опустил ее руку и уже собирался отстраниться, как почувствовал робкое прикосновение девушки, которая переплела их пальцы. — Эв-ти-даа Последние буквы он произнес практически в ее губы и замер. Он не смел целовать ее, зная о тех ужасах, что пришлось пережить Эве еще ребенком. Уткнулся в ее лоб своим, замер. Послышался шепот. — Я не могу допустить твоей казни, не смогу отдать в руки охотников, даже, чтобы спастись самому или Рэймссу. Лицо девушки покрыл румянец, сердце, словно птица в клетке, билось у нее в груди, казалось, что оно колотится так сильно, что это способен услышать наставник. — О чем ты сейчас думаешь, Реммао? — О том как спастись. Голос мужчины звучал низко, никогда еще она не слышала его таким. — Обманщик. В действительности ни о чем не думал, кроме того, как же тянуло его к девушке. Эвтида подняла свободную руку к лицу мужчины. Провела пальцами по щеке, а он не сдержавшись прижался к ней прикрыл глаза. — Я сейчас делаю все, что в моих силах, чтобы сдержаться. Смилуйся. Сразу после Реммао почувствовал практически невесомый поцелуй, как только девушка хотела отстраниться, мужчина, обхватив ее лицо руками, поцеловал сильнее. Большим пальцем надавил на подбородок, чтобы приоткрыть ее губы. Провел по ним языком, сначала осторожно, проверяя реакцию Эвы, а потом более голодно, жадно, углубил поцелуй. Он словно брел по пустыне и наконец-то нашел оазис, словно теперь может вдоволь напиться прохладной воды, о которой мечтал столь долго. Робкие движения языка Эвтиды распаляли его еще сильнее, он опустил руку на ее талию еще сильнее притягивая к себе. На что девушка сильнее выгнула спину и чуть слышно застонала. Рука мужчины с талии спустилась к ее бедру, чуть сжала. Второй он от лица спустился к шее. Такой нежной и тонкой. Почувствовав кости ключицы, прошелся по плечу и остановился на ребрах, под грудью, так и не коснувшись ее. Девушка задышала чаще, застонала так, словно была возмущена. Тогда Реммао не отнимая руки от ребер, провел большим пальцем по груди Эвы, нащупав слегка набухший сосок, мягко потер его, надавил, а после сжал грудь. Девушка не могла больше сдерживать стонов, извивалась, требуя большего. Рукой, что сжимала ее бедро, наставник помог ей поудобнее устроиться на столе. Бесстыдно разведя ноги в стороны она обвила ими талию мужчины, тут же ощутив его желание. Словно пьяный, он пытался хвататься за остатки здравого смысла, в голове была только одна мысль, способная отрезвить его и Реммао произнес это вслух. — Не… так… Не так это должно произойти, и не здесь. В голове Эвтиды так сильно шумела кровь, что она практически ничего не слышала, пыталась сосредоточиться на словах. Он говорил прерывисто, пытаясь выровнять дыхание. — Если ты действительно будешь желать этого… Быть со мной…Стать моей… Произойти это должно не так, не в этом месте. Не в момент, когда мы словно пленники здесь. Когда сбежим, станем свободными, если ты все также будешь хотеть быть со мной, готова будешь меня понять, особенно почему я поступил так с Дией. Не простить, я понимаю это невозможно. Просто понять. Я сделаю так, что больше никто не причинит тебе вреда. И тогда ты будешь моей, а я без остатка буду принадлежать тебе. Мужчина оглядел Эвтиду, раскрасневшуюся, губы, беспощадно зацелованные, припухли. Глаза, затянуты дымкой, с задранным на бедрах платьем и оголенной грудью. Сердце кольнуло, а в голове проскользнула мысль, ядовитая, но, как ему показалось, такая правильная «только он может видеть ее такой, никому более не позволит». Эва потянула руки, желая обнять наставника и замерла. Взгляд девушки стал растерянным, похоже думала, что он может посмеяться над этим ее порывом. Тогда Реммао поправил ее волосы, платье, а после сгреб в свои объятия, уткнулся в макушку, вдохнул запах. Кажется она пахла мандарином. Он словно баюкал ее в своих объятиях и в этом было обещание, что теперь с ней все будет в порядке и никто не сможет ей навредить.