***
Сердце Коломбины разрывалось на куски, когда она смотрела украдкой влюблённую парочку. Но что-то неведомое, непонятное ей, тянуло её взгляд к ненавистному зрелищу. Парень, утончённый поэт Пьеро, главный романтик кукольного театра ей нравился. Очень нравился. До безумия. При встрече с ним, пульс подскакивал, дыхание перехватывало, ладошки мгновенно становились плотными, а к щекам приливал румянец. Именно эти симптомы и служили причиной тому, что сама Коломбина оставалась для своего объекта обожания «просто знакомой». Девушка никак не могла заставить себя подойти к нему и завести беседу. Глядя на главную красавицу и примадонну Мальвину, несчастная каждый раз представляла вместо неё себя. Представляла, как она, а не голубоволосая актриса танцует вальс с поэтом, как тот на сцене и за ней признаётся в любви именно ей. Как они вместе тайно выбираются гулять по узким улочкам городка, пока директор Карабас, редкостный тиран, отсыпается после пьяного разгула. (Об этих прогулках было известно только Коломбине, которая старалась, по возможности, не выпускать из поля зрения своего Аполлона.) Пьеро был прекрасен. Прекрасен настолько, что на него засматривались не только другие куклы, но и романтично настроенные зрительницы. Некоторые фанатки по многу раз ходили на один и тот же спектакль только ради этого черноволосого ангела с тонкими трагически поднятыми бровями, набелённым лицом и чёрной слезой на щеке. Но никто из этих фанаток не любил Пьеро так жадно, неистово и искренне, как Коломбина. Никто не преследовал его, прячась от его рассеянного взора, никто не пытался писать поэту любовные записки (ни одна из этих записок не достигла адресата; все они были сочтены недостойными и отправились в камин отправительницей), никто не ловил каждое его слово, забывая, как дышать. Никто, кроме маленькой рыжей вертлявой клоунессы в ярком жёлтом костюме. Но любил юноша почему-то Мальвину. Эту гордую зануду! Эту модницу в кружевах, всегда получавшую самые большие букеты от зрителей! Эту наглую выскочку, посмевшую быть с Пьеро, держать его за руку, слушать его стихотворения первой, ласково улыбаться ему и… целовать его… Нет, конечно, если бы примадонна не украла у Коломбины её ненаглядного, то клоунесса бы назвала её очень даже милой. Может быть они стали бы лучшими подругами. Но в тот момент, когда красавица, застенчиво краснея, произнесла «да» в ответ на робкий вопрос романтичного поэта «Любите ли Вы меня, Мальвина?», она сразу заработала себе злейшего врага в лице рыженькой актрисы. Всё в этой выскочке раздражало девушку. Её глупые голубые волосы, большие глаза того же цвета с длинными ресницами, алые от поцелуев губы, её аккуратность, знаменитость, чистоплюйство, странный интерес к педагогике и к наукам вообще выводило из себя. А её вечное стремление всех поучать просто доводило до белого каления! Кроме того, примадонна была одной из немногих кукол театра, выполненных из фарфора. Этот материал ещё больше подчёркивал её элегантность и изысканность, что, разумеется, приводило завистницу в ещё большее бешенство.***
Выступающие закончили танец и теперь стояли, улыбаясь и держась за руки, на сцене. Зрители с восторгом хлопали в ладоши, кричали «Бис!» и «Браво!», бросали кумирам букеты цветов и подарки. Пара сдержанно, но с видимым удовольствием поклонилась и удалилась за кулисы, где её ждали друзья-актёры. Они тоже увлечённо наблюдали за выступлением коллег, и теперь поздравляли с очередным прекрасно отыгранным спектаклем. Коломбина тоже подошла к влюблённым. Как и всегда, рядом с Пьеро ей стало трудно дышать, а сердце забилось с такой силой, словно собиралось выскочить из грудной клетки. Облизав пересохшие от волнения губы, девушка пробормотала: — Это было изнурительно. В смысле изумительно! Изумительно, да… — с каждой секундой она чувствовала собственную неловкость всё сильнее и сильнее, однако продолжила, — Ты, то есть вы, вдвоём выступили напрасно… Нет, нет, прекрасно! Конечно прекрасно… Ох чёрт… Последняя фраза напрягла Мальвину. — Коломбина, друг мой, прошу Вас воздержаться от подобных выражений, — наставительно произнесла она, чуть-чуть приподняв голову. Получалось, что она смотрела на рыжую коллегу сверху вниз. Черты её аристократического лика изогнулись таким образом, что напоминали выражение лица королевы, чья служанка осмелилась возразить патронессе. Этот тон, эта поза и особенно этот взгляд сверху вниз оскорбили клоунессу жесточайшим образом. Её, опытную актрису, вежливую, тихую и миловидную девушку, отчитали как глупую двоечницу! Такого унижения она стерпеть не могла. Щёки загорелись гневным румянцем, в маленьких карих глазах полыхнуло бешенство. — Что с Вами, милая? — обеспокоенно спросила причина злости. — Вы нездоровы? — Ничего. И Коломбина поспешила уйти от друзей. Она быстро забежала в первую попавшуюся гримёрку и закрыла за собой дверь на задвижку. Слёзы ярости душили её. Она обняла себя и сползла по двери на пол. Уткнувшись носом в коленки, актриса зарыдала. «Почему? Почему эта примадонна так издевается надо мной? Придя в театр, она отняла у меня любовь зрителей, потом отняла у меня Пьеро, а теперь хочет лишить меня гордости и чести? Кто дал ей право мной командовать? И за что, за какие грехи?» — так размышляла девушка, небрежно вытирая жёлтым рукавом блестящие капли со щёк и носа. Подняв взор от колен к стене напротив, Коломбина с удивлением обнаружила, что находится в гримёрной своего ненаглядного. Она поднялась с пола и с наслаждением вдохнула запах этого Аполлона. От него всегда пахло чернилами и корицей и этот аромат пьянил и пленял сердце куклы не хуже сногсшибательной внешности. Клоунесса огляделась. В гримёрке, как обычно, царил творческий беспорядок: костюмы, колпаки, несколько париков и разнообразные туфли валялись где попало, стол был забрызган чернилами, завален искусанными перьями и огрызками карандашей. И что больше всего привлекало внимание: тетрадь со стихотворениями, старая, помятая, порванная и кое-как заклеенная по-королевски лежала в центре стола. Коломбина открыла её. Конечно, читать чужие записи нехорошо, но девушка об этом не думала, а лишь бегло переворачивала страницы. «Посвящается Мальвине… Моей возлюбленной… Прекраснейшей на свете примадонне… Девочке с Голубыми Волосами…» — читала посвящения актриса. «И всё ей, только ей! Не много ли чести этой выскочке?!» Рыжая захлопнула тетрадь и положила на место. Её вновь охватила злость. Она чувствовала, что недостойная должна поплатиться. Поплатиться за всё. В момент обдумывания этой новой, страшной мысли, Коломбина увидела на столе знакомую розовую ленту. Сомнений не было: она принадлежала ненавистной Мальвине. И внезапно, эта лента подала ревнивой девушке идею, как избавиться от конкурентки.***
На следующий день весь театр был поставлен на уши: из сундука Карабаса Барабаса пропало несколько золотых. Сам факт кражи был ужасен, но ещё больше всех потрясла улика, оставленная преступником: розовая лента Мальвины. Находка красноречиво указывала на совершившую преступление, и разгневанный директор накинулся на несчастную с кочергой в одной руке и плётеой в другой. Дрожащая от страха жертва, запинаясь и плача бормотала, что и в глаза не видела денег хозяина. Всё куклы, во главе с возлюбленным примадонны, Пьеро, в один голос уверяли, что девушка с голубыми волосами невиновна. Тогда Карабас схватил шкатулочку с вещами юной актрисы и вывалил из неё всё, что там находилось. И вот, среди пары носовых платков, расчёски, зеркальца, пудреницы и прочих мелочей, на полу оказались золотые. Повисла тишина, можно было даже услышать, как катятся по фарфоровым щекам слёзы обвиняемой. Что было дальше, никто из кукол не помнил, но ночью Мальвина и её пудель Артемон бесследно исчезли.***
Коломбина была невероятно горда собой. Всё получилось более чем идеально: Карабас никогда не делал тайны из места хранения своих богатств, ибо был уверен, что запуганные актёры не посмеют у него красть. Вытащить из сундука несколько монеток было несложно. Оставить на месте преступления главную улику и того легче. Затем оставалось дождаться, пока влюблённая парочка вновь сбежит на прогулку и подкинуть золотые в шкатулку соперницы. И, вуаля, дело сделано! Из-за спин других кукол клоунессе прекрасно был виден разыгранный ею спектакль. Она наслаждалась им, как зрители хорошей драмой. Сколько экспрессии! А примадонна с голубыми волосами была прекрасна в своей самой искренней, и, увы, последней роли! Finita la comedia! Усмехаясь своим мыслям, Коломбина не заметила Пьеро и столкнулась с ним. Подавленный поэт уронил свою тетрадь со стихами, быстро поднял её, и пробормотав «Извините», ушёл в свою гримёрку. Девушка же заметила на полу мятый листок, судя по всему выпавший из тетрадки. Она подобрала его и увидела следующие строки: Мальвина бежала в чужие края. Мальвина пропала, невеста моя. Я плачу. Не знаю, куда мне деваться, Не лучше ли с кукольной жизнью расстаться?..