Hollow talk

      Они закончили это дело. Наконец-то, после всех этих бессонных ночей и постоянного напряжения, они это сделали. Мартин подумал, что в этот раз у них была прекрасная команда. Спокойный и понятливый Ханс, — всем бы такого начальника — добрая Пернилле, с которой Мартин чуть не переспал, и даже Расмус, несмотря на все свои приколы и ошибки. Ну, и конечно Сага — интереснейшая из его коллег и, пожалуй, — Мартин понял это внезапно — его лучшая подруга. И это в значительной степени упрощало весь процесс расследования; ведь кому, как ни ему, нужна приятная компания, чтобы сгладить досуг.       Сага и Мартин вышли из здания офиса и остановились перед входом. Расследование окончено, преступник найден, а это значит, что их совместная работа завершена и Мартину пора возвращаться в Копенгаген. Он достал сигарету из кармана куртки и закурил: — Ну что, Сага, будешь скучать по мне? Было здорово снова работать с тобой. Сага, секунду подумав, ответила: — Буду. Мне тоже очень понравилось работать с тобой. — Мне было хорошо с тобой. — Отлично. Все это она произнесла со своим обычным невозмутимым выражением лица. — Я считаю, мы с тобой отличная команда, — Мартин выкинул сигарету в мусор и улыбнулся Саге, — нам с тобой нужно чаще видеться. Не хочу, чтобы было как в прошлый раз. Тем более, в этот раз, видимо, все закончилось хорошо. — Я тоже так думаю.       Сага, как и всегда в таких ситуациях, отвечала сухо и по-деловому. Но Мартин знал, что она сейчас много чего испытывает. И знал, что она, безусловно, так же грустит оттого, что они больше не будут видеться каждый день.       Они уже собрались идти к машине, как Мартин вспомнил: — Эй, Сага. — Да? — она подняла на него свои большие голубые глаза. — Я…я должен тебе кое-что сказать. Она кивнула: — Я слушаю. — Дело в том. — Мартин замялся, — дело в том, что я знаю, через что вы с сестрой прошли в детстве. Знаю, что у вашей матери был синдром Мюнхгаузена.       Мартин, затаив дыхание, наблюдал за тем, как выражение лица Саги менялось. И совсем не в лучшую сторону. Она сильно нахмурила брови и поджала губы. — Откуда ты знаешь? — Я читал отчет о смерти твоей сестры. Сага смотрела на Мартина так, будто не понимала, о чем он говорит. — Что? Он повторил: — Я читал отчет о смерти твоей сестры. Мартин мысленно дал себе по лбу: по глазам — как бы серьезно и собранно Сага ни выглядела для посторонних — он прочел боль и замешательство. Возможно, Мэтте была права, когда говорила, что ему не стоит читать то дело.       Несколько секунд Сага стояла, опустив взгляд на тротуар, силясь понять, что ей делать и как реагировать. Мартин увидел, как ее лицо приобрело затравленное выражение, поэтому он решил попытать счастье, понимая, что своим поступком вытащил наружу отнюдь не приятные воспоминания. — Сага. — Мартин сделал шаг вперед и попытался дотронуться до нее. Она резко оттолкнула его руки и дернулась в сторону. — Нет! — при вскрике ее рот скривился, как будто бы она собиралась рыкнуть на него. Мартин осознал, что не считал скрытую злость с ее лица. И эта злость сейчас была направлена на него. Сага уже развернулась, как Мартин снова попытался до нее дотронуться. — Сага, пожалуйста, давай поговорим, — он дотронулся до ее плеча. И в этот момент она повернулась, резко сдернув его руку. Мартин заметил, что все ее тело дрожало: то ли от боли, то ли от злости — он не знал. Господи боже. Он снова попытался приблизиться к ней — она его толкнула. И они оба не заметили, как их толкания стали перерастать в борьбу. Мартин пытался заставить Сагу посмотреть ему в глаза, а она вырывалась и при этом била его по плечам. — Тише, тише, Сага… — Мартин пытался ее успокоить, одновременно пробиваясь сквозь ее удары, — успокойся…ай, мать твою. Сага! В этот момент их лица оказались на одном уровне, и Сага посмотрела ему в глаза. Мартин воспользовался этим моментом и сказал: — Послушай меня, пожалуйста. Дай мне объяснить. Сага наконец прекратила попытки вырваться и напряженно замерла в не очень плотном кольце его рук. Ее тело все еще слегка дрожало, а глаза снова были опущены вниз. — Отпусти меня, — отрывисто проговорила она. За все время работы с Сагой Мартин заметил, что она в принципе не очень любит прикосновения, а в такие напряженные моменты — и подавно. — Хорошо. Только обещай не убегать, ладно? Она лишь кивнула. — Отлично. — Мартин опустил ладони с ее плеч. Сага осталась стоять на месте. Правда, она все еще была ужасно зла и напряжена, но Мартин был рад и тому, что она согласилась его выслушать. — Прости меня. Я не должен был читать этот отчет, не спросив тебя. Я видел, что тебя вся эта история до сих пор волнует, но ты ничего не говорила. А я хотел помочь тебе. — он хотел продолжить, но Сага прервала его: — Зачем? Он не понял: — Что, зачем? — Зачем ты пытался помочь мне? — она все еще не смотрела ему в глаза. Мартин серьезно посмотрел на нее: — Потому что за это время ты стала очень дорога мне, Сага. Ее брови чуть разгладились, и она взглянула ему в глаза. — Для нас с Мэтте и Николаем вся эта история длилась не больше месяца, но ты с этим выросла. Ты видела, что творится с твоей сестрой. И потеряла ее. О таком нужно говорить. С кем-то близким. С другом, например. А мы с тобой друзья, Сага. — Мартин видел, что она прислушивается к нему. Поэтому дальше он все-так решил сказать, — Если поговорить о сестре, то станет легче, Сага. Я обещаю. При упоминании сестры в глазах Саги снова отразилось эхо того, о чем больно было вспоминать. Мартин не раз испытывал похожие чувства. Поэтому он аккуратно приблизился к ней и положил одну руку на плечо, слегка сжав. Сага не оттолкнула. Мартин видел, как ей было неловко и неуютно — ей всегда была неуютно в подобных ситуациях, — тем не менее, его руку она не убрала. Потому что это был Мартин — она доверяла ему. Сага снова свела брови к переносице, сглотнула и спросила слегка охрипшим голосом: — Ты считаешь, что мне полезно говорить с тобой? Мартин, слегка улыбнувшись, кивнул.       Сага открыла рот, собираясь заговорить, но тут же снова его закрыла. Сделала глубокий вдох, опустив голову и немного прикрыв глаза. Мартин терпеливо ждал, стараясь взглядом поддержать ее. Он видел, что она очень напряжена. Сага пыталась набраться смелости и, наконец, поговорить о самых страшных — как он предполагал, по крайней мере, — событиях в ее жизни. — Й-йениффер, — Сага произнесла имя сестры немного дрожащим голосом, — Йеннифер переехала ко мне, потому что родителей лишили родительских прав. — Потому что ваша мать была больна? Сага, смотря Мартину в глаза, покачала головой. Он понял, что никогда не видел ее такой уязвимой. Может, только тогда, на мосту — она пыталась остановить Мартина от непоправимой ошибки. Но Мартин не хотел сейчас об этом вспоминать. Слишком больно. — Я совершила преступление, — она сглотнула, видимо, пытаясь унять дрожь в голосе, — и сделала все для того, чтобы обвинили родителей. Мартин не понял: — Ты совершила преступление? — Мне надо было спасать Йениффер. — Но ведь ваша мать и так причинила вред ее здоровью? — Мартин уточнил, нахмурив брови. — Делегированный синдром Мюнхгаузена — необычная болезнь. Мне никто не верил, — Сага будто смотрела Мартину прямо в душу, отчаянно пытаясь доказать, что была вынуждена поступить так, как поступила, — и я пошла на преступление. Мартин глубоко вздохнул, осмысляя все услышанное. Да, конечно, такого он не ожидал. Сага продолжала смотреть на него, теперь уже со страхом ожидая ответа на свое признание. Мартин понял, что она боялась его осуждения. Поэтому он быстро взял себя в руки и произнес: — Но ты ее вытащила. Спасла от них. Сага снова покачала головой. На этот раз в этом жесте сквозило смиренное отчаяние. Она будто ожидала, что он скажет, но при этом была уверена в том, что это ложь и попытка ее успокоить. И она произнесла страшное: — Она покончила с собой. — Но ты в этом не виновата, — Мартин снова, теперь уже сочувственно, нахмурил брови. Сага ничего не на это не ответила. Но по выражению ее глаз можно было понять, что она совсем ему не верит. На ее лице отражалось столько разнообразных эмоций: от боли и тоски до гнева на саму себя и непонимания того, как она могла допустить ту ситуацию, которая произошла с самым дорогим ей человеком. Мартин буквально чувствовал исходящие от нее эмоции и напряжение. Сейчас Саге было очень нужно что-то, что бы ее поддержало. Что-то большее, чем простое: «ты не виновата». — Сага, послушай, — Мартин снова аккуратно положил руки на ее плечи. И почувствовал облегчение оттого, что она позволила ему это сделать, — оберегать тебя и Йеннифер было обязанностью твоих родителей. Они с этой обязанностью не справились. Ты не должна была сама заботиться о четырнадцатилетней девочке, которая, к тому же, психологически сильно пострадала от больной матери. Родители взвалили на тебя эту ответственность…и непосильную ношу. Сага перебила его: — Но я не заметила никаких признаков того, что она собирается покончить с собой. Потенциальные самоубийцы не проявляют суицидальных признаков до своей смерти, — она отчаянно повторила давно заученные слова, — но, возможно, Йеннифер их проявляла, а я просто…просто ничего не заметила. Потому что я никогда не понимаю, что люди чувствуют на самом деле. — Такое может произойти с каждым. Думаешь, я так просто распознаю потенциального самоубийцу? — Даже если это твой близкий человек? — сказав это, Сага глядела как будто сквозь него.       Мартин задумался: что если бы на месте Йеннифер оказалась Мэтте? Он бы вовремя заметил пугающие признаки того, что его любимый человек находится на грани срыва, который может перерасти в ужасную трагедию, как это и произошло с сестрой Саги. — Я не знаю, — честно ответил он.       Сага снова напряглась и поджала губы, попытавшись скинуть его руки с плеч, но Мартин не позволил. — Нет, послушай. Как бы человек ни был нам близок, никогда нельзя дать гарантий того, что ты сможешь помочь ему. Все могут пропустить тревожные знаки, такое случается, — Мартин обнадеживающе улыбнулся. Но потом его улыбка погасла: Август. От спасения его жизни их отделяли всего то пару удачных догадок и положительная воля случая. Совсем чуть-чуть, и Август был бы жив. Но в тот день все пошло наперекосяк. Да, действительно, — с каждым случается.       Мартин сквозь эхо воспоминаний произнес: — Просто ужасное стечение обстоятельств. Сага просто смотрела на него, осмысляя сказанное, по-видимому, не заметив перемены его настроения. Через несколько секунд она кивнула и сказала: — Я верю тебе. Ее голос вернул Мартина к реальности. Он усмехнулся: — Я рад. Он слегка сжал ее плечи, немного приблизился и уже серьезным тоном произнес: — Сага, я ни за что не потеряю нашу дружбу. Ты мне очень дорога. Сага стала возвращаться к своему обычно состоянию, поэтому, очевидно, что в этот момент ей снова стало неловко и немного неуютно. Но не сказать эти слова Мартин не мог: слишком важно, и неизвестно, когда еще представиться возможность и подходящий момент. А любыми отношениями на данном этапе своей жизни он склонен дорожить.       Тем не менее, несмотря на неловкость, Сага похлопала Мартина по руке, все еще лежащей на ее плече, отодвинулась от него и сказала: — Ты тоже мне дорог. Я поняла мотивы твоего поступка. Трудно с ним смириться, но я знаю, что ты не хочешь меня обидеть. Мартин улыбнулся. Слава богу, на этот раз все закончилось хорошо. — Ладно, пока. Мартин засмеялся: — Пока, Сага. Приятно было поболтать. Сага кивнула, опустила голову и направилась к своей машине. Мартин улыбался ей вслед. Сегодня судьба была на его стороне. Он поговорил по душам — и не с кем-нибудь, а с Сагой. Где же такое видано? Тем более, все закончилось очень удачно. Честно говоря, он никогда не видел Сагу такой…эмоциональной? Применять это слово по отношению к его напарнице было очень странно и непривычно. Сага сегодня открылась для него с совершенно новой стороны. И он был чертовски рад тому, что, кажется, сумел, хотя бы немного, но помочь ей. В последний год он мало кому был полезен.       Неужели жизнь начинает налаживаться? Мартин с улыбкой на лице направился домой, к Мэтте и детям. Йенса поблизости не было.